Племена дикарей.
«Точно так же, как английские правящие классы считали ирландскую бедность следствием кельтской лени, ирландское насилие они объясняли кельтской склонностью к анархии. В английских умах бедность и аграрные беспорядки оставались ничем не связанными. В книге, опубликованной в 1824 году путешественник писал об ирландцах, что «само их веселье воинственно, драки – препровождение времени, которым они по большей части наслаждаются… Если их не вынуждает необходимость, они бездельничают целый день, или с удовольствием бунтуют…» В 1844 году другой путешественник заявил, что «убийцы этой страны были бы позором самых дикарских племен, когда-либо бродивших по Азии, Африке или Америке». В 1846 году Таймс заключила, что ирландское насилие невозможно объяснить: "Ирландец совершает убийство как малаец, одержимый амоком. В некоторых обстоятельствах от него этого ожидают и посчитают негодяем и трусом, если он от этого уклонится. К сожалению, эти обстоятельства невозможно определить."»
«Ведущий антрополог Кэмбриджа Эдмунд Лич исследовал несколько самых популярных сборников анти-ирландских анекдотов в своей статье в журнале «Нью Сэсайети». Он указал, что то, что смешно в одном обществе или группе лиц, не смешно или бессмысленно для другой группы. Изучив анти-ирландские анекдоты в подробностях, он заключил, что «суть образа этих ирландцев» "не столько юмор, сколько презрение, граничащее с глубокой враждебностью. Персонаж этот – алкоголик, тупица, живет в болоте, круглый год не вылезает из резиновых сапог, неграмотный и постоянно противоречит здравому смыслу. Его лучшая половина ничем не отличается, разве что она крайне распущенна, а не постоянно пьяна."»
«Опрос, проведенный агентством «Gallup» в октябре того года, показал, что около четверти от общего числа принимавших участие в исследовании считают, что ирландская иммиграция имела «отрицательное воздействие» на экономику Британии.»
«Мужчины-викторианцы из высших классов, которые контролировали политику и бизнес, были против не только самоопределения ирландцев и других колонизированных народов, но также против равноправия женщин, которым они приписывали сходные черты. Кельтов постоянно описывали как «женственную» расу, в то время, как англосаксов называли «мужественными» — и поэтому – прирожденными господами. Также различался «мягкий» ирландец-кельт юга и запада Ирландии и «мужественный» шотландо-ирландец Ольстера. Поэт и критик Мэтью Арнольд считал, что чувствительность, присущая кельтам, «ее нервное возбуждение», имеет женственные черты. «Кельт особенно склонен чувствовать магию женственности, он к ней близок, он не так уж далек от ее тайн». В 1882 году англо-ирландец заметил, что Европа делиться на два пола, мужские и женские страны. Среди последних – Италия и кельтские страны, у которых есть мягкие, милые черты и очарование женщин, но никакой способности к самоуправлению.»
«Подобные условия были уделом не только бостонских ирландцев. Диккенс, например, описывает увиденную им в штате Нью-Йорк «ирландскую колонию», где его привели в ужас жалкие хижины и грязь.»
«Точно так же, как английские правящие классы считали ирландскую бедность следствием кельтской лени, ирландское насилие они объясняли кельтской склонностью к анархии. В английских умах бедность и аграрные беспорядки оставались ничем не связанными. В книге, опубликованной в 1824 году путешественник писал об ирландцах, что «само их веселье воинственно, драки – препровождение времени, которым они по большей части наслаждаются… Если их не вынуждает необходимость, они бездельничают целый день, или с удовольствием бунтуют…» В 1844 году другой путешественник заявил, что «убийцы этой страны были бы позором самых дикарских племен, когда-либо бродивших по Азии, Африке или Америке». В 1846 году Таймс заключила, что ирландское насилие невозможно объяснить: "Ирландец совершает убийство как малаец, одержимый амоком. В некоторых обстоятельствах от него этого ожидают и посчитают негодяем и трусом, если он от этого уклонится. К сожалению, эти обстоятельства невозможно определить."»
«Ведущий антрополог Кэмбриджа Эдмунд Лич исследовал несколько самых популярных сборников анти-ирландских анекдотов в своей статье в журнале «Нью Сэсайети». Он указал, что то, что смешно в одном обществе или группе лиц, не смешно или бессмысленно для другой группы. Изучив анти-ирландские анекдоты в подробностях, он заключил, что «суть образа этих ирландцев» "не столько юмор, сколько презрение, граничащее с глубокой враждебностью. Персонаж этот – алкоголик, тупица, живет в болоте, круглый год не вылезает из резиновых сапог, неграмотный и постоянно противоречит здравому смыслу. Его лучшая половина ничем не отличается, разве что она крайне распущенна, а не постоянно пьяна."»
