Видак.
Как-то прочитал о себе в одной газете: «он был закалён в жестоких кабацких драках…» Ага, такое случалось. Конечно, такой подготовки профессионального вышибалы, как у героя Патрика Суэйзи в фильме «Придорожное заведение», у меня не было, но я до недавнего времени усердно занимался боксом и даже дошёл до КМС (кандидата в мастера спорта) и вполне обходился этими навыками во время стычек.
Драться приходилось часто. То ханыг отваживать, то местную гопоту, а то какой-нибудь посетитель, в простонародье «баклан», начинал шалить. Да мало ли всякого…
Работа кафе постепенно наладилась, и оно стало приобретать популярность. Днём у нас обедали работники и служащие окрестных магазинов и учреждений, а вечером собиралась «золотая молодёжь» со всего района. Голодным я не был, но и денег по-прежнему не имел, и время от времени мне приходилось искать «подработку».
Однажды у меня созрел весьма авантюрный план. Выяснив у моих приятелей из числа «золотой молодёжи», какая видеоаппаратура нынче в тренде, цены на неё и где обитают спекулянты, ею торгующие, я отправился на разведку к комиссионному магазину на Комсомольский проспект.
Пригляделся, что к чему, потом потолкался среди торгашей, стараясь привлечь к себе внимание. Через некоторое время ко мне подошёл молодой, хорошо одетый парень, как оказалось, посредник. Клюнул! Поинтересовался, что я ищу. У меня была уже заготовлена легенда, мол, я шахтёр с Кузбасса, денег у меня полно, приехал с целью приобрести видеомагнитофон, причём самый лучший. Посредник сказал, что это не проблема и завтра он отвезёт меня к человеку, у которого я смогу выбрать себе аппарат по душе.
Денег у меня не было, и из последних купюр я смастерил «куклу». На место встречи прибыл заранее, чтобы оценить обстановку, понаблюдать за окружающими и самому не угодить в капкан. Ничего необычного не увидел, и в назначенное время встретился с посредником. Когда он убедился в том, что наш договор в силе и деньги у меня при себе (я засветил ему «куклу»), мы поймали такси (за мой счёт) и поехали за товаром.
Барыга обитал в Кунцево, в хрущёвке, в квартире на последнем этаже. Его жилище, на мой неискушённый взгляд, было роскошным, а сам он выглядел словно барин – в расписном халате, подвязанном поясом с кисточками, и каких-то причудливых тапочках.
Кроме нас троих в квартире никого не было. Мы расположились в большой комнате, хозяин принёс коробку, достал оттуда видеомагнитофон, подключил его к телевизору, тоже фирменному, продемонстрировал, как работает аппарат, спросил, доволен ли я. Я был доволен.
Тогда он упаковал «видак» вкоробку, причём сказал, что оставляет мне, как бонус, батарейки в пульте. Я поинтересовался, нет ли у него ещё и сумки, чтобы было удобней нести покупку.
–Есть,– ответил он,– но это будет стоить ещё 15 рублей.
Я, вздохнув, согласился. Гулять так гулять. Хозяин принёс сумку, сшитую точно по размеру коробки, уложил туда видеомагнитофон и протянул мне. Я взял сумку, сказал «спасибо» инаправился к выходу.
На какое-то время торгаши оторопели от моей наглости и лишь безмолвно хлопали глазами. Первым опомнился посредник. Я был уже в прихожей, когда тот с криком «А деньги?!» кинулся междумной и входной дверью. Я молча хлестанул его правым апперкотом в челюсть и тот рухнул как сноп.
Из комнаты выглядывал испуганный барыга. Никаких попыток удержать меня он не делал, но, на всякий случай, я ему пригрозил, сказав, что уйду в любом случае, но, если он попытается меня остановить, мне придётся его покалечить.
–Я всё понял,– смиренно сказал тот.
Вырвав телефонные провода, чтобы хозяин не смог позвонить в милицию, я переступил через посредника, до сих пор пребывавшего в нокауте или добросовестно изображавшего это, вышел из квартиры и запер дверь на ключ. Ключ бросил в почтовый ящик. У подъезда меня дожидалось такси…
Как-то прочитал о себе в одной газете: «он был закалён в жестоких кабацких драках…» Ага, такое случалось. Конечно, такой подготовки профессионального вышибалы, как у героя Патрика Суэйзи в фильме «Придорожное заведение», у меня не было, но я до недавнего времени усердно занимался боксом и даже дошёл до КМС (кандидата в мастера спорта) и вполне обходился этими навыками во время стычек.
Драться приходилось часто. То ханыг отваживать, то местную гопоту, а то какой-нибудь посетитель, в простонародье «баклан», начинал шалить. Да мало ли всякого…
Работа кафе постепенно наладилась, и оно стало приобретать популярность. Днём у нас обедали работники и служащие окрестных магазинов и учреждений, а вечером собиралась «золотая молодёжь» со всего района. Голодным я не был, но и денег по-прежнему не имел, и время от времени мне приходилось искать «подработку».
Однажды у меня созрел весьма авантюрный план. Выяснив у моих приятелей из числа «золотой молодёжи», какая видеоаппаратура нынче в тренде, цены на неё и где обитают спекулянты, ею торгующие, я отправился на разведку к комиссионному магазину на Комсомольский проспект.
Пригляделся, что к чему, потом потолкался среди торгашей, стараясь привлечь к себе внимание. Через некоторое время ко мне подошёл молодой, хорошо одетый парень, как оказалось, посредник. Клюнул! Поинтересовался, что я ищу. У меня была уже заготовлена легенда, мол, я шахтёр с Кузбасса, денег у меня полно, приехал с целью приобрести видеомагнитофон, причём самый лучший. Посредник сказал, что это не проблема и завтра он отвезёт меня к человеку, у которого я смогу выбрать себе аппарат по душе.
Денег у меня не было, и из последних купюр я смастерил «куклу». На место встречи прибыл заранее, чтобы оценить обстановку, понаблюдать за окружающими и самому не угодить в капкан. Ничего необычного не увидел, и в назначенное время встретился с посредником. Когда он убедился в том, что наш договор в силе и деньги у меня при себе (я засветил ему «куклу»), мы поймали такси (за мой счёт) и поехали за товаром.
Барыга обитал в Кунцево, в хрущёвке, в квартире на последнем этаже. Его жилище, на мой неискушённый взгляд, было роскошным, а сам он выглядел словно барин – в расписном халате, подвязанном поясом с кисточками, и каких-то причудливых тапочках.
Кроме нас троих в квартире никого не было. Мы расположились в большой комнате, хозяин принёс коробку, достал оттуда видеомагнитофон, подключил его к телевизору, тоже фирменному, продемонстрировал, как работает аппарат, спросил, доволен ли я. Я был доволен.
Тогда он упаковал «видак» вкоробку, причём сказал, что оставляет мне, как бонус, батарейки в пульте. Я поинтересовался, нет ли у него ещё и сумки, чтобы было удобней нести покупку.
–Есть,– ответил он,– но это будет стоить ещё 15 рублей.
Я, вздохнув, согласился. Гулять так гулять. Хозяин принёс сумку, сшитую точно по размеру коробки, уложил туда видеомагнитофон и протянул мне. Я взял сумку, сказал «спасибо» инаправился к выходу.
На какое-то время торгаши оторопели от моей наглости и лишь безмолвно хлопали глазами. Первым опомнился посредник. Я был уже в прихожей, когда тот с криком «А деньги?!» кинулся междумной и входной дверью. Я молча хлестанул его правым апперкотом в челюсть и тот рухнул как сноп.
Из комнаты выглядывал испуганный барыга. Никаких попыток удержать меня он не делал, но, на всякий случай, я ему пригрозил, сказав, что уйду в любом случае, но, если он попытается меня остановить, мне придётся его покалечить.
–Я всё понял,– смиренно сказал тот.
Вырвав телефонные провода, чтобы хозяин не смог позвонить в милицию, я переступил через посредника, до сих пор пребывавшего в нокауте или добросовестно изображавшего это, вышел из квартиры и запер дверь на ключ. Ключ бросил в почтовый ящик. У подъезда меня дожидалось такси…
Знакомство с Культиком
Сергей Ананьевский, позже более известный как Культик, в конце 80-х был старшим тренером сборной СССР по пауэрлифтингу – силовому троеборью. В тот день он заезжал в спортивный зал, расположенный рядом с улицей Всеволода Вишневского, где проводил тренировку атлетов перед предстоящим первенством, а затем вместе со своим товарищем Валерой Кузнецовым зашёл пообедать в наше кафе.
Пока они мирно обедали, у меня назревал серьёзный конфликт с развязной компанией местной гопоты. Попытки урезонить охамевших типов словами ни к чему не привели и, закономерно, переросли в драку. И если бы не вмешательство Сергея и его товарища, мне пришлось бы туго.
Побоище было славным, и хотя не обошлось без сломанной мебели, изодранной в клочья одежды и нескольких ссадин, враг бежал, а наша победа была абсолютной. А главное – я обрёл друга, настоящего Друга.
Тренерская деятельность Сергея не оплачивалась, и вообще силовое троеборье, как и культуризм, существовали тогда практически на средства самих спортсменов и мелких спонсоров.
Чтобы придать любимому спорту статусность, Сергей Ананьевский с группой своих единомышленников основал Федерацию пауэрлифтинга и культуризма, в развитие которой ему приходилось вкладывать свои небольшие сбережения и теперь он находился в поиске средств к существованию.
Я предложил ему работать вместе со мной в кафе, на тех же условиях, т.е. за стол, ну а обещанную долю с прибыли делить поровну. Заодно я изложил ему и мою концепцию «приработка», которая пришлась Серёге по душе и он принял моё предложение.
Наверное, это и есть точка отсчёта нашего криминального пути.
Мы стали друзьями сразу и навсегда, и бесконечно доверяли друг другу. Никогда за всё время нашей дружбы, до самой его смерти я не сомневался в нём и, надеюсь, он ни разу не усомнился во мне.
Сначала нас было двое, потом к нам присоединился мой младший брат Саша, который демобилизовался после срочной службы в армии и тоже решил остаться в Москве, и Андрей Гусев, получивший прозвище «Паша», с детства друживший с Сергеем Ананьевским. А чуть позже присоединился кое-кто из спортсменов и моих земляков.
Мы грабили спекулянтов и валютчиков, вышибали долги и не особо заморачивались тем, насколько противозаконны наши действия.
Порой мы кооперировались с другими, подобными нашей, компаниями, и проводили более масштабные операции по «окучиванию» барыг.
Вообще, спортсмены с удовольствием присоединялись к нашим «акциям», особенно если там можно было помахать кулаками.
Часть заработанных денег, как и было договорено раньше, шла на поддержание спортсменов и создание Федерации силового троеборья и культуризма (изначально троеборье и культуризм входили в одну федерацию, позже разделились).
Кафе процветало. От посетителей не было отбоя. Появились постоянные клиенты. Днём, как правило, все столики были заняты обедающим людом, а вечером кафе заполняла молодёжь со всей округи.
Хотя местные ханыги и шпана давно уже не совались к нам, и никто не нарушал покой посетителей, мы по-прежнему ежедневно приезжали туда. Кафе стало местом сбора нашей компании, базой, штабом.
