Да вы издеваетесь! Впрочем, насрать, я буду читать даже эту муру, всё равно на издаче стало максимально неча делать.
Твори, анон!
Твори, анон!
>я буду читать даже эту муру
Не будешь.
Я попытаюсь.
Смысл? Может, самое время перекатиться из непрерывно деградирующей писанины в какую-нибудь другую область?
В другой области я работаю, а здесь у меня бар.
>Пафосные диалоги о ничем
>Псевдофилософия от подростка
>Набор заумных словечек, подслушанных у научпоперов с ютуба
>Нелепые фразы типа "поседевшими до синевы", "старый экстрапат" или "безымянный незнакомец"
>Имена и названия, рандомно взятые из википедии
>Оппик автора ну прямо литирали-он
Ты бы лучше портфель собрал
Спустя четыре с половиной дня бессвязного дрейфа по заливу Самуни, забитому микроайсбергами и плотами изо льда, яхту "Альбатрос" вынесло куда-то на юго-западное побережье Лаурианны. Уже через несколько часов джентельмен преклонных лет появился на окраине Тирра. Расспросив нескольких случайно встретившихся ему местных жителей, новоявленный старик снял одну из указанных в объявлении туристических хибар, снял в ней ботинки, упал на кровать и немедленно отрубился.
Во сне его вновь посетил зелёно-синий призрак. Знамение нового будущего, альтернативного. Может быть, хорошего, - того самого. Старик следовал за ним и тайком фотографировал, стараясь сохранить для себя каждый миллиметр столь прекрасной фигуры. Видение не отпускало его, и даже не одаривало взглядом. К собственному сожалению, старцу это вновь не удалось всё сделать до конца, ведь сон оборвался.
Пообедав, старика озарила мысль, что лучше не воссоздавать образ, а просто признаться ей в любви. Ещё тогда, до покатившегося на десятки лет личной жизни, до того как она в ужасе от мира вышла замуж за друга маминой подруги, родила ему ребёнка, отдалась в лучезарное родительское забвение. Вся найденная старцем информация о ней твердила одно - ей было страшно, а его не было рядом.
Вновь возникшие мысли об её убийстве вновь возникли в голове покрытого седыми волосами мужчины, как моментальный ответ на крайне неприятное осознание Жуткой Древней Истины. Он умрёт, а она о нём и не вспомнит, как не помнит сейчас. Ей всегда будет лучше, чем ему. Не наоборот. Только если приложить некоторые усилия...
Впрочем, новая концепция уже была придумана. Проанализировав всё поведение зелёно-синего призрака от раннего возраста до сих пор, старец пришёл к выводу, что она была просто куском мяса. Очень тупым, очень милым, очень вкусным. Безответственным. Инфантильным. Ну и красивым, - до того как она превратилась в свиноматку с жуткой широкой улыбкой, в которой старец некогда с ужасом узнал ту самую, бесценную для него, но теперь превратившуюся в отвратительную карикатуру.
Вся легкомысленность её характера привела старца к выводу, что детальное воссоздание личности не требуется. Только самые базовые черты с несколькими персональными особенностями. Родительское влияние было неизвестным фактором. Хотя когда они в последний раз были вместе, на неё он не мог оказывать особого влияния. А в дальнейшем это её убило. Хотя её могло убить что угодно. Оставалось лишь поверх воссозданного скелета личности нарастить собственный образ. Сказать ей как есть, ошарашить признанием, поглотить всё её мышление, затмить всё собой.
С этими мыслями старик побродил по хижине, прислушиваясь к завывающему в камине ветру и изучая узоры на полу. Затем он оделся, вышел из домика и ушёл в неизвестном направлении.
Во сне его вновь посетил зелёно-синий призрак. Знамение нового будущего, альтернативного. Может быть, хорошего, - того самого. Старик следовал за ним и тайком фотографировал, стараясь сохранить для себя каждый миллиметр столь прекрасной фигуры. Видение не отпускало его, и даже не одаривало взглядом. К собственному сожалению, старцу это вновь не удалось всё сделать до конца, ведь сон оборвался.
Пообедав, старика озарила мысль, что лучше не воссоздавать образ, а просто признаться ей в любви. Ещё тогда, до покатившегося на десятки лет личной жизни, до того как она в ужасе от мира вышла замуж за друга маминой подруги, родила ему ребёнка, отдалась в лучезарное родительское забвение. Вся найденная старцем информация о ней твердила одно - ей было страшно, а его не было рядом.
Вновь возникшие мысли об её убийстве вновь возникли в голове покрытого седыми волосами мужчины, как моментальный ответ на крайне неприятное осознание Жуткой Древней Истины. Он умрёт, а она о нём и не вспомнит, как не помнит сейчас. Ей всегда будет лучше, чем ему. Не наоборот. Только если приложить некоторые усилия...
Впрочем, новая концепция уже была придумана. Проанализировав всё поведение зелёно-синего призрака от раннего возраста до сих пор, старец пришёл к выводу, что она была просто куском мяса. Очень тупым, очень милым, очень вкусным. Безответственным. Инфантильным. Ну и красивым, - до того как она превратилась в свиноматку с жуткой широкой улыбкой, в которой старец некогда с ужасом узнал ту самую, бесценную для него, но теперь превратившуюся в отвратительную карикатуру.
Вся легкомысленность её характера привела старца к выводу, что детальное воссоздание личности не требуется. Только самые базовые черты с несколькими персональными особенностями. Родительское влияние было неизвестным фактором. Хотя когда они в последний раз были вместе, на неё он не мог оказывать особого влияния. А в дальнейшем это её убило. Хотя её могло убить что угодно. Оставалось лишь поверх воссозданного скелета личности нарастить собственный образ. Сказать ей как есть, ошарашить признанием, поглотить всё её мышление, затмить всё собой.
С этими мыслями старик побродил по хижине, прислушиваясь к завывающему в камине ветру и изучая узоры на полу. Затем он оделся, вышел из домика и ушёл в неизвестном направлении.
Дулбич традиционно послан головой в мусорную урну, продолжаем наблюдение.
>спросил человек, с потрёпанным от продолговатой жизни лицом
>от продолговатой жизни
>продолговатой
чего блять.жпг
Время шло к полудню, как в заведение Лагранжа вошёл улыбчивый старикашка. Стоящему за барной стойкой Лагранжу улыбка нового посетителя не понравилась с первого взгляда. Да и от всего вида старичка несло какой-то тревожностью. Неестественностью. В Тирре необычных персонажей практически не было, а Лагранжу за всю свою не особо долгую жизнь сталкивался лишь с несколькими поистине странными индивидуумами.
- Прошу прощения, - старик с интересом посмотрел на Лагранжа и по сторонам. Зафиксировав обстановку в холле публичного бара "Метелица", он продолжил. - Я немного заблудился в вашем милом городке, мистер...
- Лагранж, - небрежно бросил человек за стойкой и отвернулся в сторону.
- Так вот, мистер Лагранж, - старик вынул из глубин куртки блокнотик предвоенного образца и перелистнул несколько страниц, пока не нашёл искомую. - Мне надо на Изгиб Шувалова, частный дом номер восемьдесят пять.
- Это ближе к горной границе, - Лагранж указал в сторону окна, за которым сквозь лёгкую пургу можно было разглядеть некие массивные очертания. - Как выйдите отсюда, поверните сразу направо и двигайтесь вперёд вплоть до моста через реку. Затем налево два квартала, и вновь направо ровно четыре квартала. На пятом будет ваш частный дом, вместе со всеми другими. Это новая застройка, вы её сразу заметите.
- Спасибо большое, - поблагодарил его старик. - Кстати, я тут мимоходом, как вы уже должно быть заметили. Можете что-нибудь рассказать мне об этом месте? На мой взгляд, весьма приятный городок.
- Да куда там, - вздохнул Лагранж. - Снег валит десять месяцев, да оттепель между двумя оставшимися.
- Но тут не особо холодно, - заметил старик. - Как по мне, это прямо санаторий.
- Санаторий тут тоже есть, - Лагранж почесал свою щетину. - Ближе к выезду, за небольшой лесополосой. Вы тут надолго?
- весьма вероятно, - ответил улыбчивый посетитель. - Я уже слишком долго бродил по миру, и мне надоело непрерывное изменение обстоятельств. Самое время остепениться. Пусть даже временно.
- Я тоже раньше шёл к миру, - произнёс Лагранж. - А потом мне надоело. И я решил, что пусть он сам ко мне зайдёт, если хочет.
- Неплохо, - улыбка старичка немного спала, словно бы в знак уважения. - Если я и умру, то лучше здесь, чем в любом месте где я был до этого.
- Прошу прощения, - старик с интересом посмотрел на Лагранжа и по сторонам. Зафиксировав обстановку в холле публичного бара "Метелица", он продолжил. - Я немного заблудился в вашем милом городке, мистер...
- Лагранж, - небрежно бросил человек за стойкой и отвернулся в сторону.
- Так вот, мистер Лагранж, - старик вынул из глубин куртки блокнотик предвоенного образца и перелистнул несколько страниц, пока не нашёл искомую. - Мне надо на Изгиб Шувалова, частный дом номер восемьдесят пять.
- Это ближе к горной границе, - Лагранж указал в сторону окна, за которым сквозь лёгкую пургу можно было разглядеть некие массивные очертания. - Как выйдите отсюда, поверните сразу направо и двигайтесь вперёд вплоть до моста через реку. Затем налево два квартала, и вновь направо ровно четыре квартала. На пятом будет ваш частный дом, вместе со всеми другими. Это новая застройка, вы её сразу заметите.
- Спасибо большое, - поблагодарил его старик. - Кстати, я тут мимоходом, как вы уже должно быть заметили. Можете что-нибудь рассказать мне об этом месте? На мой взгляд, весьма приятный городок.
- Да куда там, - вздохнул Лагранж. - Снег валит десять месяцев, да оттепель между двумя оставшимися.
- Но тут не особо холодно, - заметил старик. - Как по мне, это прямо санаторий.
- Санаторий тут тоже есть, - Лагранж почесал свою щетину. - Ближе к выезду, за небольшой лесополосой. Вы тут надолго?
- весьма вероятно, - ответил улыбчивый посетитель. - Я уже слишком долго бродил по миру, и мне надоело непрерывное изменение обстоятельств. Самое время остепениться. Пусть даже временно.
- Я тоже раньше шёл к миру, - произнёс Лагранж. - А потом мне надоело. И я решил, что пусть он сам ко мне зайдёт, если хочет.
- Неплохо, - улыбка старичка немного спала, словно бы в знак уважения. - Если я и умру, то лучше здесь, чем в любом месте где я был до этого.
Кондовая джеймсовщина полилася, этот раздел вновь погряз.
конструктиффная критика интересует?
>о ничем
>ряя шкила
Клован школохейтер во всей своей красе, каждый раз проигрываю.
А так, может автор и шкила, но потенциала много. Пишет плотно мб даже слишком, умеет в клифф, сходу вводит читателя в повествование. Пытается в темпоритм видимо, отсюда дикое количество атрибуций. Экспозиция без инфодампа. Вы много видели на издаче экспозиций без инфодампа в крупной форме, а, господин школохейтер?
Неряшливость крайняя, но это дело поправимо. Вот если нет структуры и нет задора, тогда финиш. Весь издач уже в стилистически отличных, но невероятно унылых длиннопастах. Надоело.
Алсо, так как школохейтер никогда ничего не писал, он не знает одного простого правила. Первый текст - всегда черновик. Лишь законченный черновик становится романом. Можно вылизать обрывки первой главы до идеального слога, но роман от этого не возникнет. Работать нужно грязно, потом бегать с напильником или просить других. Fail fast, fail cheap.
Твори, анон!
Так писанина не деградирует в целом, это издач превратился в пузырёк-эхокамеру. Ну а хули, конкуренция-то высокая, ноу-хау по заработку мало кто готов поделиться. Плюс пахать и пахать надо в любом случае, неважно, пишешь ты магнум опус мечты или клишированные ранобе. Плюс пара-тройка связей, либо наглое стучание во все двери.
Поправочка, в смежной области.
>потенциала много
>Пишет плотно
>умеет в клифф
>Экспозиция без инфодампа
Может отсосёшь ему уже?
Это же Семён Семёныч, но от ужина я откажусь
Напишешь хотя бы так же - и тебя похвалю, хули. Большего не обещаю, как-то не гомосексуален, но твои желания не осуждаю, не подумай. Так что, когда твою работу ждать?
Жизель закинула бельё в подаренную одиннадцать лет назад машину, залила в неё набранное ранее ведро воды, накрыла крышку и нажала несколько кнопок на боковой панели. Переместившись на кухонную сторону дома, она вытащила из настенного серванта чашу с мармеладками, налила себе крепкого чая из заварника и уселась за стол.
За окном бушевала пурга, часто возникавшая после полудня. Жизель закинула в рот первую мармеладку и отхлебнула из кружки. Тёпло чая, текущего по пищеводу, разогрело замерзающее старческое тело и напомнило ей о предстоящем визите дочери. Следовало помыть полы перед их прибытием, накрыть стол новой скатертью и купить подарки внучкам.
Кружка была наполовину полная, уже остывшая, как вдруг раздался звонок.
- Ничего я не успела, - подавленно пробормотала Жизель, поспешно приближаясь к выходной двери. - Сейчас, погодите, дорогие мои!
За открытой дверью недоумевающему взору Жизель предстал какой-то слащаво-грустный дед. Крайне похожий на одного из собутыльников почившего в море мужа. И он молчал.
- Вы кто? - спросила Жизель, прикрывая дверь наполовину. Что-то пугало её в этой ситуации.
- Максим Каммерер, - представился старик, снимая шапку. - Я по поводу объявления дарения одежды, что вы выложили в КИГС.
- КИГС? - удивлённо повторила Жизель. Градус недоверия усиливался. - Что ещё за "КИГС"?
- Коммуникационно-информационная государственная сеть? - незнакомец с интересом вглядывался в лицо Жизель, не расслабляя уголков губ. - Миссис Лина Кукиджар, я полагаю?
- Это не я, это... - Жизель осеклась на полуслове.
- Кто-то из ваших родственников? - предположил улыбчивый дедок. - Ничего страшного, я тоже не в ладах с этой электроникой. Мой сын, Лёва, дал мне этот адрес. Сказал зайти по возможности за одёжкой для маленькой Рады.
Ветер присвистнул, будто бы в подтверждение слов незнакомца. Или это был звук разворачивающегося на ближайшей застройке крана? Непонятно.
- Одёжкой? - переспросила Жизель. - А что конкретно вам нужно?
- Лёва сказал мне, что Раде понравилась какая-то зелёная футболочка, - моментально уточнил дедок, а затем продолжил уточнять. - Лёва, мой сын. Ещё он сказал присмотреть что-то из юбочек, если будут. Но я в этом слабо разбираюсь, сами понимаете.
- Ну хорошо, - у Жизель отлегло от сердца. - Зелёная футболка осталась, одна из двух. Остальные взяли. Ну и несколько юбочек ещё есть. С цветочной вышивкой. А ещё курточка. Розовенькая, с радугой на рукаве.
С этими словами она впустила старого визитёра внутрь и закрыла за ним дверь.
За окном бушевала пурга, часто возникавшая после полудня. Жизель закинула в рот первую мармеладку и отхлебнула из кружки. Тёпло чая, текущего по пищеводу, разогрело замерзающее старческое тело и напомнило ей о предстоящем визите дочери. Следовало помыть полы перед их прибытием, накрыть стол новой скатертью и купить подарки внучкам.
Кружка была наполовину полная, уже остывшая, как вдруг раздался звонок.
- Ничего я не успела, - подавленно пробормотала Жизель, поспешно приближаясь к выходной двери. - Сейчас, погодите, дорогие мои!
За открытой дверью недоумевающему взору Жизель предстал какой-то слащаво-грустный дед. Крайне похожий на одного из собутыльников почившего в море мужа. И он молчал.
- Вы кто? - спросила Жизель, прикрывая дверь наполовину. Что-то пугало её в этой ситуации.
- Максим Каммерер, - представился старик, снимая шапку. - Я по поводу объявления дарения одежды, что вы выложили в КИГС.
- КИГС? - удивлённо повторила Жизель. Градус недоверия усиливался. - Что ещё за "КИГС"?
- Коммуникационно-информационная государственная сеть? - незнакомец с интересом вглядывался в лицо Жизель, не расслабляя уголков губ. - Миссис Лина Кукиджар, я полагаю?
- Это не я, это... - Жизель осеклась на полуслове.
- Кто-то из ваших родственников? - предположил улыбчивый дедок. - Ничего страшного, я тоже не в ладах с этой электроникой. Мой сын, Лёва, дал мне этот адрес. Сказал зайти по возможности за одёжкой для маленькой Рады.
Ветер присвистнул, будто бы в подтверждение слов незнакомца. Или это был звук разворачивающегося на ближайшей застройке крана? Непонятно.
- Одёжкой? - переспросила Жизель. - А что конкретно вам нужно?
- Лёва сказал мне, что Раде понравилась какая-то зелёная футболочка, - моментально уточнил дедок, а затем продолжил уточнять. - Лёва, мой сын. Ещё он сказал присмотреть что-то из юбочек, если будут. Но я в этом слабо разбираюсь, сами понимаете.
- Ну хорошо, - у Жизель отлегло от сердца. - Зелёная футболка осталась, одна из двух. Остальные взяли. Ну и несколько юбочек ещё есть. С цветочной вышивкой. А ещё курточка. Розовенькая, с радугой на рукаве.
С этими словами она впустила старого визитёра внутрь и закрыла за ним дверь.
Пред старцем лежало оно. Вещественное доказательство существования внеземной цивилизации. Артефакт одного из Древних Богов, которого старец обозначал в своём блокноте одной единственной буквой "М". Её футболка. Та самая, что застряла в зрительной коре его мозга сияющим зелёным светом, ослепляя весь внутренний мир зелёным светом радости и счастья. Это были целых процентов двадцать её образа. Двадцать процентов воплощения вечной любви. Реликт прошлых эпох. Детская футболка пела дифирамбы нашедшему её герою. Это было прямое доказательство того, что вся жизнь была прожита не зря. Все загубленные жизни, оборванные и сожжёные, были загублены не зря. Ничто не прошло даром. Цель оправдала все средства. Весь мир тридцать три раза прошёл петлёй сквозь себя, и всё это было...
- Мистер Каммерер? - Жизель беспокойно смотрела на застывшего во времени старца, уставившегося на зелёную детскую футболку её некогда юной дочери. С её стороны было невозможно заметить расширившиеся на всю радужку зрачки Максима.
- Да, что вам? - спросил Каммерер совершенно спокойным голосом. Голос был настолько гладким и ровным, что Жизель показалось, будто бы это произнёс кто-то другой. Кто-то страшный. Но затем голос незнакомца вновь начал приобретать неестественно смешанный оттенок. - Я просто вспомнил свою дочь... Она погибла, когда возвращалась ко мне на поезде вместе с матерью. Она была ещё так юна...
Старец грустно вздохнул.
- Точно такая же как на фото, - произнёс он и повернулся к Жизель. - Спасибо. Я возьму?
- Конечно, конечно, - поспешно ответила Жизель. - А остальное?
Бережно взяв зелёненькую футболочку, Максим Каммерер отрешённо посмотрел на остальную детскую одежду, аккуратно разложенную хозяйкой дома на кровати. Заострив на секунду свой взгляд на двух синих юбках с вышивкой, он осторожно положил футболку в пакет, а затем с той же заботой упаковал её в свою сумку. Аккурат между двумя жёсткими желтоватыми папками, словно бы обеспечивая дополнительную защиту для ценного груза.
- Нет, ничего интересного, - ответил Максим.
- А как же курточка? - удивилась Жизель. - Хорошая, розовенькая, почти новенькая. Модная.
- Спасибо ещё раз, но она маловата, - безжалостно ответил Максим. - Да и не унесу я всё, сами понимаете. - добавил он с усмешкой.
С этими словами старичок с предвоенной сумкой вышел из дома навстречу зимнему вечеру.
- Хорошая курточка ведь, - бормотала Жизель, закрыв дверь за удалившимся гостем. - Розовенькая. С радугой.
- Мистер Каммерер? - Жизель беспокойно смотрела на застывшего во времени старца, уставившегося на зелёную детскую футболку её некогда юной дочери. С её стороны было невозможно заметить расширившиеся на всю радужку зрачки Максима.
- Да, что вам? - спросил Каммерер совершенно спокойным голосом. Голос был настолько гладким и ровным, что Жизель показалось, будто бы это произнёс кто-то другой. Кто-то страшный. Но затем голос незнакомца вновь начал приобретать неестественно смешанный оттенок. - Я просто вспомнил свою дочь... Она погибла, когда возвращалась ко мне на поезде вместе с матерью. Она была ещё так юна...
Старец грустно вздохнул.
- Точно такая же как на фото, - произнёс он и повернулся к Жизель. - Спасибо. Я возьму?
- Конечно, конечно, - поспешно ответила Жизель. - А остальное?
Бережно взяв зелёненькую футболочку, Максим Каммерер отрешённо посмотрел на остальную детскую одежду, аккуратно разложенную хозяйкой дома на кровати. Заострив на секунду свой взгляд на двух синих юбках с вышивкой, он осторожно положил футболку в пакет, а затем с той же заботой упаковал её в свою сумку. Аккурат между двумя жёсткими желтоватыми папками, словно бы обеспечивая дополнительную защиту для ценного груза.
- Нет, ничего интересного, - ответил Максим.
- А как же курточка? - удивилась Жизель. - Хорошая, розовенькая, почти новенькая. Модная.
- Спасибо ещё раз, но она маловата, - безжалостно ответил Максим. - Да и не унесу я всё, сами понимаете. - добавил он с усмешкой.
С этими словами старичок с предвоенной сумкой вышел из дома навстречу зимнему вечеру.
- Хорошая курточка ведь, - бормотала Жизель, закрыв дверь за удалившимся гостем. - Розовенькая. С радугой.
Солнце уже скрылось за горизонтом, когда старик ввалился в туристическую хижину, весь покрытый липким снегом и продрогший до чёртиков. Кинув сумку на кресло, он снял мокрую одежду, повесил её у стены, упал на пол возле обогревателя и поджал ноги. Вплоть до захода солнца он слонялся по всему городу, молча смотрел то под ноги, то вперёд. Ощущая некое тепло, исходящее от находящейся в сумке зелёной футболки. С тем самым банальным рисунком. Старик чувствовал, будто сине-зелёный призрак был с ним, совсем рядом. Умирать более было не страшно, ведь отныне он был вместе с ней.
Посылка прибудет лишь на третий день с момента прибытия. Даже вкупе с этим, у него имелись лишь две отдельные части от двух наборов из четырёх, каждый из которых состоял из минимум трёх элементов. Но даже достигнутый результат был совершенно невозможным для достижения, совсем недавно. Кроме посылки, других наводок у старика не имелось. И добыть что-либо ещё в этом морозном захолустье представлялось ему бессмысленными ожиданиями. Так или иначе, продвижение на юго-восток было неизбежным. Где-то там были старейшие центры детской моды, где могло найтись что-то. Ну и перспективных владельцев искомых артефактов былой эпохи там было на порядки больше. Вопрос лишь состоял во времени и затратах, денежных и психофизических.
Высохнув, старец вытащил из сумки футболку. Опознав материал ткани, он сделал несколько пометок в блокноте и принялся извлекать из сумки оборудование для фотодокументирования. Процесс обещал занять долгое время, но на полезные и приятные действия у старца всегда было лишнее время, в избытке. Проведя несколько замеров ширины и высоты зелёной детской футболки, он сделал ещё несколько неоднозначных пометок в блокноте, ещё раз посмотрел на объект исследования и перешёл к процессу фотодокументирования. Пока он занимался этим, на орбите его мыслей крутилось одна, - как же жалко и ничтожно, нелепо и слабо он выглядел бы сейчас в её глазах.
Но старца не интересовал сгнивший конструкт, пусть даже гниющий в тепле и комфорте. Его интересовало нечто другое...
Посылка прибудет лишь на третий день с момента прибытия. Даже вкупе с этим, у него имелись лишь две отдельные части от двух наборов из четырёх, каждый из которых состоял из минимум трёх элементов. Но даже достигнутый результат был совершенно невозможным для достижения, совсем недавно. Кроме посылки, других наводок у старика не имелось. И добыть что-либо ещё в этом морозном захолустье представлялось ему бессмысленными ожиданиями. Так или иначе, продвижение на юго-восток было неизбежным. Где-то там были старейшие центры детской моды, где могло найтись что-то. Ну и перспективных владельцев искомых артефактов былой эпохи там было на порядки больше. Вопрос лишь состоял во времени и затратах, денежных и психофизических.
Высохнув, старец вытащил из сумки футболку. Опознав материал ткани, он сделал несколько пометок в блокноте и принялся извлекать из сумки оборудование для фотодокументирования. Процесс обещал занять долгое время, но на полезные и приятные действия у старца всегда было лишнее время, в избытке. Проведя несколько замеров ширины и высоты зелёной детской футболки, он сделал ещё несколько неоднозначных пометок в блокноте, ещё раз посмотрел на объект исследования и перешёл к процессу фотодокументирования. Пока он занимался этим, на орбите его мыслей крутилось одна, - как же жалко и ничтожно, нелепо и слабо он выглядел бы сейчас в её глазах.
Но старца не интересовал сгнивший конструкт, пусть даже гниющий в тепле и комфорте. Его интересовало нечто другое...
- Джеймс, наш супердетектив!
С этим словами Рафаэль Коард вскочил из-за стола посреди партии для покера и горячо обнял новоприбывшего мужчину. Две женщины за столом удивлённо уставились на Джеймса, не в силах сдержать интерес к его личности. Крупье со скучающим лицом смотрела на карты участников. Двое друзей мистера Коарда, оба в шёлковых костюмах "Витаччта" оттенка багрово-белых вин, остались за столом.
- Джеймс, Джеймс, Джеймс! - горячо распинался Рафаэль. - Я знал, что ты придёшь к нам!
- Разумеется, ты знал, - усмехнулся Джеймс, взглянув на сверкающие в золотом вечернем свете полы казино, и поправляя рукой съехавшую было шляпу. Другая рука Джеймса была занята стильным извлечением сигары из стопроцентного табака, полученного в подарок от главы комитета городской безопасности за сокрытие (безусловно, временное) грязных делишек последнего.
- Комитетная агентура с ума сходит, ничего не может решить, - сообщил Рафаэль, протягивая Джеймсу свою зажигалку. - Вот, держи. Как тебе, а? Инкрустированная веснушчатым аквамарином, пятипроцентное золото. "Дайминг Аутофоррэ", последний выпус.
- Недурно, - только и ответил Джеймс, закуривая одну из самых качественных сигар в мире.
- Конечно, конечно, - ярко подтвердил мистер Коард, жестом приглашая Джеймса сесть за стол. - Присаживайся, Джеймс, чувствуй себя как дома.
- Я и так дома, - невозмутимо произнёс Джеймс, поглядывая на проходящую справа леди в красно-жёлто-чёрном платье и с модельной стрижкой.
Восприятие Джеймса, доведённое им до двадцатого уровня, вкупе с обширными знаниями (восемнадцатый ранг информатора), отметило тот факт, что стрижка прекрасной леди была сделала сегодня утром, и что это "Утренняя заря". Долговременная память Джеймса сообщила, что данная причёска ранее называлась "Ложа Муарэ", и что первой женщиной с такой причёской была Воттига Уэйс, оперная певица. Тридцать лет назад.
- Ты про исчезновение Густава Памлетуррга? - спросил Джеймс.
- А как ты... - Рафаэль изо всех сил старался не удивляться поразительным навыкам Джеймса, но каждый раз был как в первый. Всё что он смог - сделать жест рукой, говорящий: "Продолжай, пожалуйста."
- Как я узнал? - улыбнулся Джеймс, одарив своим взглядом двух дам за столом. Рафаэль взял рюмку и пригубил вино. - Мне сообщила об этом его супруга.
- У его жены был твой номер? - поперхнулся Рафаэль. - Но... как?!
- Раф, ну что же ты? - Джеймс похлопал его по плечу с той же горячностью, с которой тот его обнимал. - Каждая встреча с тобой проходит как допрос. "Как?" "Почему?" "Откуда?" Ну что за глупые вопросы? Мне не нужно объяснять тебе каждый элемент моего безусловного успеха.
- Само собой, Джеймс. Само собой. И что же, у тебя уже... - Раф сделал паузу. - Есть зацепки? Ты уже раскрыл это дело?
Джеймс натянул шляпу поближе к лицу, так чтобы его глаз уже не было видно, а лицо было в тени.
- Да, - сообщил он тоном богоподобного превосходства. - Густава сожрал туман, в котором он так любил гулять. Его убийца угнал яхту и отвёл её к Тирру, это в Лаурианне. Он, этот недалёкий и гнусный сейчас там. И я отправляюсь сегодня же ночью туда, чтобы взять его живым или мёртвым, и показать лишний раз всему миру, кто является настоящим "Лицом Эпохи" в этом мире.
Ещё не окончив свою реплику, Джеймс встал и мрачно пошёл к выходу из казино "Бураро", и каждый его шаг был словно звон небесных колоколов, возвещающих скорое прибытие ангела-судьи в этот погрязший от порока мир.
С этим словами Рафаэль Коард вскочил из-за стола посреди партии для покера и горячо обнял новоприбывшего мужчину. Две женщины за столом удивлённо уставились на Джеймса, не в силах сдержать интерес к его личности. Крупье со скучающим лицом смотрела на карты участников. Двое друзей мистера Коарда, оба в шёлковых костюмах "Витаччта" оттенка багрово-белых вин, остались за столом.
- Джеймс, Джеймс, Джеймс! - горячо распинался Рафаэль. - Я знал, что ты придёшь к нам!
- Разумеется, ты знал, - усмехнулся Джеймс, взглянув на сверкающие в золотом вечернем свете полы казино, и поправляя рукой съехавшую было шляпу. Другая рука Джеймса была занята стильным извлечением сигары из стопроцентного табака, полученного в подарок от главы комитета городской безопасности за сокрытие (безусловно, временное) грязных делишек последнего.
- Комитетная агентура с ума сходит, ничего не может решить, - сообщил Рафаэль, протягивая Джеймсу свою зажигалку. - Вот, держи. Как тебе, а? Инкрустированная веснушчатым аквамарином, пятипроцентное золото. "Дайминг Аутофоррэ", последний выпус.
- Недурно, - только и ответил Джеймс, закуривая одну из самых качественных сигар в мире.
- Конечно, конечно, - ярко подтвердил мистер Коард, жестом приглашая Джеймса сесть за стол. - Присаживайся, Джеймс, чувствуй себя как дома.
- Я и так дома, - невозмутимо произнёс Джеймс, поглядывая на проходящую справа леди в красно-жёлто-чёрном платье и с модельной стрижкой.
Восприятие Джеймса, доведённое им до двадцатого уровня, вкупе с обширными знаниями (восемнадцатый ранг информатора), отметило тот факт, что стрижка прекрасной леди была сделала сегодня утром, и что это "Утренняя заря". Долговременная память Джеймса сообщила, что данная причёска ранее называлась "Ложа Муарэ", и что первой женщиной с такой причёской была Воттига Уэйс, оперная певица. Тридцать лет назад.
- Ты про исчезновение Густава Памлетуррга? - спросил Джеймс.
- А как ты... - Рафаэль изо всех сил старался не удивляться поразительным навыкам Джеймса, но каждый раз был как в первый. Всё что он смог - сделать жест рукой, говорящий: "Продолжай, пожалуйста."
- Как я узнал? - улыбнулся Джеймс, одарив своим взглядом двух дам за столом. Рафаэль взял рюмку и пригубил вино. - Мне сообщила об этом его супруга.
- У его жены был твой номер? - поперхнулся Рафаэль. - Но... как?!
- Раф, ну что же ты? - Джеймс похлопал его по плечу с той же горячностью, с которой тот его обнимал. - Каждая встреча с тобой проходит как допрос. "Как?" "Почему?" "Откуда?" Ну что за глупые вопросы? Мне не нужно объяснять тебе каждый элемент моего безусловного успеха.
- Само собой, Джеймс. Само собой. И что же, у тебя уже... - Раф сделал паузу. - Есть зацепки? Ты уже раскрыл это дело?
Джеймс натянул шляпу поближе к лицу, так чтобы его глаз уже не было видно, а лицо было в тени.
- Да, - сообщил он тоном богоподобного превосходства. - Густава сожрал туман, в котором он так любил гулять. Его убийца угнал яхту и отвёл её к Тирру, это в Лаурианне. Он, этот недалёкий и гнусный сейчас там. И я отправляюсь сегодня же ночью туда, чтобы взять его живым или мёртвым, и показать лишний раз всему миру, кто является настоящим "Лицом Эпохи" в этом мире.
