bump
Bump
Bump
Bump
Bump
r8
8
5
5
6
6
что надо исправить?
свет включить для начала
Рейт
Тебе ничего, ну разве что можешь немного подкачаться для рельефа и обучится риторики, чтобы не слезать с ушей тни, всё, в остальном ты чад по меркам треда.
а какже этот омежий взгляд?
Тни любят такой взгляд, не всем нравится взгляд яростного хача, который вот вот на тебя набросится.
0.172892817/10
6/10
7/10
6/10
норм кобыла.
лошадка тоже ничего.
рейт
Руслан?
На Хоя похож
гладко бриться, высчипать брови и я бы оседлала это лицо
Нет
Вандерфил?
Так уж и быть влечу ещё раз.
Эх...
Пощу сиськи Мугиновой и убегаю
https://vk.com/esotanina
https://vk.com/esotanina
Тебе надо наростить волосы по бокам, без них ты выглядишь как батя, которому 45 лет. И еще сделать лазерную операцию на глаза или надевать линзы, очки тоже прибавляют 10-15 лет.
Битард, ты?
Мдааа, прямо скажем на любителя, 4/10.
n
Попробуем^^?
Обычный Иван, я бы на твоем месте сменил прическу чтобы не казаться таким простым. И не фоткайся на фоне не заправленной кровати и ковра, выглядит не очень.
Ебат ь тебе сколько лет?
профиль не оч, вот тело найс
я никогда не перестану постить свой ебальник на сосачах, даже зная, сколько компромата на меня
рейт сонного чуркобеса
рейт сонного чуркобеса
Верно.
Какой красивый >>>>>>>>>><<<<<
Сьебал чурка безмозглая
Рейт.
1 бал.
пошел нахуй, не съебу
Черты лица симметричные, еще бы волосы в порядок привести и чтобы взгляд нормальный был и будет норм.
>Тебе надо наростить волосы по бокам
ну что за хуйню ты ему советуешь?
как будто это раз по щелчку пальца и "НАРАСТИЛ"
Рейт ми!
Где-то 5-6 из 10, лицо на любителя, фигура неплохая.
Я говорю чего ему не хватает, на остальное мне наплевать, это реально сделать.
6/10
4/10
внимание блядка
7/10
5/10
чухан/10
3/10
5/10
Абу?
7/10
трап?
4/10
внимание блядка
7/10
5/10
чухан/10
3/10
5/10
Абу?
7/10
трап?
1 балл, не больше.
>#8
Вы чё, охуели? В соце есть такой тред
Абу/10
не в моем вкусе, а так приятная, главное не жиреть
Охуенные соски. Да и вообще хуй не доставал бы из этой тни неделю.
Какой милый шотик, пока твое лицо не видоизменилось в силу возраста тебе надо действовать и кадрить женщин, даже милфы будут согласны запрыгивать на тебя.
yjhb
Обычная. В толпе хуй заметишь. в качалке тоже хз обратил бы кто-то внимание. и вообще похожа ты мамку, которая соснет только по праздникам.
1 это уже уродство или инвалидность, тут где-то 5, средняя если судить чисто по внешности.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
В соце меньше людей, а тут оживленная дискуссия.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Попробую и я рейт
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
где косметика меньше, там лучше имхо
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
интерьер в квартире.
Типичный такой Иванушка, хотя лицо достаточно милое.
Ужасная ''лобковая бородка'' и эти усики пропуск... Ну брови еще выщипать, средство по уходу за кожей лица, будет норм.
Уродливая челка, если проблема с волосами, лучше вообще их состричь, будет лучше.
Для такого лица, нужна другая прическа
Норм
А теперь давай без макияжа? С мейком как надеть на лицо маску, и считать себя красивой)
Норм, но брови выщипать надо.
Минимум 7 из 10, я бы с тобой точно начал диалог при встрече.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Как?
Какому-то человеку не понравилась оценка и он решил вайпать тред, как это типично.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Я хз, любители потлачей тут есть? Как вам он?
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Я не скидывал, но повайпаю
8-9 из 10, правильные черты лица, но на первой фото фон не очень, он всё портит., на 2 норм.
Ну где-то 6-7 точно.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Обычное рязанское ебало
Ну как бы тут тоже мейк присутствует.
Черты достаточно симпатичные, 7/10
Но думаю без мейка 6/10
Тебе бы нос более аккуратный, и было бы лучше
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Симпатичный парень, прическа не очень
человек-яйцо, 3,5-4 из 10
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Рейт
тоналки полтюбика..
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Анон, если не саганешь ты, то никто не саганет!
Самый симпатичный из всего треда
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Что-то в голос, ему надо череп прикрыть копной волос, желательно черных волос.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Не понимаю, ты тян или кун? Скорее всего кун, где-то 6 из 10.
6-7 из 10, чисто вкусовщина, кто-то и 10 влепит. Не делай такое выражение лица для фото, из-за этого у тебя на лбу проступают морщины, со временем они будут более заметны.
2 балла.
Хотя если они сами по себе так, то норм.
5/10
Несимметричное лицо, уже достаточно ярко выраженные морщины.
Порядочно
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Куколд потёк ?
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Ручной вайп
а есть другая фотка?
Норм, но по бокам лучше волосы убрать, оставить только верхние
>уже достаточно ярко выраженные морщины
пиздец дебилы, воспитанные на фильтрах и фотошопе
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Тяночки здесь?
Не гори маня, это очевидный минус
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
мне похуй что там в твоей тупой голове минус
но у нее никаких ЯРКО ВЫРАЖЕННЫХ морщин нет и в помине
Ты просто не знаешь что значит ярко выраженные морщины
Ты мальчик или девочка? Если девочка, то это странно что у тебя шевелюра между грудей, если мальчик, то....будет спрос у части людей обоих полов. Где-то 6 из 10.
/r/ate
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Ты сбежал будто из какого-то аниме сериала, но некоторым тням такое понравится, где-то 6-7 из 10.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Тут лучше.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
вот это обиженку порвало
и не лень ручками вайпать?
и не лень ручками вайпать?
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Куколд шизик порвался, беги в её пилотку агрессивная маня
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Это уже походит на какой-то флирт, ты очень милая.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Ну что скажете? Рейт, пожалуйста.
Судя по всему ты итак душа компании, зачем тебе вообще нужны оценки в таком случае?
Bump
А потому что я с ними собираюсь раз в месяц, а остальное время мне одиноко. Есть пару интернет друзей, и то они иногда игнорят. Выходит не такая я уж и душа компании.
6-7 из 10 где-то, тебе не помешало бы набрать 5-15 кг.
вот с таким макияжем ня
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Рейт типичного татарина 30 лет.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
Ныне термин «буканьер» часто используется вообще как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, склонные нападать на прибрежные города, ограничиваясь действиями в Карибском море, в отличие от более поздних пиратских команд, которые приплыли в Индийский океан по маршруту Пиратского круга в конце XVII столетия.
Термин «буканьер» происходит от аравакского слова «buccan», обозначающего деревянную раму для копчения и поджарки мяса. Для этих целей в основном использовалось мясо ламантина. От этого слова образовалось французское «boucane» и далее от него «boucanier», обозначающее французских охотников, также использовавших подобные приспособления для копчения мяса дикого рогатого скота и свиней на Гаити. Английские колонисты англифицировали слово и начали использовать его в пиратской деятельности.
Приблизительно в 1630 году некоторые французы были изгнаны с острова Гаити на соседнюю Тортугу. Испанцы попытались выдавить их и оттуда, но к новоявленным пиратам присоединились множество других французов, голландцев и англичан, которые стали довольно удачно пиратствовать против испанских судов, используя свои охотничьи навыки при нападении на испанские галеоны в Наветренном проливе. Постепенно они стали настолько грозной силой, что даже приплывали на побережье испанской Америки и грабили местные города.
Английские поселенцы, населяющие Ямайку, начали распространять слово buccaneer со значением «пираты». Название окончательно приняло это значение позже — в 1684 году, — когда был издан первый английский перевод книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки».