Сергей Ананьевский, позже более известный как Культик, в конце 80-х был старшим тренером сборной СССР по пауэрлифтингу – силовому троеборью. В тот день он заезжал в спортивный зал, расположенный рядом с улицей Всеволода Вишневского, где проводил тренировку атлетов перед предстоящим первенством, а затем вместе со своим товарищем Валерой Кузнецовым зашёл пообедать в наше кафе.
Пока они мирно обедали, у меня назревал серьёзный конфликт с развязной компанией местной гопоты. Попытки урезонить охамевших типов словами ни к чему не привели и, закономерно, переросли в драку. И если бы не вмешательство Сергея и его товарища, мне пришлось бы туго.
Побоище было славным, и хотя не обошлось без сломанной мебели, изодранной в клочья одежды и нескольких ссадин, враг бежал, а наша победа была абсолютной. А главное – я обрёл друга, настоящего Друга.
Тренерская деятельность Сергея не оплачивалась, и вообще силовое троеборье, как и культуризм, существовали тогда практически на средства самих спортсменов и мелких спонсоров.
Чтобы придать любимому спорту статусность, Сергей Ананьевский с группой своих единомышленников основал Федерацию пауэрлифтинга и культуризма, в развитие которой ему приходилось вкладывать свои небольшие сбережения и теперь он находился в поиске средств к существованию.
Я предложил ему работать вместе со мной в кафе, на тех же условиях, т.е. за стол, ну а обещанную долю с прибыли делить поровну. Заодно я изложил ему и мою концепцию «приработка», которая пришлась Серёге по душе и он принял моё предложение.
Наверное, это и есть точка отсчёта нашего криминального пути.
Мы стали друзьями сразу и навсегда, и бесконечно доверяли друг другу. Никогда за всё время нашей дружбы, до самой его смерти я не сомневался в нём и, надеюсь, он ни разу не усомнился во мне.
Сначала нас было двое, потом к нам присоединился мой младший брат Саша, который демобилизовался после срочной службы в армии и тоже решил остаться в Москве, и Андрей Гусев, получивший прозвище «Паша», с детства друживший с Сергеем Ананьевским. А чуть позже присоединился кое-кто из спортсменов и моих земляков.
Мы грабили спекулянтов и валютчиков, вышибали долги и не особо заморачивались тем, насколько противозаконны наши действия.
Порой мы кооперировались с другими, подобными нашей, компаниями, и проводили более масштабные операции по «окучиванию» барыг.
Вообще, спортсмены с удовольствием присоединялись к нашим «акциям», особенно если там можно было помахать кулаками.
Часть заработанных денег, как и было договорено раньше, шла на поддержание спортсменов и создание Федерации силового троеборья и культуризма (изначально троеборье и культуризм входили в одну федерацию, позже разделились).
Кафе процветало. От посетителей не было отбоя. Появились постоянные клиенты. Днём, как правило, все столики были заняты обедающим людом, а вечером кафе заполняла молодёжь со всей округи.
Хотя местные ханыги и шпана давно уже не совались к нам, и никто не нарушал покой посетителей, мы по-прежнему ежедневно приезжали туда. Кафе стало местом сбора нашей компании, базой, штабом.
Почему русские так склонны к криминалу, ведь другие белые не занимались таким
У Серёги Ананьевского была синяя олимпийка, на спине которой была вышита надпись «Москва». И сначала все так его и звали – Москва.
Он был выше меня ростом и крупнее, но я бурлил идеями по поводу улучшения нашего материального благосостояния и являлся инициатором различных мероприятий, связанных как с обогащением, так и с времяпровождением.
Наши знакомые из числа местной «золотой молодёжи», обитавшей в кафе, в шутку называли нас «Остап Бендер и Шура Балаганов».
Как я уже говорил, Серёга уже тогда был старший тренер сборной СССР по силовому троеборью, к тому же старше меня по возрасту на пару лет, и называть его Шурой было бы слишком фамильярно, и я, а вслед за мной и остальные, стал звать его Александр.
Однажды после какого-то побоища в кафе царил изрядный разгром. Вошла Ира Моштакова, окинула взглядом поле боя, сказала: «Сразу видно, здесь был Ося». По аналогии с «12 стульями» Ильфа и Петрова, помните?– «Киса и Ося были тут». Посмеялись, пошутили, а прозвище Ося приклеилось ко мне.
Постепенно, с созданием Федерации пауэрлифтинга (силового троеборья) и культуризма, Серёга из «Москвы» и «Александра» превратился в «Культика», хотя «культиком», в смысле культуристом, никогда не был, а всегда был силовиком.
Он был выше меня ростом и крупнее, но я бурлил идеями по поводу улучшения нашего материального благосостояния и являлся инициатором различных мероприятий, связанных как с обогащением, так и с времяпровождением.
Наши знакомые из числа местной «золотой молодёжи», обитавшей в кафе, в шутку называли нас «Остап Бендер и Шура Балаганов».
Как я уже говорил, Серёга уже тогда был старший тренер сборной СССР по силовому троеборью, к тому же старше меня по возрасту на пару лет, и называть его Шурой было бы слишком фамильярно, и я, а вслед за мной и остальные, стал звать его Александр.
Однажды после какого-то побоища в кафе царил изрядный разгром. Вошла Ира Моштакова, окинула взглядом поле боя, сказала: «Сразу видно, здесь был Ося». По аналогии с «12 стульями» Ильфа и Петрова, помните?– «Киса и Ося были тут». Посмеялись, пошутили, а прозвище Ося приклеилось ко мне.
Постепенно, с созданием Федерации пауэрлифтинга (силового троеборья) и культуризма, Серёга из «Москвы» и «Александра» превратился в «Культика», хотя «культиком», в смысле культуристом, никогда не был, а всегда был силовиком.
Ману возможности я однако ману магию я имел использующие мог своему не желанию в без раздумий и навык преобразовывать способности применил этот же задействовать всё по коекакие.
Наши делишки
Постепенно мы постигали законы криминального мира, узнавали о различных московских группировках, сферах их интересов и влияния. Одним из таких «просветителей» был Игорь Петухов. Когда-то он был членом «лобненской» бригады и даже пару раз присутствовал на встрече с легендарным Сильвестром, что сильно поднимало его авторитет в наших глазах. (Ещё бы! Видел самого Сильвестра! Да это было равносильно тому, как если бы революционному матросу кто-то сказал: «Я Ленина видел».) К моменту нашего знакомства он отошёл от дел бригады и посвятил себя спорту.
Как-то взялись мы помочь одному работяге вернуть деньги, которые тот, соблазнившись быстрой наживой, опрометчиво одолжил своему приятелю, обещавшему вернуть их с большими процентами.
Прошло время, но отдавать долг приятель не спешил. Когда же работяга потребовал вернуть деньги, приятель – здоровенный амбал – попросту послал его подальше, пригрозив сделать из него инвалида, если тот будет докучать ему.
Ну и что же ещё оставалось делать бедолаге, как не искать защиты и справедливости у благородных разбойников, то бишь у нас?
Уточнив у «обманутого вкладчика», в какое время его «приятель» бывает дома, мы – я, Культик и Игорь Петухов – отправились навестить должника.
Парень и впрямь был крупный, но, как оказалось, очень трусливый. Поняв, что «его сейчас будут бить и, возможно, ногами», стал всё валить на какого-то вора в законе по имени Джамшут (или Ровшан): мол, он главный, и все вопросы к нему.
Тумаков бугаю мы всё-таки отвесили для ума, абы не обманывал честных работяг, и забрали у него всю имевшуюся в доме наличность.
Потом мы отправились к Джамшуту, коего Игорь Петухов категорично определил как самозванца,– «чё-то не слышал я о таком воре»– с которого впору получать.
«Вор» обитал в Строгино, в многоэтажном панельном доме, в двухкомнатной квартире на П-м этаже. Дверь нам открыла женщина лет 40–45. Мы спросили, дома ли Джамшут (или Ровшан)?
Она ответила, что он дома и проводила в комнату, где на низкой тахте сидели трое мужчин, уроженцев Средней Азии, лет 50-ти. Они что-то аппетитно уплетали и, увидев нас, замерли, не донеся ложки до рта. Наше нежданное появление, свирепый вид и внушительные размеры Культика и Игоря явно произвели должное впечатление.
Не тратя понапрасну время, я с подхода потребовал у псевдовора вернуть деньги.
Тот, ища поддержки у друганов, которые, однако, предпочли не вмешиваться в происходящее и помалкивали, попытался втирать нам что-то по понятиям. Сообразив, что это не лезет, стал предлагать работать с ним – мне, мол, такие люди нужны, мы с вами таких дел наворотим… Но видя, что и это не срабатывает, принялся уверять, что деньги вложены в бизнес и вернуть их он сможет лишь через пару дней… Короче, утомил.
Я говорю парням, так, чтобы слегка припугнуть мошенника: «Выкиньте его с балкона. Надоело уже слушать этого…удака».
Культик и Игорь подхватывают Джамшута под мышки и словно перышко несут его к балконной двери. Тот брыкается и, чуть не плача, умоляет пощадить его, обещает всё вернуть втройне…
Тут в комнату входит жена:
–Ну что,– говорит, обращаясь к мужу,– наигрался в соловьёв-разбойников, дурак? Ребята, оставьте его. Вот, забирайте!– и кладёт на стол коробку с деньгами.
В общем, и смех и грех.
Постепенно мы постигали законы криминального мира, узнавали о различных московских группировках, сферах их интересов и влияния. Одним из таких «просветителей» был Игорь Петухов. Когда-то он был членом «лобненской» бригады и даже пару раз присутствовал на встрече с легендарным Сильвестром, что сильно поднимало его авторитет в наших глазах. (Ещё бы! Видел самого Сильвестра! Да это было равносильно тому, как если бы революционному матросу кто-то сказал: «Я Ленина видел».) К моменту нашего знакомства он отошёл от дел бригады и посвятил себя спорту.
Как-то взялись мы помочь одному работяге вернуть деньги, которые тот, соблазнившись быстрой наживой, опрометчиво одолжил своему приятелю, обещавшему вернуть их с большими процентами.
Прошло время, но отдавать долг приятель не спешил. Когда же работяга потребовал вернуть деньги, приятель – здоровенный амбал – попросту послал его подальше, пригрозив сделать из него инвалида, если тот будет докучать ему.
Ну и что же ещё оставалось делать бедолаге, как не искать защиты и справедливости у благородных разбойников, то бишь у нас?
Уточнив у «обманутого вкладчика», в какое время его «приятель» бывает дома, мы – я, Культик и Игорь Петухов – отправились навестить должника.
Парень и впрямь был крупный, но, как оказалось, очень трусливый. Поняв, что «его сейчас будут бить и, возможно, ногами», стал всё валить на какого-то вора в законе по имени Джамшут (или Ровшан): мол, он главный, и все вопросы к нему.
Тумаков бугаю мы всё-таки отвесили для ума, абы не обманывал честных работяг, и забрали у него всю имевшуюся в доме наличность.
Потом мы отправились к Джамшуту, коего Игорь Петухов категорично определил как самозванца,– «чё-то не слышал я о таком воре»– с которого впору получать.