Ещё не окончив свою реплику, Джеймс встал и мрачно пошёл к выходу из казино "Бураро", и каждый его шаг был словно звон небесных колоколов, возвещающих скорое прибытие ангела-судьи в этот погрязший от порока мир.
Нихерасе, истоки издача
Во всей Боллитре существовало несколько способов переброски из зоны управления Комитета до Лаурианны, и ни один не позволял Джеймсу добраться до Тирра напрямик. Поэтому Джеймсу потребовался личный авиатранспорт. Школы пилотирования во всей Боллитре стоили очень дорого, занимали примерно двенадцать лет непрерывной учёбы, а также психологического, социального, умственного и физического отбора. Так что пилоты были первоклассными людьми. Джеймс в их число не входил. Он никогда не видел смысла летать в облаках, - особенно теперь, когда (по его сверхчеловеческому ощущению) над Боллитрой нависла новая грязная тайна, имеющая все шансы перерасти в угрозу. Но технические навыки пятнадцатого уровня Джеймса утверждали, что если бы он только захотел, то и в небо полетел. Пальчики Джеймса были готовы щёлкать по переключателям в кабине пилота, а восемнадцатый ранг информатора гарантировал наличие большей части теоретической базы по управлению воздушно-лётным транспортом.
Была лишь одна загвоздка - личного транспорта у Джеймса не было. И за все его успехи ему не полагался лётный транспорт. А нелицензионное управление лётным транспортом каралось убийством на месте, или пожизненным заключением в Шайвике, в лучшем случае. Угон любого транспортного средства превращал человека во врага Комитета, поэтому его судьба была одна - пропажа без вести, будучи скрывающимся от закона или сожранным заживо этим самым законом. Конечно, скрытность тринадцатого уровня позволяла Джеймсу то и дело выходить за извечно преступаемые рамки закона. Но само число тринадцать не нравилось Джеймсу. А чтобы улизнуть из кабины пилота при поимке, требовался как минимум пятнадцатый уровень скрытности. А очки опыта Джеймсу ныне капали редко, требовались в большом количестве. Все квесты Боллитры были готовы давным-давно, и мир затих в ожидании авторского апдейта.
Всё это Джеймс вспоминал, бесшумно двигаясь сквозь лёгкую дымку погрязшего в сырой погоде (и, разумеется, в пороке) города, в сторону аэродрома. То и дело Джеймсу на глаза попадались подозрительные элементы, напоминающие криминальные. Но эти тени, лишь завидев идущего непоколебимой поступью Джеймса, стремительно прятались в подворотнях и за дверями домов. Боевые навыки двадцатого уровня, давно прокачанные у Джеймса, были готовы сразиться со всем районом. Но это были ракушки, амёбы. А Джеймс ныне охотился только на мегаладоннов, неотступно следуя за каждым подозрительным призраком чего-то подобного. Система прогнозирования будущего, некогда созревшая в голове Джеймса, утверждала что когда-нибудь его поймают в тиски, используя похожую приманку. Или что само это дело является такой приманкой. Джеймс не доверял Рафаэлю. Он с самого начала считал того ничтожеством, дерьмом в изысканной тарелке. Однако Джеймс считал, что его дело о Багавалийском Воре дало всем понять, что бывает с теми, кто подставляет Джеймса. И каковы шансы подставить Джеймса в принципе. Вполне себе гарантия.
Придя к КПП, за которым виднелась сверкающая огнями взлётно-посадочная полоса и множество ангаров, Джеймс остановился, прислонился к забору, достал ещё одну сигару из стопроцентного табака, элегантно вынул собственную зажигалку и смачно закурил. Дело предстояло непростое.
Была лишь одна загвоздка - личного транспорта у Джеймса не было. И за все его успехи ему не полагался лётный транспорт. А нелицензионное управление лётным транспортом каралось убийством на месте, или пожизненным заключением в Шайвике, в лучшем случае. Угон любого транспортного средства превращал человека во врага Комитета, поэтому его судьба была одна - пропажа без вести, будучи скрывающимся от закона или сожранным заживо этим самым законом. Конечно, скрытность тринадцатого уровня позволяла Джеймсу то и дело выходить за извечно преступаемые рамки закона. Но само число тринадцать не нравилось Джеймсу. А чтобы улизнуть из кабины пилота при поимке, требовался как минимум пятнадцатый уровень скрытности. А очки опыта Джеймсу ныне капали редко, требовались в большом количестве. Все квесты Боллитры были готовы давным-давно, и мир затих в ожидании авторского апдейта.
Всё это Джеймс вспоминал, бесшумно двигаясь сквозь лёгкую дымку погрязшего в сырой погоде (и, разумеется, в пороке) города, в сторону аэродрома. То и дело Джеймсу на глаза попадались подозрительные элементы, напоминающие криминальные. Но эти тени, лишь завидев идущего непоколебимой поступью Джеймса, стремительно прятались в подворотнях и за дверями домов. Боевые навыки двадцатого уровня, давно прокачанные у Джеймса, были готовы сразиться со всем районом. Но это были ракушки, амёбы. А Джеймс ныне охотился только на мегаладоннов, неотступно следуя за каждым подозрительным призраком чего-то подобного. Система прогнозирования будущего, некогда созревшая в голове Джеймса, утверждала что когда-нибудь его поймают в тиски, используя похожую приманку. Или что само это дело является такой приманкой. Джеймс не доверял Рафаэлю. Он с самого начала считал того ничтожеством, дерьмом в изысканной тарелке. Однако Джеймс считал, что его дело о Багавалийском Воре дало всем понять, что бывает с теми, кто подставляет Джеймса. И каковы шансы подставить Джеймса в принципе. Вполне себе гарантия.
Придя к КПП, за которым виднелась сверкающая огнями взлётно-посадочная полоса и множество ангаров, Джеймс остановился, прислонился к забору, достал ещё одну сигару из стопроцентного табака, элегантно вынул собственную зажигалку и смачно закурил. Дело предстояло непростое.
Джеймс наблюдал за ребристой водной гладью Пограничного Океана. Бездонная тьма вод изредка поблёскивала, отражая сигнальные огни плывущего по воздуху аппарата.
Часовая стрелка неумолимо приближалась к выгравированной единице.
Ругислав Шволль, пилот с двадцатилетним стажем, бодро следил за показателями датчиков и циферблатов. Каждые десять минут он дёргал некий скрипучий рычаг. Сразу после этого скрипеть начинало что-то под ногами Джеймса. А спустя двадцать-двадцать три секунды, - Джеймс не смог насчитать точное время, - его ступни вновь ощущали лёгкую тряску, возникающую после повторного скрипа из кабины пилота.
Была ли это смазочно-отходная жидкость? Или равномерно распределяемый груз контрабанды? Мозг Джеймса не могу дать внятного ответа. Действие наркотического анальгетика подходило к концу. Как и надежды Джеймса на то, что он доберётся до Тирра прежде отлива некогда нахлынувших сил. Тело начинало болеть, возвращаясь в первичное состояние.
Джеймса клонило в сон.
Его сознание вновь наполнило ощущение неизбежной неудачи и одиночества. Он был одинок до признания, и был также невыносимо одинок после. Джеймса открыто презирали, затем скрыто презирали и активно использовали в личных целях, а своих целей он так и не нашёл. А теперь он летит во тьме над океанскими толщами бездонных вод, в ненадёжном драндулете, ради некой справедливой мести за мужа соблазнившей его шлюхи. Ради поисков какого-то дятла, который не факт что ещё там, и не факт что является убийцей. Ведь осмотра и вскрытия тела Густава не проводилось.
Джеймс просто-напросто убедил во время наркотического прихода Выделенную Комиссию, что Густава поглотил туман.
И они поверили ему.
- Спокойно, - прошептал Джеймс себе на пальцы, пытаясь согреть их и свой разум, взять поток мыслей под контроль. - Спокойно. Найдём Яхту. Проведём осмотр. Расспросим о подозрительных личностях, недавно появившихся в городе.
Джеймс гулко сглотнул и выдул облачко пара в поднесённые к лицу ладони.
- Заглянем в публичные заведения, - продолжил он дрожащим голосом. - Проведём опрос ключевых лиц. Всё по протоколу. Распишем всё куда-нибудь. Ну а дальше, - дальше по обстоятельствам. Всё просто. Всё очень, очень просто.
- Сейчас поднимемся, - раздавшийся из кабины громкий голос Ругислава прервал мантры супердетектива. - Через четыре минуты будем в пяти километрах над Тирром. Вы готовы?
- Угу, - громко промычал в ответ Джеймс. Он был совершенно не готов к прыжку с парашютом.
Ему приходилось прыгать лишь раз. И то, тогда ему просто повезло. Сейчас ему оставалось лишь снова полагаться на удачу. На этот раз осознанно, что было куда труднее.
Джеймс вновь почувствовал холодное дуновение Духа Боллитры на своей шее, наблюдавшего за ним. Джеймс мог только надеяться, что за ним сейчас наблюдали с интересом, кто бы или что бы эти наблюдателем не было.
С трудом поднявшись, Джеймс с ужасом ощутил дичайшую боль в ногах. Оставалось ещё две ампулы "Серафима", на которые ушло всё оставшееся состояние Джеймса. Это двое с половиной суток бытия ангелом-судьёй, карающей дланью Закона, высшим хищником, супердетективом, пылающим аки утренняя заря любовником, мастером боевых искусств и мыслителем эпохи. Человеком, достойным её...
Неизвестно кого.
Джеймс не стал вскрывать эту тему. Он уже не был тем молодым и шутливым мужчиной, которому было всё легко. По крайней мере пока.
Нить мысли была оборвана животным ужасом перед ревущим холодным воздухом, вознамерившимся высосать Джеймса из кабины и наполнить каждый кубометр его лёгких колючим газообразным веществом.
- Удачи! - прокричал пилот в его сторону, но Джеймс его не услышал. Его внимание было целиком поглощено светящимся во тьме оранжевым пучком точек.
Это был Тирр.
Цвет огоньков напомнил Джеймсу казино "Бураро", прогулку под уличными фонарями, общение с начальником аэродрома.
Это была конечная остановка.
И Джеймсу пришлось выйти.
Упав в воздушное пространство Лаурианны, Джеймс ощутил лёд на своём лице и колючий воздух в своих лёгких.
Его разбитое некой "Мисс Боллитрой 43" сердце ёкнуло, и Джеймс потерял сознание, в последнее мгновение неосознанно сжав другой рукой тянущийся из-за спины ремень...
Часовая стрелка неумолимо приближалась к выгравированной единице.
Ругислав Шволль, пилот с двадцатилетним стажем, бодро следил за показателями датчиков и циферблатов. Каждые десять минут он дёргал некий скрипучий рычаг. Сразу после этого скрипеть начинало что-то под ногами Джеймса. А спустя двадцать-двадцать три секунды, - Джеймс не смог насчитать точное время, - его ступни вновь ощущали лёгкую тряску, возникающую после повторного скрипа из кабины пилота.
Была ли это смазочно-отходная жидкость? Или равномерно распределяемый груз контрабанды? Мозг Джеймса не могу дать внятного ответа. Действие наркотического анальгетика подходило к концу. Как и надежды Джеймса на то, что он доберётся до Тирра прежде отлива некогда нахлынувших сил. Тело начинало болеть, возвращаясь в первичное состояние.
Джеймса клонило в сон.
Его сознание вновь наполнило ощущение неизбежной неудачи и одиночества. Он был одинок до признания, и был также невыносимо одинок после. Джеймса открыто презирали, затем скрыто презирали и активно использовали в личных целях, а своих целей он так и не нашёл. А теперь он летит во тьме над океанскими толщами бездонных вод, в ненадёжном драндулете, ради некой справедливой мести за мужа соблазнившей его шлюхи. Ради поисков какого-то дятла, который не факт что ещё там, и не факт что является убийцей. Ведь осмотра и вскрытия тела Густава не проводилось.
Джеймс просто-напросто убедил во время наркотического прихода Выделенную Комиссию, что Густава поглотил туман.
И они поверили ему.
- Спокойно, - прошептал Джеймс себе на пальцы, пытаясь согреть их и свой разум, взять поток мыслей под контроль. - Спокойно. Найдём Яхту. Проведём осмотр. Расспросим о подозрительных личностях, недавно появившихся в городе.
Джеймс гулко сглотнул и выдул облачко пара в поднесённые к лицу ладони.
- Заглянем в публичные заведения, - продолжил он дрожащим голосом. - Проведём опрос ключевых лиц. Всё по протоколу. Распишем всё куда-нибудь. Ну а дальше, - дальше по обстоятельствам. Всё просто. Всё очень, очень просто.
- Сейчас поднимемся, - раздавшийся из кабины громкий голос Ругислава прервал мантры супердетектива. - Через четыре минуты будем в пяти километрах над Тирром. Вы готовы?
- Угу, - громко промычал в ответ Джеймс. Он был совершенно не готов к прыжку с парашютом.
Ему приходилось прыгать лишь раз. И то, тогда ему просто повезло. Сейчас ему оставалось лишь снова полагаться на удачу. На этот раз осознанно, что было куда труднее.
Джеймс вновь почувствовал холодное дуновение Духа Боллитры на своей шее, наблюдавшего за ним. Джеймс мог только надеяться, что за ним сейчас наблюдали с интересом, кто бы или что бы эти наблюдателем не было.
С трудом поднявшись, Джеймс с ужасом ощутил дичайшую боль в ногах. Оставалось ещё две ампулы "Серафима", на которые ушло всё оставшееся состояние Джеймса. Это двое с половиной суток бытия ангелом-судьёй, карающей дланью Закона, высшим хищником, супердетективом, пылающим аки утренняя заря любовником, мастером боевых искусств и мыслителем эпохи. Человеком, достойным её...
Неизвестно кого.
Джеймс не стал вскрывать эту тему. Он уже не был тем молодым и шутливым мужчиной, которому было всё легко. По крайней мере пока.
Нить мысли была оборвана животным ужасом перед ревущим холодным воздухом, вознамерившимся высосать Джеймса из кабины и наполнить каждый кубометр его лёгких колючим газообразным веществом.
- Удачи! - прокричал пилот в его сторону, но Джеймс его не услышал. Его внимание было целиком поглощено светящимся во тьме оранжевым пучком точек.
Это был Тирр.
Цвет огоньков напомнил Джеймсу казино "Бураро", прогулку под уличными фонарями, общение с начальником аэродрома.
Это была конечная остановка.
И Джеймсу пришлось выйти.
Упав в воздушное пространство Лаурианны, Джеймс ощутил лёд на своём лице и колючий воздух в своих лёгких.
Его разбитое некой "Мисс Боллитрой 43" сердце ёкнуло, и Джеймс потерял сознание, в последнее мгновение неосознанно сжав другой рукой тянущийся из-за спины ремень...
А неплохо получился маниакальный наркоприход. Я-то думал, что автор всё, ударился в безудержный угар стёба над популярными шаблонами, что само по себе не плохо, но оттуда фиг вывернешь потом во что-то нормальное. Ничего, вывернул.
Причём сначала идёт сладкая и конструктивная мания, а дальше тряска психоза, невротизм и избыток вариантов, ни один из которых не устраивает. Судя по моему опыту общения с биполярниками и любителями стимуляторов, вышло аутентично. Чистый показ не рассказ.
Надо сказать, Джеймс крепкий орешек - превозмог отходняки, да ещё добротным методом разбития всей херни на подзадачи. Действительно, таким способом удаётся топтать дерьмо даже когда всерьёз поплавило.
Причём сначала идёт сладкая и конструктивная мания, а дальше тряска психоза, невротизм и избыток вариантов, ни один из которых не устраивает. Судя по моему опыту общения с биполярниками и любителями стимуляторов, вышло аутентично. Чистый показ не рассказ.
Надо сказать, Джеймс крепкий орешек - превозмог отходняки, да ещё добротным методом разбития всей херни на подзадачи. Действительно, таким способом удаётся топтать дерьмо даже когда всерьёз поплавило.
- Джеймс Издачелли? - вопросительно процедил человек в белом халате, почёсывая свою покорёженную сединой бородку.
Джеймс моргнул.
- Это я, - ответил Издачелли.
- Мистер Издачалли, - человек в белом халате подвинул лежащий у окна стул поближе к койке. - Не возвращаете, если я буду называть вас просто Джеймсом?
- Как пожелаете, - ответил Джеймс и вновь уставился на утреннее солнышко, приветствующее его и добрую половину Боллитры.
Человек в белом халате сел напротив него, посмотрел куда-то в стену в задумчивости и глубоко вздохнул.
- Вот что, мистер Джеймс, - седобородковый вновь замешкался, подбирая слова. - А-а, чёрт с ним. Давайте так. Вы знаете, где вы? Помните ли что-нибудь о себе? О мире?
- У меня нет амнезии, - усмехнулся Джеймс. - Я не терял память. Скажите лучше, кто вы такой?
- Дулбич Каллонгжор, - представился человек в белом халате. - Директор бюро региональной безопасности.
- Директор БРБ? - переспросил Джеймс, глядя на Дулбича. - В таком случае, вам известно, кто я такой?
Беспристрастное лицо директора БРБ исказила ухмылка. Ровно на секунду, когда он ещё вдобавок снова глянул на стену. Он что-то вспомнил? Что-то смешное? Что-то... забавное?
Что-то забавное о нём?
- Вы, - начальник БРБ тыкнул двумя пальцами, напоминающими ножницы, в лицо Джеймса. - Действующий следователь Комитета. Персона Особой Важности. В вашем удостоверении всё это указано. Я получил подтверждение проверки вашей лицензии, пока вы приходили в себя. Не стал уж вас дёргать раньше времени.
- Раньше времени, - язвительно повторил Джеймс. - Как долго я здесь?
- Пятый день, - ответил Дулбич, повернувшись к холодному утреннему пейзажу в окне. - За прошедшие четыре дня мы разыскивали ваше удостоверение, вашу одежду, ваши ампулы. - Дулбич подмигнул Джеймсу. - Даже личную фотографию.
- Фотографию? - машинально спросил Джеймс, начиная волноваться.
- Которую вы носили в зашитом внутреннем кармане пиджака, - продолжал Дулбич. - Один из... людей, нашедших ваше тело на побережье, забрал её и использовал для онанизма.
- Блять, - предельно жёстко и глухо произнёс Джеймс. Его сердце упало, мир замер, голова налилась свинцом, а глаза остекленели. Кто-то кончал, глядя на... Неё. Или прямо на неё... А может, на неё саму сейчас спускают... О боже...
- Не волнуйтесь, - понимающе сказал Дулбич. - Сама фотография не пострадала. Ну, может отпечатки грязных потных пальчиков злоумышленника остались, - он снова подмигнул. - Если хотите, мы тщательно почистим ваше фото и сделаем несколько копий.
- Будьте так любезны, - ответил Джеймс, постепенно приходя в себя.
- Ваше удостоверение продали в ломбард, - продолжал Дулбич, вновь сверля взглядом стену за головой Джеймса. - Ведь у вас никаких денег не нашли. Владелец ломбарда сразу сообщил нам, что ему продали, и кто это был. Вас раздели догола, а вашу одежду выкинули в мусорный бак на другом конце Тирра из соображений безопасности. Розыском вашей одежды занимался мой личный спецотряд. Все элементы прошли химчистку и уже ждут вас внизу.
- Спасибо, - поблагодарил его Джеймс, не в силах добавить что-либо ещё. Например, спросить, откуда такая неожиданная забота об упавшем с неба следователе.
- Не за что, - небрежно ответил Дулбич. - Считайте это служебной солидарностью. Хотя признаюсь честно, в нашем городке крайне редко происходит что-то выше мелких бытовых краж. Жизнь тут тянется медленно, так что парой быстрых и стремительных движений можно разобраться практически в чём угодно.
- Практически? - переспросил Джеймс. Он не знал, почему его заинтересовал именно этот незначительный аспект. Какая-то толика детективной интуиции, без всяких объяснений создавшая вопрос на пустом месте.
- Другое дело ваши "ампулки", - Дулбич вновь подмигнул и на мгновение ухмыльнулся. - Их быстро отправили на поезде до Изибурга, так что пришлось потянуть за парочку ниточек. Да так сильно, что я не скоро смогу потянуть за них вновь, - порвутся ведь. Так что они тоже ждут вас внизу, вместе с одеждой и удостоверением. И парашютом, кстати.
- Спасибо большое, но... - Джеймс посмотрел в окно, подыскивая слова. Подходящих слов в окне не было.
- Давайте начистоту, - сказал Дулбич и сделал паузу. - Я не буду задавать вопросы по поводу фотографий, ампул, произошедшего с вами... несчастного случая. Лично я поражён, что вы протянули целых два часа голышом на ночном морозе у берега. По всему отделу теперь ходят про нудистский пляж. Вам хотели кое-что ампутировать, но я не позволил. Воспользовались лучшей аппаратурой и боевыми коктейлями внутривенного действия, из запасов БРБ.
- Не похоже на простую солидарность, - подвёл итоги Джеймс.
- И правда, не похоже, - согласился Дулбич. - Я знаю слухи, которые ходят про вас, мистер Издачелли. Мне сообщили, что вы тут по поводу яхты "Альбатрос", в происках предполагаемого убийцы её владельца. И не смотря на тихую медленную жизнь нашего заснеженного региона, здесь есть чем заняться. Несколько весьма серьёзных дел, которые оказались в заморозке. Иронично, я знаю. А три дня назад, пока вы тут лежали, в нескольких километрах от города разбился грузовой поезд. Я вас ни к чему не обязываю, но в случае помощи БРБ за мной не заржавеет.
- Да ну? - язвительно удивился Джеймс.
- Я знаю, кого на самом деле ищет ваше сердце, мистер Джеймс, - улыбка Дулбича вновь возникла и уже не слезала. Он смотрел прямо Джеймсу в глаза. - Я не глупый человек. И если вы мне поможете со всем разобраться, я составлю полный отчёт и личную рекомендацию для вас в Рекрефальц, в местное отделение БНБ. Вам больше не придётся работать сыщиком Комитета, и вы вновь сможете увидеть её...
Джеймс моргнул.
- Это я, - ответил Издачелли.
- Мистер Издачалли, - человек в белом халате подвинул лежащий у окна стул поближе к койке. - Не возвращаете, если я буду называть вас просто Джеймсом?
- Как пожелаете, - ответил Джеймс и вновь уставился на утреннее солнышко, приветствующее его и добрую половину Боллитры.
Человек в белом халате сел напротив него, посмотрел куда-то в стену в задумчивости и глубоко вздохнул.
- Вот что, мистер Джеймс, - седобородковый вновь замешкался, подбирая слова. - А-а, чёрт с ним. Давайте так. Вы знаете, где вы? Помните ли что-нибудь о себе? О мире?
- У меня нет амнезии, - усмехнулся Джеймс. - Я не терял память. Скажите лучше, кто вы такой?
- Дулбич Каллонгжор, - представился человек в белом халате. - Директор бюро региональной безопасности.
- Директор БРБ? - переспросил Джеймс, глядя на Дулбича. - В таком случае, вам известно, кто я такой?
Беспристрастное лицо директора БРБ исказила ухмылка. Ровно на секунду, когда он ещё вдобавок снова глянул на стену. Он что-то вспомнил? Что-то смешное? Что-то... забавное?
Что-то забавное о нём?
- Вы, - начальник БРБ тыкнул двумя пальцами, напоминающими ножницы, в лицо Джеймса. - Действующий следователь Комитета. Персона Особой Важности. В вашем удостоверении всё это указано. Я получил подтверждение проверки вашей лицензии, пока вы приходили в себя. Не стал уж вас дёргать раньше времени.
- Раньше времени, - язвительно повторил Джеймс. - Как долго я здесь?
- Пятый день, - ответил Дулбич, повернувшись к холодному утреннему пейзажу в окне. - За прошедшие четыре дня мы разыскивали ваше удостоверение, вашу одежду, ваши ампулы. - Дулбич подмигнул Джеймсу. - Даже личную фотографию.
- Фотографию? - машинально спросил Джеймс, начиная волноваться.
- Которую вы носили в зашитом внутреннем кармане пиджака, - продолжал Дулбич. - Один из... людей, нашедших ваше тело на побережье, забрал её и использовал для онанизма.
- Блять, - предельно жёстко и глухо произнёс Джеймс. Его сердце упало, мир замер, голова налилась свинцом, а глаза остекленели. Кто-то кончал, глядя на... Неё. Или прямо на неё... А может, на неё саму сейчас спускают... О боже...
- Не волнуйтесь, - понимающе сказал Дулбич. - Сама фотография не пострадала. Ну, может отпечатки грязных потных пальчиков злоумышленника остались, - он снова подмигнул. - Если хотите, мы тщательно почистим ваше фото и сделаем несколько копий.
- Будьте так любезны, - ответил Джеймс, постепенно приходя в себя.
- Ваше удостоверение продали в ломбард, - продолжал Дулбич, вновь сверля взглядом стену за головой Джеймса. - Ведь у вас никаких денег не нашли. Владелец ломбарда сразу сообщил нам, что ему продали, и кто это был. Вас раздели догола, а вашу одежду выкинули в мусорный бак на другом конце Тирра из соображений безопасности. Розыском вашей одежды занимался мой личный спецотряд. Все элементы прошли химчистку и уже ждут вас внизу.
- Спасибо, - поблагодарил его Джеймс, не в силах добавить что-либо ещё. Например, спросить, откуда такая неожиданная забота об упавшем с неба следователе.
- Не за что, - небрежно ответил Дулбич. - Считайте это служебной солидарностью. Хотя признаюсь честно, в нашем городке крайне редко происходит что-то выше мелких бытовых краж. Жизнь тут тянется медленно, так что парой быстрых и стремительных движений можно разобраться практически в чём угодно.
- Практически? - переспросил Джеймс. Он не знал, почему его заинтересовал именно этот незначительный аспект. Какая-то толика детективной интуиции, без всяких объяснений создавшая вопрос на пустом месте.
- Другое дело ваши "ампулки", - Дулбич вновь подмигнул и на мгновение ухмыльнулся. - Их быстро отправили на поезде до Изибурга, так что пришлось потянуть за парочку ниточек. Да так сильно, что я не скоро смогу потянуть за них вновь, - порвутся ведь. Так что они тоже ждут вас внизу, вместе с одеждой и удостоверением. И парашютом, кстати.
- Спасибо большое, но... - Джеймс посмотрел в окно, подыскивая слова. Подходящих слов в окне не было.
- Давайте начистоту, - сказал Дулбич и сделал паузу. - Я не буду задавать вопросы по поводу фотографий, ампул, произошедшего с вами... несчастного случая. Лично я поражён, что вы протянули целых два часа голышом на ночном морозе у берега. По всему отделу теперь ходят про нудистский пляж. Вам хотели кое-что ампутировать, но я не позволил. Воспользовались лучшей аппаратурой и боевыми коктейлями внутривенного действия, из запасов БРБ.
- Не похоже на простую солидарность, - подвёл итоги Джеймс.
- И правда, не похоже, - согласился Дулбич. - Я знаю слухи, которые ходят про вас, мистер Издачелли. Мне сообщили, что вы тут по поводу яхты "Альбатрос", в происках предполагаемого убийцы её владельца. И не смотря на тихую медленную жизнь нашего заснеженного региона, здесь есть чем заняться. Несколько весьма серьёзных дел, которые оказались в заморозке. Иронично, я знаю. А три дня назад, пока вы тут лежали, в нескольких километрах от города разбился грузовой поезд. Я вас ни к чему не обязываю, но в случае помощи БРБ за мной не заржавеет.
- Да ну? - язвительно удивился Джеймс.
- Я знаю, кого на самом деле ищет ваше сердце, мистер Джеймс, - улыбка Дулбича вновь возникла и уже не слезала. Он смотрел прямо Джеймсу в глаза. - Я не глупый человек. И если вы мне поможете со всем разобраться, я составлю полный отчёт и личную рекомендацию для вас в Рекрефальц, в местное отделение БНБ. Вам больше не придётся работать сыщиком Комитета, и вы вновь сможете увидеть её...
Кожаный бур в последний раз, со всей силы зашёл в заднюю дверь Мисс Боллитры 43, Мисс Боллитры 44, Мисс Боллитры 45 и, возможно, будущей Мисс Боллитры 46. А затем вышел, нежно проливая горячую сладкую сгущёнку на пышные и не менее сладкие булочки. Сперма стекала с ягодиц в щель между ними. Часть неё шла дальше, и не до ходя до эпицентра женского достоинства, падала на ковёр. Тысячи микроорганизмов, похожих друг на друга, были обречены на безвестную гибель. Породившее их божество звучно выругалось наполовину с громкими вдохами и рычанием, а затем несколько раз шлёпнуло руками по обоим булочкам, которые продолжали извиваться и трепыхаться в пространстве, и привалился к краю роскошной кровати.
На противоположном театре коитуальных действий блистательные белые клыки некоего хищника едва сдерживались наравне со своими собратьями по виду, чтобы не перегрызть беспардонного красного вторженца, никак не покидающего их территорию. Спустя минуту и 8 секунд преступный элемент изверг густую вязкую белую жидкость, эквивалентную описанной выше. Отступая, злоумышленник ударил белым фосфором по всей полости рта, включая прелестные зубки, на которых остались маленькие клочки кожи врага, - доказательство неумолимой борьбы за достоинство, чистоту и невинность. Однако зубами дело не закончилось, и нападению подверглось наипрелестнейшее личико, служащее стимулятором симптомов полового созревания населения всей Боллитры. Артиллерия нанесла грозные удары по носу, губкам, щёчкам, бровям, белокурым волосам, и даже плечам. Армейское биологическое оружие массового поражения потекло с личика по подбородку вниз, стекая по горлу на грудь. С плеч же инопланетная жидкость перетекала на спину, в сторону анального фронта, вызывая приятную щекотку на копчике.
- Чёрт, Мэрижанн... - с предыханием произнёс мужчина, вытирая покусанного инсайдера грудой переживших артобстрел волос. - Ты восхитительна! Ты просто бесподобна! Я... я...
- Я нов... - часть спермы с лица облизнувшейся Мэрижанн попала в горло и вынудила ту мягко кашлянуть. - Я новая мисс Боллитра?
- Ты... Ты! - с любовью в голосе произнёс мужчина, на прощание проводя головкой по милейшего вида носику.
Это было всё, что Мэрижанн хотела узнать. Она оглянулась на второго мужчину. Тот был в сознании, в высшей точке мужского наслаждения. Возникающей, когда самый нерушимый и неуловимый объект, созданный Природой, оказывается словлен, разрушен и как следует оплодотворён. Пусть и иллюзорно. Мэрижанн всегда ломалась как следует долго, приблизительно ощущая, когда мужчина перед ней стоит на последней ступени терпения, готовый в любую минуту кончить в трусы, пойти дрочить в туалет, или дать ей со всей силы по лицу, порвать одежду и изнасиловать на месте, упиваясь стонами и криками.
Но это всё уже наскучило. Теперь у её ног было всё, между её ног были все, и хотелось чего-то другого. Но как долго ей этого ждать? Вдруг ей самой что-то надо сделать для этого? Но это было совершенно не по-женски, и вообще...
Ощущение вязкой спермы по всему телу мешало достаточно чётко сформулировать мысли. В окнах над Рекрефальцем наступало утро. Лучики солнечного света легли на лицо и грудь женщины. Её светлые волосы под сенью солнца были божественны. Откуда-то в просторную комнату проскользнул ветерок, обдал холодком промежность Мэрижанн, словно тоже ища способ войти в неё. И не обнаружив прохода дальше, обиженно исчез. Дождалась, подумала Мэрижанн. Теперь даже воздух хочет меня.
Впрочем, холодный колючий воздух дал её предельно ясно понять, что она вся мокрая. По ногам стекала смазка, всё тело было покрыто её потом, и это как минимум. Было ещё что-то, неопределённое. Надо было срочно принять душ.
Поднявшись, Мэрижанн едва ощутила свои ягодицы. Они были как из ваты, абсолютно измотавшиеся. Как и всё тело Мэрижанн. А вот мозговая была на коне. На ум сразу пришёл список дел на сегодня. Последние несколько дней каждым утрецом головушка Мэрижанн была занята не мыслями, а чьим-то хуйцом. Но сегодня этот период её жизни подходил к концу. С этими мыслями голая и мокрая женщина с алыми ягодицами и белокурыми длинными, час назад ещё элегантными, волосами поплелась в душ.