Из Лондона буканьерство рассматривали как низкобюджетный способ ведения войны с главным конкурентом Англии — Испанией. Поэтому Английская Корона «лицензировала» пиратов, выдавая им корсарские патенты, легализуя их действия и требуя взамен часть награбленной добычи. Пираты приглашались губернатором Ямайки Томасом Модифордом, который позволял им базировать свои суда в Порт-Ройале. Пираты грабили испанские корабли и колонии, возвращались в Порт-Ройал с богатой добычей, делая город самым преуспевающим в Карибском море. Были снаряжены специальные офицеры Королевского флота, заданием которых было привести таких головорезов как Кристофер Мингс. Их действия продолжались независимо от того, находилась ли Англия в состоянии войны с Францией или Испанией или нет.
Среди лидеров буканьеров были двое французов: Жак Давид Но (более известный как Франсуа Олоне) и Даниэль Монбар. Последний уничтожил столько испанских судов и убил столько испанцев, что его назвали «Истребителем» (англ. Exterminator). Другим известным лидером был валлиец по имени Генри Морган, ограбивший Маракайбо, Портобело и Панаму. Впоследствии он стал богачом и вернулся в Англию, где был посвящён в рыцари Карлом II.
Правовой статус
Статус буканьеров как пиратов или каперов был неоднозначен. Как правило, буканьеры называли себя каперами, и многие плавали под защитой патента, предоставленного британскими, французскими или голландскими властями. Например, Генри Морган имел некоторую форму юридического прикрытия для всех его нападений и выразил большое негодование по поводу того, что губернатор Панамы назвал его «корсаром»[1]. Однако эти грубые люди мало беспокоились о юридических тонкостях и использовали каждую возможность, чтобы награбить испанского золота, было ли у них при себе каперское свидетельство или нет.
Многие подобные документы, используемые пиратами, были юридически недействительны. Однако в ту неграмотную эпоху даже такую бумагу можно было выдать за действующую лицензию[2]. Кроме того, даже те, у кого были настоящие каперские свидетельства, часто не соблюдали их условий. К примеру, нападение того же Генри Моргана 1671 года на Панаму нисколько не было разрешено его документом от губернатора Ямайки. Правовой статус буканьеров был далее затенён практикой испанских властей, которые расценивали их как еретиков и преступников и, таким образом, отправляли всех пойманных пиратов на виселицу независимо от того, лицензировались ли их нападения французскими или английскими монархами или нет, — в Испании пираты подпадали под церковную инквизицию.
Одновременно с этим британские и французские губернаторы были склонны закрывать глаза на нападения буканьеров на испанцев, даже при отсутствии у них каперского патента. Однако, как только испанская власть уменьшилась к концу 17-го столетия, пираты стали нападать на французские суда и грабить торговые корабли, курсировавшие между Англией с испанской Америкой. Купечество, ранее расценивавшее буканьеров как защиту от испанцев, теперь видели в них угрозу своей торговле. Естественно колониальные власти стали гораздо враждебнее к буканьерам. Эти изменения в политической сфере больше чем что-либо ещё положили конец пиратству в Карибском море.
Образ жизни буканьера
«Карибский буканьер» Говарда Пайла из «Книги о пиратах»[3]
За сто лет до Французской революции общество буканьеров жило по принципам свободы, равенства и братства. Деление на «твоё» и «моё» было весьма условным. Здесь всё считалось общим. Свои вещи буканьеры никогда не прятали и не запирали. При случае каждый мог взять без спроса в любом букане всё, что ему нужно. Те, кто хотел вступить в общество буканьеров, должен был забыть о старых привычках и даже отказаться от своего фамильного имени и безоговорочно подчиняться законам товарищества. Новичкам давали шутливое или серьёзное прозвище, которое порой переходило к потомкам. Выходили из братства после женитьбы.
Сами буканьеры практически не заботились о своём внешнем виде и были неприхотливы в одежде. Носили рубахи и панталоны из толстого льняного полотна, вечно запачканные кровью животных. Каждый буканьер имел одного или, иногда, и нескольких слуг. Главным занятием у буканьеров считалась охота на буйволов. Для охоты каждый член братства держал от двадцати до тридцати собак.
В поселении или лагере избирался глава, который мог быть также низложен всеобщим голосованием. Часто он же был и капитаном пиратского судна. Команда, а не капитан, решала, напасть на одинокое судно или флот.
Добыча делилась на равные доли, — капитан получал согласованную часть добычи для корабля плюс ещё часть денежного вознаграждения (обычно пять или шесть долей)[4]. У команды принципиально не было никакого регулярного заработка. «Награда» определялась только из их «вклада» в общий грабёж. Эта система позже была названа «нет покупок, нет платы» Модифордом или «нет добычи, нет награды» Эксквемелином. Среди пиратов-буканьеров был сильный боевой дух. Это, вкупе с их огромной численностью, позволяло побеждать им в сражениях и битвах.
В течение некоторого времени среди буканьеров существовала даже система гарантий в виде социального страхования и в определённом масштабе компенсации за боевые ранения[5].
Боевые действия
Пистолет с кремнёвым замком — излюбленное оружие буканьеров при абордаже
На море
Первоначально буканьеры использовали маленькие лодки, чтобы тайно нападать на испанские галеоны и подняться на борт прежде, чем могла быть сыграна тревога. Буканьеры были опытными стрелками и быстро убивали рулевого и бортовых офицеров. Репутация буканьеров как жестоких убийц росла до тех пор, пока большинство жертв не стало сдаваться в надежде на то, что их пощадят. Что, в конечном итоге, часто (хотя и не всегда) происходило.
На суше
Когда совершался набег на города, буканьеры не приплывали в гавань и не бомбардировали форт, что, как правило, делали военно-морские силы. Вместо этого они тайно вытаскивали свои суда на берег так, чтобы противник их не видел, проходили по суше и нападали на города со стороны тыла, который обычно был менее укрепен. Такая тактика была рассчитана на скорость и внезапность.
Лиза, я узнал тебя.
Симпа, но таких очень много в каждом городе пачкой. Шлюхи все без исключения с такой внешкой
r8
Арестуй меня! Заставь лизать твои ноги и анус, ррррррр. Серьезно, го ?
Из-за носа, маленьких сисек и бедер я хочу 69 с тобой веков на восемь! Го?
Сядешь мне на лицо?
Охуенная! Отлижу?
Кто смермотоксикозника впустил в тред?
На дваче с 2008 го года. Называли обычным среднекуном. Рейт
В смысле? Я просто поебаца хател.
Рейтаните плз
7-8/10, нормальная внешность
фу ужс 3/10
Blackpill принял уже?
7-8 (если высокий)/10, глаза ведьмаческие, страшна смотреть. Ты ж олд, получается, можешь вкратце рассказать каким был два си эйч в 8-10 году?
З.я.- я не пидор!
На Сергея Минаева похож (не певца), бороду отрасти!
Ну рейт
Ну рейт, ток по факту
4/10, типикал рязань
Почему
Вкатываюсь в тред программист 300к сек
Рейт
Рейт
рейт
Потому-что тянок люблю.
Ну рейтаните
Ну рейтаните
Ариец
9/10
:33333❤️❤️❤️❤️❤️Ты, наверное, добрый
рейт :3
Обычный среднекун
4/10
Омега вкатываться в тред.
Рейт
Рейт
Ага, очень :3
4/10
Паша техник?
А ты нормальный такой кабан.
Гоша?
Омега/10
Готова тебе сосать днями напролёт.
Только проснулся. Рейтните плз
Тебя даже рейтить не кто не хочет.
Всё так плохо?
орк/10
Ты и собаке готова сосать
гадкий чёрт
ХоКаСиЯ/10
Вчера не смог скинуть себя. Кину сегодня)
Рейт пожалуйста
Рейт пожалуйста
Жаль что я 2/10 тян
0 шансов на добряка
Школьник, борда 18+
Сори за фото, дома трещ
Что скажите?
Что скажите?
Если ты 2/10 то добряк твой единственный шанс.
Хотя кому я вру, некрасивые злые
блять, очевидный фильтр
Так он же няша
хз
рейт
Олег Белобров в треде
Рэйт ми плез
5/10
Длинные волосы тебе не особо идут, увы
А почему 2710
Отрасти волосы, сделай какую-нибудь более-менее аккуратную прическу. Будет около 8/10
Рейтните зумера
Какая есть
Те, кто кидает свои фотографии, пиздец вы сооциобляди. Вы что комплиментов ждёте?
