В пиздючестве Достоевский казался богом литературы, такая глубина мол. Недавно прочел "Униженные и Оскорбленные", до этого "Идиота". И то ли я вырос и выпал из филологического контекста, то ли бытовуха сожрала, а мб и просто глаза открылись. Как же уебищно быть русским, вся жизнь, ее ценность - сквозь призму боли и самопожертвования. В отличии от запада с его лютеранством и стремлению к процветанию, русская культура лелеет не умного, амбициозного и думающего, а блаженного, "не от мира сего". Просто рвет батхерт от всего этого, и я-то прекрасно понимаю истоки всего этого мракобесия в виде православия, которое воспевает ничтожность, отсутствие стремлений и лишь бесконечную жертвенность, не зная ради чего. Так сложилось, что основной читательский опыт приходится именно на русскую лит-ру. И я люблю весь этот антураж, интеллигенцию с думами о судьбах нашей Родины, но герои классики в основном всегда (разве что кроме Горе от ума) оказываются в полной жопе, а автор тыкает нас носом в персонажей типа Сони Мармеладовой или Князя Мышкина - мол, вот они, примеры для подражания. Окончательно порвало жопу с того, как гг куколд в Униженных и Оскорбленных спрашивает Наташу, за что она любит Алешу-инфантила без мозгов, а она - ну хз, он настолько тупой, что какой-то чистый, главное, что я страдаю и это такое кайфовое страдание, мммм.... И все это подается как такая священная жертвенность, а не долбоебство, что я хз, как жить. Вижу отражение всего этого мышления во всей русской нации
И отсюда вытекает вопрос, вот это все? Конец? Крест на русской литре теперь ставить, раз я теперь не фанатею от бесконечных сакрифайсов?
> отличии от запада с его лютеранством
Религия торгашей
> и стремлению к процветанию, русская культура лелеет не умного, амбициозного и думающего, а блаженного, "не от мира сего".
Дядя, прочитай Уэлша. Это современный Дост, только с шотландским колоритом, базарю.
>Как же уебищно быть русским
Ты живешь в новом мире. Как сам себя идентифицируешь - тем и являешься.
Платиновый ресентимент.
Сука, до слёз.
Если у тебя мозг не дорос до Доста, то причем тут Дост?
> Дядя, прочитай Уэлша. Это современный Дост, только с шотландским колоритом, базарю.
Лол. Уэлш, конечно, на удивление хороший писатель(до сих пор не без удовольствия вспоминаю "Кошмары аиста Марабу"), но до нашего великого Доста точно не дотягивает.
Читни "Евротрэш" и "Альковные секреты шеф-поваров", ты поймешь, о чем я говорю.
Сейчас оскорблённые воцерковлёныши, решив, что ты покусился на святое, начнут тебя убеждать, что ты просто ничего не понял, что жить без русского православного гноя — это торгашество и вообще более низкая ступень духовного потребления, что до Достоевского надо просто "дорасти" итд итп
Если сам прочитаешь свой пост, внимательно и немного абстрагируешься, то увидмшь, что в нем содержатся все ответы, которые ты задал, у Достоевский писал о тебе и ты подсознательно от этого триггернулся. Невозможно выкинуть себя из контекста. Русский народ должен пережить этот этап и жить дальше, а "как уебищно быть русским" путь в никуда, хоть что делай, но ты русский и русским будешь всегда. и это не плохо и не хорошо
> то увидмшь, что в нем содержатся все ответы
> ты подсознательно от этого триггернулся
> Русский народ должен
Спешите видеть: всезнающий просветлан. Всегда объяснит с высоты своего духовного развития, где все ответы, как ты должен думать и кто кому что должен.
Эта версия бюджетная версия просветлана: работает на дввощах забесплатно.
Этот же психологический тип — "батюшки", "старцы" и прочий скрепоносный скам.
Пиздолис, готов служить?
ОП - тупое быдло, который прочитал в жизни одного писателя и делает далеко идущие выводы. Знавал я одного довена, который буквально на момент нашего знакомства не читал вообще нихуя, потом прочитал Паланика и потом под впечатлением всем рассказывал, что АМЕРИКАНЦЫ БЛЯ ЕБАНУТЫЕ.
Так вот, вся эта болезненность, о котором пишет ОП - это свойство Достоевского, а не русского блядь народа. Да, второго такого поехавшего в мире видимо не было никогда. Но более-менее все остальные русские классики не более ебанутые, чем в среднем по больнице. Я кончил.