Когда горячая настойка из воды, пота и спермы ещё крутилась у её стоп, Мэрижанн поняла, что это было за странное ощущение. Любовь. Ей хотелось любви. Ей хотелось и любви, и детей, и признания. И мирового господства. О да... Мэрижанн ахнула и принялась почёсывать у себя между ног, не открывая глаз. Стать лицом Эпохи. Трудно стать Лицом Эпохи. У всех Лиц Эпохи был полон рот забот. Но не тех, что внутрительно принимала Мэрижанн каждое утро, включая это. А она, Мэрижанн Превосходная, Мэрижанн Совершенная, Мэрижанн Прекрасная, - хотела чего-то более мощного. Невиданного. И бурно водя пальчиком внутри щёлки, она на мгновение осознала эту идею.
Она хотела быть Лицом Эпохи без каких-либо забот, в мире без каких-либо забот. Где на самом верху и повсюду, всегда сразу одновременно, была она и... Джеймс?
Бурно кончив, Мэрижанн присела попой на воду, не в силах стоять на подкосившихся от оргазма ногах. Новый вопрос стоял на повестке дня.
Кто такой Джеймс?
На противоположном театре коитуальных действий блистательные белые клыки некоего хищника едва сдерживались наравне со своими собратьями по виду, чтобы не перегрызть беспардонного красного вторженца, никак не покидающего их территорию. Спустя минуту и 8 секунд преступный элемент изверг густую вязкую белую жидкость, эквивалентную описанной выше. Отступая, злоумышленник ударил белым фосфором по всей полости рта, включая прелестные зубки, на которых остались маленькие клочки кожи врага, - доказательство неумолимой борьбы за достоинство, чистоту и невинность. Однако зубами дело не закончилось, и нападению подверглось наипрелестнейшее личико, служащее стимулятором симптомов полового созревания населения всей Боллитры. Артиллерия нанесла грозные удары по носу, губкам, щёчкам, бровям, белокурым волосам, и даже плечам. Армейское биологическое оружие массового поражения потекло с личика по подбородку вниз, стекая по горлу на грудь. С плеч же инопланетная жидкость перетекала на спину, в сторону анального фронта, вызывая приятную щекотку на копчике.
- Чёрт, Мэрижанн... - с предыханием произнёс мужчина, вытирая покусанного инсайдера грудой переживших артобстрел волос. - Ты восхитительна! Ты просто бесподобна! Я... я...
- Я нов... - часть спермы с лица облизнувшейся Мэрижанн попала в горло и вынудила ту мягко кашлянуть. - Я новая мисс Боллитра?
- Ты... Ты! - с любовью в голосе произнёс мужчина, на прощание проводя головкой по милейшего вида носику.
Это было всё, что Мэрижанн хотела узнать. Она оглянулась на второго мужчину. Тот был в сознании, в высшей точке мужского наслаждения. Возникающей, когда самый нерушимый и неуловимый объект, созданный Природой, оказывается словлен, разрушен и как следует оплодотворён. Пусть и иллюзорно. Мэрижанн всегда ломалась как следует долго, приблизительно ощущая, когда мужчина перед ней стоит на последней ступени терпения, готовый в любую минуту кончить в трусы, пойти дрочить в туалет, или дать ей со всей силы по лицу, порвать одежду и изнасиловать на месте, упиваясь стонами и криками.
Но это всё уже наскучило. Теперь у её ног было всё, между её ног были все, и хотелось чего-то другого. Но как долго ей этого ждать? Вдруг ей самой что-то надо сделать для этого? Но это было совершенно не по-женски, и вообще...
Ощущение вязкой спермы по всему телу мешало достаточно чётко сформулировать мысли. В окнах над Рекрефальцем наступало утро. Лучики солнечного света легли на лицо и грудь женщины. Её светлые волосы под сенью солнца были божественны. Откуда-то в просторную комнату проскользнул ветерок, обдал холодком промежность Мэрижанн, словно тоже ища способ войти в неё. И не обнаружив прохода дальше, обиженно исчез. Дождалась, подумала Мэрижанн. Теперь даже воздух хочет меня.
Впрочем, холодный колючий воздух дал её предельно ясно понять, что она вся мокрая. По ногам стекала смазка, всё тело было покрыто её потом, и это как минимум. Было ещё что-то, неопределённое. Надо было срочно принять душ.
Поднявшись, Мэрижанн едва ощутила свои ягодицы. Они были как из ваты, абсолютно измотавшиеся. Как и всё тело Мэрижанн. А вот мозговая была на коне. На ум сразу пришёл список дел на сегодня. Последние несколько дней каждым утрецом головушка Мэрижанн была занята не мыслями, а чьим-то хуйцом. Но сегодня этот период её жизни подходил к концу. С этими мыслями голая и мокрая женщина с алыми ягодицами и белокурыми длинными, час назад ещё элегантными, волосами поплелась в душ.
Когда горячая настойка из воды, пота и спермы ещё крутилась у её стоп, Мэрижанн поняла, что это было за странное ощущение. Любовь. Ей хотелось любви. Ей хотелось и любви, и детей, и признания. И мирового господства. О да... Мэрижанн ахнула и принялась почёсывать у себя между ног, не открывая глаз. Стать лицом Эпохи. Трудно стать Лицом Эпохи. У всех Лиц Эпохи был полон рот забот. Но не тех, что внутрительно принимала Мэрижанн каждое утро, включая это. А она, Мэрижанн Превосходная, Мэрижанн Совершенная, Мэрижанн Прекрасная, - хотела чего-то более мощного. Невиданного. И бурно водя пальчиком внутри щёлки, она на мгновение осознала эту идею.
Она хотела быть Лицом Эпохи без каких-либо забот, в мире без каких-либо забот. Где на самом верху и повсюду, всегда сразу одновременно, была она и... Джеймс?
Бурно кончив, Мэрижанн присела попой на воду, не в силах стоять на подкосившихся от оргазма ногах. Новый вопрос стоял на повестке дня.
Кто такой Джеймс?
>Кто такой Джеймс?
Я.
Вообще-то Джеймс - это я.
Всё верно.
Ты просто шиз, а я твоя тульпа.
На самом деле Я/МЫ - Джеймс.
Только когда за доктором Каллонгжором закрылась дверь, Джеймс позволил себе откинуться на подушки. В голове у него гудела, вскипая, смесь радости, ужаса и предчувствия беды. Ампулы, безопасники... Фотография. Что же с ней всё-таки делали? Чтобы отвлечься и заодно простимулировать разум, Джеймс затеял перебирать детали разговора.
Грузовой поезд. Что ж, попытаемся представить себе заснеженную железную дорогу. Вероятно, она идёт через лес, затем - а где, собственно, в Тирре железнодорожные станции?
Память услужливо подсказала несколько адресов, Джеймс даже воспроизвёл в уме карту. Он стал прикидывать, какая же из корпораций могла ожидать груз с товарняка, но некое смутное беспокойство не дало продолжить. Мысль сбилась, спуталась, Джеймс раздражённо повернулся на бок, тут же охнул и вернулся в исходное положение. Ладно, тогда про Изибург. Нехорошо, что там теперь знают про ампулы. Когда Джеймс в последний раз был в Изибурге...
До этой мысли беспокойство дёргалось огоньком на спичке, теперь же оно полыхнуло, как будто эту спичку уронили в чан бензина.
Когда Джеймс в последний раз был в Изибурге?
"У меня нет амнезии", - упрямо повторил детектив. Помнит же он, что навещал крупнейшее гнездо бюрократической шушеры в Боллитре? Да тут и помнить не надо, это просто факт, такой же твёрдый, как выдача удостоверения, как десятки сданных дел, как...
Как Джеймс бывал в Изибурге?
Что ж, он сыграет с собой в эту игру. Очевидно, он добрался поездом. Сошёл на вокзале, в руке имея неприметный чемоданчик. Теперь нужно вспомнить вокзал. Что бывает на перронах? Вероятно, часы, стеклянный свод держится на колоннах, приятный женский голос приветствует в Изибурге. Нет. Это не воспоминание, а описание. Он что, не помнит свои поездки по важнейшим служебным делам?
"У меня нет амнезии! Рутина не запоминается!" - Джеймс стукнул кулаком по простыне и зашипел, удар отдался где-то в рёбрах.
Он попытался воспроизвести череду кабинетов, приёмные - это удалось, Джеймс даже увидел мысленным взором бронзовую статую напротив кожаного дивана, на которую пялился в ожидании очень важной аудиенции. Замечательно. Теперь он легко отмотает в памяти буквально несколько часов, и...
Ему показалось, что воздух снова врезался в его лёгкие - память сопротивлялась. Как слепой щенок, Джеймс тыкался в незримую стену. Концентрироваться было так же сложно, как идти по колено в сугробах.
"Это не амнезия, - сказал он себе почти просительно. - Я ведь не забыл, куда я ездил и зачем. Вот сейчас я вспомню что-нибудь попроще. Первую поездку к Ней. Я сел на..."
Стена не исчезла. От напряжения Джеймса начало тошнить.
"Мне просто нужно восстановиться" - была последняя его мысль перед тем, как измученный разум отказался служить ему и погрузился в сон.
Во-первых, не его. Во-вторых, тульпа работает не так, меня не проведёшь. В-третьих, я не шиз!
Найс трай. Но ты не я.
Я давно преодолел тягу к непрерывному созданию двойного дна в своих сюжетах.
Та не, какой трай, если бы это было импосторство, я бы не делал реплая, а также впихнул бы картинку. Это просто фанфик, рофляночка, спинофф.
Ебани фанфик на Мэрижанн-ку, плес.
А надо? У неё и так амнезия на месте, сомневаюсь, что могу привнести что-либо новое в её образ, а за ядрёным проном вовсе не ко мне.
У тебя есть только заготовки для историй об амнезийных шизоидах-параноиках? Как так вышло?
Ловите. ОПу выдаётся один талон на пиздануть меня палкой за дерейлинг тхреда.
https://justpaste.it/b61ho
Соотношение факторов "хочу высраться" и "не хочу лезть под руки опу" колышется к первому только на некоторые наиболее свежие для меня самого темы.
>Как так вышло?
У меня есть около десятка вариантов ответа. Вывалить на тебя их все, расписав каждую на 3-5 алок? Хочешь?
>Хочешь?
Сам-то как думаешь?
- Каммерер, - прошелестело из наушника прямиком в ухо. - Связь с Абалкиным пропала. Ты где находишься?
- Далеко, - прошептал Каммерер, неспеша двигаясь по подземным туннелям и непрерывно цепляясь взглядом за любые подозрительные объекты. - А что Самун...
- Каммерер, чтоб тебя! - грозно ответили с другого конца радиолинии. - Давно на трибунале не был?
- Виноват, - "Каммерер" не чувствовал ни малейшей толики вины. Его линия связи не прослушивалась, он был в этом уверен после того как сам доработал её. - Так... что случилось с Сикорски?
- Он сейчас занят, - ответили из координационного штаба. - Активно работает со Странниками.
- Ага, конечно, - сплюнул "Каммерер" на пол.
- Каммерер, - произнёс в микрофон "Киконин", сидя у радиоприёмника и держа палец на некой точке растянувшейся по столу карты, с обозначением Ц-93. - Найди Абалкина.
- Есть, - ответил "Каммерер" и перевёл рацию в пассивный режим. Его путь лежал к безымянной бухте, не имеющей даже кодового обозначения. Только номер - тридцать два. Каммерер не знал, почему столь массивному объекту не дали кодового обозначения. Как и не знал, какой идиот составлял столь идиотские позывные. И откуда он их только брал? Какие-то случайные фамилии...
Тем не менее, от тридцать второй бухты можно было выйти на маршрут "Абалкина", а с него уже выйти и на самого Абалкина-Долбалкина, - при условии что зачистка тридцать второй бухты не займёт много времени. В конце концов, это было начало месяца, когда у "Странников" происходит миграция. Опасные районы сдвигаются по карте, так что можно было наткнуться на сюрприз посреди ровного ничего, и с той же вероятностью оказаться в одиночестве, будучи в чёрной зоне. К счастью, туннели были запечатаны достаточно крепко, а коды доступа были только у действующих полевых оперативников.
Однако "Каммерер" не спускал палец со спускового рычажка, и не расслаблял внимание. Враг имел в запасе пару тузов вне всяких рукавов, и мог выяснить коды с координатами точек входа. Действующий полевой оперативник с позывным "Каммерер" некогда искал способы активировать ежедневный сброс кода, или хотя бы сделать его различным для каждой точки входа. Но система была слишком древняя, и управлялась откуда-то из лабораторий, расположенных на геотермальной электростанцией под вулканом на острове Трайтерфун. Вроде как эпицентра всей местной заразы. Территория была закрыта для ДПО вроде Каммерера, а операция по зачистке того района была назначена только на конец следующего года. Когда, по прогнозам армейских аналитиков, вся прибережная территория получит статус безопасной.
Но Каммерер не думал, что доживёт до этого момента. Его план состоял в том, чтобы подстроить собственную пропажу без вести, а затем добраться до таинственной геотермалки в одиночку. Инсценировка безвестной гибели была не трудной по своему исполнению. Просто не выходишь на связь более суток и тебя записывают в расходники. "Плен врага", очевидно же. Если выживешь и вернёшься, то сможешь восстановиться. Всё было крайне просто. А вот добраться до острова незаметно для Правительства и координационного штаба в частности было куда труднее. С орбиты непрерывно наблюдали. Следили за состоянием своей собственности, за тем как проходит исправление их фатальной ошибки. "Каммерер" видел только одну возможность проникнуть незаметно, - воспользоваться подводным транспортом. Поэтому он вызывался первым добровольцем на зачистку прибрежных комплексов, в надежде найти какой-нибудь батискаф, или чего-нибудь в этом духе.
На тридцать второй бухте никого не оказалось. Зато чуть дальше по берегу было трое "Странников". Каммерер проглотил трёхчасовую порцию таблеток и стал подбираться поближе. Когда расстояние между ним и тремя целями было приблизительно сто метров, Каммерер взял "Шутняру" на изготовку и выдал очередь из мезомагнитных по самой высокой фигуре, а затем по той что была слева. Оставшаяся заметила потерю соратников, но ещё прошла несколько шагов. За это время оперативник рывком преодолел тридцать метров и рыбкой занырнул в грязь у наиболее густой травы. В этот момент он ощутил, как по затылку прошла тёплая зубчатая дрожь. Переходящая в более глубокие отделы мозга. Медицина работала. Вышивший "Странник" всё понял и начал сканировать местность. Выработанная чуйка дала понять лежащему по уши в морской грязи "Каммереру", что его уже нащупали, и движутся прямо к нему. Выждав несколько секунд, он вскочил и машинально дёрнул спусковой рычаг, едва прицелившись в стройную фигуру.
Спустя две минуты Каммерер всё ещё смотре на три трупа, лежащих на набережной. Волны осторожно поддевали один из них, самый малый по размеру. Такое существо обычно шло, держась за руку с ещё более мелким. Не в этот раз. Не в этот раз. Не в этот раз. Не в этот раз. Не в этот раз. Не в этот раз. Не в этот раз, подумал "Каммерер", смотря абсолютно тупым взглядом на приходящие волны, обходящие стороной два маленьких участка суши.
Едва он это понял, как перед ним возникла девочка в зелёной футболке и синей юбке, со злато-рыжими волосами. Каммерер без задней мысли щёлкнул два тумблера "Шутняры" и пустил в физическое воплощение своей мечты подствольный разрывной заряд.
Однако буквально перед маловозрастным антропогенным полиморфом снаряд остановился, и направился обратно во владельца с ещё большей скоростью...
- Далеко, - прошептал Каммерер, неспеша двигаясь по подземным туннелям и непрерывно цепляясь взглядом за любые подозрительные объекты. - А что Самун...
- Каммерер, чтоб тебя! - грозно ответили с другого конца радиолинии. - Давно на трибунале не был?
- Виноват, - "Каммерер" не чувствовал ни малейшей толики вины. Его линия связи не прослушивалась, он был в этом уверен после того как сам доработал её. - Так... что случилось с Сикорски?
- Он сейчас занят, - ответили из координационного штаба. - Активно работает со Странниками.
- Ага, конечно, - сплюнул "Каммерер" на пол.
- Каммерер, - произнёс в микрофон "Киконин", сидя у радиоприёмника и держа палец на некой точке растянувшейся по столу карты, с обозначением Ц-93. - Найди Абалкина.
- Есть, - ответил "Каммерер" и перевёл рацию в пассивный режим. Его путь лежал к безымянной бухте, не имеющей даже кодового обозначения. Только номер - тридцать два. Каммерер не знал, почему столь массивному объекту не дали кодового обозначения. Как и не знал, какой идиот составлял столь идиотские позывные. И откуда он их только брал? Какие-то случайные фамилии...
Тем не менее, от тридцать второй бухты можно было выйти на маршрут "Абалкина", а с него уже выйти и на самого Абалкина-Долбалкина, - при условии что зачистка тридцать второй бухты не займёт много времени. В конце концов, это было начало месяца, когда у "Странников" происходит миграция. Опасные районы сдвигаются по карте, так что можно было наткнуться на сюрприз посреди ровного ничего, и с той же вероятностью оказаться в одиночестве, будучи в чёрной зоне. К счастью, туннели были запечатаны достаточно крепко, а коды доступа были только у действующих полевых оперативников.
Однако "Каммерер" не спускал палец со спускового рычажка, и не расслаблял внимание. Враг имел в запасе пару тузов вне всяких рукавов, и мог выяснить коды с координатами точек входа. Действующий полевой оперативник с позывным "Каммерер" некогда искал способы активировать ежедневный сброс кода, или хотя бы сделать его различным для каждой точки входа. Но система была слишком древняя, и управлялась откуда-то из лабораторий, расположенных на геотермальной электростанцией под вулканом на острове Трайтерфун. Вроде как эпицентра всей местной заразы. Территория была закрыта для ДПО вроде Каммерера, а операция по зачистке того района была назначена только на конец следующего года. Когда, по прогнозам армейских аналитиков, вся прибережная территория получит статус безопасной.
Но Каммерер не думал, что доживёт до этого момента. Его план состоял в том, чтобы подстроить собственную пропажу без вести, а затем добраться до таинственной геотермалки в одиночку. Инсценировка безвестной гибели была не трудной по своему исполнению. Просто не выходишь на связь более суток и тебя записывают в расходники. "Плен врага", очевидно же. Если выживешь и вернёшься, то сможешь восстановиться. Всё было крайне просто. А вот добраться до острова незаметно для Правительства и координационного штаба в частности было куда труднее. С орбиты непрерывно наблюдали. Следили за состоянием своей собственности, за тем как проходит исправление их фатальной ошибки. "Каммерер" видел только одну возможность проникнуть незаметно, - воспользоваться подводным транспортом. Поэтому он вызывался первым добровольцем на зачистку прибрежных комплексов, в надежде найти какой-нибудь батискаф, или чего-нибудь в этом духе.
На тридцать второй бухте никого не оказалось. Зато чуть дальше по берегу было трое "Странников". Каммерер проглотил трёхчасовую порцию таблеток и стал подбираться поближе. Когда расстояние между ним и тремя целями было приблизительно сто метров, Каммерер взял "Шутняру" на изготовку и выдал очередь из мезомагнитных по самой высокой фигуре, а затем по той что была слева. Оставшаяся заметила потерю соратников, но ещё прошла несколько шагов. За это время оперативник рывком преодолел тридцать метров и рыбкой занырнул в грязь у наиболее густой травы. В этот момент он ощутил, как по затылку прошла тёплая зубчатая дрожь. Переходящая в более глубокие отделы мозга. Медицина работала. Вышивший "Странник" всё понял и начал сканировать местность. Выработанная чуйка дала понять лежащему по уши в морской грязи "Каммереру", что его уже нащупали, и движутся прямо к нему. Выждав несколько секунд, он вскочил и машинально дёрнул спусковой рычаг, едва прицелившись в стройную фигуру.
Спустя две минуты Каммерер всё ещё смотре на три трупа, лежащих на набережной. Волны осторожно поддевали один из них, самый малый по размеру. Такое существо обычно шло, держась за руку с ещё более мелким. Не в этот раз. Не в этот раз. Не в этот раз. Не в этот раз. Не в этот раз. Не в этот раз. Не в этот раз, подумал "Каммерер", смотря абсолютно тупым взглядом на приходящие волны, обходящие стороной два маленьких участка суши.
Едва он это понял, как перед ним возникла девочка в зелёной футболке и синей юбке, со злато-рыжими волосами. Каммерер без задней мысли щёлкнул два тумблера "Шутняры" и пустил в физическое воплощение своей мечты подствольный разрывной заряд.
Однако буквально перед маловозрастным антропогенным полиморфом снаряд остановился, и направился обратно во владельца с ещё большей скоростью...
На этом демоверсия Мира Боллитры заканчивается.
Как и мой отпуск.
Пишите чего не хватает, может допилю до конца и закину на АТ.
Если упиздите, то хоть ссылочку оставьте, - почитаю.
Как и мой отпуск.
Пишите чего не хватает, может допилю до конца и закину на АТ.
Если упиздите, то хоть ссылочку оставьте, - почитаю.
>заканчивается
В любой непонятной ситуации выпускайте прекрасных ксенодевушек.
>Как и мой отпуск
Надеюсь, тебе было весело. На мой взгляд, неплохо. Успехов в работе.
>Если упиздите, то хоть ссылочку оставьте
Да зачем так далеко ходить? прям сюда буду срать по мере отсутствия вдохновения в других сферах. Двач ни к чему не обязывает, за то и любим.
По глазам, полным информационного голода вижу, что хочешь. Иначе ты бы твердо и чётко сказал "нет", а не язвил наводящими вопросами.
>ксенодевушек
Ты не понял.
Это было ближайшее по смыслу, лень подбирать.
Ты не понял, что это писал тот же долбоёб из соседнего треда https://2ch.hk/izd/res/350914.html
Я понял. Поэтому и отписал про любую ситуацию - что там, что тут при необходимости закруглить историю автор обратился к одному и тому же образу оба раза.
Ты какой-то грубый к опу. У тебя с ним личные счёты? В чём выгода токсить? Не надо устраивать драк за превосходство, в них нет победителей.
Не люблю ебланов, которые вместо того чтобы писать и зарабатывать, срут сюда своими текстами. Да ещё и без пастебина.
Это издач, а не писач.
>при необходимости закруглить историю автор обратился к одному и тому же образу оба раза.
Хз как так вышло.
Последний пост был флешбеком старого скитальца Лжека, который сбежал из мирка вечного детства, уцелев от действий Киндигглера.
Но к моменту возвращения прошло уже дохуя времени и всё развалилось. И из прошлого мира осталась только Боллитра, где всю информацию о космосе, космических технологиях и прошлом уничтожили из соображений морально-психической безопасности.
Это писач.
>зарабатывать
Чтобы зарабатывать, надо иметь сырьё и производить из него конфету. Оп вон нарабатывает сырьё. Всё окей, ящетаю, шансы заработать увеличиваются. Так нервничаешь, как будто карман опа и твой тоже.
>уничтожили из соображений морально-психической безопасности.
А. Ну, понимабельно.
>Оп вон нарабатывает сырьё
Нет. Просто оставшиеся пять дней отпуска не нашёл куда потратить, поэтому снова посрал сюда, выдавливая из себя понос. Тот анон дело говорит.
А оно всегда туже идёт, когда сомневаешься и тревожишься. Ну что ж, желаю более качественного отдыха в следующие свободные дни. Дело ведь не в том, что одни дела благородны или превозмогательны, а другие для слабаков. Надо смотреть, что сейчас может сделать тебя сильнее, что сейчас критично залатать. Одни и те же дела могут наполнять человека силой, удовлетворенностью, или вымотать к херам, если он весь в выученных негативных ожиданиях и подкожных комментариях о том, что просирается жизнь. Одной дофаминовой подкормкой это всё не решается.
>Как так вышло?
Брать зацепки для старта писанины прям из треда - ещё одна действенная идея, подрезанная у опа
https://justpaste.it/5pshz
Спустя несколько минут под горячим дождём, Мэрижанн пришла в себя.
Сухая и холодная, Пустота реальности нахлынула обратно в разум женщины. Ясность рассудка смысла все плоды бурной фантазии. Выстояли только мысли о мировом господстве.
- Ох, это... - Мэрижанн нашла себе силы встать на ноги. Открыв дверцу рукой, она вышла из стеклянной клетки душевой. В шкафчике лежала дюжина чистых, свежих полотенец. Взяв самое крупное, молодая женщина уткнулась в него лицом и глубоко вздохнула.
Восхитительного качества пушистая ткань пахла... Вкусно. Но непонятно чем. Мэрижанн не знала этот запах. Она хотела узнать. Или думала, что знала.
Мэрижан открыла глаза, отслоняясь от ткани. Что это за ткань? Мэрижанн знала, что это полотенце было сделано из высококачественной пушистой ткани. Но откуда ей было это известно? Кто-то сказал ей? Она где-то прочитала.
Память молчала так же, как она сама молчала на погребальной церемонии своих родителей. Кто они были? Как избежать этого? Новые вопросы каскадом сыпались в голове голой женщины, с непонимающим взглядом взирающим на полотенце.
- Нет, пожалуйста... - Мэрижанн ослабевшими руками начала вытирать своё тело, неожиданно без всякого удовольствия. Ей стало холодно, и холод усиливался.
- За что? Почему? Почему я? - спросила девочка в теле женщины, искренне непонимающая, за что ей делают больно. Она не была ни в чём виновата. Она всего лишь хотела... мирового господства?
В ушах зазвенела тревожная, тихо трясущаяся тишина.
Высохшая модель мировой моды смотрела на саму себя в зеркале, обнажённую физически и морально. Это всё ещё была она. По ту сторону стекла стояла Мэрижанн Прошлая, которая отринула весь мир ради своего счастья. Тихого и мирного бытия. Беззаботной любви. И не оглядывалась назад. Не смотрела никуда, кроме приятных лиц и объективов фотокамер.
На этой стороне была Мэрижанн Настоящая, которая на секунду решила посмотреть вокруг и оглянуться назад. И поняла, что совершенно ничего не понимает. И это было невыносимо неприятно. Но что её вынудило совершить столь неразумный поступок?
- Это не моя ответственность, - пыталась убедить себя Мэрижанн, то и дело отворачиваясь от зеркала. - Не моя ответственность. Не мой уровень. Не моё дело. Я не хотела всего этого.
Однако что-то внутри неё, - где-то под кожей, под грудью, в животе, - утверждало обратное. Она "хотела" всего этого. Отныне и навсегда. Точно также, как хотела непрекращающегося внимания мужчин, однажды лишь встретив одного. Она просто не могла остановиться. С летящего в небо аппарата нельзя было сойти на неподвижную землю.
Можно было только перепрыгнуть на другой.
Сухая и холодная, Пустота реальности нахлынула обратно в разум женщины. Ясность рассудка смысла все плоды бурной фантазии. Выстояли только мысли о мировом господстве.
- Ох, это... - Мэрижанн нашла себе силы встать на ноги. Открыв дверцу рукой, она вышла из стеклянной клетки душевой. В шкафчике лежала дюжина чистых, свежих полотенец. Взяв самое крупное, молодая женщина уткнулась в него лицом и глубоко вздохнула.
Восхитительного качества пушистая ткань пахла... Вкусно. Но непонятно чем. Мэрижанн не знала этот запах. Она хотела узнать. Или думала, что знала.
Мэрижан открыла глаза, отслоняясь от ткани. Что это за ткань? Мэрижанн знала, что это полотенце было сделано из высококачественной пушистой ткани. Но откуда ей было это известно? Кто-то сказал ей? Она где-то прочитала.
Память молчала так же, как она сама молчала на погребальной церемонии своих родителей. Кто они были? Как избежать этого? Новые вопросы каскадом сыпались в голове голой женщины, с непонимающим взглядом взирающим на полотенце.
- Нет, пожалуйста... - Мэрижанн ослабевшими руками начала вытирать своё тело, неожиданно без всякого удовольствия. Ей стало холодно, и холод усиливался.
- За что? Почему? Почему я? - спросила девочка в теле женщины, искренне непонимающая, за что ей делают больно. Она не была ни в чём виновата. Она всего лишь хотела... мирового господства?
В ушах зазвенела тревожная, тихо трясущаяся тишина.
Высохшая модель мировой моды смотрела на саму себя в зеркале, обнажённую физически и морально. Это всё ещё была она. По ту сторону стекла стояла Мэрижанн Прошлая, которая отринула весь мир ради своего счастья. Тихого и мирного бытия. Беззаботной любви. И не оглядывалась назад. Не смотрела никуда, кроме приятных лиц и объективов фотокамер.
На этой стороне была Мэрижанн Настоящая, которая на секунду решила посмотреть вокруг и оглянуться назад. И поняла, что совершенно ничего не понимает. И это было невыносимо неприятно. Но что её вынудило совершить столь неразумный поступок?
- Это не моя ответственность, - пыталась убедить себя Мэрижанн, то и дело отворачиваясь от зеркала. - Не моя ответственность. Не мой уровень. Не моё дело. Я не хотела всего этого.
Однако что-то внутри неё, - где-то под кожей, под грудью, в животе, - утверждало обратное. Она "хотела" всего этого. Отныне и навсегда. Точно также, как хотела непрекращающегося внимания мужчин, однажды лишь встретив одного. Она просто не могла остановиться. С летящего в небо аппарата нельзя было сойти на неподвижную землю.
Можно было только перепрыгнуть на другой.
Сразу по выходу из санатория Джеймс с парашютом за спиной пешком дошёл до центра города. Расспросив по пути некоторых представителей местного населения о месторасположении ломбарда, о существовании которого он узнал из слов директора БРБ, Джеймс отправился прямиком туда.
Погода была без осадков. Солнце грело волосы Джеймса, но недостаточно для перегрева. Джеймс ощущал лёгкий ветер, трущийся об его небритые щёки. Растительность на нижней половине лица сейчас была за пределами интересов её обладателя. Как и многое другое.
Неспешной походкой двигаясь вдоль Съезда Лимияма, - центральной транспортно-пешеходной артерии заснеженного города, - Джеймс размышлял о произошедших с ним событиях последних дней.
Во-первых, он пережил неизбежную смерть. Чудом не разбился, не утонул и не скончался от переохлаждения. Слухи о его поразительном решении любых заковыристых дел за пару дней, невероятно удачно сплелись с некомпетентностью всего Бюро Региональной Безопасности в этом административном округе и самомнением начальника этого самого Бюро.
Во-вторых, любовь всей жизни ныне была неоднократно скомпроментированна. Джеймс ни на секунду не доверял Дулбичу. Любой человек будет использовать всю имеющуюся у него информацию о ближнем своём, дабы им успешно манипулировать. Рано или поздно каждый обнажал все свои клыки, большие и острые. А у БРБ пасть всегда открыта для нападения в любую секунду.
В-третьих, вскрылась информация о используемых им сверхдорогих наркотиках, запрещённых для создания, распространения и употребления на подконтрольной Комитету территории. Джеймс не видел веских причин не использовать эту улику неоднократно. Рано или поздно Дулбич раскроет информацию о столь чёрных пятнах биографии сыщика Комитета. А там уже, Персона ли ты Особой Важности или нет, исход один, - тебя уволят, закроют в межконтинентальной правительственной тюрьме-промзоне и там же похоронят.
Погода была без осадков. Солнце грело волосы Джеймса, но недостаточно для перегрева. Джеймс ощущал лёгкий ветер, трущийся об его небритые щёки. Растительность на нижней половине лица сейчас была за пределами интересов её обладателя. Как и многое другое.
Неспешной походкой двигаясь вдоль Съезда Лимияма, - центральной транспортно-пешеходной артерии заснеженного города, - Джеймс размышлял о произошедших с ним событиях последних дней.
Во-первых, он пережил неизбежную смерть. Чудом не разбился, не утонул и не скончался от переохлаждения. Слухи о его поразительном решении любых заковыристых дел за пару дней, невероятно удачно сплелись с некомпетентностью всего Бюро Региональной Безопасности в этом административном округе и самомнением начальника этого самого Бюро.
Во-вторых, любовь всей жизни ныне была неоднократно скомпроментированна. Джеймс ни на секунду не доверял Дулбичу. Любой человек будет использовать всю имеющуюся у него информацию о ближнем своём, дабы им успешно манипулировать. Рано или поздно каждый обнажал все свои клыки, большие и острые. А у БРБ пасть всегда открыта для нападения в любую секунду.
В-третьих, вскрылась информация о используемых им сверхдорогих наркотиках, запрещённых для создания, распространения и употребления на подконтрольной Комитету территории. Джеймс не видел веских причин не использовать эту улику неоднократно. Рано или поздно Дулбич раскроет информацию о столь чёрных пятнах биографии сыщика Комитета. А там уже, Персона ли ты Особой Важности или нет, исход один, - тебя уволят, закроют в межконтинентальной правительственной тюрьме-промзоне и там же похоронят.