«Вор» обитал в Строгино, в многоэтажном панельном доме, в двухкомнатной квартире на П-м этаже. Дверь нам открыла женщина лет 40–45. Мы спросили, дома ли Джамшут (или Ровшан)?
Она ответила, что он дома и проводила в комнату, где на низкой тахте сидели трое мужчин, уроженцев Средней Азии, лет 50-ти. Они что-то аппетитно уплетали и, увидев нас, замерли, не донеся ложки до рта. Наше нежданное появление, свирепый вид и внушительные размеры Культика и Игоря явно произвели должное впечатление.
Не тратя понапрасну время, я с подхода потребовал у псевдовора вернуть деньги.
Тот, ища поддержки у друганов, которые, однако, предпочли не вмешиваться в происходящее и помалкивали, попытался втирать нам что-то по понятиям. Сообразив, что это не лезет, стал предлагать работать с ним – мне, мол, такие люди нужны, мы с вами таких дел наворотим… Но видя, что и это не срабатывает, принялся уверять, что деньги вложены в бизнес и вернуть их он сможет лишь через пару дней… Короче, утомил.
Я говорю парням, так, чтобы слегка припугнуть мошенника: «Выкиньте его с балкона. Надоело уже слушать этого…удака».
Культик и Игорь подхватывают Джамшута под мышки и словно перышко несут его к балконной двери. Тот брыкается и, чуть не плача, умоляет пощадить его, обещает всё вернуть втройне…
Тут в комнату входит жена:
–Ну что,– говорит, обращаясь к мужу,– наигрался в соловьёв-разбойников, дурак? Ребята, оставьте его. Вот, забирайте!– и кладёт на стол коробку с деньгами.
В общем, и смех и грех.
Ну хуй знает, криминал всегда цветёт и пахнет когда проблемы в экономике. Можешь нагуглить ирландские банды США 19го века. Или Коза Ностру, с которой боролись с 20Х годов прошлого века и борятся до сих пор, на сколько мне известно
Русские это белые нигеры хохлы кстати тоже
«Медведковские» друзья
Недалеко от нас – в Медведково – в качалке, оборудованной в помещении бывшего бомбоубежища, занималась группа парней, ставшая костяком ОПГ, позже известной как «медведковская».
Лидерами этого коллектива были Григорий Гусятинский (Гриня) и Андрей Пылёв (Андрюха Маленький).
Гриня, как и Серёга Ананьевский, серьёзно увлекался силовым троеборьем, и они были хорошо знакомы ещё по спорту. Это знакомство и положило начало тесной дружбе между нашими бригадами, с 1989 года связавшей нас на долгие годы.
На момент нашего знакомства «медведковская» ОПГ только зарождалась, а Гриня гонял на зелёном «запорожце». Потешное было зрелище, напоминало сцену из фильма «Операция «Ы» идругие приключения Шурика»:
–Где этот чёртов инвалид?
–Ну я инвалид!
Кстати, этот «запорожец» ещё долго верой и правдой трудился на благо организации, например, для ведения слежки и перевозки оружия – ну какому гаишнику придёт в голову останавливать такого бедолагу?
Мы с Серёгой Культиком тоже пару-тройку раз брали «ушастика», когда вели наблюдение за одним персонажем.
Григорий Гусятинский, в прошлом офицер КГБ, крупный парень с румяным улыбающимся лицом, производил впечатление эдакого наивного добряка. Однако эпитет «наивный» был явно не про него. Человек умный, расчётливый, амбициозный и жёсткий, когда это касалось дел, но хлебосольный и приветливый хозяин в быту. Дайс юмором у него было всё в порядке.
Позже, знакомясь с материалами уголовного дела, я прочёл много нелицеприятного о Грише в показаниях его бывших соратников, обвинявших его во всех тяжких грехах и злодеяниях. Мол, самодур, возомнивший себя повелителем чужих жизней и судеб, зарвавшийся беспредельщик, фордыбач и т.д.
Честно говоря, я с сомнением отношусь к этим показаниям. А может, просто не хочу в это верить? Ведь Гриня был близким мне человеком. Мне кажется, что люди, которые раньше работали под его началом, вроде Лёхи Шерстобитова, теперь заочно оговаривают его, пытаясь тем самым оправдать себя, свои поступки.
В отличие от Грини Андрей Пылёв – человек сдержанный, скромный, не любящий бахвальства и не выставляющий напоказ свои эмоции. За всё время нашего общения я ни разу не видел, чтобы он поддался панике, страху, гневу или наоборот – впадал в безудержное веселье. В то же время он обладал твёрдым характером и несгибаемой волей. Срочную отслужил в пограничных войсках, имел планы на военную карьеру, но не сложилось…
Андрей беззаветно предан спорту. В зале, в бомбоубежище, за внушительный объём бицепса его даже прозвали «Руки-ноги». Непьющий. Вообще! Ну и само собой некурящий. Одним словом – ЗОЖ. Он старался избегать шумных застолий, сборищ, тусовок. Умный стратег, замечательный аналитик, умел общаться с людьми и легко находил с ними общий язык. Андрей неплохо разбирался в экономике и потому понимал и чётко контролировал бизнес группировки. И, пожалуй, главное – верный товарищ, надёжный партнер. Хотя…
Недалеко от нас – в Медведково – в качалке, оборудованной в помещении бывшего бомбоубежища, занималась группа парней, ставшая костяком ОПГ, позже известной как «медведковская».
Лидерами этого коллектива были Григорий Гусятинский (Гриня) и Андрей Пылёв (Андрюха Маленький).
Гриня, как и Серёга Ананьевский, серьёзно увлекался силовым троеборьем, и они были хорошо знакомы ещё по спорту. Это знакомство и положило начало тесной дружбе между нашими бригадами, с 1989 года связавшей нас на долгие годы.
На момент нашего знакомства «медведковская» ОПГ только зарождалась, а Гриня гонял на зелёном «запорожце». Потешное было зрелище, напоминало сцену из фильма «Операция «Ы» идругие приключения Шурика»:
–Где этот чёртов инвалид?
–Ну я инвалид!
Кстати, этот «запорожец» ещё долго верой и правдой трудился на благо организации, например, для ведения слежки и перевозки оружия – ну какому гаишнику придёт в голову останавливать такого бедолагу?
Мы с Серёгой Культиком тоже пару-тройку раз брали «ушастика», когда вели наблюдение за одним персонажем.
Григорий Гусятинский, в прошлом офицер КГБ, крупный парень с румяным улыбающимся лицом, производил впечатление эдакого наивного добряка. Однако эпитет «наивный» был явно не про него. Человек умный, расчётливый, амбициозный и жёсткий, когда это касалось дел, но хлебосольный и приветливый хозяин в быту. Дайс юмором у него было всё в порядке.
Позже, знакомясь с материалами уголовного дела, я прочёл много нелицеприятного о Грише в показаниях его бывших соратников, обвинявших его во всех тяжких грехах и злодеяниях. Мол, самодур, возомнивший себя повелителем чужих жизней и судеб, зарвавшийся беспредельщик, фордыбач и т.д.
Честно говоря, я с сомнением отношусь к этим показаниям. А может, просто не хочу в это верить? Ведь Гриня был близким мне человеком. Мне кажется, что люди, которые раньше работали под его началом, вроде Лёхи Шерстобитова, теперь заочно оговаривают его, пытаясь тем самым оправдать себя, свои поступки.
В отличие от Грини Андрей Пылёв – человек сдержанный, скромный, не любящий бахвальства и не выставляющий напоказ свои эмоции. За всё время нашего общения я ни разу не видел, чтобы он поддался панике, страху, гневу или наоборот – впадал в безудержное веселье. В то же время он обладал твёрдым характером и несгибаемой волей. Срочную отслужил в пограничных войсках, имел планы на военную карьеру, но не сложилось…
Андрей беззаветно предан спорту. В зале, в бомбоубежище, за внушительный объём бицепса его даже прозвали «Руки-ноги». Непьющий. Вообще! Ну и само собой некурящий. Одним словом – ЗОЖ. Он старался избегать шумных застолий, сборищ, тусовок. Умный стратег, замечательный аналитик, умел общаться с людьми и легко находил с ними общий язык. Андрей неплохо разбирался в экономике и потому понимал и чётко контролировал бизнес группировки. И, пожалуй, главное – верный товарищ, надёжный партнер. Хотя…
Не говори так
Империя» Сильвестра (1989-1991
Какой-то чёткой структуры и строгой иерархии, характерной для империи, в этом сообществе не было, и лидер каждой бригады считал себя не хуже прочих. Но в этом союзе, так сказать, равных, Сергей Иванович в силу своих личных качеств был первым.
Подобные объединения были вполне заурядным явлением. То же после ареста Сильвестра и Аксёна попытался сделать и Борода, объединив под своим началом несколько коллективов.
Однако у Сергея Ивановича, в отличие от Бороды, была своя группировка, в которую входило несколько бригад.
Это, прежде всего, «борцы», ближайшие соратники Сильвестра, костяк его организации. В состав «борцов» после знакомства с Сергеем Ивановичем вошла и наша с Культиком группа. К «сильвестровским» стоит отнести бригаду Олега Калистрата, бригады «гребцов» иОлега Чемпиона из Печатников, Саши Армяна, Сергея Дракона, Славика Маленького (тоже, кстати, выходца из «борцов»).
Возможно, были ещё кто-то, мне неизвестные, но это не суть.
Помимо непосредственно «сильвестровских» бригад, в сообщество входили и присоединившиеся к нему самостоятельные бригады, нуждавшиеся в поддержке, такие, например, как бригада боксёров с Варшавки Юры Харитона, бригада Богуты из Долгопрудного, «замоскворецкая» бригада Васи Караваева и многие другие, которые не являлись чисто «сильвестровскими», но были с Сильвестром. Они-то видимо, и составляли те «несметные полчища» сильвестровской «империи». У Сергея Ивановича не было так называемых «синих» (мы называли «синими» профессиональных уголовников, тех, кто прошел «зоны» иукрашал своё тело «партаками» ипридерживался девиза «АУЕ»[4]), а, например, нашу с Культиком группу выгодно отличало ещё и то, что многие из нас прошли армию, имели образование.
Что же касается непосредственно Орехово-Борисово, так сказать, вотчины Сергея Ивановича, то там, кроме «сильвестровских» бригад, было полно и других «трудовых коллективов» иместных авторитетов. Федя Бешеный (Ишин), Дима Шарап (Шарапов), Лёня Узбек (Клещенко), Игорь Двоечник (Чернаков), Игорь Диспетчер (Абрамов), Моня (Виктор Коган), Макс (Игорь Максимов) и Хохол (Сергей Бабенко), Сергей Ионица, Сказка, Балда, Холодильник, Батон Харьковский и другие персонажи помельче.
Потому-то, к слову сказать, и не корректно называть «сильвестровских» «ореховскими». Как тогда, так и потом «ореховские» бригады (и то не все) были лишь частью «сильвестровской» группировки.
Какие-то из «ореховских» бригад присоединились к Сильвестру, какие-то оставались самостоятельными, но все они до поры до времени вполне мирно сосуществовали. Ореховских просторов и появившихся на них, словно грибы после дождя, коммерсантов хватало на всех.