Так вот, вся эта болезненность, о котором пишет ОП - это свойство Достоевского, а не русского блядь народа. Да, второго такого поехавшего в мире видимо не было никогда. Но более-менее все остальные русские классики не более ебанутые, чем в среднем по больнице. Я кончил.
>АМЕРИКАНЦЫ БЛЯ ЕБАНУТЫЕ.
Это правда
Ты как бабка у подъезда. Ко-ко-ко.
Но Достоевский сам говорил, что Мышкин — не идол, наоборот. Достоевский циничный хер насквозь, похлеще любого анона с двача. В тех же Бесах какие у него рассуждения злые и умные обо всех этих лагерях социалистов с горящими глазами, о православнутых и так далее. Ранние его произведения всё же наивные немного, это объяснимо, но дальше в каждой строчке видно, что его бесит, это и современные ему критики замечали. Попробуй с другой стороны на это смотреть, не так прямо, Оп.
>это свойство Достоевского, а не русского блядь народа
Не будь этот сектанский кал таким популярным, ты был бы прав. Но оно нашло отклик — и как минимум в российской религиозной среде Достоевского считают эталоном русской скрепы.
>автор тыкает нас носом в персонажей типа Сони Мармеладовой или Князя Мышкина - мол, вот они, примеры для подражания
С чего ты взял, что они - примеры для подражания?
>С чего ты взял, что они - примеры для подражания?
Носители ПГМ сообщают об этом напрямую.
>>Критерий этой любви прост и очевиден: мне очень хочется быть похожим на князя Мышкина.
Так ты их читаешь, или Достоевского?
Чтобы понять, что это пример для подражания, надо, очевидно, прочитать и то, и другое.
Сначала ты утверждал, что
>автор тыкает нас
теперь оказывается, что не автор, а какие-то другие люди, мнение которых зачем-то нужно учитывать.
>зачем-то
Пример для подражания — это то, чему подражают. By define.
А тыканье носом в данном случае, как легко догадаться — это когда персонаж занимает основную часть текста и даже вынесен в название.
а Паланик тогда - современный Толстой
> Князя Мышкина - мол, вот они, примеры для подражания
Ты совсем дурачок у мамы, да?
Даже название говорит само за себя - не будь святошей среди грешников, иначе будешь выглядеть как идиот. И относиться к тебе будут как к идиоту и белой вороне.
В кружке Петрашевского они всего лишь обсуждали новомодные западные идеи: культурные, политические, экономические. Но в хваленой царской России этого было достаточно, чтобы быть арестованными, осужденными к смертной казни, ее на самом эшафоте заменили гражданской, сломали над головой клинок и сослали в Сибирь. Полпути до самого севера Татарии ссыльные шли с тяжелыми ножными кандалами, волоча их по грязи. Потом им оставили только ручные. И так до самого Семипалатинска в Северном Казахстане. Все за обсуждение идей. Кстати, первая ссылка Ленина тоже была наказанием за сущий пустяк. Студенты Казанского университета созвали собрание, где говорили об университетском самоуправлении. Россия была и осталась страной 'кромешников' - ни свобода слова, ни свобода убеждений здесь недоступны разуму власть имущих. Я пишу эту книгу в тюрьме, куда уж лучшее доказательство. Так что Достоевский настрадался по полной программе. Только тащить эти гребаные кандалы по грязи стоило - ран, рубцов и незаживающих язв.
Самый монументальный и фундаментальный русский писатель. Вдохновил Ницше. Автор таких циклопических литературных построек как 'Бесы', 'Братья Карамазовы', 'Идиот', 'Преступление и наказание'. Ему платили за лист как Бальзаку, так что писал много, длинно. Порой - слишком длинно. В его квадратных метрах рассуждений много въедливой русской абстрактной дотошности. Что лучше: миру провалиться или мне чаю не пить?' Есть в нем дьявольщина, по слухам изнасиловал несовершеннолетнюю сироту. Мир Федор Михайлович воспринимал серьезно, еще до стояния с мешком на голове на эшафоте у него уже были причины для трагизма: пьяные крестьяне зверски убили его папочку помещика, поляка по национальности.