7/10
Рейт
Засосался бы с тобой
Эдварт Кален в треде
5/10
Рейт
Всё плохо?
Всё плохо?
Рейт
Элайджа Вуд
Ого, спасибо. Так и сделаю
лопушок/10
Привет.
Нового анона ищешь?
Рейтаните меня!!
Рейт
Мне нраица. Подержался бы с тобой за ручку :з
7/10
Как я вам?
жир/10
Ась? Совсем не поняла что ты хочешь сказать.
Оцени, анон!
Я бы не пошла с тобой гулять.
Я бы тебе дала
Я тебе больше не нужен?
После барбершопа
Нет. Гуляй
Всем привет
Может кто оценит?
Может кто оценит?
Оцените
шизик, плз
6/10
Я
диджей смэш
Можешь оценить сие?
Что произошло? И ты ли мне отвечаешь или семёны опять?
Жду оценок
Ну рейт :3
Рейт ми двачик :3
1/10
Жирный урод.
Неудочно сфотал я. 6-7/10
Но ты вроде норм
Рейт
Прыщ на картофельном носу и волосы цвета блевотины, а так сойдёт.
Вкатився
inb4 укатывайся
inb4 укатывайся
Я не достоина таких няш, друг
Ты тролль или да?
Каких?
Татарка или кореянка, довольно милая, 6-7/10.
Прическа довольно уебанская, так что пока 3/10
Анон, только с барбера пришел
Собираюсь пикапить тян
Рейт
Собираюсь пикапить тян
Рейт
7/10 наверное
Таких как ты
А что скажете про меня? Рейт
Неухоженный кудрявый блонд на голове и на подбородке и бесцветные брови и ресницы выглядят всрато. Лицо нормальное. 6/10.
Если бы я была куном, я бы выглядела так. только более уныло с карими глазами и натуральным цветом волос
Было очень неприятно увидеть эти сообщения. Как будто всё перевернулось внутри.
Меня до сих пор трясёт.
С прошедшим тебя, кстати.
Какой калоритный товарищ.
Рейт
Лучше бы я не заходил в этот тред.
Почему?
В целом уродец. А почему у тебя скандинавские руны на погонах?
Bump, хоть на 4-5 баллов тяну если отбросить нацию, которая не всем по нраву?
Это правда ты :3 :] Хорошего дня
Я не знаю, кто это отвечает, но я уже написал выше.
Не буду строить ебало, какое есть
27 лвл, кун
27 лвл, кун
Да, это я. Но хорошего дня теперь точно больше не будет.
Простой хикка. Как оцените?
Надо подкачаться а так норм
Не ной, тряпка. Я всего лишь хотела поднять тебе настроение.. и кое что ещё
Что такое( Ну вот зачем я это сделала
Приношу только боль и страдания
Сбрей эту уебанскую бороду, отрасти нормальную прическу, отрежь себе лицо.
Семён, уйди.
А кто по нации? Вроде норм
Милашка. 7/10
Или сбрей усики, или отрасти полноценные усы и бороду. Тогда на семерку потянешь
Чот стрем. Двощ борода арийцев судя по многим фоткам.
Из тебя бы получился неплохой зэк.
Нахуй ты себе хуй на лбу набил? ПХАХХААХХАХАХАХА
Выглядит как пендос
Рейт мою бороду
Вот так! Вот так я вижу типичного сосачира.
Дайте сурс на первую, выглядит забавной девочкой
Рейт ми би
Да, Куценко.
Только всратки мне и пишут, вот я и расстроился
Обосрался, блять.. Ты еще небось карлан 165?
Вроде говорили что норм, но тянки нет. :(
Аноны, что скажите? Рейт!!!
Аноны, что скажите? Рейт!!!
5/10
Ты бы подвязывал бы с быстренькими, дружаня.
Тебя вряд ли есть за что винить.
Ты не виновата, что тебе нравятся другие аноны.
Это семён.
Используй линзы, приведи в порядок прическу, вылечи угри и будет ну 5-6 минимум, а пока 2-3/10.
Дура, я тебе ебало набью за такие слова. Пиши адрес, мне не в лом
Норм, на улице только таких и вижу с тянками.
мне нравится
Чиполлино в треде, всем на абордаж.
Зумер в треде. Лол кек, как оцените?
Что за драма? Почему ты расстроился?
Дотянешься до моего ебала то?
Лана, я подумаю
> Ты не виновата, что тебе нравятся другие аноны.
А что, ты меня ревнуешь?
6/10 Носик как у свинки, а так было бы 8/10
Ебанные социоблядки, съебали с моих двощей, это вам не дай винчик
Ууу сука топовые подростки
Ууу сука топовые подростки
Дотянусь изи. Ах ты сука, трипл выбил, гнида
Пополнил задрот-пак, спасибо.
Другие аноны? Я не понимаю.
Чурка-бурят, смешной додик
Эпикантус 4/10
Вот я. Как оцените? Я кун если че
Всратая
Мочалку с лобков и яиц приклеил?
Еще 1 сын Глушко, не хило он их настругал по молодости.
Предполагаю, что испытываю сейчас примерно те же чувства, что испытывала ты, когда я тебе говорил про свою начальницу. Теперь ощутил на своей шкуре, как тебе было неприятно.
Больно от осознания того, что ты не уникален и тебе быстро могут найти замену. Как бы эгоистично не было.
КАВООО? НЕ СЛИШУ
Серж Танкян одобрил бы
Го меня, рейт плз
Я ариец вроде
Я ариец вроде
Да.
Забудь про длинные волосы и будет 7/10
8/10
Челюсть бы больше
У тебя чё, здоровья много? Ща убавим
А ты няшная, го под пледик!
Ну тот патлач, которому ты отправила сердечки и няшей назвала.
Зигу кинь, или засцал?
Ну рейт, терять нечего
Сяоми/10
Ля представил, как такой чудик-карлан разукрашенный на меня быкует, аж проиграл
Хуи сосёшь?
Ебанные чеды, как вы заебали, где уже инцелы???
> Я ариец вроде
> Говноглазый
Рейт
Рейт :з
Слышь, браток, бессмертие ещё не придумали, я бы выбирал слова на твоём месте..
Всё равно я останусь навсегда одна, при любых обстоятельствах. А у тебя есть няша-начальница, в непосредственной близости.
Почему эти треды настолько жирные?
Нахуй мне нужны ваши щи, уебаны блять, животные.