Мэрижанн чистила свои белоснежные зубы. Мысли потихоньку приобретали ясность, пока она размыляла о самой себе, - человеке, которым она была и всё равно знала очень плохо.
Ей всегда хотелось большего. Больше мужчин, чем один Джеймс. Больше внимания, чем ей мог дать один частный следователь. Больше известности, чем могла получить за всю свою жизнь обычная домохозяйка.
А теперь Мэрижанн впервые за долгие годы открыла для себя новый наркотик.
Для себя, - или в себе?
Одеваясь, она наконец вспомнила, что же реально так завело её и не отпускало. Стать Лицом Эпохи. Исторической фигурой наивысшей категории. Управлять миром единолично... Как-то так.
Мэрижанн мало чего было известно про это. Как именно они управляют миром? Кем были Лица Эпохи? Сейчас вроде никакого Лица Эпохи нету. Но почему? Неизвестно. Она ничего не знала.
- Следует узнать, - решила Мэрижанн, осторожно ощупывая свои избитые ягодицы. - Про это, и многое другое.
Мысли о превращении в Лицо Эпохи оказались на удивление занимательны. Вновь вернувшись к ним, ультрамодель ощутила прилив энергии. Тело приказывало Мэрижанн сделать что-то прямо сейчас. Сделать шаг. Шаг на пути к... мировому господству? В животе и между ягодиц Мэрижанн разлилась волна тепла. Страх начинал проходить.
В спальне было всё по-прежнему, кроме мужчин. Они ушли, должно быть, пока Мэрижанн принимала душ.
Солнце уже зашло над городом. Из-за закрытого окна доносились звуки транспотных средств, мчащихся навстречу новому дню и его хлопотам. Мэрижанн добралась до стоящего у окна небольшого шкафа. Времени на любование красотами не было. Она их и так видела каждый день. Сейчас её интересовало только местонахождения личного дневника.
До сей поры личный дневник Мэрижанн выполнял роль записной книжки с радиономерами важных для её успешного существования персон, номеров журналов моды, - и даже пароля от небольшого сейфа, который ей подарили на её прошлый день рождения. Шесть букв или цифр, записанных на краю последней страницы, скрытом под уголком обложки.
Сейчас Мэрижанн было не до этого. Требовалось немедленно записать посетившие её мысли необычайной занимательности.
Ей всегда хотелось большего. Больше мужчин, чем один Джеймс. Больше внимания, чем ей мог дать один частный следователь. Больше известности, чем могла получить за всю свою жизнь обычная домохозяйка.
А теперь Мэрижанн впервые за долгие годы открыла для себя новый наркотик.
Для себя, - или в себе?
Одеваясь, она наконец вспомнила, что же реально так завело её и не отпускало. Стать Лицом Эпохи. Исторической фигурой наивысшей категории. Управлять миром единолично... Как-то так.
Мэрижанн мало чего было известно про это. Как именно они управляют миром? Кем были Лица Эпохи? Сейчас вроде никакого Лица Эпохи нету. Но почему? Неизвестно. Она ничего не знала.
- Следует узнать, - решила Мэрижанн, осторожно ощупывая свои избитые ягодицы. - Про это, и многое другое.
Мысли о превращении в Лицо Эпохи оказались на удивление занимательны. Вновь вернувшись к ним, ультрамодель ощутила прилив энергии. Тело приказывало Мэрижанн сделать что-то прямо сейчас. Сделать шаг. Шаг на пути к... мировому господству? В животе и между ягодиц Мэрижанн разлилась волна тепла. Страх начинал проходить.
В спальне было всё по-прежнему, кроме мужчин. Они ушли, должно быть, пока Мэрижанн принимала душ.
Солнце уже зашло над городом. Из-за закрытого окна доносились звуки транспотных средств, мчащихся навстречу новому дню и его хлопотам. Мэрижанн добралась до стоящего у окна небольшого шкафа. Времени на любование красотами не было. Она их и так видела каждый день. Сейчас её интересовало только местонахождения личного дневника.
До сей поры личный дневник Мэрижанн выполнял роль записной книжки с радиономерами важных для её успешного существования персон, номеров журналов моды, - и даже пароля от небольшого сейфа, который ей подарили на её прошлый день рождения. Шесть букв или цифр, записанных на краю последней страницы, скрытом под уголком обложки.
Сейчас Мэрижанн было не до этого. Требовалось немедленно записать посетившие её мысли необычайной занимательности.
В-четвёртых, директор Бюро Региональной Безопасности Дулбич Каллонгжор совершил фатальный просчёт, решив что Джеймс дорожит своим недавним прошлым. У Джеймса была ещё молодость, юность, даже детство. Ему было ещё что вспоминать и что терять.
А когда и это закончится, то обязательно откроет что-то новое, необычное. После чего всех переиграет и уничтожит. Особенно Дулбича, если тот ещё будет мельтешить.
Исходя из всех вышеописанных фактов, Джеймс сделал один ясный как зимнее утро вывод. Пора сматываться отсюда, и делать это прямо сейчас, - пока Дулбич ещё не отошёл от мании самодовольства к стандартной брб-шной паранойе.
Владелец ломбарда на Орктике-ноль-три узнал его. За собранный сотрудниками БРБ, готовый к немедленному использованию, прошедший тест на работоспособность три дня назад и приятно выглядящий парашют в свою коллекцию, владелец ломбарда выдал Джеймсу шестнадцать тысяч восемьсот восемьдесят восемь единиц континентальной валюты. Межконтинентальной валюты здесь не имелось, или по крайней мере Джеймсу так сказали. Но значения этого не имело. Следователь Комитета хотел дать понять БРБ, что попытается скрываться где-то на другом континенте, когда они станут допрашивать всех с кем он контактировал.
Выйдя из ломбарда, Джеймс отправился прямиком в публичный бар "Метелица", который он приметил ещё по дороге к ломбарду. Следующей задачей стояло пополнение припасов и поиск подходящего транспорта для выезда за пределы города.
А когда и это закончится, то обязательно откроет что-то новое, необычное. После чего всех переиграет и уничтожит. Особенно Дулбича, если тот ещё будет мельтешить.
Исходя из всех вышеописанных фактов, Джеймс сделал один ясный как зимнее утро вывод. Пора сматываться отсюда, и делать это прямо сейчас, - пока Дулбич ещё не отошёл от мании самодовольства к стандартной брб-шной паранойе.
Владелец ломбарда на Орктике-ноль-три узнал его. За собранный сотрудниками БРБ, готовый к немедленному использованию, прошедший тест на работоспособность три дня назад и приятно выглядящий парашют в свою коллекцию, владелец ломбарда выдал Джеймсу шестнадцать тысяч восемьсот восемьдесят восемь единиц континентальной валюты. Межконтинентальной валюты здесь не имелось, или по крайней мере Джеймсу так сказали. Но значения этого не имело. Следователь Комитета хотел дать понять БРБ, что попытается скрываться где-то на другом континенте, когда они станут допрашивать всех с кем он контактировал.
Выйдя из ломбарда, Джеймс отправился прямиком в публичный бар "Метелица", который он приметил ещё по дороге к ломбарду. Следующей задачей стояло пополнение припасов и поиск подходящего транспорта для выезда за пределы города.
Обнаружив журнал на второй полке шкафа, у самой его стены, Мэрижанн быстрым движением вытащила его, лежащую на третьей полке ручку, и запрыгнула на кровать. Времени не было.
- Так, что нам нужно? - спросила Мэрижанн свои отделы высшей нервной деятельности, и написала одно слово.
"УЗНАТЬ:"
- Что нам надо узнать? - вновь спросила Мэрижанн, обращаясь к внутренним мыслям.
"Джеймс." - первое, что пришлое ей в голову. Где он сейчас? Что с ним? Промежность вновь зачесалась, требуя детального исследования этой темы. Следуя её совету, Мэрижанн добавила, - "Разузнать, что с ним."
"Лица Эпохи." - написала она сразу под предыдущим пунктом, а затем добавила, - "Кто это? Кем они были? Что именно делали? Найти журнал, или книгу, или кого-нибудь умного."
"Мировое господство." - неуверенно написала Мэрижан. Между её ягодицами вновь раздалось тепло, а в животу что-то щекотало. Зуд в промежности наростал. Эта тема явно была острее предыдущих. И важнее. Но не приоритетнее. Мэрижанн понятия не имела, как она возьмётся за это. Поэтому она просто дописала, - "Получить."
Закончив, Мэрижанн гордо посмотрела на свои грандиозные успехи. Она написала так мало слов, у которых был такой большой смысл и великая ценность. Создала новый исторический документ.
Прямо как настоящее Лицо Эпохи, управляющее миром и людьми.
Ох, людьми...
Не в силах удержаться, Мэрижанн со всей силы скрутила дневник в трубочку, засунула его себе между широко раскрытых ног и принялась вращать, жадно посасывая пишущую ручку.
- Так, что нам нужно? - спросила Мэрижанн свои отделы высшей нервной деятельности, и написала одно слово.
"УЗНАТЬ:"
- Что нам надо узнать? - вновь спросила Мэрижанн, обращаясь к внутренним мыслям.
"Джеймс." - первое, что пришлое ей в голову. Где он сейчас? Что с ним? Промежность вновь зачесалась, требуя детального исследования этой темы. Следуя её совету, Мэрижанн добавила, - "Разузнать, что с ним."
"Лица Эпохи." - написала она сразу под предыдущим пунктом, а затем добавила, - "Кто это? Кем они были? Что именно делали? Найти журнал, или книгу, или кого-нибудь умного."
"Мировое господство." - неуверенно написала Мэрижан. Между её ягодицами вновь раздалось тепло, а в животу что-то щекотало. Зуд в промежности наростал. Эта тема явно была острее предыдущих. И важнее. Но не приоритетнее. Мэрижанн понятия не имела, как она возьмётся за это. Поэтому она просто дописала, - "Получить."
Закончив, Мэрижанн гордо посмотрела на свои грандиозные успехи. Она написала так мало слов, у которых был такой большой смысл и великая ценность. Создала новый исторический документ.
Прямо как настоящее Лицо Эпохи, управляющее миром и людьми.
Ох, людьми...
Не в силах удержаться, Мэрижанн со всей силы скрутила дневник в трубочку, засунула его себе между широко раскрытых ног и принялась вращать, жадно посасывая пишущую ручку.
>С летящего в небо аппарата нельзя было сойти на неподвижную землю.
>Можно было только перепрыгнуть на другой.
Годно, годно.
>Ему было ещё что вспоминать и что терять.
>А когда и это закончится, то обязательно откроет что-то новое, необычное.
Ггг, это правда.
Как у неё забавно завязаны определённые отделы высшей нервной деятельности с нижними нервными окончаниями. В теории вполне возможное комбо, но с такого использования журналирования всхрюкнул, тупо сатира
Без тридцати двенадцать дверь распахнулась, и взору Лагранжа предстал уже второй незнакомец за последнюю неделю. Новый посетитель всем своим видом давал понять, что он - птица высокого полёта. Так или иначе, он производил более приятное впечатление, чем сидящий за барной стойкой таинственный пожилой хрен.
- Здравствуйте, - Джеймс бросил короткий взгляд на задумчивого деда, сгорбившегося над своей рюмкой и неистово жаждущего сжечь всю эту планету в ядерном огне. - Мне того же, что и ему.
- Арьяфос, - сообщил Лагранж название напитка. - Одна рюмка - пятьдесят белл. Деньги вперёд.
Джеймс вынул внутреннего кармана две банкноты и положил перед барменом.
- Без сдачи, - сказал он, смотря Лагранжу в глаза. Подмигивание здесь бы не помогло.
- Само собой, - ответил Лагранж, загребая тысячу белл одной рукой. - Что-то ещё?
- Мне надо за город, - произнёс Джеймс как-бы между прочим. - Сегодня. Есть какие-нибудь варианты?
- Можно на поезде, - Лагранж задумался. - Но они сейчас не ходят из-за аварии. Общейственный автотранспорт тоже не ходит, распоряжение Бюро. Должно быть, из-за расследования насчёт той яхты.
- Дело срочное, - сообщил Джеймс. - Если дело в деньгах, только скажите.
- Да нет, денег достаточно, - Лагранж запнулся, ища подходящее объяснение. - Просто... Не вы одни сегодня уезжаете. Вот этот джентельмен, - он указал кивком на апокалиптического старикашку. - Тоже сегодня уезжает. Он уже заплатил за транспорт. Поговорите сначала с ним.
Джеймс повернулся к старику.
- Мистер, можно вас на пару слов?
- Угу, - спокойно промычал в ответ старик, не оглядываясь.
- Вы сегодня уезжаете, верно? Возьмёте попутчика?
Старик оглянулся на Джеймса. Что-то сообразив насчёт него, он повернулся обратно.
- Возьму. Вам до куда?
- Без разницы, - ответил Джеймс. - Мне уже всё равно куда. Я всё потерял и мне всё надоело.
Услышав это, старик рассмеялся.
- Ещё не всё, - произнёс он, снова оглядывая Джеймса. - Ещё не всё, мой мальчик. Но настрой правильный.
- Здравствуйте, - Джеймс бросил короткий взгляд на задумчивого деда, сгорбившегося над своей рюмкой и неистово жаждущего сжечь всю эту планету в ядерном огне. - Мне того же, что и ему.
- Арьяфос, - сообщил Лагранж название напитка. - Одна рюмка - пятьдесят белл. Деньги вперёд.
Джеймс вынул внутреннего кармана две банкноты и положил перед барменом.
- Без сдачи, - сказал он, смотря Лагранжу в глаза. Подмигивание здесь бы не помогло.
- Само собой, - ответил Лагранж, загребая тысячу белл одной рукой. - Что-то ещё?
- Мне надо за город, - произнёс Джеймс как-бы между прочим. - Сегодня. Есть какие-нибудь варианты?
- Можно на поезде, - Лагранж задумался. - Но они сейчас не ходят из-за аварии. Общейственный автотранспорт тоже не ходит, распоряжение Бюро. Должно быть, из-за расследования насчёт той яхты.
- Дело срочное, - сообщил Джеймс. - Если дело в деньгах, только скажите.
- Да нет, денег достаточно, - Лагранж запнулся, ища подходящее объяснение. - Просто... Не вы одни сегодня уезжаете. Вот этот джентельмен, - он указал кивком на апокалиптического старикашку. - Тоже сегодня уезжает. Он уже заплатил за транспорт. Поговорите сначала с ним.
Джеймс повернулся к старику.
- Мистер, можно вас на пару слов?
- Угу, - спокойно промычал в ответ старик, не оглядываясь.
- Вы сегодня уезжаете, верно? Возьмёте попутчика?
Старик оглянулся на Джеймса. Что-то сообразив насчёт него, он повернулся обратно.
- Возьму. Вам до куда?
- Без разницы, - ответил Джеймс. - Мне уже всё равно куда. Я всё потерял и мне всё надоело.
Услышав это, старик рассмеялся.
- Ещё не всё, - произнёс он, снова оглядывая Джеймса. - Ещё не всё, мой мальчик. Но настрой правильный.
Ах простите, извините, потриггерил сердешного. Какие мы нежные.
Уже к концу дня на столе перед Мэрижанн лежала стопка источников ценной информации. Часть из которых она бегло прочитала по пути обратно.
Оказалось, что Лиц Эпохи было всего тринадцать. В памяти Мэрижанн хватило только одного, чтобы пока не трогать остальных.
Первым Лицом Эпохи была некая Мария Рейнхард. "Вестница Доброчеловечности и Целознания". Возникла в самом начале истории Боллитры. Делилась знаниями и технологиями с горным племенем каннибалов, кои потом перебили всех остальных.
"Доброчеловечность" - принцип передачи доброты и чистоты поедаемого человека тому, кто его ест. Один из двух фундаментальных принципов, которые Рейнхард привнесла с собой. Таким образом, было очень важно найти чистого человека и пестовать, не давая испортится. Далее, выяснив досконально все его мечты, особенности и заботы вместе с сотрапезниками, необходимо было приготовить "чистюлю".
Доброму человеку перебивали кости и клали в холоднй ручей, давая пить вкусный сок, что делал его мясо более вкусным и питательным. Разделение трапезы проводилось верховным шаманом племени, которым была Мария Рейнхард в течении примерно шестиста восьмидесяти лет. После чего она исчезла так же внезапно и бесследно, как и появилась.
Главное достижение - запрет на убийство. Только в ходе ритуала и обязательно разделяя с другими собратьями. Запрет на убийство действовал до сих пор, но были введены "Исключающие случаи".
Оказалось, что Лиц Эпохи было всего тринадцать. В памяти Мэрижанн хватило только одного, чтобы пока не трогать остальных.
Первым Лицом Эпохи была некая Мария Рейнхард. "Вестница Доброчеловечности и Целознания". Возникла в самом начале истории Боллитры. Делилась знаниями и технологиями с горным племенем каннибалов, кои потом перебили всех остальных.
"Доброчеловечность" - принцип передачи доброты и чистоты поедаемого человека тому, кто его ест. Один из двух фундаментальных принципов, которые Рейнхард привнесла с собой. Таким образом, было очень важно найти чистого человека и пестовать, не давая испортится. Далее, выяснив досконально все его мечты, особенности и заботы вместе с сотрапезниками, необходимо было приготовить "чистюлю".
Доброму человеку перебивали кости и клали в холоднй ручей, давая пить вкусный сок, что делал его мясо более вкусным и питательным. Разделение трапезы проводилось верховным шаманом племени, которым была Мария Рейнхард в течении примерно шестиста восьмидесяти лет. После чего она исчезла так же внезапно и бесследно, как и появилась.
Главное достижение - запрет на убийство. Только в ходе ритуала и обязательно разделяя с другими собратьями. Запрет на убийство действовал до сих пор, но были введены "Исключающие случаи".
Более упрощённый вариант "Доброчеловечности" стал современной социальной этикой. Суть сводилась к тому, что добрых людей просто не трогали, и все старались соответствовать им. Оставили пестование и забыли про остальной ритуал. Как-то так, если Мэрижанн ничего не поняла неправильно.
Принцип "Целознания" был связан с поглощением мозга человека для получения его "Энтэпэ". Что это за "Энтэпэ" - неизвестно до сих пор. Одна из главных тайн древней истории Боллитры.
Ныне существует орден Рейнхардистов, последователей первого Лица Эпохи. Те самые люди, благодаря которым внешность первого Лица Эпохи была досконально передана в художественных полотнах, учебниках истории, церковных витражах, каменных бульварах и даже фотожурналах. Сама Мэрижанн перевоплощалась в "Вестницу Доброчеловечности" на нескольких фотосессиях. Тогда она не знала, что кем именно была Рейнхард.
Эти "Рейнхардисты" должны были что-то знать. Но что? Неизвестно. А Мэрижанн просто чувствовала, что надо с ними познакомиться. В случае, если ей потребуется разведка в этом направлении.
В конце-концов, ещё оставалось двенадцать Лиц Эпохи...
Принцип "Целознания" был связан с поглощением мозга человека для получения его "Энтэпэ". Что это за "Энтэпэ" - неизвестно до сих пор. Одна из главных тайн древней истории Боллитры.
Ныне существует орден Рейнхардистов, последователей первого Лица Эпохи. Те самые люди, благодаря которым внешность первого Лица Эпохи была досконально передана в художественных полотнах, учебниках истории, церковных витражах, каменных бульварах и даже фотожурналах. Сама Мэрижанн перевоплощалась в "Вестницу Доброчеловечности" на нескольких фотосессиях. Тогда она не знала, что кем именно была Рейнхард.
Эти "Рейнхардисты" должны были что-то знать. Но что? Неизвестно. А Мэрижанн просто чувствовала, что надо с ними познакомиться. В случае, если ей потребуется разведка в этом направлении.
В конце-концов, ещё оставалось двенадцать Лиц Эпохи...
- Ну а дети у неё были, за шесть сотен лет? - интуитивно поинтересовалась Мэрижанн и принялась листать исторические глянцевые журналы.
В "Поразительных Исторических Моментах" ответ был найден. Оказалось, что у первого Лица Эпохи было порядка ста двадцати детей плюс девять исторически недоказанных. Однако половина из них погибла в результате выкидыша, а другая половина не доживала до двух лет. С потомством у этой бессмертной женщины явно не задалось. Хотя объяснялось это просто: не может быть у "Вестницы Доброчеловечности и Целознания" нормальных детей от жалких людишек.
- У нас похожие волосы, - заметила Мэрижанн, раглядывая миниатюрные фоторепродукции. - Может быть, я - это она? Просто память потеряла, и вот вернулась спустя полторы тысячи лет?
Какая-та часть мозга Мэрижанн моментально отвергла такую гипотезу. Здравомыслие не позволяло ей помыслить себя бессмертной исторической фигурой.
Но каннибализм... Что-то в этом было. Какой-то элемент пазла, составляющего план получения мирового господства? Мэрижанн не знала. Поэтому просто отметила в своём, ещё слегка сыром, дневнике, - "Мария Рейнхард - Каннибализм - ???".
Это "???" вызывало в Мэрижанн тихо свистящий ужас.
- А вестницей чего была бы я? - задумалась Мэрижанн. - Что у меня получается лучше всего делать?
Отмахнувшись от первого же очевидного ответа, она решила закончить с первым Лицом Эпохи, напоследок написав в дневнике:
"Орден Рейнхардистов - найти, познакомиться."
В "Поразительных Исторических Моментах" ответ был найден. Оказалось, что у первого Лица Эпохи было порядка ста двадцати детей плюс девять исторически недоказанных. Однако половина из них погибла в результате выкидыша, а другая половина не доживала до двух лет. С потомством у этой бессмертной женщины явно не задалось. Хотя объяснялось это просто: не может быть у "Вестницы Доброчеловечности и Целознания" нормальных детей от жалких людишек.
- У нас похожие волосы, - заметила Мэрижанн, раглядывая миниатюрные фоторепродукции. - Может быть, я - это она? Просто память потеряла, и вот вернулась спустя полторы тысячи лет?
Какая-та часть мозга Мэрижанн моментально отвергла такую гипотезу. Здравомыслие не позволяло ей помыслить себя бессмертной исторической фигурой.
Но каннибализм... Что-то в этом было. Какой-то элемент пазла, составляющего план получения мирового господства? Мэрижанн не знала. Поэтому просто отметила в своём, ещё слегка сыром, дневнике, - "Мария Рейнхард - Каннибализм - ???".
Это "???" вызывало в Мэрижанн тихо свистящий ужас.
- А вестницей чего была бы я? - задумалась Мэрижанн. - Что у меня получается лучше всего делать?
Отмахнувшись от первого же очевидного ответа, она решила закончить с первым Лицом Эпохи, напоследок написав в дневнике:
"Орден Рейнхардистов - найти, познакомиться."
- Говоря честно, я не ожидал что найду тебя, - сказал юный Лжек, повернувшись к сидящей рядом с ним девочке.
Сине-розовый полузакат сменил бледные помутнения. Девочка молчала, созерцая немыслимую красоту.
- Я краем уха слышал, что ты замужем, - продолжал Лжек, не дождавшись ответа. - И забыл про тебя.
- Вот как? - пробормотала Мари, не отрывая взгляд от захватывающего дух горизонта. - Быстро же ты.
- А что ещё мне оставалось делать? Я последние... фиг его знает сколько лет только и делаю, что скрываюсь от всяких недоброжелателей. Взрослые, - они такие злые. Сама знаешь.
- Знаю, - Мари слегка прищурила глаза. - Но как это связано со мной?
- Я хотел... - мальчик почесал затылок. - Признаться тебе тогда. Во всём. И не отпускать. Не дать тебе испортиться. Хотел бы всё поменять.
- Ты любишь меня? - спросила Мари Лжека.
У мальчика словно выбило землю из-под ног. Он мог дать искренний ответ, но только один раз. А сидящая рядом с ним девчушка могла его убить его единственное... что-то... непонятно что. И тем самым заставив страдать всю оставшуюся жизнь.
Тысячи чужих судеб, надежд, чувств и жизней, которые он загубил во "Взрослом Мире", были бы рады такому развитию событий.
- А ты сама как думаешь? - спросил Лжек свою подругу детства.
- Я думаю что ты дебил, - беззаботно ответила Мари.
Спустя две секунды она засмеялась
- Я уж было решила, что меня наконец обнаружили на этой планетке. А это был ты! Тот самый вечно улыбающийся мальчик, который не мог даже спокойно идти за руку со мной.
- Ты тоже та ещё улыбашка, - подметил Лжек. - Была, по крайней мере.
- Мда... - протянула девочка. - Ну ты и мультифрукт, конечно. Ладно. Если на этот раз ты убегать не станешь, то я тоже останусь тут. С тобой.
- Правда?
- Правда, - ответила Мари Авиагрэ и повернулась к Лжеку.
Сине-розовый полузакат сменил бледные помутнения. Девочка молчала, созерцая немыслимую красоту.
- Я краем уха слышал, что ты замужем, - продолжал Лжек, не дождавшись ответа. - И забыл про тебя.
- Вот как? - пробормотала Мари, не отрывая взгляд от захватывающего дух горизонта. - Быстро же ты.
- А что ещё мне оставалось делать? Я последние... фиг его знает сколько лет только и делаю, что скрываюсь от всяких недоброжелателей. Взрослые, - они такие злые. Сама знаешь.
- Знаю, - Мари слегка прищурила глаза. - Но как это связано со мной?
- Я хотел... - мальчик почесал затылок. - Признаться тебе тогда. Во всём. И не отпускать. Не дать тебе испортиться. Хотел бы всё поменять.
- Ты любишь меня? - спросила Мари Лжека.
У мальчика словно выбило землю из-под ног. Он мог дать искренний ответ, но только один раз. А сидящая рядом с ним девчушка могла его убить его единственное... что-то... непонятно что. И тем самым заставив страдать всю оставшуюся жизнь.
Тысячи чужих судеб, надежд, чувств и жизней, которые он загубил во "Взрослом Мире", были бы рады такому развитию событий.
- А ты сама как думаешь? - спросил Лжек свою подругу детства.
- Я думаю что ты дебил, - беззаботно ответила Мари.
Спустя две секунды она засмеялась
- Я уж было решила, что меня наконец обнаружили на этой планетке. А это был ты! Тот самый вечно улыбающийся мальчик, который не мог даже спокойно идти за руку со мной.
- Ты тоже та ещё улыбашка, - подметил Лжек. - Была, по крайней мере.
- Мда... - протянула девочка. - Ну ты и мультифрукт, конечно. Ладно. Если на этот раз ты убегать не станешь, то я тоже останусь тут. С тобой.
- Правда?
- Правда, - ответила Мари Авиагрэ и повернулась к Лжеку.
На этом моя работа закончилась.
Всё, бывайте.
Всё, бывайте.
>работа
Неужели так тошно писать? Выглядит так, как будто ты всё-таки что-то имеешь с этого. Как будто тебе даже нравится, просто не всегда.
Я для себя решил насчёт увлечений, что если в данный момент склонность к ним есть - делаю, но если присутствует только назойливое желание, а склонность куда-то потерялась - то нафиг. Всё равно вернётся потом, к чему торопить?
Неопределённость только растаскивает ресурсы вхолостую и даже отдыха не даёт.
Мне надо было закончить историю Лжека. Как-никак челик со времён концептов 2015-го года у меня в голове торчит.
Плюс Машка из Бладборна с тех же времён торчит. Тоже надо было завершать её стори.
Ну а ебучего Рудольфа на петлю в прошлом треде натянул.
Как же он меня заебал, с большей частью всех остальных героев нереализованных литературных концептов, словами не передать.
Такова была моя работа. Всё-таки я в ответственности за тех кого сочинил.
Джеймс - пережившая себя пародия. Мэрижанн - попытка ебануть в прон/эротику. Временные конструкты, не более.
Я ни за что не стану писателем, потому что в рот ебал писать филлерную хуйню, из которой 90% любой книги состоит. 10% сути ебану и достаточно. И рекламить не стал бы, всё-таки для себя делаю. Могу только поугорать с шизов, которые ищут в моих текстах описания своих болячек.
Если вдруг ещё что в голове возникнет из прошлого - напишу сюда. Или новый тред создам, как получится.
>Такова была моя работа.
Понимабельно.
>Я ни за что не стану писателем, потому что в рот ебал писать филлерную хуйню, из которой 90% любой книги состоит.
Ну не, на этот раз у тебя динамика чуть более традиционная. Где-то что-то можно сшивать прям так с небольшими дополнениями. Лайт-новел подача, почти. Гонишь вот так, гонишь, под конец какие-то сюжетные ветки свёл, остальные при сшивании выкинул, и вот тебе книга.
Однако я немного другое хотел сказать, нет, я не пытаюсь выдоить из тебя побольше прекольного текста, очень заметно, что тебе чето нужно в этом процессе. Если ты его выкинешь из жизни насильно, то что-то потеряешь. Тут многие время от времени пытаются то удушить в себе писчий процесс, то силой загнать его в рамки, всё это безуспешно. Строить планы бесполезно. Всё равно прорывается то, к чему есть склонность.
Алсо, то, что ты делаешь, похоже на некий реалтаймовый перформанс даже, а не просто на писательство, особенно когда есть взаимодействие с фанфиками. Я хз, как это можно было бы развить или монетизировать, правда.
>Если вдруг ещё что в голове возникнет из прошлого - напишу сюда.
Уже более реалистичный план.
>Временные конструкты, не более.
Ясное дело, но идея с наследием Мари прикольная. Ты опять завершил дело кадрами идеального, только на этот раз оно четко сюжетно вписывается
>Могу только поугорать с шизов
Ты не рвись так, а то смотрится, как будто сам панически боишься обвинения в расшатанной психике. Такой себе защитный агр. Спокнись давай, или расписать тебе в деталях, почему ряд тех текстов именно так и выглядит? А? А?! Хочешь?
Так ты тот самый шиз; как я и думал.
На этой мёртвой гнилой доске ты - сраная сороконожка.
Больше беспокоить не буду.
Вот это экспрессия, вот это высокомерие, всю доску разом обосрал.
Да до завтра пости если надо, не ссы, я твой ответ про мотивацию к письму услышал и больше ничего сказать не имею. Тут так-то ридонлят ещё люди, кто-то да прочитает, но я прям хз, что ты забыл на двачах с таким дрочем на нормисность. Серьёзно, от кого ты тут ожидал отзывов? от Пушкина? Риторический вопрос, можно не отвечать.
- Я буду здесь ещё дооолго, - Куфлов хрустнул окровавленными кулаками. - Вы ведь понимаете, что за вами не придут?
Атлостарвинта утвердительно промычала в ответ, не шевелясь. Она опасалась, что кивок окончательно добьёт её шейные позвонки. Умирать было ещё рано.
Куфлов посмотрел на набор микро-скальпелей. Вариантов оставалось мало.
- Вы, земные ублюдки, ни на что не способны, - продолжал он, выбирая инструмент. - Даже вымереть нормально не можете. Но не будем о ваших, ммм... сородичах.
Куфлов повернулся к стремительно теряющей сознание шпионке земного правительства.
- Поговорим о Вас, миссис Шаффран, - Куфлов тепло улыбнулся, намечая разрезы. - Что Вас привлекло во всём этом? Преданность якобы "Родине Человечества"? Вера во что-то большее? Судьба детишек, близких, родных? Или вам просто было нечего терять? Почему вы молчите, миссис Шаффран? Скажите что-нибудь, пока ещё есть возможность?
- Ш... - Атлостарвинта уже не была способна говорить. - Ш-ш-ш... Ши...
- Выбирайте слова тщательней, миссис Шаффран, - продолжал улыбаться Куфлов. - Сообщите мне что-нибудь важное, я сообщу руководству Райстерршафф, и у Вас ещё будет будущее. Будущее, которое заслуживает каждый добросовестный человек. Скажите мне, кто ещё с вами работает наблюдателем для Земли?
- Ши... Ш-ш...
- Мы накрыли этих фанатиков, но это не ваши. У меня тут полная папка информации.
Куфлов постучал пальцем по документу на столе.
- Полное досье на вас. Всё очень просто. Прямо как в детстве. В отличии от ваших, с позволения сказать, "коллег", нам нет смысла пускать вас в расход. Но только если мы нейтрализуем остальной хвост.
- Ш-ш... ё...
