Немало чудищ создала природа,
Немало гадов породил хаос,
Но нет на свете мерзостней урода,
Нет гада хуже, чем домашний пес.
Нахальный, шумный, грязно-любострастный,
Презренный раб, подлиза, мелкий вор,
Среди зверей он—выродок несчастный,
Среди созданий он—живой позор.
Вместилище болезней и пороков —
Собака нам опасней всех бацилл:
В кишках у ней приют эхинококков,
В крови у ней кипенье темных сил.
Недаром Гете—полубог и гений, —
Не выносил и презирал собак:
Он понимал, что в мире нет творений,
Которым был родней бы адский мрак.
О, дьяволоподобные уроды!
Когда бы мне размеры Божьих сил,
Я стер бы вас с лица земной природы
И весь ваш род до корня истребил!
Немало гадов породил хаос,
Но нет на свете мерзостней урода,
Нет гада хуже, чем домашний пес.
Нахальный, шумный, грязно-любострастный,
Презренный раб, подлиза, мелкий вор,
Среди зверей он—выродок несчастный,
Среди созданий он—живой позор.
Вместилище болезней и пороков —
Собака нам опасней всех бацилл:
В кишках у ней приют эхинококков,
В крови у ней кипенье темных сил.
Недаром Гете—полубог и гений, —
Не выносил и презирал собак:
Он понимал, что в мире нет творений,
Которым был родней бы адский мрак.
О, дьяволоподобные уроды!
Когда бы мне размеры Божьих сил,
Я стер бы вас с лица земной природы
И весь ваш род до корня истребил!
И чё теперь, абизьян дэфать что ли?
Не дай Бог ты скажешь, что написал это с помощью ИИ.
Едут навстречу мне гробики полные,
В каждом – мертвец молодой.
Сердцу от этого весело, радостно,
Словно березке весной!
Вы околели, собаки несчастные, –
Я же дышу и хожу.
Крышки над вами забиты тяжелые, —
Я же на небо гляжу!
Может, – в тех гробиках гении разные,
Может, – поэт Гумилев…
Я же, презренный и всеми оплеванный,
Жив и здоров!
Скоро, конечно, и я тоже сделаюсь
Падалью, полной червей,
Но пока жив, – я ликую над трупами
Раньше умерших людей.
Настал июль: ебутся пчелы,
Ебутся в поле овода,
Ебутся с неграми монголы
И с крепостными господа.
Лишь я, неебаный, небритый
Дрочил в заплеванных углах,
И мне сказал отец сердитый:
"Без ебли ты совсем зачах!
Пойди, дурак, на дворик скотный
И выбери себе овцу".
И вот вступил я, беззаботный
На путь к бесславному концу.
Я оседлал овцу и с жаром
Воткнул в манду ей свой хуек, -
Но в жопу яростным ударом
Меня баран с овцы совлек.
Я пал в навоз и обосрался,
И от обиды зарыдал...
Коварный небосклон смеялся
И победитель мой блеял.
Ебутся в поле овода,
Ебутся с неграми монголы
И с крепостными господа.
Лишь я, неебаный, небритый
Дрочил в заплеванных углах,
И мне сказал отец сердитый:
"Без ебли ты совсем зачах!
Пойди, дурак, на дворик скотный
И выбери себе овцу".
И вот вступил я, беззаботный
На путь к бесславному концу.
Я оседлал овцу и с жаром
Воткнул в манду ей свой хуек, -
Но в жопу яростным ударом
Меня баран с овцы совлек.
Я пал в навоз и обосрался,
И от обиды зарыдал...
Коварный небосклон смеялся
И победитель мой блеял.
ДОЛОЙ ХРИСТА!
Палестинский пигмей худосочный,
Надоел нам жестоко Христос,
Радость жизни он сделал непрочной,
Весть об аде он людям принес.
Но довольно возиться с распятым
И пора уж сказать: он - не бог;
Он родился и вырос проклятым,
По-людски веселиться не мог.
И без дела бродил по дорогам,
И в душе был мертвей мертвеца,
И, ютясь по глухим синагогам,
Проповедовал близость конца.
В наше время его б посадили
К сумасшедшим, за крепкую дверь,
Ибо верно б теперь рассудили,
Что он был вырожденец и зверь.
Но тогда его глупые речи
И запачканный, грубый хитон
Поражали сильнее картечи
Истеричных подростков и жен.
И хоть взял его царственный Ирод,
И распял его мудрый Пилат.
Все же был им в сознании вырыт
Отвратительный, мерзостный ад.
Но довольно садиста мы чтили,
Много крови он выпил, вампир!
Догнивай же в безвестной могиле, -
Без тебя будет радостней Мир!
Палестинский пигмей худосочный,
Надоел нам жестоко Христос,
Радость жизни он сделал непрочной,
Весть об аде он людям принес.
Но довольно возиться с распятым
И пора уж сказать: он - не бог;
Он родился и вырос проклятым,
По-людски веселиться не мог.
И без дела бродил по дорогам,
И в душе был мертвей мертвеца,
И, ютясь по глухим синагогам,
Проповедовал близость конца.
В наше время его б посадили
К сумасшедшим, за крепкую дверь,
Ибо верно б теперь рассудили,
Что он был вырожденец и зверь.
Но тогда его глупые речи
И запачканный, грубый хитон
Поражали сильнее картечи
Истеричных подростков и жен.
И хоть взял его царственный Ирод,
И распял его мудрый Пилат.
Все же был им в сознании вырыт
Отвратительный, мерзостный ад.
Но довольно садиста мы чтили,
Много крови он выпил, вампир!
Догнивай же в безвестной могиле, -
Без тебя будет радостней Мир!
4 позы напоминает
Все так. Но оораздо хуже, если рядом ещё более больной кот.
>Но пока жив, – я ликую над трупами
Как называется эта болезнь?
>Меня баран с овцы совлек.
Ревность?
А кого взамен предлагаешь?
А никого. Он предлагает как животным жить: мозги в желудке, а все чувства на кончике члена.
Мною брезгуют собаки.
Но во мне таится злость,
Как паук во мраке.
Мне лежать здесь не всегда:
Станут возле двое драться,—
Постараюсь я тогда
Под руку попасться.
Обезумеет рука,
Череп чей-то вкусно хряснет;
Пропадет моя тоска,
Злость моя погаснет.
Попаду затем я в суд
Для свидетельства о драке,
А потом меня начнут
Вновь глодать собаки.