Ну хоть один адекват в треде
Приведи ее немного в порядок. И было бы круче, дай ты усам и бороде слиться
Разное
Купить пасскод
/d/ - дискуссии о два.ч
/b/ - бред
/o/ - оэкаки
/soc/ - общение
/media/ - анимация
/r/ - просьбы
/api/ - API
/rf/ - убежище
Тивач
Политика
/int/ - international
/po/ - политика
/news/ - новости
/hry/ - х р ю
Тематика
/au/ - автомобили и транспорт
/bi/ - велосипеды
/biz/ - бизнес
/bo/ - книги
/c/ - комиксы и мультфильмы
/em/ - другие страны и туризм
/fa/ - мода и стиль
/fiz/ - физкультура
/fl/ - иностранные языки
/ftb/ - футбол
/hh/ - hip-hop
/hi/ - история
/me/ - медицина
/mg/ - магия
/mlp/ - my little pony
/mo/ - мотоциклы
/mov/ - Фильмы
/mu/ - музыка
/ne/ - животные и природа
/psy/ - психология
/re/ - религия
/sci/ - наука
/sf/ - научная фантастика
/sn/ - паранормальные явления
/sp/ - спорт
/spc/ - космос и астрономия
/tv/ - тв и кино
/un/ - образование
/w/ - оружие
/wh/ - warhammer
/wm/ - военная техника и оружие
/wp/ - обои и высокое разрешение
/zog/ - теории заговора
Творчество
/de/ - дизайн
/di/ - столовая
/diy/ - хобби
/mus/ - музыканты
/pa/ - живопись
/p/ - фото
/wrk/ - РАБота и карьера
/trv/ - путешествия
Техника и софт
/gd/ - gamedev
/hw/ - компьютерное железо
/mobi/ - мобильные устройства и приложения
/pr/ - программирование
/ra/ - радиотехника
/s/ - программы
/t/ - техника
/web/ - веб-мастера
Игры
/bg/ - настольные игры
/cg/ - консоли
/gsg/ - grand strategy games
/ruvn/ - российские визуальные новеллы
/tes/ - the elder scrolls
/v/ - video games
/vg/ - video games general
/wr/ - текстовые авторские рпг
Японская культура
/a/ - аниме
/fd/ - фэндом
/ja/ - японская культура
/ma/ - манга
/vn/ - визуальные новеллы
Взрослым
/fg/ - трапы
/fur/ - фурри
/gg/ - хорошие девушки
/ga/ - геи
/vape/ - электронные сигареты
/h/ - хентай
/ho/ - прочий хентай
/hc/ - hardcore
/e/ - extreme pron
/fet/ - фетиш
/sex/ - секс и отношения
/fag/ - фагготрия
Обратная связь
twitter
e-mailРазное
Купить пасскод
/d/ - дискуссии о два.ч
/b/ - бред
/o/ - оэкаки
/soc/ - общение
/media/ - анимация
/r/ - просьбы
/api/ - API
/rf/ - убежище
Тивач
Политика
/int/ - international
/po/ - политика
/news/ - новости
/hry/ - х р ю
Тематика
/au/ - автомобили и транспорт
/bi/ - велосипеды
/biz/ - бизнес
/bo/ - книги
/c/ - комиксы и мультфильмы
/em/ - другие страны и туризм
/fa/ - мода и стиль
/fiz/ - физкультура
/fl/ - иностранные языки
/ftb/ - футбол
/hh/ - hip-hop
/hi/ - история
/me/ - медицина
/mg/ - магия
/mlp/ - my little pony
/mo/ - мотоциклы
/mov/ - Фильмы
/mu/ - музыка
/ne/ - животные и природа
/psy/ - психология
/re/ - религия
/sci/ - наука
/sf/ - научная фантастика
/sn/ - паранормальные явления
/sp/ - спорт
/spc/ - космос и астрономия
/tv/ - тв и кино
/un/ - образование
/w/ - оружие
/wh/ - warhammer
/wm/ - военная техника и оружие
/wp/ - обои и высокое разрешение
/zog/ - теории заговора
Творчество
/de/ - дизайн
/di/ - столовая
/diy/ - хобби
/mus/ - музыканты
/pa/ - живопись
/p/ - фото
/wrk/ - РАБота и карьера
/trv/ - путешествия
Техника и софт
/gd/ - gamedev
/hw/ - компьютерное железо
/mobi/ - мобильные устройства и приложения
/pr/ - программирование
/ra/ - радиотехника
/s/ - программы
/t/ - техника
/web/ - веб-мастера
Игры
/bg/ - настольные игры
/cg/ - консоли
/gsg/ - grand strategy games
/ruvn/ - российские визуальные новеллы
/tes/ - the elder scrolls
/v/ - video games
/vg/ - video games general
/wr/ - текстовые авторские рпг
Японская культура
/a/ - аниме
/fd/ - фэндом
/ja/ - японская культура
/ma/ - манга
/vn/ - визуальные новеллы
Взрослым
/fg/ - трапы
/fur/ - фурри
/gg/ - хорошие девушки
/ga/ - геи
/vape/ - электронные сигареты
/h/ - хентай
/ho/ - прочий хентай
/hc/ - hardcore
/e/ - extreme pron
/fet/ - фетиш
/sex/ - секс и отношения
/fag/ - фагготрия
Обратная связь
twitter
e-mailРазное
Купить пасскод
/d/ - дискуссии о два.ч
/b/ - бред
/o/ - оэкаки
/soc/ - общение
/media/ - анимация
/r/ - просьбы
/api/ - API
/rf/ - убежище
Тивач
Политика
/int/ - international
/po/ - политика
/news/ - новости
/hry/ - х р ю
Тематика
/au/ - автомобили и транспорт
/bi/ - велосипеды
/biz/ - бизнес
/bo/ - книги
/c/ - комиксы и мультфильмы
/em/ - другие страны и туризм
/fa/ - мода и стиль
/fiz/ - физкультура
/fl/ - иностранные языки
/ftb/ - футбол
/hh/ - hip-hop
/hi/ - история
/me/ - медицина
/mg/ - магия
/mlp/ - my little pony
/mo/ - мотоциклы
/mov/ - Фильмы
/mu/ - музыка
/ne/ - животные и природа
/psy/ - психология
/re/ - религия
/sci/ - наука
/sf/ - научная фантастика
/sn/ - паранормальные явления
/sp/ - спорт
/spc/ - космос и астрономия
/tv/ - тв и кино
/un/ - образование
/w/ - оружие
/wh/ - warhammer
/wm/ - военная техника и оружие
/wp/ - обои и высокое разрешение
/zog/ - теории заговора
Творчество
/de/ - дизайн
/di/ - столовая
/diy/ - хобби
/mus/ - музыканты
/pa/ - живопись
/p/ - фото
/wrk/ - РАБота и карьера
/trv/ - путешествия
Техника и софт
/gd/ - gamedev
/hw/ - компьютерное железо
/mobi/ - мобильные устройства и приложения
/pr/ - программирование
/ra/ - радиотехника
/s/ - программы
/t/ - техника
/web/ - веб-мастера
Игры
/bg/ - настольные игры
/cg/ - консоли
/gsg/ - grand strategy games
/ruvn/ - российские визуальные новеллы
/tes/ - the elder scrolls
/v/ - video games
/vg/ - video games general
/wr/ - текстовые авторские рпг
Японская культура
/a/ - аниме
/fd/ - фэндом
/ja/ - японская культура
/ma/ - манга
/vn/ - визуальные новеллы
Взрослым
/fg/ - трапы
/fur/ - фурри
/gg/ - хорошие девушки
/ga/ - геи
/vape/ - электронные сигареты
/h/ - хентай
/ho/ - прочий хентай
/hc/ - hardcore
/e/ - extreme pron
/fet/ - фетиш
/sex/ - секс и отношения
/fag/ - фагготрия
Обратная связь
twitter
e-mailРазное
Купить пасскод
/d/ - дискуссии о два.ч
/b/ - бред
/o/ - оэкаки
/soc/ - общение
/media/ - анимация
/r/ - просьбы
/api/ - API
/rf/ - убежище
Тивач
Политика
/int/ - international
/po/ - политика
/news/ - новости
/hry/ - х р ю
Тематика
/au/ - автомобили и транспорт
/bi/ - велосипеды
/biz/ - бизнес
/bo/ - книги
/c/ - комиксы и мультфильмы
/em/ - другие страны и туризм
/fa/ - мода и стиль
/fiz/ - физкультура
/fl/ - иностранные языки
/ftb/ - футбол
/hh/ - hip-hop
/hi/ - история
/me/ - медицина
/mg/ - магия
/mlp/ - my little pony
/mo/ - мотоциклы
/mov/ - Фильмы
/mu/ - музыка
/ne/ - животные и природа
/psy/ - психология
/re/ - религия
/sci/ - наука
/sf/ - научная фантастика
/sn/ - паранормальные явления
/sp/ - спорт
/spc/ - космос и астрономия
/tv/ - тв и кино
/un/ - образование
/w/ - оружие
/wh/ - warhammer
/wm/ - военная техника и оружие
/wp/ - обои и высокое разрешение
/zog/ - теории заговора
Творчество
/de/ - дизайн