- Что? - возмутился Куфалов. - Мы для вашей "Земли" - ёбаный эксперимент, да? Это хотите сказать? Сраный субъект? Площадка для наблюдения? Этот "Эксперимент" не закончится, что бы вы там не решили. Открывайте рот, миссис Шаффран. Или я из вас, сраной землянки, сделаю экспонат. Я крайне опытен в антропологической таксидермии. Итак, - ваше последнее слово?
- Ш-ш-шиз ё-ё... ёбаный... - слюна потекла изо рта Атлостарвинты. - С-с-с... сороконожка...
Атлостарвинта утвердительно промычала в ответ, не шевелясь. Она опасалась, что кивок окончательно добьёт её шейные позвонки. Умирать было ещё рано.
Куфлов посмотрел на набор микро-скальпелей. Вариантов оставалось мало.
- Вы, земные ублюдки, ни на что не способны, - продолжал он, выбирая инструмент. - Даже вымереть нормально не можете. Но не будем о ваших, ммм... сородичах.
Куфлов повернулся к стремительно теряющей сознание шпионке земного правительства.
- Поговорим о Вас, миссис Шаффран, - Куфлов тепло улыбнулся, намечая разрезы. - Что Вас привлекло во всём этом? Преданность якобы "Родине Человечества"? Вера во что-то большее? Судьба детишек, близких, родных? Или вам просто было нечего терять? Почему вы молчите, миссис Шаффран? Скажите что-нибудь, пока ещё есть возможность?
- Ш... - Атлостарвинта уже не была способна говорить. - Ш-ш-ш... Ши...
- Выбирайте слова тщательней, миссис Шаффран, - продолжал улыбаться Куфлов. - Сообщите мне что-нибудь важное, я сообщу руководству Райстерршафф, и у Вас ещё будет будущее. Будущее, которое заслуживает каждый добросовестный человек. Скажите мне, кто ещё с вами работает наблюдателем для Земли?
- Ши... Ш-ш...
- Мы накрыли этих фанатиков, но это не ваши. У меня тут полная папка информации.
Куфлов постучал пальцем по документу на столе.
- Полное досье на вас. Всё очень просто. Прямо как в детстве. В отличии от ваших, с позволения сказать, "коллег", нам нет смысла пускать вас в расход. Но только если мы нейтрализуем остальной хвост.
- Ш-ш... ё...
- Что? - возмутился Куфалов. - Мы для вашей "Земли" - ёбаный эксперимент, да? Это хотите сказать? Сраный субъект? Площадка для наблюдения? Этот "Эксперимент" не закончится, что бы вы там не решили. Открывайте рот, миссис Шаффран. Или я из вас, сраной землянки, сделаю экспонат. Я крайне опытен в антропологической таксидермии. Итак, - ваше последнее слово?
- Ш-ш-шиз ё-ё... ёбаный... - слюна потекла изо рта Атлостарвинты. - С-с-с... сороконожка...
- Всех в расход.
- Сэр, разведгруппа вернулась не в полном составе, и у нас есть добровольно с...
- Или вместо увольнения вы будете следующие пять лет соскребать мусор с обшивок в штрафном флоте на маршруте "Призраков", - продолжил Милейкент. - Я понятно излагаю?
- Есть, сэр!
- Сосунки, б-блять, - сказал Милейкент в сторону и вновь открыл тактический планшет.
- Сэр, разведгруппа вернулась не в полном составе, и у нас есть добровольно с...
- Или вместо увольнения вы будете следующие пять лет соскребать мусор с обшивок в штрафном флоте на маршруте "Призраков", - продолжил Милейкент. - Я понятно излагаю?
- Есть, сэр!
- Сосунки, б-блять, - сказал Милейкент в сторону и вновь открыл тактический планшет.
>- Мы накрыли этих фанатиков, но это не ваши. У меня тут полная папка информации.
диалоги из самых дешевых сериалов про ментов
- Неплохо поработали, - сообщил Лейтчар, пощупывая разогревающийся котелок. - Сегодня пожрём нормальной еды в нормальных условиях. Как задумывалось Землёй-матушкой.
Военный транспортник поднялся в воздух и уплыл в юго-западном направлении. Часть бойцов, не требующих срочной реанимации, осталась лежать на траве.
- Товарищ шоггот, - обратился к Лейтчару один из собравшихся возле котелка, оглядываясь на улетающий ВТКА. - А разве мы не должны были улететь вместе с ними?
- Должны были, - ответил шоггот Лейтчар, не отрываясь от котелка. - А ещё мы должны были отметить успешную зачистку сектора. Не такое, чтобы прямо доложили Милейкенту, но...
Лейтчар покачал головой и достал половник. Осторожно помешав содержимое котелка, он отчерпнул самую малость остро пахнущего мясистого варева и поднёс к губам.
- Ещё две-три минуты, - произнёс шоггот, вновь принимаясь помешивать половником содержимое котелка. - Вопросы есть?
Пятеро покачали головой.
- Это по уставу? - оглянувшись на остальных, спросил Митягай. - В смысле, задерживаться здесь, вместо возвращения и доклада.
- По уставу нам запрещено проводить спецоперации зачистки на границе Вселенной, - ответил шоггот. - Ещё по уставу мы нам запрещено выкашивать население изоквантовыми боеприпасами, так чтобы от них даже атомов не оставалось. Ещё запрещено проводить военные операции на более чем одной планете под командованием менее двух демонов. А из них над нами сейчас лишь один товарищ Милейкент.
- Не хотелось бы схватануть за субординацию, - произнёс Митягай.
- Забей, - махнул рукой Лейтчар. - Если спросят, ватка была забита народом. Мы уступили. Всем ясно? Хорошо.
Шоггот вытащил половник из котелка.
- А сейчас - время жрать. Митяг, ты у нас с заёбами, - доставай посуду.
Военный транспортник поднялся в воздух и уплыл в юго-западном направлении. Часть бойцов, не требующих срочной реанимации, осталась лежать на траве.
- Товарищ шоггот, - обратился к Лейтчару один из собравшихся возле котелка, оглядываясь на улетающий ВТКА. - А разве мы не должны были улететь вместе с ними?
- Должны были, - ответил шоггот Лейтчар, не отрываясь от котелка. - А ещё мы должны были отметить успешную зачистку сектора. Не такое, чтобы прямо доложили Милейкенту, но...
Лейтчар покачал головой и достал половник. Осторожно помешав содержимое котелка, он отчерпнул самую малость остро пахнущего мясистого варева и поднёс к губам.
- Ещё две-три минуты, - произнёс шоггот, вновь принимаясь помешивать половником содержимое котелка. - Вопросы есть?
Пятеро покачали головой.
- Это по уставу? - оглянувшись на остальных, спросил Митягай. - В смысле, задерживаться здесь, вместо возвращения и доклада.
- По уставу нам запрещено проводить спецоперации зачистки на границе Вселенной, - ответил шоггот. - Ещё по уставу мы нам запрещено выкашивать население изоквантовыми боеприпасами, так чтобы от них даже атомов не оставалось. Ещё запрещено проводить военные операции на более чем одной планете под командованием менее двух демонов. А из них над нами сейчас лишь один товарищ Милейкент.
- Не хотелось бы схватануть за субординацию, - произнёс Митягай.
- Забей, - махнул рукой Лейтчар. - Если спросят, ватка была забита народом. Мы уступили. Всем ясно? Хорошо.
Шоггот вытащил половник из котелка.
- А сейчас - время жрать. Митяг, ты у нас с заёбами, - доставай посуду.
- Послушайте...
- Нет, это вы меня послушаете! - рявкнул Милейкент, неспешно поворачивая кольцо на своём пальце. - Вся информация о проводившихся работах будет уничтожена.
- Но Правительство...
- Я выполняю приказ правительства, - перебил Милейкент своего незримого собеседника, делая ударение на "я". - Протокол "ИЗС". Идеальная, зачистка, сектора. Никаких исключений.
- Кое-кто из членов правительства будет весьма благодарен Вам, если некоторые из обнаруженных Вами сведений получат цифровые копии.
- Я подчиняюсь только правительству, а не его отдельным "анонимным" элементам, - Милейкент вновь поправил кольцо, а затем добавил всё ещё находящему на связи неизвестному собеседнику. - Передавайте мои соболезнования миссис Райстершшаффт.
- Я передам.
- Хм, - задумчиво произнесла Катрикейт прослушав запись разговора. - Я правильно понимаю: из-за тебя, недоговороспособного дебила, я потеряла последнюю возможность узнать о своих родственниках?
- Мистер Милейкент - человек давней службы, миссис Райстерршаффт. Возможности повлиять на него найдутся, но это займёт больше времени, чем требовалось.
- Плевать я хотела на твои оправдания, старый мудак! - крикнула Катрикейт на собеседника. - Или ты даёшь мне РЕЗУЛЬТАТЫ, чёрт тебя дери, к завтрашнему вечеру, - или тебя по органам доставят ко мне как экспонат кунсткамеры! Знаешь что там будет под твоими законсервированными мозгами? "Идиот из-за которого я потеряла целую ветвь своего родового древа!"
- Я не думаю что они так уж от вас отличались. А что насчёт моей семьи? Я могу поговорить с кем-нибудь из них? Пожалуйста.
- Ты никого из них не увидишь, червяк, пока я не получу желаемого! - нетерпеливо воскликнула Катрикейт. - Найти кого угодно из своры этого упёртого солдафона. Пообещай что угодно. Раздобудь информацию, выживших, всё что возможно найти. Это твой последний шанс сохранить свою ДНК в этом мире, ГРЁБАНЫЙ УЩЕРБ!
- Нет, это вы меня послушаете! - рявкнул Милейкент, неспешно поворачивая кольцо на своём пальце. - Вся информация о проводившихся работах будет уничтожена.
- Но Правительство...
- Я выполняю приказ правительства, - перебил Милейкент своего незримого собеседника, делая ударение на "я". - Протокол "ИЗС". Идеальная, зачистка, сектора. Никаких исключений.
- Кое-кто из членов правительства будет весьма благодарен Вам, если некоторые из обнаруженных Вами сведений получат цифровые копии.
- Я подчиняюсь только правительству, а не его отдельным "анонимным" элементам, - Милейкент вновь поправил кольцо, а затем добавил всё ещё находящему на связи неизвестному собеседнику. - Передавайте мои соболезнования миссис Райстершшаффт.
- Я передам.
- Хм, - задумчиво произнесла Катрикейт прослушав запись разговора. - Я правильно понимаю: из-за тебя, недоговороспособного дебила, я потеряла последнюю возможность узнать о своих родственниках?
- Мистер Милейкент - человек давней службы, миссис Райстерршаффт. Возможности повлиять на него найдутся, но это займёт больше времени, чем требовалось.
- Плевать я хотела на твои оправдания, старый мудак! - крикнула Катрикейт на собеседника. - Или ты даёшь мне РЕЗУЛЬТАТЫ, чёрт тебя дери, к завтрашнему вечеру, - или тебя по органам доставят ко мне как экспонат кунсткамеры! Знаешь что там будет под твоими законсервированными мозгами? "Идиот из-за которого я потеряла целую ветвь своего родового древа!"
- Я не думаю что они так уж от вас отличались. А что насчёт моей семьи? Я могу поговорить с кем-нибудь из них? Пожалуйста.
- Ты никого из них не увидишь, червяк, пока я не получу желаемого! - нетерпеливо воскликнула Катрикейт. - Найти кого угодно из своры этого упёртого солдафона. Пообещай что угодно. Раздобудь информацию, выживших, всё что возможно найти. Это твой последний шанс сохранить свою ДНК в этом мире, ГРЁБАНЫЙ УЩЕРБ!
Примерно такую же хуйню я писал лет в 15.
Много истерики, мало смысла.
Пожелаем ОПу удачно сдать ЕГЭ и справиться наконец с Ванькой Ерохиным, который харкает ОПу в учебники. Может быть, ОП наконец перейдёт с истерики на пафос и серьёзность, и будет писать, как Аня Арладаар.
Анечка фальшиво пишет, можно не надо?
- Ганн, у нас утечка.
Милейкент оторвал взгляд от тактического планшета и изучающе взгляд на двух новоприбывших. Один прислонился к выходу. Другой, с глазным протезом, встал между ними и старательно избегал зрительного контакта с демоном.
- Боец второй специальной поисковой группы азатот Вихтер Уйч, - человек у выхода бросил к ногам второго посетителя миниатюрное загадочное устройство. - Был недоволен службой в двенадцатом специальном флоте, своим высоким военным статусом и долей в нашем прибыльном деле. Вследствие чего принялся красть наши разведданные, делая их копии.
Милейкент встал из-за стола, одновременно снимая кольцо и убирая его в карман брюк, и подошёл вплотную к Вихтеру.
- Не нравится служба, азатот? - Милейкент посмотрел в глаза стоящего перед ним экс-человека. - Я ведь тебя выбрал, Уйч. Всех вас я лично выбирал, объяснял каждому, над чем мы работаем, какая ответственность возлагается на наши плечи.
Голос Милейкента становился всё тише и спокойнее, и с последними словами он быстрым движением головы сломал Уйчу носовую перегородку, сразу после чего нанёс молниеносный удар по коленям азатота, - одно из немногих уязвимых мест стандартного защитного костюма, - тем самым сбив его с ног.
- Но чтобы красть у меня из кармана? - Милейкент нанёс около двадцати семи ударов по голове Уйча освобождённой от кольца правой рукой. - И ладно бы только у меня. Всех решил поиметь, мразь. Поиграть в обе стороны.
Нанеся ещё дюжину ударов с ноги, Милейкент оглядел свои окровавленные костяшки пальцев и нащупал кольцо сквозь ткань брюк. Кивнув на избитое мясо в полу-боевом мундире, он произнёс второму
- В нижний карцер на три месяца, - пнув загадочное устройство на полу к выходу, он добавил. - Чтобы никакой херни больше.
- Сэр?
- Что ещё? - Милейкент подошёл к столу.
- Его отряд нашёл и эвакуировала выжившего из разведгруппы, шоггота Шаффран.
- Это хорошие новости, - произнёс Милейкент. - Вы уже избавились от неё?
- Так точно, сэр. Добавлю, что именно азатот Уйч обнаружил утерянного резидента.
- Азатот Уйч, - торжественно произнёс Милейкент, с каждым словом добавляя бонусные удары с ноги по голове Вихтера. - Я выражаю вам благодарность за верную службу космической родине, вашей персональной отчизне, Земле-матери, нашему правительству и всеобщему человечеству.
Закончив с выражением благодарности, Милейкент добавил:
- Утроить срок карцера.
- Есть, сэр, - ответил человек у выхода.
Милейкент оторвал взгляд от тактического планшета и изучающе взгляд на двух новоприбывших. Один прислонился к выходу. Другой, с глазным протезом, встал между ними и старательно избегал зрительного контакта с демоном.
- Боец второй специальной поисковой группы азатот Вихтер Уйч, - человек у выхода бросил к ногам второго посетителя миниатюрное загадочное устройство. - Был недоволен службой в двенадцатом специальном флоте, своим высоким военным статусом и долей в нашем прибыльном деле. Вследствие чего принялся красть наши разведданные, делая их копии.
Милейкент встал из-за стола, одновременно снимая кольцо и убирая его в карман брюк, и подошёл вплотную к Вихтеру.
- Не нравится служба, азатот? - Милейкент посмотрел в глаза стоящего перед ним экс-человека. - Я ведь тебя выбрал, Уйч. Всех вас я лично выбирал, объяснял каждому, над чем мы работаем, какая ответственность возлагается на наши плечи.
Голос Милейкента становился всё тише и спокойнее, и с последними словами он быстрым движением головы сломал Уйчу носовую перегородку, сразу после чего нанёс молниеносный удар по коленям азатота, - одно из немногих уязвимых мест стандартного защитного костюма, - тем самым сбив его с ног.
- Но чтобы красть у меня из кармана? - Милейкент нанёс около двадцати семи ударов по голове Уйча освобождённой от кольца правой рукой. - И ладно бы только у меня. Всех решил поиметь, мразь. Поиграть в обе стороны.
Нанеся ещё дюжину ударов с ноги, Милейкент оглядел свои окровавленные костяшки пальцев и нащупал кольцо сквозь ткань брюк. Кивнув на избитое мясо в полу-боевом мундире, он произнёс второму
- В нижний карцер на три месяца, - пнув загадочное устройство на полу к выходу, он добавил. - Чтобы никакой херни больше.
- Сэр?
- Что ещё? - Милейкент подошёл к столу.
- Его отряд нашёл и эвакуировала выжившего из разведгруппы, шоггота Шаффран.
- Это хорошие новости, - произнёс Милейкент. - Вы уже избавились от неё?
- Так точно, сэр. Добавлю, что именно азатот Уйч обнаружил утерянного резидента.
- Азатот Уйч, - торжественно произнёс Милейкент, с каждым словом добавляя бонусные удары с ноги по голове Вихтера. - Я выражаю вам благодарность за верную службу космической родине, вашей персональной отчизне, Земле-матери, нашему правительству и всеобщему человечеству.
Закончив с выражением благодарности, Милейкент добавил:
- Утроить срок карцера.
- Есть, сэр, - ответил человек у выхода.
- Ну и кто это был, Ганн?
- Со мной уже связались, - сообщил Милейкент, разглядывая своё кольцо, лежащее на столе. - По изоморфному каналу. Неизвестный связной кого-то из членов правительства. Требовал любые сведения в обход действующего протокола.
- Кто-то очень тупой, - Микс проглотил порцию лапши. - Или весьма влиятельный.
- Отчаянный, Микс, - уточнил Милейкент, отпивая из кружки с тоником. - Кто-то весьма отчаянный, тупой и влиятельный.
- Всё дело в данных о местных экспериментах? - спросил Микс, вытягивая гигантский кусок слипшейся лапши.
- Нет, не похоже, - Милейкент разрезал мясное филе, выцепил малый кусок ножом и съел. - Слишком уж открыто действую.
- Ты ведь уже знаешь, кто это, не так ли? - Микс выпил бульон из тарелки. - Так кто же из членов правительства угрожает нашему выходу на пенсию?
- Тот кого там быть априори не должно, - ответил Милейкент, отрезая вторую мясную дольку. - Единственный оставшийся в живых потомок давно вымершего рода Райстерршаффт. Сиротка, которую вытащили из детского интерната, чтобы разморозить старые замороженные счета. Катрикейт Райстерршаффт.
- Звучит не так уж страшно, - оценил степень угрозы Микс, вытирая рот салфеткой.
- Вряд ли она остановится, - продолжал Милейкент, отрезая третий мясной кусок. - Мы сейчас подчистую уничтожаем последних её вероятных родственников, так что она нас не простит. Может даже убить захочет. И уж точно будет до последнего искать возможности устроить утечку.
- Есть идеи как исправить сложившуюся ситуацию?
- Со мной уже связались, - сообщил Милейкент, разглядывая своё кольцо, лежащее на столе. - По изоморфному каналу. Неизвестный связной кого-то из членов правительства. Требовал любые сведения в обход действующего протокола.
- Кто-то очень тупой, - Микс проглотил порцию лапши. - Или весьма влиятельный.
- Отчаянный, Микс, - уточнил Милейкент, отпивая из кружки с тоником. - Кто-то весьма отчаянный, тупой и влиятельный.
- Всё дело в данных о местных экспериментах? - спросил Микс, вытягивая гигантский кусок слипшейся лапши.
- Нет, не похоже, - Милейкент разрезал мясное филе, выцепил малый кусок ножом и съел. - Слишком уж открыто действую.
- Ты ведь уже знаешь, кто это, не так ли? - Микс выпил бульон из тарелки. - Так кто же из членов правительства угрожает нашему выходу на пенсию?
- Тот кого там быть априори не должно, - ответил Милейкент, отрезая вторую мясную дольку. - Единственный оставшийся в живых потомок давно вымершего рода Райстерршаффт. Сиротка, которую вытащили из детского интерната, чтобы разморозить старые замороженные счета. Катрикейт Райстерршаффт.
- Звучит не так уж страшно, - оценил степень угрозы Микс, вытирая рот салфеткой.
- Вряд ли она остановится, - продолжал Милейкент, отрезая третий мясной кусок. - Мы сейчас подчистую уничтожаем последних её вероятных родственников, так что она нас не простит. Может даже убить захочет. И уж точно будет до последнего искать возможности устроить утечку.
- Есть идеи как исправить сложившуюся ситуацию?
- Надо было оставить её гнить в интернате, Микс, - ответил Милейкент, отрезая последнюю дольку. - Сейчас бы работала проституткой или срань в общепите подчищала. А теперь, когда её номинальный муж вытащил девятилетнюю шмару из подходящего ей места ради "приданного" и посадил в правительство для вида, расплачиваться за это вынуждены мы. У нас отсюда руки не дотянутся, хотелки этой стервы в ближайшее время не остынут, и таких ебланов как Уйч станет только больше. Короче говоря, мы в жопе.
- Что-то придумал, Ганн?
Милейкент вытер губы кулаком и задумчиво посмотрел на кольцо.
- Слушай, Микс. Раз утечка неизбежна, нам необходимо взять её под контроль. Это мы должны передавать все данные. Во-вторых, надо как-то поставить на паузу этот процесс. Был когда-нибудь свидетелем на свадьбе, Микс?
- Ещё нет, но на свадьбах бывал и не раз. В чём дело?
- Я думаю предложить этой блядине инфу о её конченной родне, в обмен на её руку и сердце, - ответил Милейкент, одевая кольцо обратно.
- Так ведь она уже замужем, Ганн.
- Её муж ей даже не присовывал ни разу, Микс. Брезговал детдомовской дыркой. Она же не знает, почему он её вообще выкопал. Многие знают, но многие на лапу получают от её мужа из её же наследства.
- Они будут против тебя, Ганн, - подметил Микс. - Разозлятся.
- Да там совсем немного они получают, - ответил Милейкент. - Наши услуги гораздо ценнее. К тому же, мы сами можем воспользоваться её наследством. Никто не будет против в этом отношении. Да и мне детишки не помешают. Что скажешь, Микс?
- Звучит как хороший план, Ганн, - ответил Микс. - Ты всегда умел находить прибыльный выход из паршивых ситуаций.
- Что-то придумал, Ганн?
Милейкент вытер губы кулаком и задумчиво посмотрел на кольцо.
- Слушай, Микс. Раз утечка неизбежна, нам необходимо взять её под контроль. Это мы должны передавать все данные. Во-вторых, надо как-то поставить на паузу этот процесс. Был когда-нибудь свидетелем на свадьбе, Микс?
- Ещё нет, но на свадьбах бывал и не раз. В чём дело?
- Я думаю предложить этой блядине инфу о её конченной родне, в обмен на её руку и сердце, - ответил Милейкент, одевая кольцо обратно.
- Так ведь она уже замужем, Ганн.
- Её муж ей даже не присовывал ни разу, Микс. Брезговал детдомовской дыркой. Она же не знает, почему он её вообще выкопал. Многие знают, но многие на лапу получают от её мужа из её же наследства.
- Они будут против тебя, Ганн, - подметил Микс. - Разозлятся.
- Да там совсем немного они получают, - ответил Милейкент. - Наши услуги гораздо ценнее. К тому же, мы сами можем воспользоваться её наследством. Никто не будет против в этом отношении. Да и мне детишки не помешают. Что скажешь, Микс?
- Звучит как хороший план, Ганн, - ответил Микс. - Ты всегда умел находить прибыльный выход из паршивых ситуаций.
Анечка хотя бы умеет хоть что-то писать, кроме бесконечных душных диалогов категории Г.
Не знаю, меня наоборот душит её эпопичность
Давай примеры своих текстов.
- Давай примеры своих текстов, - ехидно ухмыльнувшись, сказала Сойлетта.
Её визгливый, самодовольный голос заставлял мою голову раскалываться. В ней раздражало абсолютно всё, начиная от хамского, бесцеремонного поведения, и заканчивая уродливыми квадратными очками с толстой оправой и линзами-нулёвками. Сойлетта красилась как шлюха, выглядела как шлюха да и была, по факту, шлюхой, хоть и воображала себя "интеллигенцией". Очки для неё, натурально, проходили по категории "СИЗ и спецодежда", когда Сойлетте кончали на лицо, очки не давали сперме попасть в глаза. Таким образом, литературная шлюха экономила время на своём шлюхоконвеере - после обслуживания очередного Махмуда ей достаточно было поправить помаду на роже, поправить одежду и протереть очки. Пока молодая и неопытная проститутка навроде деревенской дурочки Арлады теряла время - приводила в порядок ресницы и заново наносила тушь, Сойлетта уже успевала ускакать от Махмуда к Бабиджону, а от Бабиджона к Азису, а от Азиса к Обонго.
Сойлетта говорила, что любит большую литературу. Это была ложь - она постоянно скакала на маленьких корнишончиках, не разбирая размеров.
Она провоцировала меня. Она ждала, что я расстегну штаны. Она считала, что способна манипулировать людьми... хотя, кто знает, что она считала? Может, поехавшая шлюха на полном серьёзе вообразила, что видит будущее.
Я подошёл к ней поближе, расстёгивая матросский ремень с бляхой советского флота. Сойлетта отставила смузи на стеклянный столик. Одно движение с тщательно просчитанной неловкостью, и её тело развалилось в кресле-мешке, а юбка задралась.
- Тексты, - размеренно ответил я, - это коммерческий продукт у копирайтеров. Художник не пишет текст. Художник создаёт произведение.
Сойлетта прикусила нижнюю губу. В холодном воздухе нетопленого лофта было видно, как учащается её дыхание. Абстрактный метарэп ритмично долбил в колонки на гофралевом потолке.
- Думаю, тебе стоит познакомиться с произведением по-настоящему большой литературы.
Ремень лёг в мою руку, как родной. Утяжелённая свинцом бляха просвистела по короткой дуге, и впечаталась якорем точно в переносицу Сойлетты, ломая кости черепа вместе с очками. Под дикий визг искалеченной шлюхи я начал декламировать.
- Люблю грозу в начале мая!
Сапог с хрустом влетает в рёбра.
- Когда весенний, первый гром...
Левая рука хватает за жиденькие русые волосы.
- Как бы резвяся и играя...
Правая ладонь бьёт по уху. С замахом от плеча, с резким щелчком пощёчины.
- Грохочет в небе голубом!
Из уха течёт тонкая струйка крови. Любуюсь пару секунд, плюю в окровавленную рожу Сойлетты.
- Гремят раскаты молодые!
Сбрасываю визжащее тело на пол.
- Вот дождик брызнул, пыль летит...
Удар кулаком в печень. Неудобно, надо было ногой.
- Повисли перлы дождевые...
Сойлетта уже не пытается закрываться, вместо этого выставляет руки перед собой. Сапог наступает на её пальцы с ярким маникюром и безвкусными кольцами. Хруст, утробный вой.
- И солнце нити золотит!
Я наклонился и встал перед ней на одно колена, доставая нож-финку из-за голенища сапога.
- Знаешь, Бродский говорил, что человек, выучивший наизусть стихотворение, становится его соавтором. Ну как, тебе нравится?
- Помогите! Кто-нибудь! Помогите! Убивают! Маньяк! Помогите, пожалуйста!
На вопли Сойлетты никто не отреагировал. Лофт был почти безлюден, за исключением трёх бородатых программистов. Двое из них судорожно вцепились в макбуки и были до смерти напуганы, а третий терзал клавиатуру допотопного ноутбука - он был слишком занят шитпостингом на линукс.орг.сру, реальность его не волновала. Конечно, вызвать ментов могла бы кислотноволосая бариста с татухами на лице и нулевым размером, но она объебалась насмерть мефедроном ещё полчаса назад, и её залитое пеной тело тихо остывало в уголке под постером Twisted Sister с автографом Ростислава Гельвича.
Я вздохнул:
- Прости, но моя литература не такая большая, как хотелось бы. Дальше я стишок не выучил. Впрочем, мне кажется, с тебя и такого размера хватит.
Одно резкое движение, и острая, как бритва, финская сталь вошла чуть левее грудины, точно в грязное сердце соевой шлюхи.
Вот так и должны проводиться срачи в издаче, а не унылым перебрасыванием кала.
- Воскликнул двачер. И посчитав капчу с первого раза кликнул отправить. Затем он встал из-за стола и вдавив окурок "оптимы" в крышечку от маринованных огурчиков "Дядя угощает", поспешил к окну. Совладав с тюлью он открыл форточку, чтобы проветрить комнату перед тем как вернется мамка с работы. Как опытный хикка он делал всё для избежания скандала и её причитаний на весь остаток вечера. Вот так и должны проводиться срачи в издаче, еще раз пробормотал довольный собой двачер и поспешил к пеке обновить тред.
- Оказывается, нет никакой разницы между детективом и моделью детской моды, - отметил Лжек, глядя на умирающего Джеймса. Вынув из кармана ампулу, он бросил её к супердетективу. - Знаешь, я потратил всю жизнь на поиск естественных сил. Таких, за которые мне не придётся платить деньги, здоровьем, нервными клетками или чем-либо ещё.
Перед взором Джеймса было что-то, неосязаемое, это наверняка...
- И нашёл ведь, - добавил старик, участливо осматривая лежащего на земле мужчину. - Всё потому что я не брал попутчиков. Только если это было необходимо для дела. Как сейчас, например.
Неизвестная сила потянула Джеймса вниз, словно что-то открылось.
- Я же не злодей какой-нибудь, - продолжал Лжек. - Всё это из-за наивности. Вот, например, моя дочурка Кейт считала, что она появилась на свет ради самой себя. Но всё дело было в кое-каком поле частиц, собирающихся чуть плотнее вблизи испытывающего запредельные эмоциональные потрясения человека. Испытаешь их, когда родной человек тебе скальп снимает...
Старец задумчиво почесал подбородок.
- К счастью для тебя, я уже провёл дополнительные исследования, выяснил завышенность своих требований. Особо больно не будет. Что же до меня - побегаю часик голышом, всяко лучше чем снова окровавленные платьица напяливать.
Перед взором Джеймса было что-то, неосязаемое, это наверняка...
- И нашёл ведь, - добавил старик, участливо осматривая лежащего на земле мужчину. - Всё потому что я не брал попутчиков. Только если это было необходимо для дела. Как сейчас, например.
Неизвестная сила потянула Джеймса вниз, словно что-то открылось.
- Я же не злодей какой-нибудь, - продолжал Лжек. - Всё это из-за наивности. Вот, например, моя дочурка Кейт считала, что она появилась на свет ради самой себя. Но всё дело было в кое-каком поле частиц, собирающихся чуть плотнее вблизи испытывающего запредельные эмоциональные потрясения человека. Испытаешь их, когда родной человек тебе скальп снимает...
Старец задумчиво почесал подбородок.
- К счастью для тебя, я уже провёл дополнительные исследования, выяснил завышенность своих требований. Особо больно не будет. Что же до меня - побегаю часик голышом, всяко лучше чем снова окровавленные платьица напяливать.
Вытащить шприц.
Вытащить шприц, и всего делов.
Вытащить шприц, просто вытащить.
Надо вытащить шприц, котик.
Осторожно, аккуратно, бережно, потихоньку, шаг за ша...
- НАДО ВЫТАЩИТЬ ШПРИЦ ИЗ ТЕЛА ДО ТОГО КАК АНАЛЬГЕТИК ПОДЕЙСТВУЕТ! - выстрелила в мозгу Джеймса мысль, вернувшейся на своё законное первое место из ожидаемой кратковременной комы. Насколько кратковременной - Джеймс в душе не ебал, пока совершал марш-бросок сквозь лес в сторону неизвестности.
- Нахуй, нахуй, нахуй, нахуй, нахуй, нахуй, нахуй, - Джеймс бормотал себе под нос ежесекундно, на бегу стряхивая со своего лица десятисантиметрового паука и его паутину. - Нахуй, нахуй, нахуй, нахуй, нахуй, нахуй, нахуй. Нахуй, нахуй, нахуй, нахуй...
Позади раздался хлопок, рядом раздался свист, внутри возникло ощущение какого-то переломного момента всей истории, под ногами отскочило упавшее палено. Сгнившее, подсказало что-то Джеймсу. В это время года гниют активно гниют три вида деревьев: крупногвоздичные, среднегвоздичные и вехтамутовы. Из них в это же время года обваливаются только деревья одного вида, и это...
- В пизду, - решил Джеймс, перепрыгивая овраг и по какой-то причине ухватываясь за дерево и вылетая на десять метров вниз с горы. - Нахуй, нахуй, нахуй, нахуй, нахуй, нахуй, нахуй. Нахуй, нахуй, нахуй...
Сверхъестественное чутьё рисовало позади него картины ужаса. Там выло немыслимое чудовище из другого мира. Какой-то неописуемый пиздец, от которого можно было только бежать в противоположную ему сторону, и не оглядываться.
Джеймс не оглядывался.
Он не хотел знать, что это было.
