1
2
3
4
Суббота.
Этот город погряз.
Довольно иронично, но на этом всё. Алсо, первый день максимально водянистый и не цепляет слишком быстрого читателя. Что с этим делать - честно, не знаю. Может, и ничего.
Давай ещё миниатюр. Жду.
Давай ещё миниатюр. Жду.
Дай миниатюр, грю
Оп живи
Оп живи
Воскресенье.
Я мёртв.
Понедельник.
Опять на работу. Пиздос.
Камин глухо потрескивал. Николай сидел напротив, совсем близко, и потягивал холодный виски из массивного стеклянного бокала. Изба еще не протопилась, и он подкидывал дрова в камин, поправляя угли тяжелой кочергой.
Скрипнула дверь, и в сенях послышался тяжелый топот -- кто-то сбивал с себя снег. Затем возня, ругань, и, наконец, в комнате появился Алексей.
-- Ну и холодрыга! -- Алексей скинул огромную шубу прямо на пол и поспешил к камину.
Он опустился на стул, так что тот страдальчески заскрипел, и стал отогревать руки, да так близко поднес их к огню, что языки пламени практически лизали его огромные грубые ладони.
-- Топить еще долго придется, ты бы выпил, -- Николай протянул ему бутылку с бокалом.
-- Для этого и повод не нужен! – засмеялся тот и, наполнив бокал, тут же осушил его в два глотка. Через секунду его красное лицо совсем стало багряным, а маленькие улыбающиеся глаза увлажнились. Он снова наполнил бокал, и только после этого расстался с бутылкой.
Замолчали. Огонь гипнотизировал, и было приятно просто вот так сидеть и смотреть на танец пламени. Огонь согревает. Но огонь и убивает, промелькнуло у них в мыслях.
-- М-да… -- нарушил, наконец, тишину Алексей. -- М-да!
Он встал, прошелся туда-сюда, затем остановился и взглянул на часы.
-- А ведь, похоже, что он не придет.
-- Похоже…
-- М-да…
-- Послушай, мы же договорились, что каждый из нас может отказаться в любой момент, -- Николай снова стал поправлять угли в камине.
-- Это да, это да…
Алексей опять зашагал по комнате. Под его тяжелыми шагами скрипели половицы. Он осушил бокал и, снова сев подле камина, стал глядеть на огонь.
-- Нет, -- начал он, -- ну неужели он разуверился? Неужели в последний момент он решил, что все это бред?
Его глаза больше не улыбались. Он снова поглядел на часы.
-- Мне и сейчас кажется все это бредом, -- ответил Николай.
-- У него пока еще есть время. Как только стрелки на этих часах остановятся, у нас будут только сутки, чтобы успеть укрыться в пещерах.
-- Да уж, погода нам не благоволит.
-- Это точно. Ну ничего, согреемся как-нибудь. Нам нужно будет продержаться всего неделю, затем можно возвращаться в город.
-- Если будет куда возвращаться…
Алексей снова встал и быстро зашагал по комнате.
-- Послушай, -- сказал он, -- я согласен, что мы и в самом деле ничего не знаем. Все это только догадки, бред сумасшедших. Нас может затопить и в этих самых пещерах, в конце концов. Но это все еще лучше, чем поджариться на солнце там, в городе. А это уж наверняка произойдет. Когда солнечная вспышка пожжет всю электронику, в том числе и вот эти кварцевые часы, -- он указал на часы на своем запястье, -- у нас будут ровно сутки, пока вторая вспышка не снесет к чертям собачьим магнитное поле Земли. Мы укроемся в пещерах ровно на неделю, этого должно хватить, чтобы магнитное поле восстановилось и снова стало защищать нас от солнечной радиации. Затем мы переждем в этой избушке еще какое-то время, пока хаос в городе не уляжется, и затем можно будет возвращаться.
Он умолк и снова присел на стул.
-- Неужели они все знали и молчали, -- произнес Николай. -- Почему они не подготовились?
-- О! Они знали и готовились! – проревел Алексей. – Они знали и готовились! Пандемия, вакцинация, война и голод – все это было спланировано, чтобы к этому моменту на планете осталось как можно меньше людей, чтобы проще было управлять ими. Сами-то они отсидятся в своих бункерах, а затем выйдут и легко возьмут власть в свои руки над выжившими. А цифровые деньги? Это же так удобно! Оно же все исчезнет, как одуванчик ветром сдует. И когда люди останутся ни с чем, тогда уж они будут согласны на все, что угодно. Неужели ты думаешь, что банки просто так скупали все золото, которое могли достать!