В монументальных произведениях Достоевского море слез, тысячи истерик, колоссальное количество бесед за чаем, водкой и без ничего, бесед о душе, о Боге, о мире. Герои его упиваются беседами, самоистязаются словами и истязают других. Только и делают, что высасывают из пальца, из мухи производят слона. На Западе считают, что Достоевский лучше всех сообщил в словах о русской душе и изобразил русских. Это неверно. Истеричные, плачущие, кричащие, болтающие без умолку часами, сморкающиеся и богохульствующие - население его книг - достоевские. Особый народ: достоевцы. С русскими у них мало общего. Разве только то, что они живут в русских городах - Санкт-Петербургах и прочих, на русских улицах, ходят по Невскому и только.
Русский человек - это прежде всего северный хмурый житель. Он не весел и неразговорчив как скандинав. Потому ему и требуется какое-то количество водки, чтоб разогреться, развязать язык и стать доступным. От того он идет к водке и цыганам, потому, что в нормальном состоянии русскому не хватает тепла. Не таковы достоевцы. Они всегда под неким градусом истерики, готовы болтать, плакать, рассуждать и днем и ночью. Их жизненная активность как в фильмах, пущенных со скоростью 16 кадров в секунду - убыстренная. Мелькают руки, ноги, сопли, слезы, речи о Боге, о Дьяволе все это на слюнявой спешной скороговорке. Может быть этот сдвиг по скорости человеческой активности проистекает от того, что Федор Михайлович - творец этих чиньелей был эпилептиком? Эпилептик-то дергается, рычит, пускает пену, вытягивается всем телом на нечеловеческой скорости.
Нерусские достоевцы, живущие на скорости 16 метров в секунду - такова загадка Достоевского. Мне лично нравятся первые сто страниц 'Преступления и наказания'. Очень сильно! Но дальше, к сожалению, идут сопли и слюни, и их очень изобильно. Долго и нудно выясняются отношения с Богом. Это тесные, вонючие, плотские, интимные, чуть ли не сексуальные шуры-муры с Господом. Какие-то даже неприличные по своей близости, по своей липкости и жарком дыхании. Тут опять-таки (я пишу эти слова в тюремной камере и мне видней) есть нечто от тесной тюремной клетки, где параша и стол - рядом и нужды заключенных тесно переплелись, ты ли раскорячился на дольнике или твой сосед, - мало понятно. Короче, многое: тесное, жаркое, неприятно близкое в массе достоевцев от тюремного общежития происходит. От тюремного общежития, в котором обретался Федор Михайлович.
Запад любит Достоевского и его якобы русских. Все постановки русских пьес (и пьес по Достоевскому в особенности) на Западе сделаны на гротескной излишней скорости, на истерике, крике, на психическом нажиме. В западных постановках пьес Достоевского актеры ведут себя как умалишенные. Ибо умалишенными видят они достоевцев, принимая их за русских. Эта ошибка может быть много стоит России, но мы не знаем. А вдруг в своих стратегических вычислениях и планах Запад (и в особенности Америка) исходит из посылки, что достоевцы - это русские?
Свыше ста страниц 'Преступления и наказания' читать невозможно. Родион Раскольников так правдиво, так захватывающе, прорубивший ударами топора не окно в Европу, но перегородку, отделяющую его от Великих, убедившийся, что он не тварь дрожащая, этот же Родион становится пошлым слезливым придурком. Как раз тварью дрожащей. Великолепное лето в Петербурге и великолепное высокое преступление тонет в пошлости и покаянии. От того, что покаяния так много, оно неискренне.
Достоевский умел находить высоких и оригинальных типов в толпе и в жизни: Раскольникова, Мышкина, Верховенского, Настатью Филипповну, наконец. Но он никогда не умел занять этих героев героическим делом. Они у него по большей части болтают и рисуются, а их покаяние невыносимо. ИХ связи с Богом невыносимы. Болтовня у Достоевского растягивается на сотни страниц. На самом деле, как это часто бывает с классиками, Достоевского лучше читать в изложении, чередующемся с хрестоматийными отрывками.
Нерелигиозному человеку вообще скучно с Достоевским. Сегодня побледнели и уменьшились такие места в Достоевском как 'Легенда о Великом инквизиторе'. Карикатура на революционеров - 'Бесы', также не впечатляет, и даже кажется заказом. Лучшие персонажи Достоевского - беспредельщик студент с топором Родя Раскольников и не от мира сего бедный князь Мышки - очень хороши. Тут можно позавидовать Достоевскому. Правда, он не сумел их употребить на 100 %. Но он их нашёл!