Более того, они (бригады) нередко помогали друг другу, «крышуя» «точки» иимея в них общую долю. К тому же «ореховские» время от времени единым фронтом противостояли пришлым группировкам, прежде всего кавказским.
Безусловно, Сергей Иванович пользовался в Орехово огромным авторитетом. С ним считались, уважали, его побаивались, но, повторюсь, он был там одним из лидеров, но не хозяином.
После его ареста всё изменилось. «Империя» посыпалась. Авторитета «борцов» явно не хватало, чтобы удерживать и контролировать эту махину.
Недавние друзья-товарищи, когда-то присоединившиеся к Сильвестру и получившие его защиту, партнёры, дольщики стали забывать не только о дружбе и о товарищеском долге, но и о доле, а заодно принялись подминать под себя оставшиеся без «крыши» сильвестровские «точки».
Какой-то чёткой структуры и строгой иерархии, характерной для империи, в этом сообществе не было, и лидер каждой бригады считал себя не хуже прочих. Но в этом союзе, так сказать, равных, Сергей Иванович в силу своих личных качеств был первым.
Подобные объединения были вполне заурядным явлением. То же после ареста Сильвестра и Аксёна попытался сделать и Борода, объединив под своим началом несколько коллективов.
Однако у Сергея Ивановича, в отличие от Бороды, была своя группировка, в которую входило несколько бригад.
Это, прежде всего, «борцы», ближайшие соратники Сильвестра, костяк его организации. В состав «борцов» после знакомства с Сергеем Ивановичем вошла и наша с Культиком группа. К «сильвестровским» стоит отнести бригаду Олега Калистрата, бригады «гребцов» иОлега Чемпиона из Печатников, Саши Армяна, Сергея Дракона, Славика Маленького (тоже, кстати, выходца из «борцов»).
Возможно, были ещё кто-то, мне неизвестные, но это не суть.
Помимо непосредственно «сильвестровских» бригад, в сообщество входили и присоединившиеся к нему самостоятельные бригады, нуждавшиеся в поддержке, такие, например, как бригада боксёров с Варшавки Юры Харитона, бригада Богуты из Долгопрудного, «замоскворецкая» бригада Васи Караваева и многие другие, которые не являлись чисто «сильвестровскими», но были с Сильвестром. Они-то видимо, и составляли те «несметные полчища» сильвестровской «империи». У Сергея Ивановича не было так называемых «синих» (мы называли «синими» профессиональных уголовников, тех, кто прошел «зоны» иукрашал своё тело «партаками» ипридерживался девиза «АУЕ»[4]), а, например, нашу с Культиком группу выгодно отличало ещё и то, что многие из нас прошли армию, имели образование.
Что же касается непосредственно Орехово-Борисово, так сказать, вотчины Сергея Ивановича, то там, кроме «сильвестровских» бригад, было полно и других «трудовых коллективов» иместных авторитетов. Федя Бешеный (Ишин), Дима Шарап (Шарапов), Лёня Узбек (Клещенко), Игорь Двоечник (Чернаков), Игорь Диспетчер (Абрамов), Моня (Виктор Коган), Макс (Игорь Максимов) и Хохол (Сергей Бабенко), Сергей Ионица, Сказка, Балда, Холодильник, Батон Харьковский и другие персонажи помельче.
Потому-то, к слову сказать, и не корректно называть «сильвестровских» «ореховскими». Как тогда, так и потом «ореховские» бригады (и то не все) были лишь частью «сильвестровской» группировки.
Какие-то из «ореховских» бригад присоединились к Сильвестру, какие-то оставались самостоятельными, но все они до поры до времени вполне мирно сосуществовали. Ореховских просторов и появившихся на них, словно грибы после дождя, коммерсантов хватало на всех.
Более того, они (бригады) нередко помогали друг другу, «крышуя» «точки» иимея в них общую долю. К тому же «ореховские» время от времени единым фронтом противостояли пришлым группировкам, прежде всего кавказским.
Безусловно, Сергей Иванович пользовался в Орехово огромным авторитетом. С ним считались, уважали, его побаивались, но, повторюсь, он был там одним из лидеров, но не хозяином.
После его ареста всё изменилось. «Империя» посыпалась. Авторитета «борцов» явно не хватало, чтобы удерживать и контролировать эту махину.
Недавние друзья-товарищи, когда-то присоединившиеся к Сильвестру и получившие его защиту, партнёры, дольщики стали забывать не только о дружбе и о товарищеском долге, но и о доле, а заодно принялись подминать под себя оставшиеся без «крыши» сильвестровские «точки».
Гребцы
Была у Сергея Ивановича бригада «гребцов» из Печатников. Здоровенные такие лбы. Получали с лохотронщиков в Южном порту из-под Сильвестра, а как тот сел, забыли о доляхе. Отыскали мы их через Олега Чемпиона, пригласили в «Радугу». Сидим за столом: Борода, «борцы», мы с Серёгой, Чемпион и четверо «гребцов». На повестке дня один вопрос: где деньги, доля Иваныча?
Тут старший из «гребцов» выдаёт:
–А как Сергей Иванович к «воровскому» относится?
Дима Надеев спрашивает:
–А тебе-то какое до этого дело?
–Ну,– отвечает «гребец»,– мы с вором одним общаемся, долю в воровской общак отдаём, а раз Сильвестр сидит, то это и для его блага.
Мы обалдели. Борода поинтересовался, а что, мол, за вор, с кем вы, хлопцы, общаетесь? Те отвечают: «Веня какой-то там». Борода не лох, он всех воров наперечёт знает и со многими из них знаком лично, а о таком и не слышал никогда.
Решили посмотреть, что это ещё за вор такой объявился. Встретились. Веня оказался бывшим врачом-гинекологом, отсидевшим пару лет за какие-то грешки в колонии общего режима. Наслушался в зоне о понятиях, нахватался блатных словечек, а когда откинулся, встретил этих туповатых лбов, ну и давай им причёсывать «за воровское». А те и рады, уши развесили и понесли на блюдечке.
В общем, забрали мы у прохиндея-гинеколога всё, что он ещё не истратил, да отвесили ему пару оплеух на прощанье.
Сама бригада «гребцов» тоже недолго просуществовала после отлучения их от гинеколога. Пару месяцев спустя закусились они у себя на местности из-за какой-то ерунды с молодой бандейкой, тоже из Печатников.
Молодые оказались не робкого десятка и внушительных габаритов «гребцов» не испугались, а взяли и застрелили одного из них, когда тот возвращался домой.
«Гребцы», ища поддержки, примчались к нам в спортзал на ул. Стартовой. Впрягаться за них мы не стали (с чего бы? пусть, для начала, как-то проявят себя сами), но по распоряжению Димы Надеева выдали им оружие («я дам вам парабеллум», ага)– пару пистолетов и гранату,– а также предоставили съёмную квартиру.
Однако уже на следующий день «гребцы» снова появились у нас в спортзале и сдали оружие и ключи от квартиры, решив, что связываться с молодыми отморозками чревато для жизни и к тому же за это можно попасть в тюрьму. Ну а что касается товарища, то они, видимо, решили, что он сам виноват, коли его убили. Словом, эти здоровенные лбы оказались не только дураками, но и трусами.
Была у Сергея Ивановича бригада «гребцов» из Печатников. Здоровенные такие лбы. Получали с лохотронщиков в Южном порту из-под Сильвестра, а как тот сел, забыли о доляхе. Отыскали мы их через Олега Чемпиона, пригласили в «Радугу». Сидим за столом: Борода, «борцы», мы с Серёгой, Чемпион и четверо «гребцов». На повестке дня один вопрос: где деньги, доля Иваныча?
Тут старший из «гребцов» выдаёт:
–А как Сергей Иванович к «воровскому» относится?
Дима Надеев спрашивает:
–А тебе-то какое до этого дело?
–Ну,– отвечает «гребец»,– мы с вором одним общаемся, долю в воровской общак отдаём, а раз Сильвестр сидит, то это и для его блага.
Мы обалдели. Борода поинтересовался, а что, мол, за вор, с кем вы, хлопцы, общаетесь? Те отвечают: «Веня какой-то там». Борода не лох, он всех воров наперечёт знает и со многими из них знаком лично, а о таком и не слышал никогда.
Решили посмотреть, что это ещё за вор такой объявился. Встретились. Веня оказался бывшим врачом-гинекологом, отсидевшим пару лет за какие-то грешки в колонии общего режима. Наслушался в зоне о понятиях, нахватался блатных словечек, а когда откинулся, встретил этих туповатых лбов, ну и давай им причёсывать «за воровское». А те и рады, уши развесили и понесли на блюдечке.
В общем, забрали мы у прохиндея-гинеколога всё, что он ещё не истратил, да отвесили ему пару оплеух на прощанье.
Сама бригада «гребцов» тоже недолго просуществовала после отлучения их от гинеколога. Пару месяцев спустя закусились они у себя на местности из-за какой-то ерунды с молодой бандейкой, тоже из Печатников.
Молодые оказались не робкого десятка и внушительных габаритов «гребцов» не испугались, а взяли и застрелили одного из них, когда тот возвращался домой.
«Гребцы», ища поддержки, примчались к нам в спортзал на ул. Стартовой. Впрягаться за них мы не стали (с чего бы? пусть, для начала, как-то проявят себя сами), но по распоряжению Димы Надеева выдали им оружие («я дам вам парабеллум», ага)– пару пистолетов и гранату,– а также предоставили съёмную квартиру.
Однако уже на следующий день «гребцы» снова появились у нас в спортзале и сдали оружие и ключи от квартиры, решив, что связываться с молодыми отморозками чревато для жизни и к тому же за это можно попасть в тюрьму. Ну а что касается товарища, то они, видимо, решили, что он сам виноват, коли его убили. Словом, эти здоровенные лбы оказались не только дураками, но и трусами.
Есть у кого бусти с куплеными видосами про курганских?
Ирландцы и итальянцы это чебуреки
Встреча с Япончиком
5ноября 1991 года из исправительной колонии в Иркутской области освободился один из самых значимых авторитетов криминального мира России и всего постсоветского пространства вор в законе Япончик (Вячеслав Кириллович Иваньков).
Тогда же, в ноябре 1991-го, когда Япончик уже был в Москве, Борода, абы выказать ему почтение, а заодно и продемонстрировать своё возросшее могущество, организовал с ним встречу, на которую пригласил представителей различных дружественных ему, Бороде, группировок, бригад и прочих «трудовых коллективов», так или иначе подверженных его влиянию.
Мероприятие проходило в кафе недалеко от станции метро «Новослободская» (и, кстати, СИЗО «Бутырка»), принадлежавшем Марику Мильготину[5].
Там, помимо нас, «сборной команды» под руководством Бороды (в которую входили «сильвестровские», «измайловские», а также бригада Геры и Сухого), присутствовали обитатели «Помидора», что на Ленинградке: Юра Самосвал, Валера Захар, Алик Армян, Слава Маленький, Саша «Цыган» Макушенко.
Были там и «люберецкие» Маня с Сэмом, «долгопрудненский» Богута и много других серьёзных людей из Москвы и Подмосковья. С кем-то я был знаком лично, некоторых знал в лицо, а иных и вовсе видел впервые.
Собрание это живо напоминало встречу школьников с героями войны и передовиками производства, организованную заботливым классным руководителем.