Алексей распалился так, что струйки пота побежали по его лицу.
-- Ну будет, будет, -- сказал Николай, --остынь. Нам скоро уже выдвигаться. Не хватало, чтобы ты простыл на морозе.
-- И то верно.
Алексей успокоился. Он стянул с себя свитер и снова поглядел на часы. Затем снова наполнил бокал и выпил.
Время тянулось невыносимо. Здесь, вдали от цивилизации, без всех этих бесконечных новостей и видеороликов, оно, казалось, совсем остановилось. О чем я только думал, промелькнуло в голове у Николая. Вот так просто поверить в эти сказки про конец света. Ведь сколько уже было обещано этих концов? И разве хоть раз что-то произошло? Ведь в большинстве своем все эти предсказатели оказывались обычными шарлатанами. А бывали и просто фанатики. Неужели я стал таким же фанатиком, и сам того не заметил? Но ведь многие ученые действительно об этом предупреждали лет уже пятьдесят как. Просто их никто не слушал. В любом случае, что я теряю? Просто проведу одну ночь в этой избе, а на рассвете вернусь домой к обычной жизни…
-- Началось, -- вполголоса произнес Алексей.
Николай поглядел на него. Тот уставился на свои часы, и лицо его даже в свете огня казалось мертвецки бледным.
Николай достал из кармана свои кварцевые часы и взглянул на стрелки. Они стояли на месте. Тогда он достал свои другие, уже электронные часы. Цифры пропали с циферблата, но подсветка горела сама по себе. Николай посмотрел на стрелки механических часов на запястье. Те шли исправно.
-- Началось, -- повторил Алексей и резко встал, так что стул с грохотом опрокинулся на пол.
-- Без паники, -- произнес Николай и тоже поднялся. – Мы к этому готовились. И мы готовы. Времени у нас навалом.
-- Да, да, ты прав…
Они затушили огонь в камине, но темнее в избе не стало: зеленоватый свет из окна ярко освещал помещение. Они собрали вещи, вышли и двинулись в путь. Было светло, словно уже наступило утро. Небо над их головами раздирали яркие всполохи северного сияния.
Несколько безкатарсисно. Ну, имеет право на жизнь.
>безкатарсисно
И хорошо. Напряжение остаётся за кадром, и непонятно до конца - реально ли случился апокалипсис, или два дауна просто начитались шизы из интернетов и трясутся.
Я кладу в бокал кусок льда. Он идеально прозрачный. Он приготовлен без единого изъяна, без единого пузырька воздуха. Наливаю унцию красного биттер-ликера, унцию сладкого вермута и ту же порцию сухого лондонского джина. Размешиваю длинной барной ложечкой. Она глухо стучит о хрусталь. Я срезаю тонкий слой флаведо апельсина и, спрыснув бокал эфирными маслами, кладу цедру в приготовленный коктейль. Окна в домах напротив гаснут одно за другим. Через пару глотков мне хочется закурить сигарету.
Вторник.
День был тяжелым. Я отрываю бутылку обыкновенного индиан-тоника от «Schweppes» и наполняю бокал со льдом ровно на две трети. Затем я доливаю джин. Не сухой. Мне захотелось олд-тома. На стене висит гитара дредноут. Я давно уже не брал ее в руки.
Среда.
Кот снова нассал на ламинат, отчего тот вздулся по шву. Я кладу на дно бокала кубик сахара и смачиваю его ангостура-биттером. Немного подавив сахар, я всыпаю в бокал колотый лед и вливаю пару унций дешевого бурбона. Размешав, спрыскиваю коктейль цедрой апельсина. Апельсин уже немного подсох.
Четверг.
К концу недели и силы подходят к концу. Я просто наливаю в бокал дымный бренди, выпиваю залпом и засыпаю на диване. Диван слишком короткий, чтобы можно было вытянуть ноги. Я снова не высплюсь.
Пятница.
Без вентилятора в комнате душно. В темноте я нащупываю большой бутыль красного вермута. Лед закончился, а значит, весь вечер я просто буду цедить это вино с полынью. Весь район обесточен. Я уже и забыл, как выглядит звездное небо. Апельсин покрылся плесенью.