/di/ - столовая
/diy/ - хобби
/mus/ - музыканты
/pa/ - живопись
/p/ - фото
/wrk/ - РАБота и карьера
/trv/ - путешествия
Техника и софт
/gd/ - gamedev
/hw/ - компьютерное железо
/mobi/ - мобильные устройства и приложения
/pr/ - программирование
/ra/ - радиотехника
/s/ - программы
/t/ - техника
/web/ - веб-мастера
Игры
/bg/ - настольные игры
/cg/ - консоли
/gsg/ - grand strategy games
/ruvn/ - российские визуальные новеллы
/tes/ - the elder scrolls
/v/ - video games
/vg/ - video games general
/wr/ - текстовые авторские рпг
Японская культура
/a/ - аниме
/fd/ - фэндом
/ja/ - японская культура
/ma/ - манга
/vn/ - визуальные новеллы
Взрослым
/fg/ - трапы
/fur/ - фурри
/gg/ - хорошие девушки
/ga/ - геи
/vape/ - электронные сигареты
/h/ - хентай
/ho/ - прочий хентай
/hc/ - hardcore
/e/ - extreme pron
/fet/ - фетиш
/sex/ - секс и отношения
/fag/ - фагготрия
Обратная связь
twitter
e-mail
Купить пасскод
/d/ - дискуссии о два.ч
/b/ - бред
/o/ - оэкаки
/soc/ - общение
/media/ - анимация
/r/ - просьбы
/api/ - API
/rf/ - убежище
Тивач
Политика
/int/ - international
/po/ - политика
/news/ - новости
/hry/ - х р ю
Тематика
/au/ - автомобили и транспорт
/bi/ - велосипеды
/biz/ - бизнес
/bo/ - книги
/c/ - комиксы и мультфильмы
/em/ - другие страны и туризм
/fa/ - мода и стиль
/fiz/ - физкультура
/fl/ - иностранные языки
/ftb/ - футбол
/hh/ - hip-hop
/hi/ - история
/me/ - медицина
/mg/ - магия
/mlp/ - my little pony
/mo/ - мотоциклы
/mov/ - Фильмы
/mu/ - музыка
/ne/ - животные и природа
/psy/ - психология
/re/ - религия
/sci/ - наука
/sf/ - научная фантастика
/sn/ - паранормальные явления
/sp/ - спорт
/spc/ - космос и астрономия
/tv/ - тв и кино
/un/ - образование
/w/ - оружие
/wh/ - warhammer
/wm/ - военная техника и оружие
/wp/ - обои и высокое разрешение
/zog/ - теории заговора
Творчество
/de/ - дизайн
/di/ - столовая
/diy/ - хобби
/mus/ - музыканты
/pa/ - живопись
/p/ - фото
/wrk/ - РАБота и карьера
/trv/ - путешествия
Техника и софт
/gd/ - gamedev
/hw/ - компьютерное железо
/mobi/ - мобильные устройства и приложения
/pr/ - программирование
/ra/ - радиотехника
/s/ - программы
/t/ - техника
/web/ - веб-мастера
Игры
/bg/ - настольные игры
/cg/ - консоли
/gsg/ - grand strategy games
/ruvn/ - российские визуальные новеллы
/tes/ - the elder scrolls
/v/ - video games
/vg/ - video games general
/wr/ - текстовые авторские рпг
Японская культура
/a/ - аниме
/fd/ - фэндом
/ja/ - японская культура
/ma/ - манга
/vn/ - визуальные новеллы
Взрослым
/fg/ - трапы
/fur/ - фурри
/gg/ - хорошие девушки
/ga/ - геи
/vape/ - электронные сигареты
/h/ - хентай
/ho/ - прочий хентай
/hc/ - hardcore
/e/ - extreme pron
/fet/ - фетиш
/sex/ - секс и отношения
/fag/ - фагготрия
Обратная связь
e-mailРазное
Купить пасскод
/d/ - дискуссии о два.ч
/b/ - бред
/o/ - оэкаки
/soc/ - общение
/media/ - анимация
/r/ - просьбы
/api/ - API
/rf/ - убежище
Тивач
Политика
/int/ - international
/po/ - политика
/news/ - новости
/hry/ - х р ю
Тематика
/au/ - автомобили и транспорт
/bi/ - велосипеды
/biz/ - бизнес
/bo/ - книги
/c/ - комиксы и мультфильмы
/em/ - другие страны и туризм
/fa/ - мода и стиль
/fiz/ - физкультура
/fl/ - иностранные языки
/ftb/ - футбол
/hh/ - hip-hop
/hi/ - история
/me/ - медицина
/mg/ - магия
/mlp/ - my little pony
/mo/ - мотоциклы
/mov/ - Фильмы
/mu/ - музыка
/ne/ - животные и природа
/psy/ - психология
/re/ - религия
/sci/ - наука
/sf/ - научная фантастика
/sn/ - паранормальные явления
/sp/ - спорт
/spc/ - космос и астрономия
/tv/ - тв и кино
/un/ - образование
/w/ - оружие
/wh/ - warhammer
/wm/ - военная техника и оружие
/wp/ - обои и высокое разрешение
/zog/ - теории заговора
Творчество
/de/ - дизайн
/di/ - столовая
/diy/ - хобби
/mus/ - музыканты
/pa/ - живопись
/p/ - фото
/wrk/ - РАБота и карьера
/trv/ - путешествия
Техника и софт
/gd/ - gamedev
/hw/ - компьютерное железо
/mobi/ - мобильные устройства и приложения
/pr/ - программирование
/ra/ - радиотехника
/s/ - программы
/t/ - техника
/web/ - веб-мастера
Игры
/bg/ - настольные игры
/cg/ - консоли
/gsg/ - grand strategy games
/ruvn/ - российские визуальные новеллы
/tes/ - the elder scrolls
/v/ - video games
/vg/ - video games general
/wr/ - текстовые авторские рпг
Японская культура
/a/ - аниме
/fd/ - фэндом
/ja/ - японская культура
/ma/ - манга
/vn/ - визуальные новеллы
Взрослым
/fg/ - трапы
/fur/ - фурри
/gg/ - хорошие девушки
/ga/ - геи
/vape/ - электронные сигареты
/h/ - хентай
/ho/ - прочий хентай
/hc/ - hardcore
/e/ - extreme pron
/fet/ - фетиш
/sex/ - секс и отношения
/fag/ - фагготрия
Обратная связь
e-mailРазное
Купить пасскод
/d/ - дискуссии о два.ч
/b/ - бред
/o/ - оэкаки
/soc/ - общение
/media/ - анимация
/r/ - просьбы
/api/ - API
/rf/ - убежище
Тивач
Политика
/int/ - international
/po/ - политика
/news/ - новости
/hry/ - х р ю
Тематика
/au/ - автомобили и транспорт
/bi/ - велосипеды
/biz/ - бизнес
/bo/ - книги
/c/ - комиксы и мультфильмы
/em/ - другие страны и туризм
/fa/ - мода и стиль
/fiz/ - физкультура
/fl/ - иностранные языки
/ftb/ - футбол
/hh/ - hip-hop
/hi/ - история
/me/ - медицина
/mg/ - магия
/mlp/ - my little pony
/mo/ - мотоциклы
/mov/ - Фильмы
/mu/ - музыка
/ne/ - животные и природа
/psy/ - психология
/re/ - религия
/sci/ - наука
/sf/ - научная фантастика
/sn/ - паранормальные явления
/sp/ - спорт
/spc/ - космос и астрономия
/tv/ - тв и кино
/un/ - образование
/w/ - оружие
/wh/ - warhammer
/wm/ - военная техника и оружие
/wp/ - обои и высокое разрешение
/zog/ - теории заговора
Творчество
/de/ - дизайн
/di/ - столовая
/diy/ - хобби
/mus/ - музыканты
/pa/ - живопись
/p/ - фото
/wrk/ - РАБота и карьера
/trv/ - путешествия
Техника и софт
/gd/ - gamedev
/hw/ - компьютерное железо
/mobi/ - мобильные устройства и приложения
/pr/ - программирование
/ra/ - радиотехника
/s/ - программы
/t/ - техника
/web/ - веб-мастера
Игры
/bg/ - настольные игры
/cg/ - консоли
/gsg/ - grand strategy games
/ruvn/ - российские визуальные новеллы
/tes/ - the elder scrolls
/v/ - video games
/vg/ - video games general
/wr/ - текстовые авторские рпг
Японская культура
/a/ - аниме
/fd/ - фэндом
/ja/ - японская культура
/ma/ - манга
/vn/ - визуальные новеллы
Взрослым
/fg/ - трапы
/fur/ - фурри
/gg/ - хорошие девушки
/ga/ - геи
/vape/ - электронные сигареты
/h/ - хентай
/ho/ - прочий хентай
/hc/ - hardcore
/e/ - extreme pron
/fet/ - фетиш
/sex/ - секс и отношения
/fag/ - фагготрия
Обратная связь
e-mailРазное
Купить пасскод
/d/ - дискуссии о два.ч
/b/ - бред
/o/ - оэкаки
/soc/ - общение
/media/ - анимация
/r/ - просьбы
/api/ - API
/rf/ - убежище
Тивач
Политика
/int/ - international
/po/ - политика