Япончик появился в сопровождении двух или трёх взрослых и, очевидно, бывалых и весьма авторитетных мужчин.
Мне показалось, что, внезапно оказавшись перед таким скопищем народа, легендарный вор в законе даже немного растерялся.
Тут же все присутствующие, выражая своё уважение, встали и разом загомонили, приветствуя вошедших.
Вячеслав Кириллович крепко обнялся с Бородой, с Самосвалом и другими «ветеранами». Потом к нему стали подходить поручкаться и сказать несколько тёплых слов и другие гости, уже знакомые с ним. Ну а следом и все остальные удостоились чести пожать руку королю уголовного мира.
Обошлось без застолья и посиделок. Япончик пробыл в кафе недолго. Спешил он куда-то, а может, как человек умный и умудрённый опытом, понимал, что такие сборища привлекают лишнее внимание и могут иметь нежелательные последствия. Пообщавшись накоротке со старшими и поблагодарив всех за тёплый прием, пожелав всего наилучшего, покинул заведение.
Безусловно, главным действующим лицом этого мероприятия был Вячеслав Кириллович Иваньков. Но во время встречи я обратил внимание на то, с каким уважением присутствовавшие там люди, в том числе и сам Япончик, относились к Бороде.
Конечно, я и раньше видел, что Борода пользуется большим авторитетом не только у так называемых «спортсменов», но и среди приверженцев патриархальных традиций, в том числе и воров в законе (например, у Бороды были очень хорошие отношения с такими ворами, как Андрей Расписной и Саша Захар).
Но эта встреча в кафе воочию продемонстрировала, насколько действительно велико влияние Бороды в криминальном мире.
Спустя некоторое время после этих событий прошёл слушок о том, что к Бороде, хотя он и не сидел, был якобы сделан подход, то есть ему предложили стать вором, «короновать» его.
Однажды, когда об этом зашёл разговор, мы с Культиком спросили у Бороды, почему бы ему действительно не стать вором? А что? Вон, у «солнцевских» есть ведь Джамал Константинович, и у нас свой вор будет.
Борода на это ответил примерно так:
–Я же не дурак так выставляться, чтобы органы с меня глаз не спускали и чтобы у них на меня красная папочка была заведена навечно! Нет уж, обойдусь без титулов.
5ноября 1991 года из исправительной колонии в Иркутской области освободился один из самых значимых авторитетов криминального мира России и всего постсоветского пространства вор в законе Япончик (Вячеслав Кириллович Иваньков).
Тогда же, в ноябре 1991-го, когда Япончик уже был в Москве, Борода, абы выказать ему почтение, а заодно и продемонстрировать своё возросшее могущество, организовал с ним встречу, на которую пригласил представителей различных дружественных ему, Бороде, группировок, бригад и прочих «трудовых коллективов», так или иначе подверженных его влиянию.
Мероприятие проходило в кафе недалеко от станции метро «Новослободская» (и, кстати, СИЗО «Бутырка»), принадлежавшем Марику Мильготину[5].
Там, помимо нас, «сборной команды» под руководством Бороды (в которую входили «сильвестровские», «измайловские», а также бригада Геры и Сухого), присутствовали обитатели «Помидора», что на Ленинградке: Юра Самосвал, Валера Захар, Алик Армян, Слава Маленький, Саша «Цыган» Макушенко.
Были там и «люберецкие» Маня с Сэмом, «долгопрудненский» Богута и много других серьёзных людей из Москвы и Подмосковья. С кем-то я был знаком лично, некоторых знал в лицо, а иных и вовсе видел впервые.
Собрание это живо напоминало встречу школьников с героями войны и передовиками производства, организованную заботливым классным руководителем.
Япончик появился в сопровождении двух или трёх взрослых и, очевидно, бывалых и весьма авторитетных мужчин.
Мне показалось, что, внезапно оказавшись перед таким скопищем народа, легендарный вор в законе даже немного растерялся.
Тут же все присутствующие, выражая своё уважение, встали и разом загомонили, приветствуя вошедших.
Вячеслав Кириллович крепко обнялся с Бородой, с Самосвалом и другими «ветеранами». Потом к нему стали подходить поручкаться и сказать несколько тёплых слов и другие гости, уже знакомые с ним. Ну а следом и все остальные удостоились чести пожать руку королю уголовного мира.
Обошлось без застолья и посиделок. Япончик пробыл в кафе недолго. Спешил он куда-то, а может, как человек умный и умудрённый опытом, понимал, что такие сборища привлекают лишнее внимание и могут иметь нежелательные последствия. Пообщавшись накоротке со старшими и поблагодарив всех за тёплый прием, пожелав всего наилучшего, покинул заведение.
Безусловно, главным действующим лицом этого мероприятия был Вячеслав Кириллович Иваньков. Но во время встречи я обратил внимание на то, с каким уважением присутствовавшие там люди, в том числе и сам Япончик, относились к Бороде.
Конечно, я и раньше видел, что Борода пользуется большим авторитетом не только у так называемых «спортсменов», но и среди приверженцев патриархальных традиций, в том числе и воров в законе (например, у Бороды были очень хорошие отношения с такими ворами, как Андрей Расписной и Саша Захар).
Но эта встреча в кафе воочию продемонстрировала, насколько действительно велико влияние Бороды в криминальном мире.
Спустя некоторое время после этих событий прошёл слушок о том, что к Бороде, хотя он и не сидел, был якобы сделан подход, то есть ему предложили стать вором, «короновать» его.
Однажды, когда об этом зашёл разговор, мы с Культиком спросили у Бороды, почему бы ему действительно не стать вором? А что? Вон, у «солнцевских» есть ведь Джамал Константинович, и у нас свой вор будет.
Борода на это ответил примерно так:
–Я же не дурак так выставляться, чтобы органы с меня глаз не спускали и чтобы у них на меня красная папочка была заведена навечно! Нет уж, обойдусь без титулов.
Правда что-ли? Ирландцы вообще прямые потомки кельтов, которые в Европе жили ещё до индоариев.
Скажи это англичанам. Ирландцы это хамы, дрочуны,поддерживают Палестину
Гера и Сухой
Одними из тех, кто присоединился к Бороде, стала небольшая бригада из подмосковного города Железнодорожный, лидерами которой были Гера (Герман Старостин, 1963г. р.) и Сухой (Александр Сухоруков, 1969г.р.). Два абсолютно противоположных по своему характеру человека. Гера уже имел за плечами судимость, совершенно равнодушный к спорту, курил как паровоз, был не против выпить, порой баловался наркотой. Сухой же, напротив, был фанат спорта, увлекался восточными единоборствами и вёл здоровый образ жизни.
Но оба они были дерзкими и абсолютно безбашенными типами. Помню случай, когда эти напрочь отмороженные парни открыли стрельбу прямо в центре столицы средь бела дня по проезжающим мимо в машине недругам. Как бы то ни было, они смогли завоевать авторитет не только в своём Железнодорожном, но и в Реутове, Балашихе, Щёлково, и даже в Москве их уже знали.
Понятия не имею, что их привело к Бороде. Возможно, конфликты с более сильными группировками, которых у Геры с Сухим было предостаточно. И вовсе не удивительно, что именно с этими людьми и их сумасшедшим безрассудством связаны события, ставшие вехой в криминальной истории Москвы и коснувшиеся непосредственно нас, «сильвестровских».
Аккурат на Первомай 1992 года Гера и Сухой, отдыхавшие в компании своих людей в мотеле «Солнечный», испокон считавшемся территорией «подольских», закусились с парнями из «подольской» же ОПГ. Кто был виновником конфликта, осталось невыясненным, так как каждая из сторон считала себя правой. Хотя, зная характер Геры и Сухого, вполне допускаю, что именно они спровоцировали ссору. Словесная перебранка закончилась поножовщиной, в которой был ранен один из гериных парней.
В отместку, буквально на следующий день, Гера и Сухой, прихватив с собой пару бойцов, обстреляли «вольво», в которой ехал лидер «подольских». Автомобиль превратился в решето, но, к счастью, никто ранен не был.
«Подольские» восприняли поведение Геры и Сухого как полный беспредел, за который должно «спросить», и спускать им это они не собирались.
Сергей Лалакин (Лучок), лидер «подольской» ОПГ, знал, что Гера и Сухой находятся под покровительством Бороды, и связался с ним, справедливо требуя наказать беспредельщиков. Борода был уже в курсе инцидента, произошедшего в «Солнечном», и понимал, что его подопечные отнюдь не правы и «запороли» серьёзный «косяк».
Возможно, если бы стычка произошла с какой-нибудь небольшой бригадной, то история и не получила бы продолжения, а то и, наоборот, закончилась бы тем, что у оппонентов отняли бы «точку».
Однако «подольская» была сильной группировкой и с ней приходилось считаться. Идти на конфликт с Лучком из-за двух обморозков Борода не собирался, и потому решил устроить показательную разборку. Вроде как справедливость превыше всего, ну и «бей своих, чтоб чужие боялись».
Собраться решили на пустыре в Северном Бутово. Символично, ведь в сталинскую эпоху неподалеку оттуда был полигон, где расстреливали и хоронили политзаключённых и уголовников.
Одними из тех, кто присоединился к Бороде, стала небольшая бригада из подмосковного города Железнодорожный, лидерами которой были Гера (Герман Старостин, 1963г. р.) и Сухой (Александр Сухоруков, 1969г.р.). Два абсолютно противоположных по своему характеру человека. Гера уже имел за плечами судимость, совершенно равнодушный к спорту, курил как паровоз, был не против выпить, порой баловался наркотой. Сухой же, напротив, был фанат спорта, увлекался восточными единоборствами и вёл здоровый образ жизни.
Но оба они были дерзкими и абсолютно безбашенными типами. Помню случай, когда эти напрочь отмороженные парни открыли стрельбу прямо в центре столицы средь бела дня по проезжающим мимо в машине недругам. Как бы то ни было, они смогли завоевать авторитет не только в своём Железнодорожном, но и в Реутове, Балашихе, Щёлково, и даже в Москве их уже знали.
Понятия не имею, что их привело к Бороде. Возможно, конфликты с более сильными группировками, которых у Геры с Сухим было предостаточно. И вовсе не удивительно, что именно с этими людьми и их сумасшедшим безрассудством связаны события, ставшие вехой в криминальной истории Москвы и коснувшиеся непосредственно нас, «сильвестровских».
Аккурат на Первомай 1992 года Гера и Сухой, отдыхавшие в компании своих людей в мотеле «Солнечный», испокон считавшемся территорией «подольских», закусились с парнями из «подольской» же ОПГ. Кто был виновником конфликта, осталось невыясненным, так как каждая из сторон считала себя правой. Хотя, зная характер Геры и Сухого, вполне допускаю, что именно они спровоцировали ссору. Словесная перебранка закончилась поножовщиной, в которой был ранен один из гериных парней.
В отместку, буквально на следующий день, Гера и Сухой, прихватив с собой пару бойцов, обстреляли «вольво», в которой ехал лидер «подольских». Автомобиль превратился в решето, но, к счастью, никто ранен не был.
«Подольские» восприняли поведение Геры и Сухого как полный беспредел, за который должно «спросить», и спускать им это они не собирались.