Вытащить шприц, и всего делов.
Вытащить шприц, просто вытащить.
Надо вытащить шприц, котик.
Осторожно, аккуратно, бережно, потихоньку, шаг за ша...
- НАДО ВЫТАЩИТЬ ШПРИЦ ИЗ ТЕЛА ДО ТОГО КАК АНАЛЬГЕТИК ПОДЕЙСТВУЕТ! - выстрелила в мозгу Джеймса мысль, вернувшейся на своё законное первое место из ожидаемой кратковременной комы. Насколько кратковременной - Джеймс в душе не ебал, пока совершал марш-бросок сквозь лес в сторону неизвестности.
- Нахуй, нахуй, нахуй, нахуй, нахуй, нахуй, нахуй, - Джеймс бормотал себе под нос ежесекундно, на бегу стряхивая со своего лица десятисантиметрового паука и его паутину. - Нахуй, нахуй, нахуй, нахуй, нахуй, нахуй, нахуй. Нахуй, нахуй, нахуй, нахуй...
Позади раздался хлопок, рядом раздался свист, внутри возникло ощущение какого-то переломного момента всей истории, под ногами отскочило упавшее палено. Сгнившее, подсказало что-то Джеймсу. В это время года гниют активно гниют три вида деревьев: крупногвоздичные, среднегвоздичные и вехтамутовы. Из них в это же время года обваливаются только деревья одного вида, и это...
- В пизду, - решил Джеймс, перепрыгивая овраг и по какой-то причине ухватываясь за дерево и вылетая на десять метров вниз с горы. - Нахуй, нахуй, нахуй, нахуй, нахуй, нахуй, нахуй. Нахуй, нахуй, нахуй...
Сверхъестественное чутьё рисовало позади него картины ужаса. Там выло немыслимое чудовище из другого мира. Какой-то неописуемый пиздец, от которого можно было только бежать в противоположную ему сторону, и не оглядываться.
Джеймс не оглядывался.
Он не хотел знать, что это было.
- Джеймс, ты мне нужен, - сказала Марижанн и тут же поняла, что влипла. Всё. Надо было срочно исправлять ситуацию. Он ещё не успел ничего понять.
- Был, - уверенным тоном с нотками злостности добавила она. - Когда-то. Сейчас я и без тебя со всем справляюсь.
- Зашибись, - ответил знакомый голос по радиотелефону. - Рад за тебя, Мэржи.
- Ты знал, что я новое Лицо Эпохи? - похвасталась Мэрижанн, прижимая от возбуждения к уху трубку аппарата, не шедшего ни в какое сравнение с дневником. Сейчас надо уловить все нотки расстройства Джеймсика от её достижения.
- Правда? - голос Джеймса был какой-то отрешённый. Игривости совсем немного. - И какой же наша эпоха будет?
- БЕЗЗАБОТНОЙ! - величественно ответила Мэрижанн.
- Супер, - ответил Джеймс, ошарашенный. - А почему Лицо Эпохи "Беззаботности" так озабочено моим вниманием?
- Да кому нужно твоё внимание, Дже-е-е-ймс! - язвительно протянула Мэрижанн, восхищаясь собственным превосходством над жалкими обидками собеседника. - Знаешь кому?
- Не знаю, - честно ответил Джеймс. Голос был упавшим.
- Мне! - крикнула Мэрижанн в трубку. - Мне нужно твоё внимание, но не... То есть... Не для меня. А для меня. Ну, то есть...
Мэрижанн запуталась. Почему всё снова было так сложно? Ебучие слова, сраные предложения, блятские диалоги. О какой, чёрт её дери, Эпохе Беззаботности может идти речь, если даже чтобы объясить что-то, надо как-то грамотно всё составить. Ну зачем так сложно-то?
Не в силах совладать с запредельной проверкой на риторику, Мэрижанн заплакала. Слёзы потекли по покрасневшему лицу взвывшей от бессилия женщины. Часть из них упала на трубку.
- В чём дело, Мэрижанн? - обеспокоился Джеймс на том конце линии связи. - Что там у тебя?
- Да просто... - Мэрижанн вытерла лицо платком, безуспешно выровнять свой голос. - Мне не хватает тебя, Джеймс. Мне страшно. Я просто мылась после... После... И тут всё это началось! А остальное почему-то закончилось. Я... я не знаю почему.
- Тише, Мэрж, спокойно, - донеслось из трубки. Мэрижанн не обратила внимание. Вокруг неё вертелось что-то нехорошее, и требовалось срочно снять с себя ответственность за всё.
- Я хочу... - Мэрижанн пыталась объяснить, вытирая покрасневшие глаза. Слов не хватало. В мыслях всё было проще. - Я хочу...
- Это нормально, - на полном серьёзе издевался мудак Джеймс. - Это значит что ты всё такая же. Просто нервы.
- Нет! - крикнула Мэрижанн. - Это другое! Я хочу другого!
- Вот как?
- Да! - воскликнула Мэрижанн, и тут же поняла свою ошибку. - То есть нет! Уже не хочу. Ты неправильно всё понял! Это что-то большее. Что-то невозможное. Я не... не могу описать.
- Я тоже не могу описать то, что недавно со мной произошло, - вроде как посочувствовал Джеймс. Вернее, приуменьшил её проблему, чёрствый ублюдок, недодедектив, пафосный мужлан.
- Да фигня с тобой произошла, Джеймс! - ответила Мэрижанн. - Знаю я тебя. У меня всё гораздо, гораздо хуже. Что-то внутри. Я не знаю к кому обратиться. Только к тебе. Ты мне нужен здесь, срочно. Иначе будет уже поздно.
- Ты ведь не пьяная, да? - спросила бесчувственная мразь в шляпе.
- СПАСИ МЕНЯ, ДЖЕЙМС!!! - крикнула Мэрижанн в трубку и отключила связь.
Довольная собой, она взяла укатившуюся под её ягодицу ручку и дополнила первую строку своего раскрытого исторического документа:
- "Джеймс. Разузнать, что с ним. (Позвонила. Скоро прибудет.)"
- Был, - уверенным тоном с нотками злостности добавила она. - Когда-то. Сейчас я и без тебя со всем справляюсь.
- Зашибись, - ответил знакомый голос по радиотелефону. - Рад за тебя, Мэржи.
- Ты знал, что я новое Лицо Эпохи? - похвасталась Мэрижанн, прижимая от возбуждения к уху трубку аппарата, не шедшего ни в какое сравнение с дневником. Сейчас надо уловить все нотки расстройства Джеймсика от её достижения.
- Правда? - голос Джеймса был какой-то отрешённый. Игривости совсем немного. - И какой же наша эпоха будет?
- БЕЗЗАБОТНОЙ! - величественно ответила Мэрижанн.
- Супер, - ответил Джеймс, ошарашенный. - А почему Лицо Эпохи "Беззаботности" так озабочено моим вниманием?
- Да кому нужно твоё внимание, Дже-е-е-ймс! - язвительно протянула Мэрижанн, восхищаясь собственным превосходством над жалкими обидками собеседника. - Знаешь кому?
- Не знаю, - честно ответил Джеймс. Голос был упавшим.
- Мне! - крикнула Мэрижанн в трубку. - Мне нужно твоё внимание, но не... То есть... Не для меня. А для меня. Ну, то есть...
Мэрижанн запуталась. Почему всё снова было так сложно? Ебучие слова, сраные предложения, блятские диалоги. О какой, чёрт её дери, Эпохе Беззаботности может идти речь, если даже чтобы объясить что-то, надо как-то грамотно всё составить. Ну зачем так сложно-то?
Не в силах совладать с запредельной проверкой на риторику, Мэрижанн заплакала. Слёзы потекли по покрасневшему лицу взвывшей от бессилия женщины. Часть из них упала на трубку.
- В чём дело, Мэрижанн? - обеспокоился Джеймс на том конце линии связи. - Что там у тебя?
- Да просто... - Мэрижанн вытерла лицо платком, безуспешно выровнять свой голос. - Мне не хватает тебя, Джеймс. Мне страшно. Я просто мылась после... После... И тут всё это началось! А остальное почему-то закончилось. Я... я не знаю почему.
- Тише, Мэрж, спокойно, - донеслось из трубки. Мэрижанн не обратила внимание. Вокруг неё вертелось что-то нехорошее, и требовалось срочно снять с себя ответственность за всё.
- Я хочу... - Мэрижанн пыталась объяснить, вытирая покрасневшие глаза. Слов не хватало. В мыслях всё было проще. - Я хочу...
- Это нормально, - на полном серьёзе издевался мудак Джеймс. - Это значит что ты всё такая же. Просто нервы.
- Нет! - крикнула Мэрижанн. - Это другое! Я хочу другого!
- Вот как?
- Да! - воскликнула Мэрижанн, и тут же поняла свою ошибку. - То есть нет! Уже не хочу. Ты неправильно всё понял! Это что-то большее. Что-то невозможное. Я не... не могу описать.
- Я тоже не могу описать то, что недавно со мной произошло, - вроде как посочувствовал Джеймс. Вернее, приуменьшил её проблему, чёрствый ублюдок, недодедектив, пафосный мужлан.
- Да фигня с тобой произошла, Джеймс! - ответила Мэрижанн. - Знаю я тебя. У меня всё гораздо, гораздо хуже. Что-то внутри. Я не знаю к кому обратиться. Только к тебе. Ты мне нужен здесь, срочно. Иначе будет уже поздно.
- Ты ведь не пьяная, да? - спросила бесчувственная мразь в шляпе.
- СПАСИ МЕНЯ, ДЖЕЙМС!!! - крикнула Мэрижанн в трубку и отключила связь.
Довольная собой, она взяла укатившуюся под её ягодицу ручку и дополнила первую строку своего раскрытого исторического документа:
- "Джеймс. Разузнать, что с ним. (Позвонила. Скоро прибудет.)"
- Да ты ёбнулась, - констатировал Джеймс состояние Мисс Боллитры 46. - Окончательно.
- Ты не понимаешь...
- Да всё я понимаю. Тебе наскучило быть звездой этого межконтинентального шоу, и захотелось большего. Куда больше-то, Мэрижанн? Да я чуть не сдох пару дней назад от рук какой-то жуткой хуйни, пока ты тут сидела и обтекала от своих фантазий.
- Ты просто бесчувственный мудак, Джеймс! - подбирала аргументы Мэрижанн. - Я чувствую гораздо больше чем ты, и это что-то хуже.
- Да куда уж хуже, когда мировая ультрамодель начинает впадать в маразм, мнить себя "Лицом Эпохи" или ещё невесть кем. В твои-то молодые годы, Мэрижанн!
- А ты сам кем себя мнишь, Джеймс? - набросилась на него Мэрж. - Простым сыщиком? Не смеши меня. Никто не считает себя пустым местом, простым... кем-то там. А ты, с твоим эгоизмом, точно воображал себя кем-то большим, и не раз.
- Да хоть сто раз воображать, Мэрж! Я выбираю во что верить, а не повинуюсь каким-то чужим мыслям. Ты же просто начиталась, насмотрелась, всю жизнь кого-то из себя строила, и теперь сама н знаешь кем хочешь быть.
- А кем тогда? - спросила Мэрижанн Джеймса. - Кем же ты хотел видеть меня?
Джеймс усмехнулся, внутри и снаружи. Ответ существовал.
- Никакой, - сурово ответил Джеймс. - Глаза бы мои тебя не видели. То, какой ты стала...
Джеймс покрутил пальцем у виска.
- Это пиздец, в общем. Я не знаю, чего сам хочу. У меня сейчас миллион проблем. Спецслужбы меня доёбывают, неведомые пришельцы маскирующиеся под людей пытаются меня убить, чудом не сдыхаю от переохлаждения. И посреди всего этого шлюха-маразматичка из моего прошлого двинулась и пытается вновь закинуть на меня ответственность за свою вышедшую из-под контроля жизнь!
Спустя несколько секунд неловкого молчания, Мэрижанн спросила:
- А что тебе ещё остаётся делать? У тебя нет ничего, кроме меня.
Джеймс посмотрел в глаза Мэрижанн, в глубины её черепной коробки.
"Ищите там, где меньше всего вам придёт в голову искать. Всё что вы видите по умолчанию, направлено на одно, - удержание вас в рамках некоего обмана. Лишь пути, которых у вас не должно было быть, непредвиденные элементы картины, - лишь они могут вывести в совершенно новую стезю. Уникальную, невиданную. Ту, что никто из участников преступления не ожидает. Но вы всё равно нихуя не поняли что я вам сейчас объяснял, бездари сыскной службы, щенки-волчата, кучка дряблых ничтожеств. Вы ничего не знаете. Вы ничего не видели. Вы не детективы. "
- Я детектив, - сказал Джеймс и направился на выход из этого дурдома.
Джеймс был маленьким, мир был большим, а времени было достаточно.
- Ты не понимаешь...
- Да всё я понимаю. Тебе наскучило быть звездой этого межконтинентального шоу, и захотелось большего. Куда больше-то, Мэрижанн? Да я чуть не сдох пару дней назад от рук какой-то жуткой хуйни, пока ты тут сидела и обтекала от своих фантазий.
- Ты просто бесчувственный мудак, Джеймс! - подбирала аргументы Мэрижанн. - Я чувствую гораздо больше чем ты, и это что-то хуже.
- Да куда уж хуже, когда мировая ультрамодель начинает впадать в маразм, мнить себя "Лицом Эпохи" или ещё невесть кем. В твои-то молодые годы, Мэрижанн!
- А ты сам кем себя мнишь, Джеймс? - набросилась на него Мэрж. - Простым сыщиком? Не смеши меня. Никто не считает себя пустым местом, простым... кем-то там. А ты, с твоим эгоизмом, точно воображал себя кем-то большим, и не раз.
- Да хоть сто раз воображать, Мэрж! Я выбираю во что верить, а не повинуюсь каким-то чужим мыслям. Ты же просто начиталась, насмотрелась, всю жизнь кого-то из себя строила, и теперь сама н знаешь кем хочешь быть.
- А кем тогда? - спросила Мэрижанн Джеймса. - Кем же ты хотел видеть меня?
Джеймс усмехнулся, внутри и снаружи. Ответ существовал.
- Никакой, - сурово ответил Джеймс. - Глаза бы мои тебя не видели. То, какой ты стала...
Джеймс покрутил пальцем у виска.
- Это пиздец, в общем. Я не знаю, чего сам хочу. У меня сейчас миллион проблем. Спецслужбы меня доёбывают, неведомые пришельцы маскирующиеся под людей пытаются меня убить, чудом не сдыхаю от переохлаждения. И посреди всего этого шлюха-маразматичка из моего прошлого двинулась и пытается вновь закинуть на меня ответственность за свою вышедшую из-под контроля жизнь!
Спустя несколько секунд неловкого молчания, Мэрижанн спросила:
- А что тебе ещё остаётся делать? У тебя нет ничего, кроме меня.
Джеймс посмотрел в глаза Мэрижанн, в глубины её черепной коробки.
"Ищите там, где меньше всего вам придёт в голову искать. Всё что вы видите по умолчанию, направлено на одно, - удержание вас в рамках некоего обмана. Лишь пути, которых у вас не должно было быть, непредвиденные элементы картины, - лишь они могут вывести в совершенно новую стезю. Уникальную, невиданную. Ту, что никто из участников преступления не ожидает. Но вы всё равно нихуя не поняли что я вам сейчас объяснял, бездари сыскной службы, щенки-волчата, кучка дряблых ничтожеств. Вы ничего не знаете. Вы ничего не видели. Вы не детективы. "
- Я детектив, - сказал Джеймс и направился на выход из этого дурдома.
Джеймс был маленьким, мир был большим, а времени было достаточно.
- Серьёзно? - спросил Дальф, допивая кофе из термоса. - Этим всё закончилось? И куда он пошёл дальше?
- Я не знаю, - честно ответила Катрикейт. - Куда угодно, наверное? Как по мне, финал получился хороший.
- Ну не совсем, - заключил Дальф. - Я ожидал что Джеймс нагонит этого Лжека. Или что Лжек убьёт Миликейна.
- Милейкента, - поправила Катрикейт.
- Слушай, Кейти, - начал Дальф. - Если тебе уж дали сложное имя, то тебе не обязательно всем своим персонажам давать такие же имена.
- Давай-ка ты нахуй пойдёшь со своими поучалками, Дальф! - разозлилась Катрикейт. - Будешь ещё указывать мне, кого как называть в моих мегаисториях.
- Мегаисториях о том, как твои выдуманные родственники в прошлом сбежали на край вселенной, а тебя обманывали с наследством? - уточнил Дальф. - Надо бы себе такие же придумать.
- Куда там тебе придумывать, Дальфон? - Катрикейт поправила воротник куртки. - В любом случае, это в прошлом. Надо найти что-то менее объёмное, чем эти литературные изыски. И более... эффективное.
- Я не знаю, - честно ответила Катрикейт. - Куда угодно, наверное? Как по мне, финал получился хороший.
- Ну не совсем, - заключил Дальф. - Я ожидал что Джеймс нагонит этого Лжека. Или что Лжек убьёт Миликейна.
- Милейкента, - поправила Катрикейт.
- Слушай, Кейти, - начал Дальф. - Если тебе уж дали сложное имя, то тебе не обязательно всем своим персонажам давать такие же имена.
- Давай-ка ты нахуй пойдёшь со своими поучалками, Дальф! - разозлилась Катрикейт. - Будешь ещё указывать мне, кого как называть в моих мегаисториях.
- Мегаисториях о том, как твои выдуманные родственники в прошлом сбежали на край вселенной, а тебя обманывали с наследством? - уточнил Дальф. - Надо бы себе такие же придумать.
- Куда там тебе придумывать, Дальфон? - Катрикейт поправила воротник куртки. - В любом случае, это в прошлом. Надо найти что-то менее объёмное, чем эти литературные изыски. И более... эффективное.
- Я считаю, тут должна быть ещё одна история, - заявил Авиагрэ, закутываясь плотнее в жёлтый халат. - Вот смотри, Вайви. Идёт история, сцена за сценой, и внезапно обрывается переходом на более близкий план. А дальше что? А дальше у тебя ничего. Понял?
- Нет, - ответил Вайви. - Так что, "Мир Боллитры" отклоняется или как? Скажи прямо, не томи.
- Я и говорю прямо, - возразил Авиагрэ. - Ты с таким же успехом мог назвать свой сборник отрывков Миром Успешных Писателей. Мог бы сделать меня главным героем, а не просто упоминать мою фамилию где-то там на задворках.
Вайви Горческу посмотрел на часы.
- Ну так ты мне расскажешь, как стать успешным писателем? - спросил он Авиагрэ.
- Расскажу, Вайви, без проблем, - ответил Авиагрэ. - Но это ведь не то за чем ты гоняешься.
- Я гоняюсь за книгами, написанными королевским языком, - признался Вайви, подавшись вперёд и положив руки на стол. - Их всего несколько штук, и сейчас они - предмет обширных поисков.
- Да ты стебёшься, м-мать твою, - тепло сбежало с лица Авиагрэ. - Ты ведь никакой не писатель, чтоб тебя!
- Верно, Куаш, - Вайви Горческу достал из-за пазухи записную книжку и открыл на неопределённой странице. - Я эту хуйню написал для привлечения твоего внимания. А сейчас мне нужен дневник полковника Жданова, руководителя экспедиции на Фортуне. Подлинная версия из твоей коллекции.
Куаш Авиагрэ посмотрел по сторонам, подыскивая выход из ситуации. Вайви неотрывно следил за ним.
- Ты шайперфимский шпик? - спросил Куаш своего подозрительного посетителя. - Или безумец с Брайдебошта, рыскающий ради своей любимой, давно мёртвой королевы?
- Бери круче, - сказал Вайви. - Я с самого Виктайрингедосса.
Авиагрэ усмехнулся. Напряжение ситуации немного спало.
- Это выдумки лесных реквингшорских безумцев, косящих под старых аристократов со своими дурацкими масками и "приёмами", - ответил он. - Меняющийся, вечно мрачный город декаданса с двумя туманными лесами? Сохранившийся призрак древнего Реквингшора, той части где теперь только лес и болота? Хуйня для романтиков-спиритуалистов.
- Особо не лазил по городу, - признался скучающим тоном Вайви. - Я большую часть времени провёл на окраине Серого Леса, в поместье леди Хедвиг. И немного полазил по болотам недалеко от Серого Леса. Это всё окраины Виктайрингедосса, сам город небезопасен. Там обитают исключительно отбитые личности.
- Выходец из самого Виктайрингедосса, значит? - Авиагрэ поднял бровь. - Интересно. Так что вам известно о королевском языке?
- Я убил его создательницу, пока слонялся по задворкам Виктайрингедосса, - без всяких эмоций ответил Вайви.
В кабинете повисла тишина.
- Так, вы... - начал было Авиагрэ.
- Она была совершенно невменяемой на момент нашей встречи, - сообщил Вайви Горческу. - Хоть и королева Брайдебошта. До того, как он превратился в промёрзлую дыру для идиотов-выживальщиков...
- Откуда вы узнали про созданный ею язык? - спросил Авиагрэ столь необычного гостя.
- Это у вас здесь он является раритетом, - заявил Вайви, ухмыляясь. - Секретом под замками. Правдой забытой, ставшей вымыслом. В Виктайрингедоссе все пользуются королевским языком.
- Ну надо же, - пробормотал Авиагрэ. - Так если вы знакомы с королевским языком, зачем вам находящиеся "здесь" рукописи?
- Наказание за убийство королевы, - ответил Вайви. - Вернуться обратно, на землю, и не вернуть всё что осталось у Вас от Её наследства. Грязная работа, но кто-то должен был бы сделать это, дорогой мой Авиагрэ. Но никто мне не запрещал поделиться личными знаниями с подходящими, на мой взгляд, кандидатами. Вы меня понимаете?
- Вполне, - произнёс Авиагрэ и достал из-за стола припасённую бутылку. - Вполне понимаю.
- Нет, - ответил Вайви. - Так что, "Мир Боллитры" отклоняется или как? Скажи прямо, не томи.
- Я и говорю прямо, - возразил Авиагрэ. - Ты с таким же успехом мог назвать свой сборник отрывков Миром Успешных Писателей. Мог бы сделать меня главным героем, а не просто упоминать мою фамилию где-то там на задворках.
Вайви Горческу посмотрел на часы.
- Ну так ты мне расскажешь, как стать успешным писателем? - спросил он Авиагрэ.
- Расскажу, Вайви, без проблем, - ответил Авиагрэ. - Но это ведь не то за чем ты гоняешься.
- Я гоняюсь за книгами, написанными королевским языком, - признался Вайви, подавшись вперёд и положив руки на стол. - Их всего несколько штук, и сейчас они - предмет обширных поисков.
- Да ты стебёшься, м-мать твою, - тепло сбежало с лица Авиагрэ. - Ты ведь никакой не писатель, чтоб тебя!
- Верно, Куаш, - Вайви Горческу достал из-за пазухи записную книжку и открыл на неопределённой странице. - Я эту хуйню написал для привлечения твоего внимания. А сейчас мне нужен дневник полковника Жданова, руководителя экспедиции на Фортуне. Подлинная версия из твоей коллекции.
Куаш Авиагрэ посмотрел по сторонам, подыскивая выход из ситуации. Вайви неотрывно следил за ним.
- Ты шайперфимский шпик? - спросил Куаш своего подозрительного посетителя. - Или безумец с Брайдебошта, рыскающий ради своей любимой, давно мёртвой королевы?
- Бери круче, - сказал Вайви. - Я с самого Виктайрингедосса.
Авиагрэ усмехнулся. Напряжение ситуации немного спало.
- Это выдумки лесных реквингшорских безумцев, косящих под старых аристократов со своими дурацкими масками и "приёмами", - ответил он. - Меняющийся, вечно мрачный город декаданса с двумя туманными лесами? Сохранившийся призрак древнего Реквингшора, той части где теперь только лес и болота? Хуйня для романтиков-спиритуалистов.
- Особо не лазил по городу, - признался скучающим тоном Вайви. - Я большую часть времени провёл на окраине Серого Леса, в поместье леди Хедвиг. И немного полазил по болотам недалеко от Серого Леса. Это всё окраины Виктайрингедосса, сам город небезопасен. Там обитают исключительно отбитые личности.
- Выходец из самого Виктайрингедосса, значит? - Авиагрэ поднял бровь. - Интересно. Так что вам известно о королевском языке?
- Я убил его создательницу, пока слонялся по задворкам Виктайрингедосса, - без всяких эмоций ответил Вайви.
В кабинете повисла тишина.
- Так, вы... - начал было Авиагрэ.
- Она была совершенно невменяемой на момент нашей встречи, - сообщил Вайви Горческу. - Хоть и королева Брайдебошта. До того, как он превратился в промёрзлую дыру для идиотов-выживальщиков...
- Откуда вы узнали про созданный ею язык? - спросил Авиагрэ столь необычного гостя.
- Это у вас здесь он является раритетом, - заявил Вайви, ухмыляясь. - Секретом под замками. Правдой забытой, ставшей вымыслом. В Виктайрингедоссе все пользуются королевским языком.
- Ну надо же, - пробормотал Авиагрэ. - Так если вы знакомы с королевским языком, зачем вам находящиеся "здесь" рукописи?
- Наказание за убийство королевы, - ответил Вайви. - Вернуться обратно, на землю, и не вернуть всё что осталось у Вас от Её наследства. Грязная работа, но кто-то должен был бы сделать это, дорогой мой Авиагрэ. Но никто мне не запрещал поделиться личными знаниями с подходящими, на мой взгляд, кандидатами. Вы меня понимаете?
- Вполне, - произнёс Авиагрэ и достал из-за стола припасённую бутылку. - Вполне понимаю.
- Стоп!
Троица исключительно бухих личностей остановилась по приказу впередиидущего.
- Стоп-стоп-ик!-оп! - громко пробурчал лидер троицы и поднял руку с указательным пальцем.
- Чего тебе ещё, а? А?!
- То есть ты... - впередиидущий развернулся и показал на одного из своих спутников. - Ик! Хочешь сказать мне... кхм, нам... что это всё выд-выд-выдум-ум-ум-ки?
- Аг-аг-ага, - протянулся провинившийся, протирая свой горячий потный лоб снятой шапкой. - Ник... то... Ик! Никто! Не наблюд-блюд... эт! Не, не, не следит!
- Но п-п-п-п-п-по... п-чему?
- Чтоб, - провинившийся зевнул во всю пасть. - Чоб... ду-думали что вс-всё... Ик! Схва... схвачено! Под-под-под контрол-л-лем...
- То есть мы, мы... - лидер объединённой бухой группировки силился сообразить ужасающую Жуткую Истину. - Мы... Ик! В полной ж-ж-ж... жопе? Ничего не п-п-п-пр-ре-ре-редусмотрено?
- Д-да, Поч-поч-поч-лэв. Пиздец-ец-ец-ец-ец...
Троица исключительно бухих личностей остановилась по приказу впередиидущего.
- Стоп-стоп-ик!-оп! - громко пробурчал лидер троицы и поднял руку с указательным пальцем.
- Чего тебе ещё, а? А?!
- То есть ты... - впередиидущий развернулся и показал на одного из своих спутников. - Ик! Хочешь сказать мне... кхм, нам... что это всё выд-выд-выдум-ум-ум-ки?
- Аг-аг-ага, - протянулся провинившийся, протирая свой горячий потный лоб снятой шапкой. - Ник... то... Ик! Никто! Не наблюд-блюд... эт! Не, не, не следит!
- Но п-п-п-п-п-по... п-чему?
- Чтоб, - провинившийся зевнул во всю пасть. - Чоб... ду-думали что вс-всё... Ик! Схва... схвачено! Под-под-под контрол-л-лем...
- То есть мы, мы... - лидер объединённой бухой группировки силился сообразить ужасающую Жуткую Истину. - Мы... Ик! В полной ж-ж-ж... жопе? Ничего не п-п-п-пр-ре-ре-редусмотрено?
- Д-да, Поч-поч-поч-лэв. Пиздец-ец-ец-ец-ец...
Щас спать охота, завтра напишу что думаю
- Двести пятьдесят один килограмм солёной рыбы, из Мойнтига, седьмое февраля, тридцать семь ящиков, "Путеводник", заказ номер один-четыре-девять-семь-пять.
- Есть.
- Одиннадцать экземпляров реквиншорских растений вместе с грунтом, из Мойнтига, двадцать четвёртое февраля, два ящика, "Людоед", заказ номер один-четыре-девять-девять... восемь.
- Есть. Два растения сгнили по пути.
- Что в итоге?
- Оплата была произведена в полном объёме.
- А заказчик?
- Результатом удовлетворён, счёл инцидент собственной недальновидностью, к нам претензий не имеет и готов к дальнейшему сотрудничеству.
- Хорошо, - Рэйсим добавил ещё одну заметку в свой блокнот. - Так, я не понял. "Людоед" ходил в Мойнтиг только за растениями?
- Заказ Веноктунфортской Академии, по условиям которого растения должен был доставить один корабль без каких-либо посторонних грузов.
- Накладно выходит, - недовольно отметил Рэйсим, рассматривая собственные записи. - Двадцать две тысячи хрусталей, это по две тысячи хрусталей на одно растение. Путевые расходы - тринадцать тысяч семьсот двадцать хрусталей. Портовый налог - три тысячи двести восемнадцать хрусталей. Расходы на ремонт - две тысячи хрусталей. Доход - три тысячи хрусталей с сухарями.
- А что рыба?
- А что рыба? - переспросил Рэйсим. - Рыба нам обошлась, по совокупности всех издержек... хм... Триста восемьдесят одну тысячу хрусталей с сухарями. За один рейс, Нока! На следующем заседании внесу предложение по увеличению стоимости заказов для лиц Академии. Скажем, на... двести пятьдесят процентов. Официальная причина: тщательность выполнения научного заказа.
- Поддерживаю, - согласился Нока. - Что там дальше?
- Сто тридцать шесть единиц мебели от "Шайперфур", из Агалайо-Ийка, двенадцатое марта, сто четыре ящика, "Мироходец", заказ номер один-пять-ноль-пять-ноль.
- Есть.
- Есть.
- Одиннадцать экземпляров реквиншорских растений вместе с грунтом, из Мойнтига, двадцать четвёртое февраля, два ящика, "Людоед", заказ номер один-четыре-девять-девять... восемь.
- Есть. Два растения сгнили по пути.
- Что в итоге?
- Оплата была произведена в полном объёме.
- А заказчик?
- Результатом удовлетворён, счёл инцидент собственной недальновидностью, к нам претензий не имеет и готов к дальнейшему сотрудничеству.
- Хорошо, - Рэйсим добавил ещё одну заметку в свой блокнот. - Так, я не понял. "Людоед" ходил в Мойнтиг только за растениями?
- Заказ Веноктунфортской Академии, по условиям которого растения должен был доставить один корабль без каких-либо посторонних грузов.
- Накладно выходит, - недовольно отметил Рэйсим, рассматривая собственные записи. - Двадцать две тысячи хрусталей, это по две тысячи хрусталей на одно растение. Путевые расходы - тринадцать тысяч семьсот двадцать хрусталей. Портовый налог - три тысячи двести восемнадцать хрусталей. Расходы на ремонт - две тысячи хрусталей. Доход - три тысячи хрусталей с сухарями.
- А что рыба?
- А что рыба? - переспросил Рэйсим. - Рыба нам обошлась, по совокупности всех издержек... хм... Триста восемьдесят одну тысячу хрусталей с сухарями. За один рейс, Нока! На следующем заседании внесу предложение по увеличению стоимости заказов для лиц Академии. Скажем, на... двести пятьдесят процентов. Официальная причина: тщательность выполнения научного заказа.
- Поддерживаю, - согласился Нока. - Что там дальше?
- Сто тридцать шесть единиц мебели от "Шайперфур", из Агалайо-Ийка, двенадцатое марта, сто четыре ящика, "Мироходец", заказ номер один-пять-ноль-пять-ноль.
- Есть.
- Голос Миму Остеваку! - воскликнул главный председатель общего совета Веноктунфорта.
- Голос! Голос! - вскричали со всех сторон остальные советники.
