24 декабря 2023 г. Архивач восстановлен после серьёзной аварии. К сожалению, значительная часть сохранённых изображений и видео была потеряна.
Подробности случившегося. Мы призываем всех неравнодушных
помочь нам с восстановлением утраченного контента!
ВВЕДЕНИЕ. МАНИФЕСТ РУССКОГО РАДИКАЛИЗМА
В ситуации междувременья, когда правящий режим уже завел страну в тупик, а гражданское общество еще не в силах с ним покончить, возникает возможность и необходимость выработки историко-политической платформы, на которой это должно будет произойти в будущем.
Такое видение — не просто политическое, но еще и историческое — требуется для противостояния этому режиму потому, что он правит, опираясь не только на грубую силу, но и на миф т. н. «исторической России», которым оправдывает свои существование и политику.
Именно как чуждые «исторической России», под которой понимается абсолютистская империя, были растоптаны номинально действующая в стране конституция и установленные ей основы конституционного строя: приоритетность прав человека и гражданина, свобода гражданского общества, независимость судов, политическая, идеологическая и религиозная конкуренция, отделение государства от церкви, федерализм, связанность международным правом. Насаждение вместо них диктатуры силовиков, государственной идеологии и религии, унитаризма, вызов международному праву осуществлялись не просто в рамках захвата всей полноты власти над страной огосударствленной мафией, но и в качестве возрождения «исторической России». Новая Россия в лице государства Российская Федерация, возникшего после краха тоталитарной советской империи, принявшая на себя обязательства одного из членов международного сообщества и установившая для себя внутренний закон в виде своей конституции, фактически была отвергнута и признана недоразумением, которое должно быть исправлено возвратом на путь «исторической России».
Что этому может противопоставить оппозиция?
Одна ее часть обвиняет режим в том, что он воплощает в жизнь заявленные им принципы неискренне и непоследовательно. Однако выводя за скобки вопрос о том, каким бы они хотели видеть последовательное возрождение «исторической России», стоит отметить, что сами принципы, на которых она веками строилась, не предполагают возможности свержения имперскими фрондерами самодержавной власти, если речь идет о революции, а не просто о смене ее первого лица в результате дворцового переворота.
Другая часть этой оппозиции, не оспаривая императивов «исторической России», обвиняет существующую власть в попрании конституционных прав граждан, будучи не в состоянии ответить на вопрос, как их можно утвердить на негодном для этого историческом фундаменте. Ряд национальных движений коренных нерусских народов России имеют четкое представление о том, что вместо этого фундамента они хотят строить свои общества и государства на собственном, принципиально ином. В отличие от них у условно русской демократической оппозиции нет представления о том, на какой историческом фундаменте она собирается строить общество на принципах, отторгаемых «исторической Россией».
Меж тем, старшие поколения еще должны помнить, как учили историю по учебникам, в которых было описано, что уже к середине XIX века в России оформились три основных общественно-политических лагеря: охранительный, либеральный и радикальный.
Прошло примерно полтора века и мы видим, что хотя изменился правящий в стране режим, платформа его охранителей сущностно неотличима от того времени, разве что с незначительным апгрейдом терминологии: «сильная власть» вместо «самодержания», «духовные скрепы» вместо «православия» и «глубинный народ» вместо «народности». Отрицающие же их объявляются крамольниками и изменщиками наших дней — «национал-предателями», «майдаунами», «пятой колонной» и т. д.
Примерно на тех же позициях, что и тогда стоят представители русской либеральной традиции, философию которой сформулировал Б.Чичерин, а в жизнь пытались претворить кадеты, октябристы и прогрессисты. При всех отличиях в подходах их объединяла общая установка — власть должна быть ограничена правом, которое создает пространство свободы для гражданина и общества. Но дать такое право в понимании русских либералов может только государство, посягательство на которое недопустимо и также воспринимается как измена.
В противоположность им представители третьего лагеря действовали в парадигме, которая на рубеже XVII – XVIII веков в Англии получила название радикализма. Французский философ Мишель Фуко указывал на то, что этим термином определялись те, «кто желал перед лицом реальных или возможных злоупотреблений суверена отстоять изначальные права, знаменитые изначальные права, которыми англосаксонское население обладало до вторжения нормандцев», что предполагало «отстаивание изначальных прав в том смысле, что публичное право в его историческом осмыслении могло устанавливать права основополагающие».
Таким образом, если охранители исходят из того, что власть вольна давать или отнимать права, если либералы хотят, чтобы власть ограничила себя правом и предоставила права подданным, то радикалы ставят эти права во главу угла и считают, что власть либо должна признать их, либо быть свергнута и учреждена на их основе.
В русской политической традиции XIX века линию радикалов представляли Герцен, «Земля и Воля» и «Народная Воля», а также Михаил Бакунин. Ретроспективно они опирались на традицию радикальных бунтов вроде пугачевского и разинского, сопротивления староверческих катакомб, миф земских соборов и вечевых вольностей. Из этой традиции возникли сперва народники, потом эсеры — одна из ведущих сил начавшейся в феврале 1917 года революции, которую попытались оседлать либералы из истеблишмента, низложившие царя и сформировавшие Временное правительство. Как представители этой, русской радикальной парадигмы эсеры получили большинство на выборах в Учредительное собрание вместе с идейно родственными им силами нерусских народов. Это было предпосылкой для учреждения коалицией таких сил новой, парламентской, федеративной республики вместо самодержавной и имперской «исторической России».
Однако помимо сопротивления этим планам как либеральных, так и охранительно-реакционных сил смертельный удар по русскому и союзным ему национальным радикалам был нанесен силой, оседлавшей радикальную стихию, чтобы поставить ее на службу своей интернационалистско-тоталитарной утопии. Именно это сочетание интернационализма, понимаемого как политический глобализм, с тоталитаризмом обусловило специфику большевизма как мессианской политической «церкви» с собственными «инквизицией» и «орденом меченосцев», ведущими непрерывную «охоту на ведьм» внутри страны и «крестовые походы» за ее пределами. При этом следует отметить, что большевизм сумел победить благодаря тому, что оседлал как радикальную волну, так и ультра-реакционную, фактически восстановив в новой форме «историческую Россию», но подчинив ее геополитический и человеческий потенциал задачам своей глобалистской мессианской «церкви».