Самый монументальный и фундаментальный русский писатель. Вдохновил Ницше. Автор таких циклопических литературных построек как 'Бесы', 'Братья Карамазовы', 'Идиот', 'Преступление и наказание'. Ему платили за лист как Бальзаку, так что писал много, длинно. Порой - слишком длинно. В его квадратных метрах рассуждений много въедливой русской абстрактной дотошности. Что лучше: миру провалиться или мне чаю не пить?' Есть в нем дьявольщина, по слухам изнасиловал несовершеннолетнюю сироту. Мир Федор Михайлович воспринимал серьезно, еще до стояния с мешком на голове на эшафоте у него уже были причины для трагизма: пьяные крестьяне зверски убили его папочку помещика, поляка по национальности.
В монументальных произведениях Достоевского море слез, тысячи истерик, колоссальное количество бесед за чаем, водкой и без ничего, бесед о душе, о Боге, о мире. Герои его упиваются беседами, самоистязаются словами и истязают других. Только и делают, что высасывают из пальца, из мухи производят слона. На Западе считают, что Достоевский лучше всех сообщил в словах о русской душе и изобразил русских. Это неверно. Истеричные, плачущие, кричащие, болтающие без умолку часами, сморкающиеся и богохульствующие - население его книг - достоевские. Особый народ: достоевцы. С русскими у них мало общего. Разве только то, что они живут в русских городах - Санкт-Петербургах и прочих, на русских улицах, ходят по Невскому и только.
Русский человек - это прежде всего северный хмурый житель. Он не весел и неразговорчив как скандинав. Потому ему и требуется какое-то количество водки, чтоб разогреться, развязать язык и стать доступным. От того он идет к водке и цыганам, потому, что в нормальном состоянии русскому не хватает тепла. Не таковы достоевцы. Они всегда под неким градусом истерики, готовы болтать, плакать, рассуждать и днем и ночью. Их жизненная активность как в фильмах, пущенных со скоростью 16 кадров в секунду - убыстренная. Мелькают руки, ноги, сопли, слезы, речи о Боге, о Дьяволе все это на слюнявой спешной скороговорке. Может быть этот сдвиг по скорости человеческой активности проистекает от того, что Федор Михайлович - творец этих чиньелей был эпилептиком? Эпилептик-то дергается, рычит, пускает пену, вытягивается всем телом на нечеловеческой скорости.
Нерусские достоевцы, живущие на скорости 16 метров в секунду - такова загадка Достоевского. Мне лично нравятся первые сто страниц 'Преступления и наказания'. Очень сильно! Но дальше, к сожалению, идут сопли и слюни, и их очень изобильно. Долго и нудно выясняются отношения с Богом. Это тесные, вонючие, плотские, интимные, чуть ли не сексуальные шуры-муры с Господом. Какие-то даже неприличные по своей близости, по своей липкости и жарком дыхании. Тут опять-таки (я пишу эти слова в тюремной камере и мне видней) есть нечто от тесной тюремной клетки, где параша и стол - рядом и нужды заключенных тесно переплелись, ты ли раскорячился на дольнике или твой сосед, - мало понятно. Короче, многое: тесное, жаркое, неприятно близкое в массе достоевцев от тюремного общежития происходит. От тюремного общежития, в котором обретался Федор Михайлович.
Запад любит Достоевского и его якобы русских. Все постановки русских пьес (и пьес по Достоевскому в особенности) на Западе сделаны на гротескной излишней скорости, на истерике, крике, на психическом нажиме. В западных постановках пьес Достоевского актеры ведут себя как умалишенные. Ибо умалишенными видят они достоевцев, принимая их за русских. Эта ошибка может быть много стоит России, но мы не знаем. А вдруг в своих стратегических вычислениях и планах Запад (и в особенности Америка) исходит из посылки, что достоевцы - это русские?
Свыше ста страниц 'Преступления и наказания' читать невозможно. Родион Раскольников так правдиво, так захватывающе, прорубивший ударами топора не окно в Европу, но перегородку, отделяющую его от Великих, убедившийся, что он не тварь дрожащая, этот же Родион становится пошлым слезливым придурком. Как раз тварью дрожащей. Великолепное лето в Петербурге и великолепное высокое преступление тонет в пошлости и покаянии. От того, что покаяния так много, оно неискренне.