/news/ - новости
/hry/ - х р ю
Тематика
/au/ - автомобили и транспорт
/bi/ - велосипеды
/biz/ - бизнес
/bo/ - книги
/c/ - комиксы и мультфильмы
/em/ - другие страны и туризм
/fa/ - мода и стиль
/fiz/ - физкультура
/fl/ - иностранные языки
/ftb/ - футбол
/hh/ - hip-hop
/hi/ - история
/me/ - медицина
/mg/ - магия
/mlp/ - my little pony
/mo/ - мотоциклы
/mov/ - Фильмы
/mu/ - музыка
/ne/ - животные и природа
/psy/ - психология
/re/ - религия
/sci/ - наука
/sf/ - научная фантастика
/sn/ - паранормальные явления
/sp/ - спорт
/spc/ - космос и астрономия
/tv/ - тв и кино
/un/ - образование
/w/ - оружие
/wh/ - warhammer
/wm/ - военная техника и оружие
/wp/ - обои и высокое разрешение
/zog/ - теории заговора
Творчество
/de/ - дизайн
/di/ - столовая
/diy/ - хобби
/mus/ - музыканты
/pa/ - живопись
/p/ - фото
/wrk/ - РАБота и карьера
/trv/ - путешествия
Техника и софт
/gd/ - gamedev
/hw/ - компьютерное железо
/mobi/ - мобильные устройства и приложения
/pr/ - программирование
/ra/ - радиотехника
/s/ - программы
/t/ - техника
/web/ - веб-мастера
Игры
/bg/ - настольные игры
/cg/ - консоли
/gsg/ - grand strategy games
/ruvn/ - российские визуальные новеллы
/tes/ - the elder scrolls
/v/ - video games
/vg/ - video games general
/wr/ - текстовые авторские рпг
Японская культура
/a/ - аниме
/fd/ - фэндом
/ja/ - японская культура
/ma/ - манга
/vn/ - визуальные новеллы
Взрослым
/fg/ - трапы
/fur/ - фурри
/gg/ - хорошие девушки
/ga/ - геи
/vape/ - электронные сигареты
/h/ - хентай
/ho/ - прочий хентай
/hc/ - hardcore
/e/ - extreme pron
/fet/ - фетиш
/sex/ - секс и отношения
/fag/ - фагготрия
Обратная связь
Ахахах да ладн не урчи хех
Система распалась?
Наверное, я несу чушь, прости, я не сдержался, чтобы не написать.
У меня сердце кровью облилось, когда я сюда зашёл.
Череп длинный, вытянутый, в ширину бы, к 30 годам будешь няшей. а сейчас 4\10
Разное
Купить пасскод
/d/ - дискуссии о два.ч
/b/ - бред
/o/ - оэкаки
/soc/ - общение
/media/ - анимация
/r/ - просьбы
/api/ - API
/rf/ - убежище
Тивач
Политика
/int/ - international
/po/ - политика
/news/ - новости
/hry/ - х р ю
Тематика
/au/ - автомобили и транспорт
/bi/ - велосипеды
/biz/ - бизнес
/bo/ - книги
/c/ - комиксы и мультфильмы
/em/ - другие страны и туризм
/fa/ - мода и стиль
/fiz/ - физкультура
/fl/ - иностранные языки
/ftb/ - футбол
/hh/ - hip-hop
/hi/ - история
/me/ - медицина
/mg/ - магия
/mlp/ - my little pony
/mo/ - мотоциклы
/mov/ - Фильмы
/mu/ - музыка
/ne/ - животные и природа
/psy/ - психология
/re/ - религия
/sci/ - наука
/sf/ - научная фантастика
/sn/ - паранормальные явления
/sp/ - спорт
/spc/ - космос и астрономия
/tv/ - тв и кино
/un/ - образование
/w/ - оружие
/wh/ - warhammer
/wm/ - военная техника и оружие
/wp/ - обои и высокое разрешение
/zog/ - теории заговора
Творчество
/de/ - дизайн
/di/ - столовая
/diy/ - хобби
/mus/ - музыканты
/pa/ - живопись
/p/ - фото
/wrk/ - РАБота и карьера
/trv/ - путешествия
Техника и софт
/gd/ - gamedev
/hw/ - компьютерное железо
/mobi/ - мобильные устройства и приложения
/pr/ - программирование
/ra/ - радиотехника
/s/ - программы
/t/ - техника
/web/ - веб-мастера
Игры
/bg/ - настольные игры
/cg/ - консоли
/gsg/ - grand strategy games
/ruvn/ - российские визуальные новеллы
/tes/ - the elder scrolls
/v/ - video games
/vg/ - video games general
/wr/ - текстовые авторские рпг
Японская культура
/a/ - аниме
/fd/ - фэндом
/ja/ - японская культура
/ma/ - манга
/vn/ - визуальные новеллы
Взрослым
/fg/ - трапы
/fur/ - фурри
/gg/ - хорошие девушки
/ga/ - геи
/vape/ - электронные сигареты
/h/ - хентай
/ho/ - прочий хентай
/hc/ - hardcore
/e/ - extreme pron
/fet/ - фетиш
/sex/ - секс и отношения
/fag/ - фагготрия
Обратная связь
twitter
e-mail
Купить пасскод
/d/ - дискуссии о два.ч
/b/ - бред
/o/ - оэкаки
/soc/ - общение
/media/ - анимация
/r/ - просьбы
/api/ - API
/rf/ - убежище
Тивач
Политика
/int/ - international
/po/ - политика
/news/ - новости
/hry/ - х р ю
Тематика
/au/ - автомобили и транспорт
/bi/ - велосипеды
/biz/ - бизнес
/bo/ - книги
/c/ - комиксы и мультфильмы
/em/ - другие страны и туризм
/fa/ - мода и стиль
/fiz/ - физкультура
/fl/ - иностранные языки
/ftb/ - футбол
/hh/ - hip-hop
/hi/ - история
/me/ - медицина
/mg/ - магия
/mlp/ - my little pony
/mo/ - мотоциклы
/mov/ - Фильмы
/mu/ - музыка
/ne/ - животные и природа
/psy/ - психология
/re/ - религия
/sci/ - наука
/sf/ - научная фантастика
/sn/ - паранормальные явления
/sp/ - спорт
/spc/ - космос и астрономия
/tv/ - тв и кино
/un/ - образование
/w/ - оружие
/wh/ - warhammer
/wm/ - военная техника и оружие
/wp/ - обои и высокое разрешение
/zog/ - теории заговора
Творчество
/de/ - дизайн
/di/ - столовая
/diy/ - хобби
/mus/ - музыканты
/pa/ - живопись
/p/ - фото
/wrk/ - РАБота и карьера
/trv/ - путешествия
Техника и софт
/gd/ - gamedev
/hw/ - компьютерное железо
/mobi/ - мобильные устройства и приложения
/pr/ - программирование
/ra/ - радиотехника
/s/ - программы
/t/ - техника
/web/ - веб-мастера
Игры
/bg/ - настольные игры
/cg/ - консоли
/gsg/ - grand strategy games
/ruvn/ - российские визуальные новеллы
/tes/ - the elder scrolls
/v/ - video games
/vg/ - video games general
/wr/ - текстовые авторские рпг
Японская культура
/a/ - аниме
/fd/ - фэндом
/ja/ - японская культура
/ma/ - манга
/vn/ - визуальные новеллы
Взрослым
/fg/ - трапы
/fur/ - фурри
/gg/ - хорошие девушки
/ga/ - геи
/vape/ - электронные сигареты
/h/ - хентай
/ho/ - прочий хентай
/hc/ - hardcore
/e/ - extreme pron
/fet/ - фетиш
/sex/ - секс и отношения
/fag/ - фагготрия
Обратная связь
Разное
Купить пасскод
/d/ - дискуссии о два.ч
/b/ - бред
/o/ - оэкаки
/soc/ - общение
/media/ - анимация
/r/ - просьбы
/api/ - API
/rf/ - убежище
Тивач
Политика
/int/ - international
/po/ - политика
/news/ - новости
/hry/ - х р ю
Тематика
/au/ - автомобили и транспорт
/bi/ - велосипеды
/biz/ - бизнес
/bo/ - книги
/c/ - комиксы и мультфильмы
/em/ - другие страны и туризм
/fa/ - мода и стиль
/fiz/ - физкультура
/fl/ - иностранные языки
/ftb/ - футбол
/hh/ - hip-hop
/hi/ - история
/me/ - медицина
/mg/ - магия
/mlp/ - my little pony
/mo/ - мотоциклы
/mov/ - Фильмы
/mu/ - музыка
/ne/ - животные и природа
/psy/ - психология
/re/ - религия
/sci/ - наука
/sf/ - научная фантастика
/sn/ - паранормальные явления
/sp/ - спорт
/spc/ - космос и астрономия
/tv/ - тв и кино
/un/ - образование
/w/ - оружие
/wh/ - warhammer
/wm/ - военная техника и оружие
/wp/ - обои и высокое разрешение
/zog/ - теории заговора
Творчество
/de/ - дизайн
/di/ - столовая
/diy/ - хобби
/mus/ - музыканты
/pa/ - живопись
/p/ - фото
/wrk/ - РАБота и карьера