Повинуясь всеобщим ожиданиям, Мим Остевак встал из-за общего стола и перешёл за на трибуну. Всё было готово. Постучав пять раз молоточком по дощечке, требуя внимания и тишины, он обвёл весь совет своим взглядом, затем начал речь. В дальнем углу защёлкали механизмы печатных машинок, вписывая текущий момент
- Я не стану ходить вокруг-да-около! - громогласно произнёс Мим. - Сватрофан, наш сюзерен - пропал. Целый островной континент исчез! Вместе с нашими войсками, вместе со странными созданиями, населявшими его, вместе с пляжными курортами, - он был словно стёрт из книги неведомого творца нашего мира. Теперь там только глубокие воды Всеобщего Океана. Мы потеряли сорок четыре тысячи человек: женщин, мужчин, стариков, детей. Всё они были выдающимися гражданами Веноктунфорта, вставшими на защиту Сватрофана от наглой, подлой и бесчувственной экспансии Шайперфима! Мы не можем их вернуть. Но мы должны приложить все усилия, чтобы их совершенно безвременная гибель не должна быть напрасной!
В зале поднялись аплодисменты. Подождав, пока громогласный поток рукоплесканий стихнет, Мим Остевак продолжил.
- Не только Сватрофан канул в бездну, в ходе некоего неизвестного нам инцидента! По данным разведки, Шайперфим потерял всякий контакт с космическими цивилизациями. Небесные Наблюдатели исчезли! Никаких странно мигающих звёзд, никаких таинственных комплексов наблюдения на Светлых Горах Реквиншора. Всё это растворилось, будто никогда и не существовало! Ровно как и все документы Шайперфима, все ключевые персоны их правительства и тайных служб, имевших дело с Небесными Наблюдателями, - всё это было изничтожено неизвестными силами!
Мим сделал риторическую паузу, требуя от присутствующих тщательного осознания новой картины мира.
- Мы, - все мы, добрые граждане Веноктунфорта, - не были избраны Небесными Наблюдателями. Этот "изоляционизм", которым Шайперфимские политиканы вечно нас понукают, не дал нам стать жертвой столь жестокого инцидента переделки мира! Шайперфим был впереди всех - и он первым упал с утёса в пучины океана истории! Там, где мы потеряли многих, Шайперфим потерял всё! Выжили только мы! И теперь, на ваших глазах наступает новая эра нового мира! И эта эра, дорогие соотечественники, - эра Веноктунфорта!
Стукнув молочком со всей силы по столу, Мим прервался в ожидании завершения новой волны аплодисментов.
- Перед нами - новый мир, - продолжал Остевак. - И теперь его судьба лежит на нас. Никаких Небесных Наблюдателей! Никакой Шайперфимской экспансии! Наша обязанность - завершить исторический разгром шайперфимских любителей якшаться с инопланетянами! Наша обязанность - позволить человечской цивилизации развиваться самой! Мы, - мы все, дорогие соотечественники, - единственные, не затронутые инцидентом переписи мира Творцом! Да, единственные! В Реквингшоре и Брайдебоште попало много людей, действующих активно и представляющих угрозу. Часть горнодобывающих комплексов Шайперфима на Фортуне также стёрлась из истории. Только мы, граждане Веноктунфорта, были чисты, правильны, искренни и благодушны, - и нам выпал шанс ступить первыми в новый, Переписанный Мир!
Сделав паузу, Мим добавил:
- Так давайте не проебём этот шанс, и откроем новую великую главу в истории мира, посвящённую нам и только нам!
Провозгласив это, Мим Остевак слез с трибуны под апокалиптические аплодисменты.
- Голос! Голос! - вскричали со всех сторон остальные советники.
Повинуясь всеобщим ожиданиям, Мим Остевак встал из-за общего стола и перешёл за на трибуну. Всё было готово. Постучав пять раз молоточком по дощечке, требуя внимания и тишины, он обвёл весь совет своим взглядом, затем начал речь. В дальнем углу защёлкали механизмы печатных машинок, вписывая текущий момент
- Я не стану ходить вокруг-да-около! - громогласно произнёс Мим. - Сватрофан, наш сюзерен - пропал. Целый островной континент исчез! Вместе с нашими войсками, вместе со странными созданиями, населявшими его, вместе с пляжными курортами, - он был словно стёрт из книги неведомого творца нашего мира. Теперь там только глубокие воды Всеобщего Океана. Мы потеряли сорок четыре тысячи человек: женщин, мужчин, стариков, детей. Всё они были выдающимися гражданами Веноктунфорта, вставшими на защиту Сватрофана от наглой, подлой и бесчувственной экспансии Шайперфима! Мы не можем их вернуть. Но мы должны приложить все усилия, чтобы их совершенно безвременная гибель не должна быть напрасной!
В зале поднялись аплодисменты. Подождав, пока громогласный поток рукоплесканий стихнет, Мим Остевак продолжил.
- Не только Сватрофан канул в бездну, в ходе некоего неизвестного нам инцидента! По данным разведки, Шайперфим потерял всякий контакт с космическими цивилизациями. Небесные Наблюдатели исчезли! Никаких странно мигающих звёзд, никаких таинственных комплексов наблюдения на Светлых Горах Реквиншора. Всё это растворилось, будто никогда и не существовало! Ровно как и все документы Шайперфима, все ключевые персоны их правительства и тайных служб, имевших дело с Небесными Наблюдателями, - всё это было изничтожено неизвестными силами!
Мим сделал риторическую паузу, требуя от присутствующих тщательного осознания новой картины мира.
- Мы, - все мы, добрые граждане Веноктунфорта, - не были избраны Небесными Наблюдателями. Этот "изоляционизм", которым Шайперфимские политиканы вечно нас понукают, не дал нам стать жертвой столь жестокого инцидента переделки мира! Шайперфим был впереди всех - и он первым упал с утёса в пучины океана истории! Там, где мы потеряли многих, Шайперфим потерял всё! Выжили только мы! И теперь, на ваших глазах наступает новая эра нового мира! И эта эра, дорогие соотечественники, - эра Веноктунфорта!
Стукнув молочком со всей силы по столу, Мим прервался в ожидании завершения новой волны аплодисментов.
- Перед нами - новый мир, - продолжал Остевак. - И теперь его судьба лежит на нас. Никаких Небесных Наблюдателей! Никакой Шайперфимской экспансии! Наша обязанность - завершить исторический разгром шайперфимских любителей якшаться с инопланетянами! Наша обязанность - позволить человечской цивилизации развиваться самой! Мы, - мы все, дорогие соотечественники, - единственные, не затронутые инцидентом переписи мира Творцом! Да, единственные! В Реквингшоре и Брайдебоште попало много людей, действующих активно и представляющих угрозу. Часть горнодобывающих комплексов Шайперфима на Фортуне также стёрлась из истории. Только мы, граждане Веноктунфорта, были чисты, правильны, искренни и благодушны, - и нам выпал шанс ступить первыми в новый, Переписанный Мир!
Сделав паузу, Мим добавил:
- Так давайте не проебём этот шанс, и откроем новую великую главу в истории мира, посвящённую нам и только нам!
Провозгласив это, Мим Остевак слез с трибуны под апокалиптические аплодисменты.
Совсем забыл, что у меня ещё остались нереализованные ребятушки из мира Terminal Corruption.... ну, того что от этого мирка ещё осталось, лол.
После него будут только... э-э-э, кроссовер Розен Майдена и Санитаров Подземелий, но я надеюсь до этого никогда не дойдёт. Этот погрязший в пороке мир ещё не готов к такому говну, да и вы тоже.
А я пока творческий перерыв возьму.
Вместо прощания - музик тема для поста выше:
https://www.youtube.com/watch?v=HRdSrgcoymc
После него будут только... э-э-э, кроссовер Розен Майдена и Санитаров Подземелий, но я надеюсь до этого никогда не дойдёт. Этот погрязший в пороке мир ещё не готов к такому говну, да и вы тоже.
А я пока творческий перерыв возьму.
Вместо прощания - музик тема для поста выше:
https://www.youtube.com/watch?v=HRdSrgcoymc
Чётное - выкладываю очередной эпизод.
Нечётное - не выкладываю, лол.
Ноль, дабл, трипл, хуипл, - выкладываю заготовки для АТ.
Нечётное - не выкладываю, лол.
Ноль, дабл, трипл, хуипл, - выкладываю заготовки для АТ.
Блять, ну вашу ж мать.
Сотенку строк закину и всё на этом.
Сотенку строк закину и всё на этом.
Она уснула, лёжа под тремя одеялами прямо в одежде. Обуви у неё при себе не было.
Даже мне ничего не сказала. Я не знаю, зачем спасал её. Я сел на край кровати.
Приблизился к её голове, стараясь расслышать дыхание. Она дышала.
Меня данный факт успокоил. И только теперь я почувствовал холод.
То был холод не внутри меня. Хотя я, безусловно, промёрз насквозь.
Нет, холод сквозил по всему зданию.
Здание же громоздилось посреди заснеженного нагорья.
За несколько сотен километров от города. За рыжими туманными лесами. Я знал это.
Сейчас я хотел осмотреть место, где ей придётся провести какое-то время.
Поднявшись с края кровати, я осмотрел помещение. Обычная палата.
Деревянные полы, паутина под кроватью, потрескавшийся потолок.
Стены были покрашены когда-то в белый цвет. Сейчас это уже бежевый.
В двух местах стена раскрошилась, явив на свет подгнившую деревянную перегородку.
Окно было в единственном экземпляре, но в двойном качестве.
Щели створок были забиты ватой. Весьма заботливо.
Вторая рама окна была немного разбита снизу. Сантиметров пятнадцать-двадцать.
Заморозки? Инея на стекле ещё не было. Пока ещё не было.
Раскол стекла на вид напоминал треугольник. Написанный неровной рукой юнца.
Без использования линейки.
Внизу под окном был снежный спуск. Далее снежный туман. Ещё дальше - Рыжие Леса.
Отсюда их не было видно. Но я знал, что они там.
На мгновение я даже увидел их.
Микроскопические красноватые кромки верхушек деревьев.
Вынырнувшие из-под короны серого тумана.
Их действительно видно отсюда? Нет, показалось.
Даже мне ничего не сказала. Я не знаю, зачем спасал её. Я сел на край кровати.
Приблизился к её голове, стараясь расслышать дыхание. Она дышала.
Меня данный факт успокоил. И только теперь я почувствовал холод.
То был холод не внутри меня. Хотя я, безусловно, промёрз насквозь.
Нет, холод сквозил по всему зданию.
Здание же громоздилось посреди заснеженного нагорья.
За несколько сотен километров от города. За рыжими туманными лесами. Я знал это.
Сейчас я хотел осмотреть место, где ей придётся провести какое-то время.
Поднявшись с края кровати, я осмотрел помещение. Обычная палата.
Деревянные полы, паутина под кроватью, потрескавшийся потолок.
Стены были покрашены когда-то в белый цвет. Сейчас это уже бежевый.
В двух местах стена раскрошилась, явив на свет подгнившую деревянную перегородку.
Окно было в единственном экземпляре, но в двойном качестве.
Щели створок были забиты ватой. Весьма заботливо.
Вторая рама окна была немного разбита снизу. Сантиметров пятнадцать-двадцать.
Заморозки? Инея на стекле ещё не было. Пока ещё не было.
Раскол стекла на вид напоминал треугольник. Написанный неровной рукой юнца.
Без использования линейки.
Внизу под окном был снежный спуск. Далее снежный туман. Ещё дальше - Рыжие Леса.
Отсюда их не было видно. Но я знал, что они там.
На мгновение я даже увидел их.
Микроскопические красноватые кромки верхушек деревьев.
Вынырнувшие из-под короны серого тумана.
Их действительно видно отсюда? Нет, показалось.
Из этой позиции невозможно было увидеть что-либо.
Две кровати. Вторую я отказывался замечать. И признавать кроватью.
Ножки на одном конце куда-то пропали.
Получилась горка из деревянных скреплений и металлических пружин.
На этой горке безобразно лежали несколько матрасов. Каждый норовил обнять нижнего.
Двухместная палата? Место было отнюдь не больницей.
За окном засвистел ветер. Под ногами скрипело половицы. Не слишком сильно.
Помещение не было случайным. Вельфривета сама привела меня сюда.
Меня вместе с ней. Где она сейчас? Неизвестно. Вельфривета ушла куда-то.
После того, как мы вошли сюда. Кажется, она постояла ещё немного.
В ожидании, что потребуется её помощь? Предположительно.
Покидать свою ненаглядную я не хотел. Но оставаться с ней в неизвестности не желал.
Одежду я не стал снимать. Куртка была вся сырая. Шапку я держал в правой руке.
Ноги промокли. Не исключено, что вскоре я сам буду лежать. Наравне с ней.
У меня было несколько дней в запасе. Двое-трое суток точно имелись.
Прежде чем я слягу. Хорошо бы с простудой. А то может быть что покрепче.
Следовало заняться разведкой территории. Проверить остальные помещения.
У Вельфриветы могли быть ещё гости. Помимо нас.
Надо бы также поговорить с самой Вельфриветой.
Я прислушался к звукам, издаваемых этим зданием. Не то больницы, не то санатория.
Ничего. Скрипели ставни на окне. Из соседних палат раздавались похожие звуки.
В моменты абсолютной тишины было едва слышно сопение. Раздающееся из-под её одеял.
Кратко взвесив все за и против, я осторожно приоткрыл дверь и вышел в корридор.
Дверь не скрипела. Практически не скрипела. Ещё одна странность.
Помещение, куда нас так заботливо отвела Вельфривета. Оно недавно использовалось?
Две кровати. Вторую я отказывался замечать. И признавать кроватью.
Ножки на одном конце куда-то пропали.
Получилась горка из деревянных скреплений и металлических пружин.
На этой горке безобразно лежали несколько матрасов. Каждый норовил обнять нижнего.
Двухместная палата? Место было отнюдь не больницей.
За окном засвистел ветер. Под ногами скрипело половицы. Не слишком сильно.
Помещение не было случайным. Вельфривета сама привела меня сюда.
Меня вместе с ней. Где она сейчас? Неизвестно. Вельфривета ушла куда-то.
После того, как мы вошли сюда. Кажется, она постояла ещё немного.
В ожидании, что потребуется её помощь? Предположительно.
Покидать свою ненаглядную я не хотел. Но оставаться с ней в неизвестности не желал.
Одежду я не стал снимать. Куртка была вся сырая. Шапку я держал в правой руке.
Ноги промокли. Не исключено, что вскоре я сам буду лежать. Наравне с ней.
У меня было несколько дней в запасе. Двое-трое суток точно имелись.
Прежде чем я слягу. Хорошо бы с простудой. А то может быть что покрепче.
Следовало заняться разведкой территории. Проверить остальные помещения.
У Вельфриветы могли быть ещё гости. Помимо нас.
Надо бы также поговорить с самой Вельфриветой.
Я прислушался к звукам, издаваемых этим зданием. Не то больницы, не то санатория.
Ничего. Скрипели ставни на окне. Из соседних палат раздавались похожие звуки.
В моменты абсолютной тишины было едва слышно сопение. Раздающееся из-под её одеял.
Кратко взвесив все за и против, я осторожно приоткрыл дверь и вышел в корридор.
Дверь не скрипела. Практически не скрипела. Ещё одна странность.
Помещение, куда нас так заботливо отвела Вельфривета. Оно недавно использовалось?
И если да, то кем? Я с трудом представлял себе. Требовалось расспросить хозяйку.
Это не было приступом паранойи. Меня утомили сюрпризы.
А также необходимость бороться с непредвиденными превратностями жизни.
Напротив входа в палату стояло окно. Стекло было весьма толстым и густым.
Зеленовато-синеватого оттенка. Свет едва пролезал сквозь него.
Но не только из-за физических свойств стекла.
Во всех четырёх направлениях края окно облепили доски. Толщиной с два моих пальца.
Необструганные. Доски были прибиты гвоздями, в недоступную чьему-либо взгляду раму.
И такая картина тянулась в обе стороны длинного корридора.
След из небольших лужиц тянулся в однин из его концов. Указывал путь к выходу.
К единственной известной мне обитательнице данного здания.
Но не туда шёл сейчас мой путь. Я двинулся в другую сторону.
Туда, где должен был быть тупик. Ну или лестница. Сейчас я был на втором этаже.
Хотя, если подумать, ничего не мешало второму этажу на деле оказаться третьим.
В корридоре раздались гулкие шаги. С малой толикой плескания воды.
Под моими ботинками. Не исключено, что и в них тоже.
Погода была яркая. Не солнечная. Солнца тут отродясь не было. Просто яркая.
Словно кто-то светил фонариком из-за туч. Такой свет не согревает.
Лишь освещает путь. Мне этого было достаточно. Греться буду под одеялами.
В блеклом свете дня я увидел пять дверей справа от её палаты. Или шесть.
Первая была закрыта. Мне показалось. Повернув ручку ещё два раза, я открыл дверь.
Внутри ничего интересного не обнаружилось. На первый взгляд.
На второй взгляд, там дейстительно ничего не было. Это была такая же палата.
Только более пустая. И с более цельным окном. Отколот был лишь маленький кусочек.
На внутренней стороне. И никак не заделан. Ни дощечкой, ни ватой.
Это не было приступом паранойи. Меня утомили сюрпризы.
А также необходимость бороться с непредвиденными превратностями жизни.
Напротив входа в палату стояло окно. Стекло было весьма толстым и густым.
Зеленовато-синеватого оттенка. Свет едва пролезал сквозь него.
Но не только из-за физических свойств стекла.
Во всех четырёх направлениях края окно облепили доски. Толщиной с два моих пальца.
Необструганные. Доски были прибиты гвоздями, в недоступную чьему-либо взгляду раму.
И такая картина тянулась в обе стороны длинного корридора.
След из небольших лужиц тянулся в однин из его концов. Указывал путь к выходу.
К единственной известной мне обитательнице данного здания.
Но не туда шёл сейчас мой путь. Я двинулся в другую сторону.
Туда, где должен был быть тупик. Ну или лестница. Сейчас я был на втором этаже.
Хотя, если подумать, ничего не мешало второму этажу на деле оказаться третьим.
В корридоре раздались гулкие шаги. С малой толикой плескания воды.
Под моими ботинками. Не исключено, что и в них тоже.
Погода была яркая. Не солнечная. Солнца тут отродясь не было. Просто яркая.
Словно кто-то светил фонариком из-за туч. Такой свет не согревает.
Лишь освещает путь. Мне этого было достаточно. Греться буду под одеялами.
В блеклом свете дня я увидел пять дверей справа от её палаты. Или шесть.
Первая была закрыта. Мне показалось. Повернув ручку ещё два раза, я открыл дверь.
Внутри ничего интересного не обнаружилось. На первый взгляд.
На второй взгляд, там дейстительно ничего не было. Это была такая же палата.
Только более пустая. И с более цельным окном. Отколот был лишь маленький кусочек.
На внутренней стороне. И никак не заделан. Ни дощечкой, ни ватой.
В целом, помещение было необитаемым. Долгое время. Неиспользованным.
Я в душе не чаю, что в столь пустом здании забыла Вельфривета.
Как она тут ночи скоротает? Слишком много открытого пустого пространства.
С этими мыслями я обратил внимание на потолок. Вернее, на свисавшую с него люстру.
Ранее я не обращал никакого внимания на них. И вот сейчас они стали частью картины.
Элементом пазла ещё не стали разве что стены. Морщины, потёки, сколы были их частью.
Как это крыло приюта ещё не обрушилось?
Строго говоря, никакой это не приют.
Если речь не шла о месте временного проживания самой Вельфриветы.
Может, даже заключения.
Мне было известно немногое о ней.
Леди-доктор. Утверждала, что прибыла в эти края из какого-то города.
Накрытого эпидемиями многих болезней. Едва выбралась оттуда.
Оставила там сестру-близнеца. Возможно, мёртвой. Возможно, сама её и убила.
Возможно, леди Вельфривета никакой не доктор. Такие ходили о ней слухи.
Была красива. В той степени, чтобы её портреты иногда попадались мне на глаза.
В действительности она оказалась чуть более... иной. Но в целом выглядела хорошо.
Даже приятно. Весьма приятно. Чуткость, забота, внимательность и сообразительность.
Мне на ум приходили эти черты характера. Отражённые в её лице.
Леди-доктору у нас понравилось. Даже открыла собственный приют. Приют имени себя.
За Рыжими Лесами. Довольно далеко. Идея приюта в центре города ей не нравилась.
Быть может, она уже занималась врачеванием в центре своего родного города?
Здесь она занималась в основном бродячими детьми. Когда-то.
Затем или дети кончились, или ей надоело.
Сдаётся мне, желающих помогать ей в этих краях не нашлось.
Я в душе не чаю, что в столь пустом здании забыла Вельфривета.
Как она тут ночи скоротает? Слишком много открытого пустого пространства.
С этими мыслями я обратил внимание на потолок. Вернее, на свисавшую с него люстру.
Ранее я не обращал никакого внимания на них. И вот сейчас они стали частью картины.
Элементом пазла ещё не стали разве что стены. Морщины, потёки, сколы были их частью.
Как это крыло приюта ещё не обрушилось?
Строго говоря, никакой это не приют.
Если речь не шла о месте временного проживания самой Вельфриветы.
Может, даже заключения.
Мне было известно немногое о ней.
Леди-доктор. Утверждала, что прибыла в эти края из какого-то города.
Накрытого эпидемиями многих болезней. Едва выбралась оттуда.
Оставила там сестру-близнеца. Возможно, мёртвой. Возможно, сама её и убила.
Возможно, леди Вельфривета никакой не доктор. Такие ходили о ней слухи.
Была красива. В той степени, чтобы её портреты иногда попадались мне на глаза.
В действительности она оказалась чуть более... иной. Но в целом выглядела хорошо.
Даже приятно. Весьма приятно. Чуткость, забота, внимательность и сообразительность.
Мне на ум приходили эти черты характера. Отражённые в её лице.
Леди-доктору у нас понравилось. Даже открыла собственный приют. Приют имени себя.
За Рыжими Лесами. Довольно далеко. Идея приюта в центре города ей не нравилась.
Быть может, она уже занималась врачеванием в центре своего родного города?
Здесь она занималась в основном бродячими детьми. Когда-то.
Затем или дети кончились, или ей надоело.
Сдаётся мне, желающих помогать ей в этих краях не нашлось.
- Погоди-ка, - Авиагрэ умолк и замер. Взгляд его устремился в потолок. Сам он весь обратился в слух. - Ты слышишь?
Вайви прислушался, уставившись на бутылку Непогрешимости. Та наполовину опустела.
- Что-то взорвалось? - спросил он, встретившись глазами с Авиагрэ.
- Взрывается, - с тревогой уточнил Куаш. - Что-то взрывается. С интервалом в несколько секунд. Фейерверки? Но сегодня нет никаких праздников...
Он встал из-за стола и в два мига оказался в коридоре, смотря в окно. Лицо известного литературоведа мерцало, отражая разноцветные вспышки, разрывающие небеса снаружи. Вайви приподнялся, но дальше не двигался. Сторонние обстоятельства не должны были помешать ему исполнить последнюю волю королевы-дурынды, до недавних пор непрерывно разлагавшейся ментально. И эта морозная ёболь, называющаяся Веноктунфортом, ему уже осточертела.
- Но сегодня нет никаких праздников, - бубнил себе под нос Авиагрэ, вопросительно вглядываясь за окно. - Мы что, весь мир захватили, пока я тут беседы вёл?
- Не знаю, - ответил Вайви, усаживаясь обратно. - Так или иначе, всё скоро станет ясно.
Вайви прислушался, уставившись на бутылку Непогрешимости. Та наполовину опустела.
- Что-то взорвалось? - спросил он, встретившись глазами с Авиагрэ.
- Взрывается, - с тревогой уточнил Куаш. - Что-то взрывается. С интервалом в несколько секунд. Фейерверки? Но сегодня нет никаких праздников...
Он встал из-за стола и в два мига оказался в коридоре, смотря в окно. Лицо известного литературоведа мерцало, отражая разноцветные вспышки, разрывающие небеса снаружи. Вайви приподнялся, но дальше не двигался. Сторонние обстоятельства не должны были помешать ему исполнить последнюю волю королевы-дурынды, до недавних пор непрерывно разлагавшейся ментально. И эта морозная ёболь, называющаяся Веноктунфортом, ему уже осточертела.
- Но сегодня нет никаких праздников, - бубнил себе под нос Авиагрэ, вопросительно вглядываясь за окно. - Мы что, весь мир захватили, пока я тут беседы вёл?
- Не знаю, - ответил Вайви, усаживаясь обратно. - Так или иначе, всё скоро станет ясно.
- Я едва не утонул, пока гнался за лесными безумцами, - гордо произнёс лорд Кейран. - Вот это история, а не какие-то там Дейтирианы, Риафгенты, Райстершафты и прочие выдумки.
- Но я помню лорда Дейтириана! - воскликнула мадмуазель, имени которой Кейран не знал. - Мы были у него на приёме. Все мы. Регулярно.
- А я помню леди Вельфривету, - сказал лорд Кейран и совершил ещё несколько глотков. - Даже какого-то Лжека. Даже мистера Рейнхарда. Всё это призраки. Приведения. Нам всем просто показалось.
- Да быть того не может, - возразила Кристель Тимач. - Я помню Лжека.
- Господа, господа! - лорд Кейран сделал жест, чтобы привлечь внимание всех к своим словам. - Никаких доказательств всего этого нету. Нас обманули. Нас всех! И чья злая воля стоит за этим? Кто может обладать такими силами, чтобы создать для нас призраков?
- Лесные безумцы!
- Брайдебоштские дураки!
- Виктайрингедосские выродки! - ответил лорд Кейран. - Только они способны на это, со своими таинственными символами, эти мезкие призраки прежнего Рекингшора. Но вопрос - зачем они сделали это? Зачем они стёрли из нашей жизни различных выдающихся личностей? Страх, мои дорогие гости! Они боятся нас. Боятся нашей смелости и... выживаемости.
Он допил кружку свежетравяного чая.
- Эти мерзопаконстные ублюдки создают обманки для нас. Ложную опору, которую можно по мановению пальца выбить у нас из-под ног. Но мы не останавливаемся на одном месте. Никто из вас не утонет в трясине, потому что все ваши лучшие друзья и знакомые вдруг бесследно исчезли. Нет, вы быстро найдёте новых. Виктайрингедосс беспринципен, но мы... Мы куда беспринципнее...
- Но я помню лорда Дейтириана! - воскликнула мадмуазель, имени которой Кейран не знал. - Мы были у него на приёме. Все мы. Регулярно.
- А я помню леди Вельфривету, - сказал лорд Кейран и совершил ещё несколько глотков. - Даже какого-то Лжека. Даже мистера Рейнхарда. Всё это призраки. Приведения. Нам всем просто показалось.
- Да быть того не может, - возразила Кристель Тимач. - Я помню Лжека.
- Господа, господа! - лорд Кейран сделал жест, чтобы привлечь внимание всех к своим словам. - Никаких доказательств всего этого нету. Нас обманули. Нас всех! И чья злая воля стоит за этим? Кто может обладать такими силами, чтобы создать для нас призраков?
- Лесные безумцы!
- Брайдебоштские дураки!
- Виктайрингедосские выродки! - ответил лорд Кейран. - Только они способны на это, со своими таинственными символами, эти мезкие призраки прежнего Рекингшора. Но вопрос - зачем они сделали это? Зачем они стёрли из нашей жизни различных выдающихся личностей? Страх, мои дорогие гости! Они боятся нас. Боятся нашей смелости и... выживаемости.
Он допил кружку свежетравяного чая.
- Эти мерзопаконстные ублюдки создают обманки для нас. Ложную опору, которую можно по мановению пальца выбить у нас из-под ног. Но мы не останавливаемся на одном месте. Никто из вас не утонет в трясине, потому что все ваши лучшие друзья и знакомые вдруг бесследно исчезли. Нет, вы быстро найдёте новых. Виктайрингедосс беспринципен, но мы... Мы куда беспринципнее...
- Неплохо выступил, Остевак! - сказал Фой и похлопал Мима по плечу. - Не особо структурированно, но суть передана. Так что ты хотел мне сообщить?
Мим поморщился, собираясь с мыслями. Дел предстояло совершить много.
- Пока Совет и все остальные всё ещё в экстазе, нельзя терять ни секунды, - начал Мим. - Сейчас у нас имеется контроль над происходящим, но уже завтра начнутся процессы. Нехорошие.
- Я так и понял, - кивнул Фой Новил. - Так мы будем делать дальше, Мим?
- Записывай, времени на официальные документы нету, - Мим подождал, пока Фой вытащит блокнот. - Первое. Взять под контроль всего реквингшорского региона. Ждановскими методами. Неофициально, руками нескольких оперативников. Отбери лучших, морально закалённых, в Реквингшоре неспокойно. Войска прибудут позднее, к этому моменту никаких аристократических дегенератов, шайперфимских шпионов и прочей двуногой живности там находиться не должно. Включая наших резидентов.
- Разумно, - пробормотал Фой, дописывая услышанное.
- Второе. Главе общегородского охранения Веноктунфорта, Вику Цуршу. Все бывшие, будущие или настоящие шайперфиские граждане, находящиеся на территории Веноктунфорта, подлежат немедленной ссылке на территорию синеморской промышленной зоны.
- Ну наконец-то, - ухмыльнулся Фой Новил. - Я уже сам хотел тебе это предложить.
- И третье, Фой...
Мим вытащил из внутренней кобуры именной скорострел, подаренный Советом Веноктунфорта за 22 года доблестной службы и защиты интересов страны.
- Весь этот сброд в Совете нам больше не требуется. Угроза Шайперфима подходит к концу, внешние враги заканчиваются, начинается эра внутренних паразитов, и наш государственный аппарат требует скорейшего сокращения. Всё готово?
- У ворот нас ждёт трое ребят, - сообщил Фой. - Претенденты на будущие высокие должности в Шайперфиме и Реквингшоре. Истинные патриоты Веноктунфорта.
- Как и все мы, - улыбнулся Мим Остевак.
Он посмотрел на свои наручные часы и нахмурился.
- Вперёд. У нас мало времени.
Мим поморщился, собираясь с мыслями. Дел предстояло совершить много.
- Пока Совет и все остальные всё ещё в экстазе, нельзя терять ни секунды, - начал Мим. - Сейчас у нас имеется контроль над происходящим, но уже завтра начнутся процессы. Нехорошие.
- Я так и понял, - кивнул Фой Новил. - Так мы будем делать дальше, Мим?
- Записывай, времени на официальные документы нету, - Мим подождал, пока Фой вытащит блокнот. - Первое. Взять под контроль всего реквингшорского региона. Ждановскими методами. Неофициально, руками нескольких оперативников. Отбери лучших, морально закалённых, в Реквингшоре неспокойно. Войска прибудут позднее, к этому моменту никаких аристократических дегенератов, шайперфимских шпионов и прочей двуногой живности там находиться не должно. Включая наших резидентов.
- Разумно, - пробормотал Фой, дописывая услышанное.
- Второе. Главе общегородского охранения Веноктунфорта, Вику Цуршу. Все бывшие, будущие или настоящие шайперфиские граждане, находящиеся на территории Веноктунфорта, подлежат немедленной ссылке на территорию синеморской промышленной зоны.
- Ну наконец-то, - ухмыльнулся Фой Новил. - Я уже сам хотел тебе это предложить.
- И третье, Фой...
Мим вытащил из внутренней кобуры именной скорострел, подаренный Советом Веноктунфорта за 22 года доблестной службы и защиты интересов страны.
- Весь этот сброд в Совете нам больше не требуется. Угроза Шайперфима подходит к концу, внешние враги заканчиваются, начинается эра внутренних паразитов, и наш государственный аппарат требует скорейшего сокращения. Всё готово?
- У ворот нас ждёт трое ребят, - сообщил Фой. - Претенденты на будущие высокие должности в Шайперфиме и Реквингшоре. Истинные патриоты Веноктунфорта.
- Как и все мы, - улыбнулся Мим Остевак.
Он посмотрел на свои наручные часы и нахмурился.
- Вперёд. У нас мало времени.
В итоге она осталась тут в одиночестве. Зимовать напролёт.
Может, она и выбиралась отсюда. Но как часто, зачем и куда, - догадки отсутствуют.
Мне требовалось где-то застрять на продолжительное время.
Как можно дальше от всего мира. Чтобы ей местечко нашлось. И мне было чем заняться.
Лучшим местом для жизненного перерыва был приют Вельфриветы.
Я перестал смотреть на океан тумана за окном.
Надо продолжить изучение этажа. Я выше из помещения, прикрыв дверь.
Ставни замка вошли на своё место. Закрепили позицию двери как границы.
Меж корридором и палатой. Только тягучий скрип раздался со стороны основания двери.
Теперь я обратил внимание и на дверь.
Нормальная такая дверь. Средняя по толщине. Даже тоньше.
Номеров не было. Имелить какие-то нацарапанные закорючки. Пропитанные кровью.
Возле самой ручки. На дюжину сантиметров левее.
На других дверях было то же самое. Различались ли узоры из царапин?