«Опрос, проведенный агентством «Gallup» в октябре того года, показал, что около четверти от общего числа принимавших участие в исследовании считают, что ирландская иммиграция имела «отрицательное воздействие» на экономику Британии.»
«Мужчины-викторианцы из высших классов, которые контролировали политику и бизнес, были против не только самоопределения ирландцев и других колонизированных народов, но также против равноправия женщин, которым они приписывали сходные черты. Кельтов постоянно описывали как «женственную» расу, в то время, как англосаксов называли «мужественными» — и поэтому – прирожденными господами. Также различался «мягкий» ирландец-кельт юга и запада Ирландии и «мужественный» шотландо-ирландец Ольстера. Поэт и критик Мэтью Арнольд считал, что чувствительность, присущая кельтам, «ее нервное возбуждение», имеет женственные черты. «Кельт особенно склонен чувствовать магию женственности, он к ней близок, он не так уж далек от ее тайн». В 1882 году англо-ирландец заметил, что Европа делиться на два пола, мужские и женские страны. Среди последних – Италия и кельтские страны, у которых есть мягкие, милые черты и очарование женщин, но никакой способности к самоуправлению.»
«Подобные условия были уделом не только бостонских ирландцев. Диккенс, например, описывает увиденную им в штате Нью-Йорк «ирландскую колонию», где его привели в ужас жалкие хижины и грязь.»
Каеф, хоть и нерелейтед, интересно почитать.
По ту сторону Пэйла «beyond the Pale» (букв. «за пределами Пэйла»).
«Область, полностью контролируемая англичанами, располагалась вокруг Дублина и носила название «Пэйл». В зависимости от исторического периода Пэйл сильно изменялся в размерах. Само слово «pale» означает «граница», а фраза «beyond the Pale» (букв. «за пределами Пэйла» – прим. перев.) вошла в английский язык как «нечто варварское» и «социально неприемлемое».
«Полоса восточного побережья, прилегающая к Дублину, и сейчас заметно отличается от остальной части острова, всем своим обликом напоминая английское графство. Эта доныне зримая географическая граница совпадает с цепью крепостей и сторожевых башен, которые начали возводить для защиты первых английских поселенцев еще во времена Генриха II. Тем самым для ирландцев была очерчена запретная зона. Они могли селиться лишь «за оградой». И это понятие было юридически закреплено «Статутом Килкенни», узаконившим апартеид во всех его типичных формах и проявлениях. «В ограде» ирландцы могли лишь работать, но не жить. Они не имели права говорить на родном языке и носить национальный костюм. Строжайше запрещались смешанные браки между ирландцами и англичанами.»
«Молодой Бенджамен Дизраэли заявил в статье в Таймс в 1836 году, что ирландцы «ненавидят наш свободный и плодородный остров. Они ненавидят наш порядок, нашу цивилизацию, нашу промышленность, наше постоянное мужество, нашу приличную свободу, нашу чистую религию. Эта дикая, безрассудная, ленивая, неуверенная и погрязшая в предрассудках раса не имеет ничего общего с английским характером...»
Научный расизм от Harper’s Weekly, 1899:
«Иберийцы по происхождению относятся к африканской расе, распространившейся на протяжении тысячелетий через Испанию по Западной Европе. Их останки найдены в курганах, или местах захоронения, в различных точках этих земель. Черепа относятся к низкому типу. Они пришли в Ирландию и смешались с местными жителями Юга и Запада, которые в свою очередь предположительно относятся к низшему типу происхождения, являясь потомками дикарей Каменного века, которые, по причине своей изолированности от внешнего мира, не смогли пройти развития в здоровой борьбе за жизнь, а посему уступили место, согласно законам природы, более высоким расам.»
«Англичанин-исследователь Ричард Твисс в своем трактате «Путешествие по Ирландии», появившемся в 1775 году, оставляет замечания в отношение ирландцев. Вот несколько замечаний: «Все то малое, что мужчины получают за свою работу, а женщины – за свою пряжу, идет на виски, алкогольный напиток, напоминающий джин. Они [ирландцы], кажется представляют собой совершенно особую расу. Говоря об их происхождении как вида, стоит упомянуть лишь примечательную толщину ног, особенно у женских особей низшего сословия.»