/trv/ - путешествия
Техника и софт
/gd/ - gamedev
/hw/ - компьютерное железо
/mobi/ - мобильные устройства и приложения
/pr/ - программирование
/ra/ - радиотехника
/s/ - программы
/t/ - техника
/web/ - веб-мастера
Игры
/bg/ - настольные игры
/cg/ - консоли
/gsg/ - grand strategy games
/ruvn/ - российские визуальные новеллы
/tes/ - the elder scrolls
/v/ - video games
/vg/ - video games general
/wr/ - текстовые авторские рпг
Японская культура
/a/ - аниме
/fd/ - фэндом
/ja/ - японская культура
/ma/ - манга
/vn/ - визуальные новеллы
Взрослым
/fg/ - трапы
/fur/ - фурри
/gg/ - хорошие девушки
/ga/ - геи
/vape/ - электронные сигареты
/h/ - хентай
/ho/ - прочий хентай
/hc/ - hardcore
/e/ - extreme pron
/fet/ - фетиш
/sex/ - секс и отношения
/fag/ - фагготрия
Обратная связь
twitter
e-mail
Купить пасскод
/d/ - дискуссии о два.ч
/b/ - бред
/o/ - оэкаки
/soc/ - общение
/media/ - анимация
/r/ - просьбы
/api/ - API
/rf/ - убежище
Тивач
Политика
/int/ - international
/po/ - политика
/news/ - новости
/hry/ - х р ю
Тематика
/au/ - автомобили и транспорт
/bi/ - велосипеды
/biz/ - бизнес
/bo/ - книги
/c/ - комиксы и мультфильмы
/em/ - другие страны и туризм
/fa/ - мода и стиль
/fiz/ - физкультура
/fl/ - иностранные языки
/ftb/ - футбол
/hh/ - hip-hop
/hi/ - история
/me/ - медицина
/mg/ - магия
/mlp/ - my little pony
/mo/ - мотоциклы
/mov/ - Фильмы
/mu/ - музыка
/ne/ - животные и природа
/psy/ - психология
/re/ - религия
/sci/ - наука
/sf/ - научная фантастика
/sn/ - паранормальные явления
/sp/ - спорт
/spc/ - космос и астрономия
/tv/ - тв и кино
/un/ - образование
/w/ - оружие
/wh/ - warhammer
/wm/ - военная техника и оружие
/wp/ - обои и высокое разрешение
/zog/ - теории заговора
Творчество
/de/ - дизайн
/di/ - столовая
/diy/ - хобби
/mus/ - музыканты
/pa/ - живопись
/p/ - фото
/wrk/ - РАБота и карьера
/trv/ - путешествия
Техника и софт
/gd/ - gamedev
/hw/ - компьютерное железо
/mobi/ - мобильные устройства и приложения
/pr/ - программирование
/ra/ - радиотехника
/s/ - программы
/t/ - техника
/web/ - веб-мастера
Игры
/bg/ - настольные игры
/cg/ - консоли
/gsg/ - grand strategy games
/ruvn/ - российские визуальные новеллы
/tes/ - the elder scrolls
/v/ - video games
/vg/ - video games general
/wr/ - текстовые авторские рпг
Японская культура
/a/ - аниме
/fd/ - фэндом
/ja/ - японская культура
/ma/ - манга
/vn/ - визуальные новеллы
Взрослым
/fg/ - трапы
/fur/ - фурри
/gg/ - хорошие девушки
/ga/ - геи
/vape/ - электронные сигареты
/h/ - хентай
/ho/ - прочий хентай
/hc/ - hardcore
/e/ - extreme pron
/fet/ - фетиш
/sex/ - секс и отношения
/fag/ - фагготрия
Обратная связь
Вниманиебляди, Светланы, Ангелины, Натахи не нужны
ты знаешь где выход
Довольно милая, да еще голубоглазая, 8-9/10.
Олдфаг, вкатываюсь. На сколько оцените?
Рейт моего кентуху, с 1 класса вместе ебать
Я тебя няшей назвала
Хорошо что мы столкнулись.
4/10
рейт
Разное
Купить пасскод
/d/ - дискуссии о два.ч
/b/ - бред
/o/ - оэкаки
/soc/ - общение
/media/ - анимация
/r/ - просьбы
/api/ - API
/rf/ - убежище
Тивач
Политика
/int/ - international
/po/ - политика
/news/ - новости
/hry/ - х р ю
Тематика
/au/ - автомобили и транспорт
/bi/ - велосипеды
/biz/ - бизнес
/bo/ - книги
/c/ - комиксы и мультфильмы
/em/ - другие страны и туризм
/fa/ - мода и стиль
/fiz/ - физкультура
/fl/ - иностранные языки
/ftb/ - футбол
/hh/ - hip-hop
/hi/ - история
/me/ - медицина
/mg/ - магия
/mlp/ - my little pony
/mo/ - мотоциклы
/mov/ - Фильмы
/mu/ - музыка
/ne/ - животные и природа
/psy/ - психология
/re/ - религия
/sci/ - наука
/sf/ - научная фантастика
/sn/ - паранормальные явления
/sp/ - спорт
/spc/ - космос и астрономия
/tv/ - тв и кино
/un/ - образование
/w/ - оружие
/wh/ - warhammer
/wm/ - военная техника и оружие
/wp/ - обои и высокое разрешение
/zog/ - теории заговора
Творчество
/de/ - дизайн
/di/ - столовая
/diy/ - хобби
/mus/ - музыканты
/pa/ - живопись
/p/ - фото
/wrk/ - РАБота и карьера
/trv/ - путешествия
Техника и софт
/gd/ - gamedev
/hw/ - компьютерное железо
/mobi/ - мобильные устройства и приложения
/pr/ - программирование
/ra/ - радиотехника
/s/ - программы
/t/ - техника
/web/ - веб-мастера
Игры
/bg/ - настольные игры
/cg/ - консоли
/gsg/ - grand strategy games
/ruvn/ - российские визуальные новеллы
/tes/ - the elder scrolls
/v/ - video games
/vg/ - video games general
/wr/ - текстовые авторские рпг
Японская культура
/a/ - аниме
/fd/ - фэндом
/ja/ - японская культура
/ma/ - манга
/vn/ - визуальные новеллы
Взрослым
/fg/ - трапы
/fur/ - фурри
/gg/ - хорошие девушки
/ga/ - геи
/vape/ - электронные сигареты
/h/ - хентай
/ho/ - прочий хентай
/hc/ - hardcore
/e/ - extreme pron
/fet/ - фетиш
/sex/ - секс и отношения
/fag/ - фагготрия
Обратная связь
twitter
e-mail
Купить пасскод
/d/ - дискуссии о два.ч
/b/ - бред
/o/ - оэкаки
/soc/ - общение
/media/ - анимация
/r/ - просьбы
/api/ - API
/rf/ - убежище
Тивач
Политика
/int/ - international
/po/ - политика
/news/ - новости
/hry/ - х р ю
Тематика
/au/ - автомобили и транспорт
/bi/ - велосипеды
/biz/ - бизнес
/bo/ - книги
/c/ - комиксы и мультфильмы
/em/ - другие страны и туризм
/fa/ - мода и стиль
/fiz/ - физкультура
/fl/ - иностранные языки
/ftb/ - футбол
/hh/ - hip-hop
/hi/ - история
/me/ - медицина
/mg/ - магия
/mlp/ - my little pony
/mo/ - мотоциклы
/mov/ - Фильмы
/mu/ - музыка
/ne/ - животные и природа
/psy/ - психология
/re/ - религия
/sci/ - наука
/sf/ - научная фантастика
/sn/ - паранормальные явления
/sp/ - спорт
/spc/ - космос и астрономия
/tv/ - тв и кино
/un/ - образование
/w/ - оружие
/wh/ - warhammer
/wm/ - военная техника и оружие
/wp/ - обои и высокое разрешение
/zog/ - теории заговора
Творчество
/de/ - дизайн
/di/ - столовая
/diy/ - хобби
/mus/ - музыканты
/pa/ - живопись
/p/ - фото
/wrk/ - РАБота и карьера
/trv/ - путешествия
Техника и софт
/gd/ - gamedev
/hw/ - компьютерное железо
/mobi/ - мобильные устройства и приложения
/pr/ - программирование
/ra/ - радиотехника
/s/ - программы
/t/ - техника
/web/ - веб-мастера
Игры
/bg/ - настольные игры
/cg/ - консоли
/gsg/ - grand strategy games
/ruvn/ - российские визуальные новеллы
/tes/ - the elder scrolls
/v/ - video games
/vg/ - video games general
/wr/ - текстовые авторские рпг
Японская культура
/a/ - аниме
/fd/ - фэндом
/ja/ - японская культура
/ma/ - манга
/vn/ - визуальные новеллы
Взрослым
/fg/ - трапы
/fur/ - фурри
/gg/ - хорошие девушки
/ga/ - геи
/vape/ - электронные сигареты
/h/ - хентай
/ho/ - прочий хентай
/hc/ - hardcore
/e/ - extreme pron
/fet/ - фетиш
/sex/ - секс и отношения
/fag/ - фагготрия
Обратная связь
Адекватный в треде
филипп бедросыч?
