Я смотрю в россыпь твоих немигающих глаз. Пронзительный мрак чёрных бусин, эллипсоидные фасеточные бугорки, зрачки всех видов. И как только у тебя не возникает пространственная дезориентация? Конечно, все они функциональны, ведь я слишком хорошо знаю тебя. Неужели ты нарастила дополнительные нервные узлы поверх коры головного мозга? Меня восхищает твоя приверженность мимолетной прихоти. Я вытянул руку, чтобы нежно погладить твою лоснящуюся китовую кожу. Ты всё ещё спишь подо льдом? Ласты и плавники почти атрофировались, на их месте начали формироваться хватательные отростки. На них будет очень много нервных окончаний, я представляю, как уже преобразован твой спинной мозг и сколько работы по их ассимиляции тебе предстоит. Ты говорила, что хочешь полностью выбраться на сушу. Мне так нравился оттенок чешуек на твоих боках. Ты оставила несколько вокруг человеческого глаза, как трогательное напоминание о нашем путешествии в подземные гроты… Чешуйки искрились, переливались в свете твоих подкожных желез! Я вывернулся в воде, чтобы сфокусировать на тебя большую часть зрячей поверхности тела. Мы резвились, ассимилируя ещё не открытые виды простейших, и нам совсем не нужно было дышать! Где-то там и зародился этот особый язык. Язык контекста, абстракция, милого обмена точками зрения. Мы воссоздали в себе модели друг друга. Не слились, а причастились образами и подобиями. Клонировали свои квалиа и перцепции - я тебя, а ты в меня. Я хорошо помню твой первый полёт на орбиту. Перегрузка напоминает давление на большой глубине, гд-то внутри тусклая тень рептильного страха. Где же я был в тот день? Управлял колониями белковых планарий, скорее всего. Точно, ровно за год до нашей первой реальной встречи. Мы общались, и это было формной соития. Улавливали малейшие токи, вводя слизистые сенсорные щупальца под поверхность черепа друг другу. Пробираясь всё глубже, мы нарушали поверхностную целостность своими нежными вторжениями. Мы специально вызывали локальное сращивание тканей, на мгновение становясь чем-то морфологически единым. Я помню эхо собственных химических сигналов в твоих нервах, в которых ты видела слова. Логический предел толерантности, взаимное растворение. Бесконечность стоящих напротив зеркал. Ты томно расправила нейронный интерфейс - это наша старая шутка. Выпуклый бугорок, приближенный к ротовой полости. Я присасываясь к нему одним из отростков сетевой связи. Грубо, жаждуще твоих внутренних химических голосов. Я почти вижу сверхновую на пространственном поле представления.
Я вытянул руку, чтобы нежно погладить твою лоснящуюся китовую кожу. Ты всё ещё спишь подо льдом?
Ласты и плавники почти атрофировались, на их месте начали формироваться хватательные отростки. На них будет очень много нервных окончаний, я представляю, как уже преобразован твой спинной мозг и сколько работы по их ассимиляции тебе предстоит. Ты говорила, что хочешь полностью выбраться на сушу.
Мне так нравился оттенок чешуек на твоих боках. Ты оставила несколько вокруг человеческого глаза, как трогательное напоминание о нашем путешествии в подземные гроты… Чешуйки искрились, переливались в свете твоих подкожных желез! Я вывернулся в воде, чтобы сфокусировать на тебя большую часть зрячей поверхности тела. Мы резвились, ассимилируя ещё не открытые виды простейших, и нам совсем не нужно было дышать! Где-то там и зародился этот особый язык.
Язык контекста, абстракция, милого обмена точками зрения. Мы воссоздали в себе модели друг друга. Не слились, а причастились образами и подобиями. Клонировали свои квалиа и перцепции - я тебя, а ты в меня. Я хорошо помню твой первый полёт на орбиту. Перегрузка напоминает давление на большой глубине, гд-то внутри тусклая тень рептильного страха. Где же я был в тот день? Управлял колониями белковых планарий, скорее всего. Точно, ровно за год до нашей первой реальной встречи.
Мы общались, и это было формной соития. Улавливали малейшие токи, вводя слизистые сенсорные щупальца под поверхность черепа друг другу. Пробираясь всё глубже, мы нарушали поверхностную целостность своими нежными вторжениями. Мы специально вызывали локальное сращивание тканей, на мгновение становясь чем-то морфологически единым.
Я помню эхо собственных химических сигналов в твоих нервах, в которых ты видела слова. Логический предел толерантности, взаимное растворение. Бесконечность стоящих напротив зеркал.
Ты томно расправила нейронный интерфейс - это наша старая шутка. Выпуклый бугорок, приближенный к ротовой полости. Я присасываясь к нему одним из отростков сетевой связи. Грубо, жаждуще твоих внутренних химических голосов. Я почти вижу сверхновую на пространственном поле представления.