Достоевский умел находить высоких и оригинальных типов в толпе и в жизни: Раскольникова, Мышкина, Верховенского, Настатью Филипповну, наконец. Но он никогда не умел занять этих героев героическим делом. Они у него по большей части болтают и рисуются, а их покаяние невыносимо. ИХ связи с Богом невыносимы. Болтовня у Достоевского растягивается на сотни страниц. На самом деле, как это часто бывает с классиками, Достоевского лучше читать в изложении, чередующемся с хрестоматийными отрывками.
Нерелигиозному человеку вообще скучно с Достоевским. Сегодня побледнели и уменьшились такие места в Достоевском как 'Легенда о Великом инквизиторе'. Карикатура на революционеров - 'Бесы', также не впечатляет, и даже кажется заказом. Лучшие персонажи Достоевского - беспредельщик студент с топором Родя Раскольников и не от мира сего бедный князь Мышки - очень хороши. Тут можно позавидовать Достоевскому. Правда, он не сумел их употребить на 100 %. Но он их нашёл!
>боль либерашки
Какой же Лимон был полуграмотный долбоеб
>эталоном русской скрепы
Мы об одном и том же Достоевском? Он лихо хуесосит все ему современное, от народа до властей и от социалистов до монахов. Ничего святого у Федора Михайловича нет: ко всему доебется, каждый грешок посмакует, надо всем поиронизирует. В каком месте он вообще идеал духовных скреп, если его диалог между братьями Карамазовыми о девочке в сортире знает каждый мамкин атеист?
>В отличии от запада с его лютеранством и стремлению к процветанию, русская культура лелеет не умного, амбициозного и думающего, а блаженного, "не от мира сего"
Потому что амбициозный и умный лютеранец — это рекламный образ, который приводит к страданию. Смиренный и отрешенный герой Достоевского с достоинством принимает любое неизбежное страдание — именно неизбежное, поскольку ни князь Мышкин не виноват в своей болезни, ни Соня Мармеладова не в силах прокормить свою семью честным заработком. Окажись лютеранский, американский герой в мире Достоевского, он тут же бы спился и начал сводить дурные счеты с совестью, как умница Свидригайлов, который, кстати, в Америку как раз и собирался. Мышкин и Соня выходят из всех ужасов жизни морально собранными, разве что Мышкин с некоторым надрывом от любви и болезни.
Люмпен дорвавшийся до культурки.
Но ведь настоящий запад это католицизм, а протестантизм так себе, для бескультурных северян.
По сабжу: не Достоевским единым.
По сабжу: не Достоевским единым.
Католицизм как культурная доминанта уже давно потеряла свою роль, как мне кажется. А о протестантстве пошла речь потому, что об американцах ходит расхожий штамп, будто их менталитет зажиточного и делового человека происходит от ранних пуритан-поселенцев.
-----> ЮЮ622412
>штамп, будто их менталитет зажиточного и делового человека происходит от ранних пуритан-поселенцев.
Если это штамп, это ещё не значит, что он не соответствует действительности.
Его соответствие действительности очень относительно. В любом случае, современный американец уже далеко не тот пуританин, к которому он возводит свои корни, да и иммигрантов с той поры понаехало выше крыши. Так что о пуританском лейтмотиве американской культуры можно говорить, но доминирующего значение она вряд ли имеет, на мой взгляд. Пуританская Америка это своего рода "та страна, которую мы потеряли".
Обожаю цитаты, вырванные из контекста. Ими можно обосновать всё на свете.
Ну и из какого контекста эта цитата вырвана? Ты ж её первый раз в жизни видишь.
А я ебу, из какого там контекста? Я биограф Доста тебе или кто?
Вон Лимонов тоже писал, как негру отсасывал, потом открещивался от этого. По поводу литературного произведения меньше всего нужно слушать именно писателя, который это произведение написал. Мало ли по какому поводу эти слова были сказаны, и в угоду кому. Да и вообще, пора бы свой мозг иметь и включить его при прочтении литературы, а не совать везде цитаточки на джипегах и ссылаться на них как на ultima ratio.
>А я ебу, из какого там контекста
ясн
Цитаточку запости на картиночке, чтобы твоё "ясн" весомее было.