Возможно. Выглядело не так уж жутко. Скорее знакомо. Как из отрывка прошлого.
Потому что это были не случайные царапины.
Кто-то воспользовался королевским языком.
Чтобы обозначить помещения. Вот только это был поддельный королевский язык.
Сколько я не вглядывался в символы, силясь прочитать их, ничего не происходило.
Фальшивка. Вельфривета облажалась? Или я стал невосприимчивым?
Последнее маловероятно. Ещё один хороший вопрос для Леди Вельфриветы.
Хотя, мне кажется, было бы невежливо её расспрашивать.
Куда как лучше использовать собранную информацию как темы для разговора.
Ненавязчивого общения.
Я здесь, хм, весьма надолго.
Может, хозяйка этого стылого приюта не умеет писать на королевском языке?
Для своего рода чужестранки такое вполне ожидаемо. Всё же она доктор, а не филолог.
Сколько она тут провела времени? Как давно прибыла? Я не знаю. Но достаточно давно.
Мне стоит быть внимательнее, глядеть в оба. Вдруг ещё что обнаружу.
На следующей двери не были ещё отметины, пародирующие королевский язык.
Само собой, они не действовали. Я прикоснулся к ним рукой. Прищурил глаза.
Не действовало.
Тут мне пришла в голову новая мысль. Увиденное могло быть чем-то другим.
Недоступным мне. Некой продвинутой версией королевского языка.
Вельфривета могла пытаться его усовершенствовать.
Эти окровавленные закорючки могли быть понятны ей и только ей.
Тем не менее, я устал от предположений.
Ручка двери не поддавалась. Вернее, поддавалась, но совсем чуть-чуть.
Стёршаяся резьба на железе вдавилась в мою руку.
Я ощущал покалывающие кромки ржавчины на дверной ручке.
И желание вынести дверь.
Может, она и выбиралась отсюда. Но как часто, зачем и куда, - догадки отсутствуют.
Мне требовалось где-то застрять на продолжительное время.
Как можно дальше от всего мира. Чтобы ей местечко нашлось. И мне было чем заняться.
Лучшим местом для жизненного перерыва был приют Вельфриветы.
Я перестал смотреть на океан тумана за окном.
Надо продолжить изучение этажа. Я выше из помещения, прикрыв дверь.
Ставни замка вошли на своё место. Закрепили позицию двери как границы.
Меж корридором и палатой. Только тягучий скрип раздался со стороны основания двери.
Теперь я обратил внимание и на дверь.
Нормальная такая дверь. Средняя по толщине. Даже тоньше.
Номеров не было. Имелить какие-то нацарапанные закорючки. Пропитанные кровью.
Возле самой ручки. На дюжину сантиметров левее.
На других дверях было то же самое. Различались ли узоры из царапин?
Возможно. Выглядело не так уж жутко. Скорее знакомо. Как из отрывка прошлого.
Потому что это были не случайные царапины.
Кто-то воспользовался королевским языком.
Чтобы обозначить помещения. Вот только это был поддельный королевский язык.
Сколько я не вглядывался в символы, силясь прочитать их, ничего не происходило.
Фальшивка. Вельфривета облажалась? Или я стал невосприимчивым?
Последнее маловероятно. Ещё один хороший вопрос для Леди Вельфриветы.
Хотя, мне кажется, было бы невежливо её расспрашивать.
Куда как лучше использовать собранную информацию как темы для разговора.
Ненавязчивого общения.
Я здесь, хм, весьма надолго.
Может, хозяйка этого стылого приюта не умеет писать на королевском языке?
Для своего рода чужестранки такое вполне ожидаемо. Всё же она доктор, а не филолог.
Сколько она тут провела времени? Как давно прибыла? Я не знаю. Но достаточно давно.
Мне стоит быть внимательнее, глядеть в оба. Вдруг ещё что обнаружу.
На следующей двери не были ещё отметины, пародирующие королевский язык.
Само собой, они не действовали. Я прикоснулся к ним рукой. Прищурил глаза.
Не действовало.
Тут мне пришла в голову новая мысль. Увиденное могло быть чем-то другим.
Недоступным мне. Некой продвинутой версией королевского языка.
Вельфривета могла пытаться его усовершенствовать.
Эти окровавленные закорючки могли быть понятны ей и только ей.
Тем не менее, я устал от предположений.
Ручка двери не поддавалась. Вернее, поддавалась, но совсем чуть-чуть.
Стёршаяся резьба на железе вдавилась в мою руку.
Я ощущал покалывающие кромки ржавчины на дверной ручке.
И желание вынести дверь.
- Сколько всего этих, хм, манускриптов вашей королевы?
- Не моей королевы, - признался Вайви. - Не нашей. Её предвосхитительство, Леди Мэрижанн, не была королевой Виктайрингедосса. Лишь Брайдебошта. И то недолго. Вот такая, блин, королева.
- Я правильно понимаю, вы не из Брайдебошта? - осторожно спросил Авиагрэ. - Как эта... Леди Мэрижанн оказалась в Виктайрингедосса?
- Она сама оттуда прибыла в Брайдебошт, - сообщил Вайви. - Променяла тёплый и уютный мрачняк на ледяную жопу, как только нашла способ поразить недотёп-выживальщиков. Что до меня, - я точно не из Брайдебошта, как и она.
- Интересно, - произнёс Куаш Авиагрэ. - Ну допустим. А в чём смысл всего этого королевского языка? Мне известно лишь, что это какой-то "ритуальный" язык, что-то вроде "Шифра Безумца", используемым в нашей заграничной разведке.
- Универсальность, - сказал Вайви. - Её предвосхитительство желала двух вещей - знать наперёд и чтоб её несвязный бред был понятен всем и каждому. Вне зависимости от ума и личности. С первым всё понятно. А "королевский" язык - это её единственное, в общем-то, достижение. Обитатели Виктайрингедосса и не такие штуки создают. Просто не делятся, считают бесполезными и забывают.
- Хм, но... - Авиагрэ задумался. - И зачем вам... или кому либо ещё... записи королевы-идиотки? Тем более с её мыслями. Там же совершенно ничего полезного не может быть.
- Ищите мою мотивацию? - Вайви засмеялся. - Вам определённо надо попасть в Виктайрингедосс. Там таких, как я, подавляющее большинство. Тысячи придурков что-то ищут, сами не зная что. И ведь находят.
Авиагрэ долил остатки Непогрешимости в рюмку.
- Это всё не объясняет, каким образом манускрипты этой "Леди Мэрижанн" могли оказаться на Фортуне. Это же околополюсный континент, ничуть не теплее Брайдебошта. Практически необитаемый.
- Тупорылая "королева" перепутала место назначения, - нахмурился Вайви. - Сначала оказалась на Фортуне. Чуть не сдохла. Пока пряталась по пещерам, успела настрочить свою "королевскую" писанину. Которую спустя много лет нашли люди из ваших экспедиций в этот ледяной ад.
- Как же она выжила? - спросил Авиагрэ.
- Она? Выжила?! - Вайви внезапно заржал. - Она и выживание - вещи несовместимые. Это я её спас! Прибыл в тот самый момент, когда она хуец какого-то снежного йети насасывала.
- Ну-у, - Авиагрэ потёр свой лоб ладонью. - Кто-то считает, что "насасывание хуя" - это тоже что-то типа выживания.
- Вот эту самую теорию она и проверяла на своей шкуре, постоянно, - язвительно произнёс Вайви. - Вечная попытка преодолеть всё на одной лишь персональной красоте, в ущерб всему остальному. Ей просто везло немногочисленными доброжелателями. Когда их число сократилось до нуля, она сдохла. Вот так всё просто.
- Не моей королевы, - признался Вайви. - Не нашей. Её предвосхитительство, Леди Мэрижанн, не была королевой Виктайрингедосса. Лишь Брайдебошта. И то недолго. Вот такая, блин, королева.
- Я правильно понимаю, вы не из Брайдебошта? - осторожно спросил Авиагрэ. - Как эта... Леди Мэрижанн оказалась в Виктайрингедосса?
- Она сама оттуда прибыла в Брайдебошт, - сообщил Вайви. - Променяла тёплый и уютный мрачняк на ледяную жопу, как только нашла способ поразить недотёп-выживальщиков. Что до меня, - я точно не из Брайдебошта, как и она.
- Интересно, - произнёс Куаш Авиагрэ. - Ну допустим. А в чём смысл всего этого королевского языка? Мне известно лишь, что это какой-то "ритуальный" язык, что-то вроде "Шифра Безумца", используемым в нашей заграничной разведке.
- Универсальность, - сказал Вайви. - Её предвосхитительство желала двух вещей - знать наперёд и чтоб её несвязный бред был понятен всем и каждому. Вне зависимости от ума и личности. С первым всё понятно. А "королевский" язык - это её единственное, в общем-то, достижение. Обитатели Виктайрингедосса и не такие штуки создают. Просто не делятся, считают бесполезными и забывают.
- Хм, но... - Авиагрэ задумался. - И зачем вам... или кому либо ещё... записи королевы-идиотки? Тем более с её мыслями. Там же совершенно ничего полезного не может быть.
- Ищите мою мотивацию? - Вайви засмеялся. - Вам определённо надо попасть в Виктайрингедосс. Там таких, как я, подавляющее большинство. Тысячи придурков что-то ищут, сами не зная что. И ведь находят.
Авиагрэ долил остатки Непогрешимости в рюмку.
- Это всё не объясняет, каким образом манускрипты этой "Леди Мэрижанн" могли оказаться на Фортуне. Это же околополюсный континент, ничуть не теплее Брайдебошта. Практически необитаемый.
- Тупорылая "королева" перепутала место назначения, - нахмурился Вайви. - Сначала оказалась на Фортуне. Чуть не сдохла. Пока пряталась по пещерам, успела настрочить свою "королевскую" писанину. Которую спустя много лет нашли люди из ваших экспедиций в этот ледяной ад.
- Как же она выжила? - спросил Авиагрэ.
- Она? Выжила?! - Вайви внезапно заржал. - Она и выживание - вещи несовместимые. Это я её спас! Прибыл в тот самый момент, когда она хуец какого-то снежного йети насасывала.
- Ну-у, - Авиагрэ потёр свой лоб ладонью. - Кто-то считает, что "насасывание хуя" - это тоже что-то типа выживания.
- Вот эту самую теорию она и проверяла на своей шкуре, постоянно, - язвительно произнёс Вайви. - Вечная попытка преодолеть всё на одной лишь персональной красоте, в ущерб всему остальному. Ей просто везло немногочисленными доброжелателями. Когда их число сократилось до нуля, она сдохла. Вот так всё просто.
- Секундочку! - воскликнул Авиагрэ, возвращаясь со второй бутылкой попроще и новыми закусками. - Мэрижанн, это... Что-то из вашей "книги"? Это она?
- Нет, - ответил Вайви Горческу. - Она - королева Брайдебошта.
- А вы - Джеймс?
- Нет, - покачал головой Вайви. - Но хотел бы быть им. Персонажем. Набором букв. Не существовать в реальности. Не страдать, делать тупые выборы, гоняться за сомнительными целями, непрерывно терять время, сходить с ума и умирать.
Авиагрэ поковырял ножиком в зубах.
- То есть это - ваша фантазия? - спросил он. - Выдумки.
- Разумеется, - признался Вайви. - Это ведь всё текст. Буквы. Символы. Будь это написано на королевском языке - могло бы обладать хоть толикой реальности. А так - нет, увы. Но тем не менее, что-то от моего характера могло передаться Джеймсу. А от Леди Мэрижанн - её тёзке. Однако на деле все мы гораздо хуже, чем это может быть как-либо отражено в символах.
- Нет, - ответил Вайви Горческу. - Она - королева Брайдебошта.
- А вы - Джеймс?
- Нет, - покачал головой Вайви. - Но хотел бы быть им. Персонажем. Набором букв. Не существовать в реальности. Не страдать, делать тупые выборы, гоняться за сомнительными целями, непрерывно терять время, сходить с ума и умирать.
Авиагрэ поковырял ножиком в зубах.
- То есть это - ваша фантазия? - спросил он. - Выдумки.
- Разумеется, - признался Вайви. - Это ведь всё текст. Буквы. Символы. Будь это написано на королевском языке - могло бы обладать хоть толикой реальности. А так - нет, увы. Но тем не менее, что-то от моего характера могло передаться Джеймсу. А от Леди Мэрижанн - её тёзке. Однако на деле все мы гораздо хуже, чем это может быть как-либо отражено в символах.
- В каком смысле пропал? - на копчике Фоя проступил прохладный пот. - Когда? Куда? Он не мог...
- Да чтоб я знал, - ответил Гульвер. - Остевак сказал мне, что он намерен "кое-что уточнить", и что "это ненадолго".
- Это? - переспросил Фой. - Что "это"? Чёрт обмудоблядтский! Устроил переворот и съебал, оставив на нас всю ответственность!
Фой Новил впечатал кулак в стену. Стена не изменилась.
- Может, его тоже того? - спросил Гульвер, почёсывая пах. - Переписали.
- Я не верю. Гульвер, надо найти Мима! Уже две недели прошло. Я не хочу становиться жертвой наступившей массовой паники. И ты тоже не хочешь, поверь мне! Ещё не поздно приставить его к стенке, справедливо обвинить во всём этом, и взять ситуацию в свои руки.
- Да чтоб я знал, - ответил Гульвер. - Остевак сказал мне, что он намерен "кое-что уточнить", и что "это ненадолго".
- Это? - переспросил Фой. - Что "это"? Чёрт обмудоблядтский! Устроил переворот и съебал, оставив на нас всю ответственность!
Фой Новил впечатал кулак в стену. Стена не изменилась.
- Может, его тоже того? - спросил Гульвер, почёсывая пах. - Переписали.
- Я не верю. Гульвер, надо найти Мима! Уже две недели прошло. Я не хочу становиться жертвой наступившей массовой паники. И ты тоже не хочешь, поверь мне! Ещё не поздно приставить его к стенке, справедливо обвинить во всём этом, и взять ситуацию в свои руки.
Под сенью солнечных утренних лучей, на балконе плотно обустроенного замка, находилось двое последних наследников всего, чего можно было увидеть отсюда, - включая небо, часть звёзд, и всё видимые в телескоп планеты. Замок был точной копией родительского, но располагался он на другом полушарии.
- Ну, как тебе мой подарок?
- Фигня какая-то, - ответил Кинди, допивая сок и ощущая некую божественную благодать. - Кроме, пожалуй, последнего. "Экспериментальная история" или как-то так. Неплохо, но быстро наскучивает.
- Долбоёб, - с нотками нежности сказала Белладольфия, обернувшись к младшему брату. - Ты понятия не имеешь, чего мне стоило твоё участие в прогрессорском проекте. Плюс, ты всё испортил, - кто бы мог подумать! - снова. После твоих выходок экспериментальную популяцию планеты пришлось в ноль вычищать.
- Да ладно тебе, Белла! - усмехнулся Киндигглер Райстерршаффт. - Это было действительно весело. Они так интересно умирали, сходили с ума, гасили друг друга ради чего-то, ради каких-то иллюзий. Правда, я хотел чтобы они сами попёрли умирать. Массовой суицид путём утопления. Можно же было что-то сделать с воздухом. В любом случае, спасибо. Тебе бы понравилось.
Белла перешла к брату за спину и обвила его шею своими руками.
- Нет, малолетний дебил, мне это НЕ понравилось бы! - встрепенулась Белладольфия, изо всех сил сжимая шею брата. - Ты только всё поганить можешь, моральный разложенец! Из-за твоих выходок во мне люди сомневаются! ВО МНЕ СОМНЕВАЮТСЯ! Такое случается, когда ты оказываешь поддержку мудакам.
- Да расслабься ты! - Киндигглер осторожно коснулся пальцами её руки. Хватка на его шее не ослабевала, а от близкого голоса сестры горело ухо. - Хочешь секрет расскажу?
- Какой у тебя может быть секрет? - Белла едва сдерживала себя от желания укусить Кинди за ухо.
- Они все... - Киндигглер кашлянул. - Они все такие же тупые. Как и на той планетке, где я пребывал благодаря тебе во время своей бесконечной днюхи. Они все насекомые. Муравьи.
- Я знаю, - прошептала Белла прямо в уху младшему брату. - Ты действительно думаешь, что ты один понял такие элементарные вещи? И чем ты от них отличаешься, кстати? Ничем. Просто в расход тебя пущу я. Остальные не понимают, какой ты на самом деле. Ты для них слишком важен, слишком ценен. Но не для меня.
- Правда? - рука Киндигглера обхватила шею его старшей сестры. Он почувствовал, как она вздрогнула. Чувство было восхитительным. ЕЙ было страшно. - Но ты ведь никто по сравнению с другими, нашими старшими братишками и сёстрами. Кому ты нужна? Миллайфинне? Салльвимерго? Или самому Георршайту? Им всем плевать на тебя.
- Они сдохнут, - сказала Белла, цепляясь зубами за ухо Киндигглера. - Они все отойдут на второй план, рано или поздно.
- Ты знаешь, что они будут существовать вечно, сестра дорогая, - Кинди нежно почёсывал её шею. Хватка на его шее ослабевала. - Как и мы. Они не уступят. А ты не потянешь вечно рваться наверх, сквозь эти столпы вечности.
- Всё возможно, - уверенно пробормотала Белла, пиля зубами ухо своего младшего брата. - Я что-нибудь придумаю.
- Что тут думать? - спросил Кинди, притягивая Беллу к себе. - Хватит думать, Белла.
- Ты ведь понимаешь, что мы не сможем дальше быть вместе? - спросила Белла, резко ослабив хватку, но задержав свои руки на груди Кинди. - Мы уже слишком большие, а у меня дела. Ты можешь и дальше продолжать заниматься различными сортами дебилизма. А я - стану частью великой истории, наравне со старшими родственниками.
- Нам обязательно расставаться? - с лёгкой тревогой спросил Кинди. - Мы ведь можем быть вместе. Всё возможно ведь, так?
- Так, - ответила Белладольфия. - Но всё возможно не всегда. Не навсегда. Это был бы лютый стыд - вечно таскать за собой младшего брата. Ты должен найти свой путь. Или сам сгинуть в пучине тупизны.
- Но ведь я нужен тебе...
- Наоборот, - обрезала Белла. - Это я нужна тебе. Ты ведь действительно пропадёшь без меня. Угробишь сам себя, когда в очередной раз будешь пытаться поиметь всех веселья ради.
- Я и угроблю, - уверенно ответил Кинди, разворачиваясь лицом к сестре и встречаясь с её взглядом. - Всех, каждого. До атомов. Может, именно это и суждено мне сделать? Максимально облажаться. Этакий массовый terminal corruption. Но я не хочу, чтобы ты пострадала из-за моих действий. Пусть все умрут, сойдут с ума, расщепятся на атомы, - кроме тебя, Белла.
- Это очень трогательно, - призналась Белладольфия. - Но ты не первую сотню раз пытаешься надавить на эмоции. Все мы знаем, что ты манипулятивный психопат.
- А ты - карьеристка, - произнёс Киндигглер. - Но кроме тебя у меня никого нет. Я не хочу быть один.
- Считай это наказанием, - усмехнулась Белла. - Сколько людей ты загубил? Сколько надежд оборвал? Это карма, дебил. Никакого хэппиэнда не будет. Для тебя, разумеется. Только вечное одиночество и страдания.
- Очень смешно, - отмахнулся Киндигглер Райстерршаффт. - Мне что, действительно до тебя не достучаться?
- Можешь хоть заплакать, - сурово произнесла Белладольфия Райстерршаффт. - Ты исчерпал все кредиты моего терпения и доверия.
- Значит, у меня нет другого выхода, кроме как заплатить по счетам.
С этими словами Киндигглер быстрым и сильным движением притянул к себе свою сестру и впился своими губами в её, обнимая и массажируя ей спину, в силу своих способностей. Конечно, со средствами массажа у Беллы проблем никаких не было, но некоторые вещи были настолько уникальными, что техника не справлялась с их суррогативной заменой. Неожиданный инцест в планы Кинди не входил, но самих планов не было, поэтому ему оставалось делать всё возможное и не дать ебливой мировой истории заживо похоронить себя.
- Ну, как тебе мой подарок?
- Фигня какая-то, - ответил Кинди, допивая сок и ощущая некую божественную благодать. - Кроме, пожалуй, последнего. "Экспериментальная история" или как-то так. Неплохо, но быстро наскучивает.
- Долбоёб, - с нотками нежности сказала Белладольфия, обернувшись к младшему брату. - Ты понятия не имеешь, чего мне стоило твоё участие в прогрессорском проекте. Плюс, ты всё испортил, - кто бы мог подумать! - снова. После твоих выходок экспериментальную популяцию планеты пришлось в ноль вычищать.
- Да ладно тебе, Белла! - усмехнулся Киндигглер Райстерршаффт. - Это было действительно весело. Они так интересно умирали, сходили с ума, гасили друг друга ради чего-то, ради каких-то иллюзий. Правда, я хотел чтобы они сами попёрли умирать. Массовой суицид путём утопления. Можно же было что-то сделать с воздухом. В любом случае, спасибо. Тебе бы понравилось.
Белла перешла к брату за спину и обвила его шею своими руками.
- Нет, малолетний дебил, мне это НЕ понравилось бы! - встрепенулась Белладольфия, изо всех сил сжимая шею брата. - Ты только всё поганить можешь, моральный разложенец! Из-за твоих выходок во мне люди сомневаются! ВО МНЕ СОМНЕВАЮТСЯ! Такое случается, когда ты оказываешь поддержку мудакам.
- Да расслабься ты! - Киндигглер осторожно коснулся пальцами её руки. Хватка на его шее не ослабевала, а от близкого голоса сестры горело ухо. - Хочешь секрет расскажу?
- Какой у тебя может быть секрет? - Белла едва сдерживала себя от желания укусить Кинди за ухо.
- Они все... - Киндигглер кашлянул. - Они все такие же тупые. Как и на той планетке, где я пребывал благодаря тебе во время своей бесконечной днюхи. Они все насекомые. Муравьи.
- Я знаю, - прошептала Белла прямо в уху младшему брату. - Ты действительно думаешь, что ты один понял такие элементарные вещи? И чем ты от них отличаешься, кстати? Ничем. Просто в расход тебя пущу я. Остальные не понимают, какой ты на самом деле. Ты для них слишком важен, слишком ценен. Но не для меня.
- Правда? - рука Киндигглера обхватила шею его старшей сестры. Он почувствовал, как она вздрогнула. Чувство было восхитительным. ЕЙ было страшно. - Но ты ведь никто по сравнению с другими, нашими старшими братишками и сёстрами. Кому ты нужна? Миллайфинне? Салльвимерго? Или самому Георршайту? Им всем плевать на тебя.
- Они сдохнут, - сказала Белла, цепляясь зубами за ухо Киндигглера. - Они все отойдут на второй план, рано или поздно.
- Ты знаешь, что они будут существовать вечно, сестра дорогая, - Кинди нежно почёсывал её шею. Хватка на его шее ослабевала. - Как и мы. Они не уступят. А ты не потянешь вечно рваться наверх, сквозь эти столпы вечности.
- Всё возможно, - уверенно пробормотала Белла, пиля зубами ухо своего младшего брата. - Я что-нибудь придумаю.
- Что тут думать? - спросил Кинди, притягивая Беллу к себе. - Хватит думать, Белла.
- Ты ведь понимаешь, что мы не сможем дальше быть вместе? - спросила Белла, резко ослабив хватку, но задержав свои руки на груди Кинди. - Мы уже слишком большие, а у меня дела. Ты можешь и дальше продолжать заниматься различными сортами дебилизма. А я - стану частью великой истории, наравне со старшими родственниками.
- Нам обязательно расставаться? - с лёгкой тревогой спросил Кинди. - Мы ведь можем быть вместе. Всё возможно ведь, так?
- Так, - ответила Белладольфия. - Но всё возможно не всегда. Не навсегда. Это был бы лютый стыд - вечно таскать за собой младшего брата. Ты должен найти свой путь. Или сам сгинуть в пучине тупизны.
- Но ведь я нужен тебе...
- Наоборот, - обрезала Белла. - Это я нужна тебе. Ты ведь действительно пропадёшь без меня. Угробишь сам себя, когда в очередной раз будешь пытаться поиметь всех веселья ради.
- Я и угроблю, - уверенно ответил Кинди, разворачиваясь лицом к сестре и встречаясь с её взглядом. - Всех, каждого. До атомов. Может, именно это и суждено мне сделать? Максимально облажаться. Этакий массовый terminal corruption. Но я не хочу, чтобы ты пострадала из-за моих действий. Пусть все умрут, сойдут с ума, расщепятся на атомы, - кроме тебя, Белла.
- Это очень трогательно, - призналась Белладольфия. - Но ты не первую сотню раз пытаешься надавить на эмоции. Все мы знаем, что ты манипулятивный психопат.
- А ты - карьеристка, - произнёс Киндигглер. - Но кроме тебя у меня никого нет. Я не хочу быть один.
- Считай это наказанием, - усмехнулась Белла. - Сколько людей ты загубил? Сколько надежд оборвал? Это карма, дебил. Никакого хэппиэнда не будет. Для тебя, разумеется. Только вечное одиночество и страдания.
- Очень смешно, - отмахнулся Киндигглер Райстерршаффт. - Мне что, действительно до тебя не достучаться?
- Можешь хоть заплакать, - сурово произнесла Белладольфия Райстерршаффт. - Ты исчерпал все кредиты моего терпения и доверия.
- Значит, у меня нет другого выхода, кроме как заплатить по счетам.
С этими словами Киндигглер быстрым и сильным движением притянул к себе свою сестру и впился своими губами в её, обнимая и массажируя ей спину, в силу своих способностей. Конечно, со средствами массажа у Беллы проблем никаких не было, но некоторые вещи были настолько уникальными, что техника не справлялась с их суррогативной заменой. Неожиданный инцест в планы Кинди не входил, но самих планов не было, поэтому ему оставалось делать всё возможное и не дать ебливой мировой истории заживо похоронить себя.
Найс cumming back.
Итак, эпопея с якобы падением Райстерршаффт, происками Джеймса, выживанием Лжека и прочим завершились. Что реально, а что тоже реально но идёт нахуй, - понять уже решительно невозможно. Это что, метавселенная? Лол.
А я хз, о чём дальше писать. И в каком стиле. Можете накидать реквестов, какую историю хотите, с какими главными героями. Я в конкурсах не участвую, но для тебя, Джеймс, что-нибудь напишу. И конечно же, там 100% будут эти двое, а также Лжек-ну-куда-же-без-Лжека-то, хех. Клянусь, этот дед-нигилист сам в каждую мою историю лезет, никак я с ним не совладаю. Хуже шиза-сороконожки, ей богу.
Ну что, до следующего треда в новом году?
Итак, эпопея с якобы падением Райстерршаффт, происками Джеймса, выживанием Лжека и прочим завершились. Что реально, а что тоже реально но идёт нахуй, - понять уже решительно невозможно. Это что, метавселенная? Лол.
А я хз, о чём дальше писать. И в каком стиле. Можете накидать реквестов, какую историю хотите, с какими главными героями. Я в конкурсах не участвую, но для тебя, Джеймс, что-нибудь напишу. И конечно же, там 100% будут эти двое, а также Лжек-ну-куда-же-без-Лжека-то, хех. Клянусь, этот дед-нигилист сам в каждую мою историю лезет, никак я с ним не совладаю. Хуже шиза-сороконожки, ей богу.
Ну что, до следующего треда в новом году?
>Можете накидать реквестов
Реквестирую, чтобы ты съебал нахуй и не появлялся здесь больше.
Ах да, как же без подарков на Новый Год.
Сборник всех эпизодов на АТ, чтоб потом никто не просил ссылочку на тексты двух-трёхлетней давности:
https://author.today/work/317562
Исключено.
Сборник всех эпизодов на АТ, чтоб потом никто не просил ссылочку на тексты двух-трёхлетней давности:
https://author.today/work/317562
Исключено.
Жаль.
Ну, придётся ждать, пока тебя в дурку заберут вместе с читосаном.
Да не трясись ты, новый тред и новые истории будут аккурат после НГ.
Ну что, выходим на новый уровень con-тента:
https://author.today/work/317893
https://author.today/work/317893
Дело было утром, но само утро являлось иллюзией. Область, где в одиночестве шли двое мужчин, накрывалась солнечным светом ранее, чем всё восточное побережье континента. В сочетании с таким атмосферным явлением, как "молочная туманность", лучи небесного светила можно было буквально пощупать собственными руками. И ощутить его тепло кончиками пальцев.
- Хм, - человек с волосами, поседевшими до синевы, задумчиво смотрел на сгусток пелены у себя на ладони. Можно было подумать, что он ждёт её ответа. - Я слишком часто находил ответ на этот вопрос. Но чем ближе я подбирался к ответу, тем больше я терял, быстрее слабел или страдал от вспышек безумия.
- Значит, ты уже нашли ответ? - предвосхитил своего собеседника Густав. - Я знаю, что вы всё и всех потеряли. Я вижу печать слабости на вашем теле. И я слышу, что вы безумны.
- Но знаете ли вы, на сколько сильно я безумен? - седовласый старик повернулся к Густаву, и солнечные лучи обдали теплом его морщины.
- Настолько сильно, что не способны дать ответ на простейший вопрос. Ищите подвох. Стремитесь к антропогенной непредсказуемости.
Старик весело улыбнулся и вновь принялся созерцать воздушную сладкую вату, обвившую его рукав.
- Вы знаете, откуда здесь этот туман? - спросил его Густав спустя несколько шагов.
- Он разумный, - добродушно ответил старик. - Климатическая аномалия, перебравшаяся сюда с северо-востока.
- Вот как? - удивился Густав.
- Я был там, где он обвивает кусты, - серый кисель тянулся к шее старика. - Стережёт ягоды. Обвивает ноги. Поглощает трупы вместе с костями.
- Очень мило. Повторю ещё раз. Что вам от меня нужно?
Старик с нежностью погладил белоснежную гущину, словно только она могла его понять. Густав ощущал что-то странное в их симбиозе. А ещё - усталость от очередного напряжения при очередном разговоре с внеочередным безумцем. На этот раз - старый экстрапат, вместо любимой Амели или дорогих Ранзы с Миффой.
- Мне нужен билет, - старик повернулся кругом с распростёртыми руками, а затем посмотрел на Густава. - От всего этого.
- Отсюда?
Старик с улыбкой кивнул.
- По ту сторону Биссектрисы, - старик причмокнул, вроде как в усиление своих слов. Со стороны выглядело абсолютно нелепо.
- Есть пелагелевы острова, станция Вивверец, или порт воздушных перебросок...
- Билет, - настойчиво произнёс старик. Сладость его улыбки усилилась.
- Вы настолько бедны? - с жалостью спросил Густав.
Старик кашлянул. Густав не заметил сокрытую усмешку.
- Я не беден и не богат. Как только мне что-нибудь потребуется - я это добываю. Если мне что-то мешает - я от этого избавляюсь.
- Ага, старый и мудрый отшельник, - Густав остановился и посмотрел на собеседника. - Но при чём тут я? Что вынудило вас отправиться за билетом именно ко мне?
- Потому что вы - Густав Памлетуррг, единственный сын Ройланда и Тилины Памлетурргов, брат Метриты Лойтарч. Здесь вы по заданию правительства. Четырнадцать публично открытых директив и ещё девять, не подлежащих публикации.
- Конспирология.
- Могу процитировать одну из них. "Спустя 9 месяцев после момента прибытия резидента, Удостоверенному Лицу надлежит установить наблюдение за действием дочерних объектов сектора А-67 и обеспечить беспрепятственную эвакуацию оборудования и персонала при возникновении угроз, перечисленных в седьмой и девятой главах ИД."
- Интересно, - только и произнёс Густав. - Своими словами, но в целом всё так. Я и сам стараюсь любую бюрократическую макулатуру преобразовывать в человеческую форму. Но раз вы об этом осведомлены, то может быть, вам известно и про девятую директиву?
Спустя мгновение на старика смотрел не только Густав, но и дуло "Козыря". Старик посмотрел на оружие, на Густава, а затем себе под ноги. Улыбаться он не прекращал.
- Вечно с вами так, - пробормотал он, словно коря себя за что-то.
- Вы получите билет, мой безымянный незнакомец. Билет отсюда. По ту сторону Биссектрисы, и всего этого. Вообще всего.
- Банальщина! - рассмеялся старик. - Чтобы ты понимал, Билет - это не какая-то карточка, или кучка бумаг. "Билет" - это кодовое обозначение твоей милой яхты в правительственном реестре транспортных средств. А я уже слишком стар, чтобы за бумажками бегать, сам понимаешь...