«Ирландцы ненавидят наш процветающий остров. Они ненавидят наш порядок, нашу цивилизованность, нашу предприимчивость, нашу свободу, нашу религию. Этот дикий, безрассудный, непредсказуемый, праздный и суеверный народ не может питать симпатий к английскому характеру», - писал в «Таймс» 18 апреля 1836 года будущий английский премьер-министр Бенджамин Дизраэли.»
«Шотландский философ Дэвид Хьюм призывал правительство «запретить ирландские традиции, которые занимают место законов, и которые создавались как особое средство удержания людей в состоянии варварства и беспорядка.» В своей известной книге «История Англии», впервые опубликованной в 1750-х годах и выдержавшей в последующие сто лет 36 изданий, Хьюм излагает ирландскую историю теми же словами, что и Спенсер и прочие историки-англичане. «С начала времен ирландцы пребывали в самом беспросветном невежестве и варварстве, которое только можно себе представить, — считает он. — И, поскольку, они так и не были до конца завоеваны и покорены римлянами, несшими цивилизацию всей Западной Европе, им оставалось лишь и дальше вращаться в своей дикости, все глубже погрязая в пороках, к которым – увы! – склонна не развитая образованием человеческая природа.»
«В книге историка А.Л. Роз «Елизаветинская Англия: история продолжается», опубликованной в 1955-м, содержатся множественные замечания о «низшей» кельтской расе: «Убийства среди прочих ирландских преступлений относительно редки... Кельты все еще склонны не мыться… в Ирландии время, кажется, остановилось – как и для всех прочих кельтов...» В следующем абзаце Роз разъясняет ситуацию при помощи модных в то время фрейдистских терминов: «В елизаветинские времена ирландцам была представлена альтернатива развития в виде протестантизма: активное предпринимательство, перспективность, динамичность. Будет справедливым признать, что католицизм, тем не менее, не только гораздо более соответствовал природе ирландского общества – что мы наблюдаем и в эти дни – но также и самой природе ирландцев. Подтверждение тому можно найти в обращенном в прошлое кельтском взгляде, несомненной ностальгии по материнскому лону, отказе взглянуть в лицо реальности и глубочайшем желании углубиться в себя.» Старинные предрассудки по отношению к ирландцам и сопутствующие им британские иллюзии в отношении собственного превосходства продолжали выходить на поверхность – и порой в самые неожиданные моменты, как, например, в этом отрывке из детективного романа Джозефины Тей, изданном в 1984 году: «Она обернулась, чтобы передать ему поднос, и теперь стояла к нему лицом. Их руки почти соприкасались. "Саксы имели два качества, которыми я дорожу больше всего на свете – качества, которые объясняют, почему им удалось завоевать почти полмира: доброта и надежность, или, если хочешь, терпимость и ответственность. Этими качествами никогда не обладали кельты; именно поэтому ирландцам и не досталось ничего, кроме ссор."»
«Разнообразные английские предрассудки против ирландцев нашли отражение и в языке. Слово «ирландский» само по себе имеет ряд уничижительных значений : «хныкать по-ирландски» значит притворяться больным, «пойти на ирландскую свадьбу» — вылить нечистоты, и «поднять своего ирландца» значит показать свой гнев. Слово «Падди», ставшее нарицательным для ирландцев по крайней мере со второй половины 18 века, использовалось, и иногда используется сейчас, для обозначения вспышки ярости. «Паддивак» (вак – удар) – еще одно слово для приступа гнева, а полицейская машина – «Паддивэгон» — отражение представления об ирландцах как преступниках. Ирландцев также называют «Мик» или «Мики», и «взять мики» до сих пор значит – потешаться над кем-нибудь.»
«"Разве Британия виновата в том, что ирландцы предпочитают есть картошку, а не хлеб; что они способны жить в условиях, каких не вынесли бы даже их свиньи? Пребывая в нищете из поколения в поколение, ирландцы стали во многом нечувствительны к ней", - утверждала «Таймс» 8 декабря 1843 года.»
«Журнал Фрэзера, популярный среди английской мелкой буржуазии пускается в рассуждения о разнице между англичанами и ирландцами (1847 год): "Англичане от природы трудолюбивы – они предпочитают честную работу безделью. Они – бережливая и энергичная раса, по большей части точно понимающая свои интересы и упорно их преследует. И из всех кельтских племен, известных повсеместно за их лень и непостоянство, ирландцы признаны самыми праздными и самыми непостоянными. Они не будут работать, если смогут прожить без этого."»