рнн шиза в треде
Рейт
Нос грушевый 5\10
Ну и ебало.
3/10
7/10
Светлые глаза и волосы это конеш хорошо, но скулы шояебал. Откуда блядь реально вылезли чед-куны и чед-тяны
sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sagesage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage
sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage
За Вайтран мой дорогой друг
sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sagesage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage
Почему ты отреагировал в таком тоне на комплимент анону?
sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sagesage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage
Рейт
Мне больно стало от того, что ты пишешь такие сообщения другим анонам, кроме меня.
> А у тебя есть няша-начальница, в непосредственной близости.
И что? Во-первых, это временно; во-вторых, это всего лишь начальница, которая к тому же замуж вышла.
sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sagesage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage
Извини, просто я закомплексованный неудачник и мне редко кто говорил такие комплименты.
Почему?
sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sagesage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage
Лёнька Простов ты?
Это точно. Как твой день?
Я походу потеряла ключ от почты. Придётся взламывать.
Это семён
sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sagesage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage
У тебя есть другая почта?
Обычный ероха, даже тян нет...
Как я вам?
Как я вам?
нормисы срыгните с двача sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sagesage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage
sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sagesage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage
Совершенно плохой день.
Рейт
bump bump bump bump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bump
Помойся
Запилите перекат
bump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bump bump bump bump bump bump bump bump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bump
Ероха со взглядом омежки...
Дайте оценку плз
Да ладно, мне не составит труда это сделать. Пароль-то незамудренный, дело 10 минут.
Но зачем он отвечает нам? Ему что, нечем заняться?
Ок.
Вот я. В целом как?
Почему?
sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sagesage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage
Друг. Ты зачем это делаешь?
sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sagesage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage
Как земля 3/10
ебать у тя башка широкая вверху.
bump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bumpbump bump bump
Тут у всех бомбит что вкатились чеды или то что все голубоглазые?
Оцените пожалуйсто
нормисы на пикабу
sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sagesage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage
sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sagesage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage
Проигрывал с треда сидел, а потом понял, что какой-то анон постит рандомные фотки из вк.
Внешность около 5, а если ты хороший парень, то 6.
Обычнокун. На скок оцените?
sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sagesage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage
нормисы на пикабу
sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sagesage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage
sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sagesage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage
5/10
Какая зп в Роснефти сейчас?
Что я делаю? Ты подумала, что это я сагаю тред? Нет, это не я.
Почему плачешь?
Спустился с гор и открыл для себя двощ.
Рейт.
Рейт.
sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sagesage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage
Не спускайся
Дефолт ебало, прическу норм сделай
Отвечаешь за меня.
хуейт. на пикабу быдло
sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sagesage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage
Слушай, ты достал мне отвечать. Иди к своей шлюхе, няше-начальнице. Между нами всё кончено.
Угаманис чорт
sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sagesage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage
рейт
Да чет хуй знает, и правда характер омежный.
Слышь ты, баттхерт, пошёл нахуй
Да, я с пикабу, и что теперь?
Где ты живёшь?
7/10
Но ты норм. Хоть и кариеглазый
Я покидаю тред.
Ну рейт
Щас всех этой пиписькой перехуячу, если ниже 11/10
я серо-голубоглазый, тут просто фильтр затемнил
Ну и иди, если так сильно не хочешь со мной общаться.
О, цыганочка
А какую прическу стоит делать?два года вообще не стригся, ходил с сальными патлами, вот только теперь подстригся в около японско1 хуете за 200 деревянных..
R8
10/10
Почта в моих руках.
Хуй сосешь?
выебал бы
Ой жиза)
>двач
>постим себя
Чего блять!?
ну и дурак, надо было дальше растить
длинные волосы на прямой пробор топ прическа
А я бы тебе в жопку дал. Какая почта?
Я то тут блять при чем?
Двощер в треде. Рейт
Как я вам?
Собираюсь вкатиться в трапоыание
Собираюсь вкатиться в трапоыание
выебал бы
Зеленый
Олдфагам ясно, что простят тут далеко не себя.
Писька переведена в боеготовность, одумайся
Постят*
быстрофикс
На уебана из группы буерак похож. Уж не знаю, хорошо это или плохо.
мимо листал нулевую
ты развадила, потом будешь хихикающе пилить мои сообщения своим гиенам смеха ради?
Никому в интернете не верю, досвидос.
Но выебал бы.
Секс машина
Очень много еботни с волосасми, если не ухаживать то смотрится уебищно, раньше было похуй т.к хикковал, а теперь пошел работать и бабушка сказала что иначе не возьмут.
Семён, угомонись.
САЖА
Постят себя или нет. Но я запостил. Спросить не где. Рейтните меня
И это опять писал не я
разок выебал бы
отсосал бы
А почему разок?
А я поверила :Р
лицо как-то напоминает мое и это не интересно
Няши, рейт меня :3
нужна борода и волосы укладкой сделать повыше
Семёны беснуются, отвечают за нас, как обычно, хотят нас запутать.
Нихуя у вас челюсти. Мьюнинг рил помогает?
Хуета
Рейт ми плз
Двачер на месте. Как оцените?
Ладно, я правда ухожу. Всё что будет сейчас писаться якобы от моего лица - не я.
Ябвдул
Постят чепушил с паблика?
хули ты таких красивых постишь? Я чувствую что я еще больше урод, смотря на таких
Хорошо.
Кать, ты?
Рейт меня,чванливые выродки!
Ну на
sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage sage
Теперь я понимаю что такое "пизда с ушами"
Себя ебешь ей?
ты из qtr4, я знаю..
неужели блять так сложно мыть волосы каждый день? чмоха
Абрамович, залогинься
Из нино?
Постим себя и указываем на недостатки других, чтобы это исправить, если это конечно не форма челюсти или черепа. Фото девушек приветствуется!