Сергей Лалакин (Лучок), лидер «подольской» ОПГ, знал, что Гера и Сухой находятся под покровительством Бороды, и связался с ним, справедливо требуя наказать беспредельщиков. Борода был уже в курсе инцидента, произошедшего в «Солнечном», и понимал, что его подопечные отнюдь не правы и «запороли» серьёзный «косяк».
Возможно, если бы стычка произошла с какой-нибудь небольшой бригадной, то история и не получила бы продолжения, а то и, наоборот, закончилась бы тем, что у оппонентов отняли бы «точку».
Однако «подольская» была сильной группировкой и с ней приходилось считаться. Идти на конфликт с Лучком из-за двух обморозков Борода не собирался, и потому решил устроить показательную разборку. Вроде как справедливость превыше всего, ну и «бей своих, чтоб чужие боялись».
Собраться решили на пустыре в Северном Бутово. Символично, ведь в сталинскую эпоху неподалеку оттуда был полигон, где расстреливали и хоронили политзаключённых и уголовников.
Англичане это понаехавшие хачи из севера Европы, читай дикие германские племена, которых постоянно щемили римляне. И чтобы с ними было не распадись Римская Империя?
Ты бы хоть историю немного подучил.
Стрелка с Герой
Сергей Лалакин (Лучок), лидер «подольской» ОПГ, знал, что Гера и Сухой находятся под покровительством Бороды, и связался с ним, справедливо требуя наказать беспредельщиков. Борода был уже в курсе инцидента, произошедшего в «Солнечном», и понимал, что его подопечные отнюдь не правы и «запороли» серьёзный «косяк».
Возможно, если бы стычка произошла с какой-нибудь небольшой бригадной, то история и не получила бы продолжения, а то и, наоборот, закончилась бы тем, что у оппонентов отняли бы «точку».
Однако «подольская» была сильной группировкой и с ней приходилось считаться. Идти на конфликт с Лучком из-за двух обморозков Борода не собирался, и потому решил устроить показательную разборку. Вроде как справедливость превыше всего, ну и «бей своих, чтоб чужие боялись».
Собраться решили на пустыре в Северном Бутово. Символично, ведь в сталинскую эпоху неподалеку оттуда был полигон, где расстреливали и хоронили политзаключённых и уголовников.
Когда Борода договорился с Лучком о проведении разборок, то отдал распоряжение найти Геру и доставить его к нему. У нас была информация, что Гера в этот день, 6 мая 1992 года, собирался ехать в «Шереметьево» провожать своего коммерсанта. Отправиться туда он намеревался один, так как Сухой в это время должен был присутствовать на какой-то встрече в Железнодорожном. Подходящий момент для захвата. Помимо того, что Гера будет один, без своего верного соратника, так ещё, с большой степенью вероятности, вряд ли возьмёт с собой в здание аэропорта оружие.
Мы выдвинулись в «Шереметьево» на нескольких машинах. Я, Культик, Антон Малевский, Павлуха, Афоня, Толя Роксман, Сидор, кто-то ещё, всего человек 8–9.
Припарковавшись напротив входа в зал отлёта, дав водителям указание не глушить двигатели, вошли в здание аэропорта. Оружие взяли с собой на случай, если у Геры при себе всё-таки окажется ствол и он, не дай бог, начнёт палить – парень-то отчаянный до безрассудства.
В то время было модно таскать с собой барсетку – небольшую сумку для хранения документов и денег – используя её, помимо прямого назначения, и как кобуру для оружия. Гера не являлся исключением. Когда мы вошли в зал, он стоял к нам спиной и не заметил нашего приближения. Первым рядом с Герой оказался Толя Роксман и сразу же вырвал у того из рук барсетку, как потом оказалось, не зря – там лежал ТТ.
Для Геры наше появление оказалось полной неожиданностью, что, возможно, и сыграло решающую роль в благополучном исходе этой операции, и он без особых возражений, лишь вяло пытаясь сослаться на занятость, отправился в нашем сопровождении к Бороде.
Геру доставили в мебельный магазин на Сретенке. Предполагалось, что несколько часов, остававшихся до сходки, он проведёт под нашим присмотром, а потом мы все вместе отправимся в Северное Бутово.
Однако вышло иначе. Гера сказал Бороде, что не против встретиться с «подольскими» иразобраться в ситуации, и сумел убедить его в том, что на встрече должен присутствовать и Сухой, который был с ним в тот злополучный вечер в мотеле «Солнечный» имог бы подтвердить их правоту. На том и порешили: Гера цепляет Сухого и вместе с ним приезжает на сходку в Северное Бутово.
Борода пригласил Петрика, как вора, быть арбитром на этой стрелке, и тот согласился поехать в Северное Бутово. «Борцы», мы с Культиком, Антон Малевский и с ним несколько человек «измайловских», Толя Роксман, Лёня Петрик… Предварительно встретившись на Варшавке недалеко от МКАД, пёстрой автоколонной под предводительством Бороды проследовали к месту встречи.
Антон Малевский ехал на новеньком «линкольне таункар» тёмно-вишнёвого цвета с роскошным салоном, обшитым белой кожей. Петрик ехал на только что подаренном ему «БМВ» 3-й серии.
Лучок (именно тогда я впервые его и увидел) и с ним несколько «подольских», в том числе и те, кто участвовал в той потасовке в мотеле, были уже на месте.
В Северном Бутово как раз шло строительство жилого района. Место встречи представляло собой пустырь, на котором были сложены штабеля железобетонных плит.
Процесс пошёл. Непосредственно в разговоре участвовали Борода, Петрик, Лучок и сами участники тех событий: Гера и «подольские». Рядом с ними стояли «борцы», остальные расположились чуть поодаль.
Разговор шёл на повышенных тонах. Вдруг Гера отпрыгнул назад в сторону и упал. Я подумал, что его кто-то ударил.
Но тут же, спустя секунду, раздалась короткая автоматная очередь, затем ещё одна, и ещё. Упал Серёга Тараскин. Сначала никто даже не понял, что он ранен. На какое-то мгновение все растерялись, а потом спешно укрылись за штабелями бетонных плит.
Гера куда-то исчез.
Огонь по нам вёлся из трёх или четырёх автоматов из кустов, расположенных метрах в сорока от нас на окраине этого пустыря. Мы открыли ответный огонь. У Толи Роксмана при себе был АКСУ, у меня, Серёги и Антона пистолеты ТТ и ПМ, ещё один АК был у «подольских». Стреляли экономно, так как боеприпасов было мало, всего по магазину на ствол.
Юра, Миша и Дима («борцы») кинулись выносить из-под обстрела Тараса. Погрузили его в «линкольн» Антона, собираясь везти его в больницу.
Машина рванула с места и налетела на бетонную плиту, лежавшую в траве, сев на неё днищем. Попытались столкнуть её, но не получилось. Тяжёлая. Тогда перенесли Тараса в «БМВ» Петрика и помчались в больницу.
Потом говорили, что милиция собрала на месте перестрелки чуть ли не ведро стреляных гильз, словно там произошло настоящее сражение.
Позже мы выяснили, что Гера, расставшись с Бородой, и впрямь отыскал Сухого, но не для того, чтобы вести его на заклание, а совсем наоборот. Взяв несколько своих людей, вооружённых автоматами, он разместил их в укрытии напротив места «стрелки».
По его сигналу, если разговор не сложится и примет неблагоприятное направление, они должны были открыть по нам огонь. Что и произошло.
Честно говоря, я не понял, зачем вообще Гера вышел на пустырь, а не открыл огонь по нам сразу. Возможно, надеялся, что Борода примет его сторону и всё образуется, но… Как ни крути, парнем Гера был реально безбашенным.
Сергей Лалакин (Лучок), лидер «подольской» ОПГ, знал, что Гера и Сухой находятся под покровительством Бороды, и связался с ним, справедливо требуя наказать беспредельщиков. Борода был уже в курсе инцидента, произошедшего в «Солнечном», и понимал, что его подопечные отнюдь не правы и «запороли» серьёзный «косяк».
Возможно, если бы стычка произошла с какой-нибудь небольшой бригадной, то история и не получила бы продолжения, а то и, наоборот, закончилась бы тем, что у оппонентов отняли бы «точку».
Однако «подольская» была сильной группировкой и с ней приходилось считаться. Идти на конфликт с Лучком из-за двух обморозков Борода не собирался, и потому решил устроить показательную разборку. Вроде как справедливость превыше всего, ну и «бей своих, чтоб чужие боялись».
Собраться решили на пустыре в Северном Бутово. Символично, ведь в сталинскую эпоху неподалеку оттуда был полигон, где расстреливали и хоронили политзаключённых и уголовников.
Когда Борода договорился с Лучком о проведении разборок, то отдал распоряжение найти Геру и доставить его к нему. У нас была информация, что Гера в этот день, 6 мая 1992 года, собирался ехать в «Шереметьево» провожать своего коммерсанта. Отправиться туда он намеревался один, так как Сухой в это время должен был присутствовать на какой-то встрече в Железнодорожном. Подходящий момент для захвата. Помимо того, что Гера будет один, без своего верного соратника, так ещё, с большой степенью вероятности, вряд ли возьмёт с собой в здание аэропорта оружие.
Мы выдвинулись в «Шереметьево» на нескольких машинах. Я, Культик, Антон Малевский, Павлуха, Афоня, Толя Роксман, Сидор, кто-то ещё, всего человек 8–9.
Припарковавшись напротив входа в зал отлёта, дав водителям указание не глушить двигатели, вошли в здание аэропорта. Оружие взяли с собой на случай, если у Геры при себе всё-таки окажется ствол и он, не дай бог, начнёт палить – парень-то отчаянный до безрассудства.
В то время было модно таскать с собой барсетку – небольшую сумку для хранения документов и денег – используя её, помимо прямого назначения, и как кобуру для оружия. Гера не являлся исключением. Когда мы вошли в зал, он стоял к нам спиной и не заметил нашего приближения. Первым рядом с Герой оказался Толя Роксман и сразу же вырвал у того из рук барсетку, как потом оказалось, не зря – там лежал ТТ.
Для Геры наше появление оказалось полной неожиданностью, что, возможно, и сыграло решающую роль в благополучном исходе этой операции, и он без особых возражений, лишь вяло пытаясь сослаться на занятость, отправился в нашем сопровождении к Бороде.
Геру доставили в мебельный магазин на Сретенке. Предполагалось, что несколько часов, остававшихся до сходки, он проведёт под нашим присмотром, а потом мы все вместе отправимся в Северное Бутово.
Однако вышло иначе. Гера сказал Бороде, что не против встретиться с «подольскими» иразобраться в ситуации, и сумел убедить его в том, что на встрече должен присутствовать и Сухой, который был с ним в тот злополучный вечер в мотеле «Солнечный» имог бы подтвердить их правоту. На том и порешили: Гера цепляет Сухого и вместе с ним приезжает на сходку в Северное Бутово.
Борода пригласил Петрика, как вора, быть арбитром на этой стрелке, и тот согласился поехать в Северное Бутово. «Борцы», мы с Культиком, Антон Малевский и с ним несколько человек «измайловских», Толя Роксман, Лёня Петрик… Предварительно встретившись на Варшавке недалеко от МКАД, пёстрой автоколонной под предводительством Бороды проследовали к месту встречи.
Антон Малевский ехал на новеньком «линкольне таункар» тёмно-вишнёвого цвета с роскошным салоном, обшитым белой кожей. Петрик ехал на только что подаренном ему «БМВ» 3-й серии.
Лучок (именно тогда я впервые его и увидел) и с ним несколько «подольских», в том числе и те, кто участвовал в той потасовке в мотеле, были уже на месте.
В Северном Бутово как раз шло строительство жилого района. Место встречи представляло собой пустырь, на котором были сложены штабеля железобетонных плит.
Процесс пошёл. Непосредственно в разговоре участвовали Борода, Петрик, Лучок и сами участники тех событий: Гера и «подольские». Рядом с ними стояли «борцы», остальные расположились чуть поодаль.
Разговор шёл на повышенных тонах. Вдруг Гера отпрыгнул назад в сторону и упал. Я подумал, что его кто-то ударил.
Но тут же, спустя секунду, раздалась короткая автоматная очередь, затем ещё одна, и ещё. Упал Серёга Тараскин. Сначала никто даже не понял, что он ранен. На какое-то мгновение все растерялись, а потом спешно укрылись за штабелями бетонных плит.
Гера куда-то исчез.
Огонь по нам вёлся из трёх или четырёх автоматов из кустов, расположенных метрах в сорока от нас на окраине этого пустыря. Мы открыли ответный огонь. У Толи Роксмана при себе был АКСУ, у меня, Серёги и Антона пистолеты ТТ и ПМ, ещё один АК был у «подольских». Стреляли экономно, так как боеприпасов было мало, всего по магазину на ствол.
Юра, Миша и Дима («борцы») кинулись выносить из-под обстрела Тараса. Погрузили его в «линкольн» Антона, собираясь везти его в больницу.
Машина рванула с места и налетела на бетонную плиту, лежавшую в траве, сев на неё днищем. Попытались столкнуть её, но не получилось. Тяжёлая. Тогда перенесли Тараса в «БМВ» Петрика и помчались в больницу.
Потом говорили, что милиция собрала на месте перестрелки чуть ли не ведро стреляных гильз, словно там произошло настоящее сражение.
Позже мы выяснили, что Гера, расставшись с Бородой, и впрямь отыскал Сухого, но не для того, чтобы вести его на заклание, а совсем наоборот. Взяв несколько своих людей, вооружённых автоматами, он разместил их в укрытии напротив места «стрелки».
По его сигналу, если разговор не сложится и примет неблагоприятное направление, они должны были открыть по нам огонь. Что и произошло.
Честно говоря, я не понял, зачем вообще Гера вышел на пустырь, а не открыл огонь по нам сразу. Возможно, надеялся, что Борода примет его сторону и всё образуется, но… Как ни крути, парнем Гера был реально безбашенным.
Пошёл в жопу
Абдуль, когда следующий совкозор?
Курганские
Тогда же, в 1992 году, мы (я и Культик) познакомились с так называемыми «курганскими». Как я тогда понял, они только-только перебрались в Москву, а до этого какое-то время промышляли в Сочи.
Их старший – уроженец Архангельска Александр Браун по прозвищу «Борман»– в тот момент томился в сочинском ДОПРе, где у него возникли острые проблемы с местными блатными.
«Курганские» обратились за помощью в разрешении этих проблем к Диме Надееву, который был дружен с Борманом и являлся правой рукой Сильвестра.
В признательность за помощь «курганские» от имени Бормана предлагали участие в новом проекте «Ночной клуб “Арлекино”», к которому имели непосредственное отношение.
«Арлекино» пользовалось популярностью у представителей богемы, и там частенько можно было встретить известных киноактеров и киноактрис, артистов театра, художников и других знаменитостей из мира искусства.
Там я впервые попробовал капуччино. До того я и названия-то такого не слышал. Рецепт, конечно, был далёк от классического – традиционно советский кофе эспрессо заливался сверху шапкой сливок из баллончика, но тогда мне казалось, что ничего вкуснее я не пил.
Наступила эпоха дискотек и ночных клубов. У Черкасова и Гусева родилась амбициозная идея открыть в Киноцентре ночной клуб, и не абы какой, а самый крутой в Москве. С несколькими барами, танцполом, казино, выступлением наших и зарубежных звёзд эстрады, показами мод и прочими развлечениями. В общем, самый-самый.
Естественно, Борман и «курганские» срадостью поддержали начинание своих партнёров, понимая, какие перспективы открываются перед ними, и грандиозный проект уже начал воплощаться в реальность, но возникла небольшая проблема с, так сказать, теневой стороны бизнеса.
Со слов «курганских», Борман некогда отбывал срок в одной колонии вместе с кем-то из «бауманских»: Гариком Махачкалой или Славой Бобоном. Они подружились, и Борман в знак этой дружбы дал «бауманским» долю в баре «Арлекино». Однако в славном 1992 году их дружбе, очевидно, пришёл конец, иначе решение проблем, возникших у Бормана с сочинскими блатными, взяли бы на себя «бауманские». Махачкала и Бобон к тому времени были уже весьма известными и уважаемыми людьми в криминальном мире (не говоря уж о Глобусе – Валерии Длугаче – авторитетном воре в законе, возглавлявшем группировку), для которых не составило бы труда урегулировать этот вопрос.
Тогда же, в 1992 году, мы (я и Культик) познакомились с так называемыми «курганскими». Как я тогда понял, они только-только перебрались в Москву, а до этого какое-то время промышляли в Сочи.
Их старший – уроженец Архангельска Александр Браун по прозвищу «Борман»– в тот момент томился в сочинском ДОПРе, где у него возникли острые проблемы с местными блатными.
«Курганские» обратились за помощью в разрешении этих проблем к Диме Надееву, который был дружен с Борманом и являлся правой рукой Сильвестра.
В признательность за помощь «курганские» от имени Бормана предлагали участие в новом проекте «Ночной клуб “Арлекино”», к которому имели непосредственное отношение.
«Арлекино» пользовалось популярностью у представителей богемы, и там частенько можно было встретить известных киноактеров и киноактрис, артистов театра, художников и других знаменитостей из мира искусства.
Там я впервые попробовал капуччино. До того я и названия-то такого не слышал. Рецепт, конечно, был далёк от классического – традиционно советский кофе эспрессо заливался сверху шапкой сливок из баллончика, но тогда мне казалось, что ничего вкуснее я не пил.
Наступила эпоха дискотек и ночных клубов. У Черкасова и Гусева родилась амбициозная идея открыть в Киноцентре ночной клуб, и не абы какой, а самый крутой в Москве. С несколькими барами, танцполом, казино, выступлением наших и зарубежных звёзд эстрады, показами мод и прочими развлечениями. В общем, самый-самый.
Естественно, Борман и «курганские» срадостью поддержали начинание своих партнёров, понимая, какие перспективы открываются перед ними, и грандиозный проект уже начал воплощаться в реальность, но возникла небольшая проблема с, так сказать, теневой стороны бизнеса.
Со слов «курганских», Борман некогда отбывал срок в одной колонии вместе с кем-то из «бауманских»: Гариком Махачкалой или Славой Бобоном. Они подружились, и Борман в знак этой дружбы дал «бауманским» долю в баре «Арлекино». Однако в славном 1992 году их дружбе, очевидно, пришёл конец, иначе решение проблем, возникших у Бормана с сочинскими блатными, взяли бы на себя «бауманские». Махачкала и Бобон к тому времени были уже весьма известными и уважаемыми людьми в криминальном мире (не говоря уж о Глобусе – Валерии Длугаче – авторитетном воре в законе, возглавлявшем группировку), для которых не составило бы труда урегулировать этот вопрос.
Оп. дай акк бусти на время посмотреть фильмы про курганских.
Бауманские
Как было на самом деле, не знаю, но в итоге «курганские» обратились сюда и предложили участие в проекте нам, людям, мягко говоря, находящимся в оппозиции к «бауманским», и Борман, как близкий товарищ Надеева, не мог этого не знать.
С давних пор у Димы были очень натянутые отношения с Гариком Махачкалой. Причина их взаимной неприязни крылась в каких-то личных мотивах. К тому же Надеева, как и многих других наших товарищей, раздражал Бобон, заявивший, что является главным бандитом в Москве, а остальные, мол, всего лишь шпана.
«Измайловские», будучи уверены в том, что именно Бобон подставил Аксёна (якобы Бобон подарил Аксёну пистолет и того арестовали в тот же день за незаконное ношение оружия), который теперь находился за решёткой, уж точно не могли считать себя друзьями «бауманских».
Что касается Бороды, то он просто ненавидел «бауманских» всей душой. Возможно, поводом тому был какой-то старый конфликт.
Помню, когда отмечали победу над Герой и день рождения Коваля (одного из «перовских» парней) в кафе на «Тургеневской», мы вышли подышать воздухом на крыльцо. На светофоре, прямо напротив нас, остановился 126-й «мерседес». В салоне автомобиля сидели Глобус, Махачкала и Бобон. Указав на них, Борода с ненавистью сказал: «Вот наши настоящие враги».
Явился ли ночной клуб «Арлекино» причиной раздора между Борманом и «бауманскими», или же пересмотр долей в том предприятии стал его следствием, для меня осталось неизвестным.
Но в любом случае Борману и «курганским» водиночку было бы не избавиться от своих бывших дольщиков – «бауманские» просто уничтожили, раздавили бы их – да и не удержали бы они его своими силами. Заручиться поддержкой сильного партнёра в лице нашей коалиции в сложившейся ситуации было для них, пожалуй, единственным выходом.
Встреча состоялась в принадлежавшем Александру Иншакову ресторане «Парадайз», который располагался на цокольном этаже гостиницы «Москва».
«Курганские», тогда ещё совсем небольшая бригадка, прибыли на встречу практически полным, не считая Александра Солоника, составом: Андрей Колегов, Виталий Игнатов, Олег Нелюбин. Женя Поликарпов, их бессменный водитель, остался в машине.
С нашей стороны там присутствовали: Сергей Круглов (Борода), «борцы», и вместе с ним мы с Культиком, несколько «измайловских» во главе с Антоном Малевским.
Сейчас, вспоминая ситуацию с «Арлекино» ианализируя её, имея богатый опыт общения с «курганскими», вполне допускаю, что всё было не так, как преподнесли нам они, а с точностью до наоборот: не Борман дал долю «бауманским» вбаре «Арлекино», а «бауманские»– ему, решив поддержать своего лагерного товарища. Ну откуда вдруг у приехавшего в столицу уголовника из Архангельска могла взяться такая жирная «точка»?
А зная «курганских», могу предположить, что они, вкусив деньжат и увидев открывающиеся перспективы, решили избавиться от своих благодетелей. Позже такой фокус они проделывали неоднократно.
Но, как бы то ни было, теперь мы – «сильвестровские», «измайловские», Борода – претендовали на долю в ночном клубе «Арлекино», который в скором времени должен был открыться.
К тому же в лице «курганских» мы приобрели новых друзей, которые вошли в состав нашего сообщества.
Между тем, эти, с виду скромные, провинциальные пареньки, пока никому не известные в столице, были уже настоящими хищниками.
В то время, когда «крутая» московская братва всё ещё похвалялась друг перед другом мускулатурой, «курганские» уже не брезговали мокрухой, вкусили, так сказать, крови.
4 июня 1990 года «курганские»– Колегов, Нелюбин, Игнатов и Солоник, который пару месяцев назад (3 апреля того же года) сбежал из исправительной колонии в Ульяновской области, где отбывал наказание за изнасилование – под заказ исполнили тюменского авторитета Причинича, правда, сработали не очень чисто – засветились,– и, во избежание осложнений с местным криминалитетом, перебрались в Москву. По крайней мере, так мне об этом рассказывал потом сам Солоник.
В Москве ребята тоже не сидели без дела, оказались востребованы и даже взялись ликвидировать вора в законе Витю Калину. 14 января 1992 года Солоник застрелил его в подъезде дома на Енисейской улице, где тот проживал.
Как было на самом деле, не знаю, но в итоге «курганские» обратились сюда и предложили участие в проекте нам, людям, мягко говоря, находящимся в оппозиции к «бауманским», и Борман, как близкий товарищ Надеева, не мог этого не знать.
С давних пор у Димы были очень натянутые отношения с Гариком Махачкалой. Причина их взаимной неприязни крылась в каких-то личных мотивах. К тому же Надеева, как и многих других наших товарищей, раздражал Бобон, заявивший, что является главным бандитом в Москве, а остальные, мол, всего лишь шпана.
«Измайловские», будучи уверены в том, что именно Бобон подставил Аксёна (якобы Бобон подарил Аксёну пистолет и того арестовали в тот же день за незаконное ношение оружия), который теперь находился за решёткой, уж точно не могли считать себя друзьями «бауманских».
Что касается Бороды, то он просто ненавидел «бауманских» всей душой. Возможно, поводом тому был какой-то старый конфликт.
Помню, когда отмечали победу над Герой и день рождения Коваля (одного из «перовских» парней) в кафе на «Тургеневской», мы вышли подышать воздухом на крыльцо. На светофоре, прямо напротив нас, остановился 126-й «мерседес». В салоне автомобиля сидели Глобус, Махачкала и Бобон. Указав на них, Борода с ненавистью сказал: «Вот наши настоящие враги».
Явился ли ночной клуб «Арлекино» причиной раздора между Борманом и «бауманскими», или же пересмотр долей в том предприятии стал его следствием, для меня осталось неизвестным.
Но в любом случае Борману и «курганским» водиночку было бы не избавиться от своих бывших дольщиков – «бауманские» просто уничтожили, раздавили бы их – да и не удержали бы они его своими силами. Заручиться поддержкой сильного партнёра в лице нашей коалиции в сложившейся ситуации было для них, пожалуй, единственным выходом.
Встреча состоялась в принадлежавшем Александру Иншакову ресторане «Парадайз», который располагался на цокольном этаже гостиницы «Москва».
«Курганские», тогда ещё совсем небольшая бригадка, прибыли на встречу практически полным, не считая Александра Солоника, составом: Андрей Колегов, Виталий Игнатов, Олег Нелюбин. Женя Поликарпов, их бессменный водитель, остался в машине.
С нашей стороны там присутствовали: Сергей Круглов (Борода), «борцы», и вместе с ним мы с Культиком, несколько «измайловских» во главе с Антоном Малевским.
Сейчас, вспоминая ситуацию с «Арлекино» ианализируя её, имея богатый опыт общения с «курганскими», вполне допускаю, что всё было не так, как преподнесли нам они, а с точностью до наоборот: не Борман дал долю «бауманским» вбаре «Арлекино», а «бауманские»– ему, решив поддержать своего лагерного товарища. Ну откуда вдруг у приехавшего в столицу уголовника из Архангельска могла взяться такая жирная «точка»?
А зная «курганских», могу предположить, что они, вкусив деньжат и увидев открывающиеся перспективы, решили избавиться от своих благодетелей. Позже такой фокус они проделывали неоднократно.
Но, как бы то ни было, теперь мы – «сильвестровские», «измайловские», Борода – претендовали на долю в ночном клубе «Арлекино», который в скором времени должен был открыться.
К тому же в лице «курганских» мы приобрели новых друзей, которые вошли в состав нашего сообщества.
Между тем, эти, с виду скромные, провинциальные пареньки, пока никому не известные в столице, были уже настоящими хищниками.
В то время, когда «крутая» московская братва всё ещё похвалялась друг перед другом мускулатурой, «курганские» уже не брезговали мокрухой, вкусили, так сказать, крови.
4 июня 1990 года «курганские»– Колегов, Нелюбин, Игнатов и Солоник, который пару месяцев назад (3 апреля того же года) сбежал из исправительной колонии в Ульяновской области, где отбывал наказание за изнасилование – под заказ исполнили тюменского авторитета Причинича, правда, сработали не очень чисто – засветились,– и, во избежание осложнений с местным криминалитетом, перебрались в Москву. По крайней мере, так мне об этом рассказывал потом сам Солоник.
В Москве ребята тоже не сидели без дела, оказались востребованы и даже взялись ликвидировать вора в законе Витю Калину. 14 января 1992 года Солоник застрелил его в подъезде дома на Енисейской улице, где тот проживал.
Открытие «Арлекино». «Стрелка» с «бауманскими»
После знакомства в ресторане «Парадайз» ипоездки в Сочи мы с Культиком быстро сошлись и подружились с «курганскими». Они стали частыми гостями у нас в спортзале на «Бабушкинской», время от времени заезжали в «Радугу», а мы бывали в их баре «Арлекино». Там же в «Арлекино» мы познакомились и с Александром Солоником. Прозвище у него тогда было «Валерьян», «Валерьяныч». Видимо, из-за паспорта на имя Валерия Кучика, которым он тогда пользовался.
Впрочем, и потом, на протяжении всех лет нашего общения я продолжал звать его «Валерьяныч», независимо от того, каким паспортом он пользовался.
Немного старше меня, небольшого роста, поджарый, живой. Всегда хорошо одетый: пиджак, брюки, сорочка, галстук, начищенные до блеска ботинки. Аккуратная прическа, очки в тонкой оправе, обаятельная улыбка. Эдакий успешный менеджер среднего звена или представитель творческой интеллигенции. Глядя на него, было трудно представить, что перед тобой профессиональный киллер, может быть, на тот момент даже лучший в стране.
В конце 1992 года открылся ночной клуб «Арлекино», а спустя несколько недель после того события по инициативе «бауманских» состоялась «стрелка» по поводу контроля над заведением.
К Киноцентру на Красной Пресне съехалось невероятное количество представителей криминального мира Москвы и области. Несколько «сильвестровских» бригад, «измайловские», «курганские», «кемеровские», «вугинские», «таганские», «замоскворецкие», «солнцевские», «люберецкие», «коптевские», «долгопрудненские», «подольские», «ивантеевские», «апрелевские», «кунцевские», «бауманские» во главе с вором в законе Глобусом (Валерием Длугачем).
Такое количество братвы, собравшейся в одном месте, я видел, пожалуй, только на похоронах.
Практически все участники «стрелки» были знакомы друг с другом, а некоторые связаны общим бизнесом и не всегда было понятно, кто за кого и где свой, а где чужой. Большинство собравшихся у Киноцентра людей были вооружены (и мы в том числе), и если бы вдруг началась буча, было бы трудно разобраться, кому в кого палить. Но, к счастью, до этого не дошло.
Сама встреча проходила в помещении клуба, в холле на первом этаже. Там специально для этого установили несколько сдвинутых вместе столов.
С нашей стороны за столом сидели Сергей Иванович, Борода, Андрей Колегов как старший от «курганских», так как Борман ещё не освободился, Антон Малевский, Дима Надеев. Мы с Культиком тоже оказались за столом.
Напротив расселись люди со стороны «бауманских»: Глобус, Гарик Махачкала, Бобон и кто-то ещё, так что количество оппонентов было примерно одинаковым.
Человек 20–25, представители обеих сторон, находились поблизости от стола переговоров.
На повестке стоял, в общем-то, лишь один вопрос: доля «бауманских» в «Арлекино». Но дискуссия была недолгой. На поставленный вопрос «бауманские» получили чёткий, конкретный ответ: «Вашей доли здесь нет». Видя, что говорить больше не о чем, Глобус встал из-за стола. Поднялось и его окружение. Разговор окончен. Расход.
Люди стали разъезжаться. Уехал и Сергей Иванович. Он вообще не сильно любил многолюдные праздные тусовки.
Но Борода остался. Вместе с ним остались кто-то из «борцов», несколько человек «измайловских», само собой, «курганские», мы с Культиком и пять-шесть наших парней.
Остались и некоторые люди из числа приехавших на «стрелку» со стороны «бауманских», пожелавшие взглянуть на «Арлекино» изнутри.
Одним из тех, кто приехал с Глобусом и после «стрелки» остался в «Арлекино», был некто Плут, человек, тесно общавшийся с ворами в законе и сам стремившийся им стать.
Некоторое время назад Антон Малевский приехал на встречу по вопросу, связанному с его коммерсантом. На этой встрече, со стороны оппонентов, присутствовал кто-то из воров и разговор, вместо делового, принял совсем иное направление. Блатные наехали на Антона, предъявив ему то, что он приехал на встречу с ворами с оружием, что противоречит понятиям. Называли его «автоматной рожей» ибеспредельщиком и чуть было не нахлестали ему по щекам. В общем, разговор не получился.
Антон, естественно, сообщил об инциденте Бороде. Борода пояснил, что истинная причина такого поведения блатных кроется не в их отношении к Антону, а в противостоянии между находившимися в СИЗО вором в законе Шакро Молодым (Захарием Балашовым) и Аксёном (Сергеем Аксёновым), который не питал особой любви к кавказским ворам. Постепенно это противостояние переросло в серьёзный конфликт.
Плут тоже присутствовал на той встрече Антона с блатными, и был одним из тех, кто рьяно наезжал на него. Борода решил, что сейчас самое время наказать Плута за проявленное им и блатными неуважение к Малевскому, а в его лице и ко всем нам.
Тут же, посреди зала, Плут и несколько человек, пришедших с ним, были жестоко избиты, а в довесок истыканы – не смертельно, в ягодицы – ножом.
Кровь заиграла. Борода кинул клич: «Бить всех, кто приехал с Глобусом!» Наши стаи рыскали по клубу в поисках очередной жертвы. Дело принимало серьёзный оборот. Попахивало конкретным беспределом, да и репутация «Арлекино» стояла под угрозой.
Ко мне подошёл Культик и сказал, что надо увести отсюда «бауманских», чтобы наши разгорячённые друзья не набросились на них. Пока «борцы» пытались урезонить Бороду, мы с Сергеем отыскали Гарика Махачкалу и Бобона и вывели их на улицу через чёрную лестницу.
А потом, не дожидаясь прибытия милиции или прилёта какой-нибудь ответки, мы покинули «Арлекино», и я отвёз Бороду к себе домой. Он потом ещё долго сокрушался, что «бауманским» удалось как-то уйти.
Думаю, что именно эту «стрелку за “Арлекино”» можно считать точкой отсчёта в конфликте между «курганскими» и «бауманскими», в который были втянуты и «сильвестровские», и «измайловские», и другие группировки.
После знакомства в ресторане «Парадайз» ипоездки в Сочи мы с Культиком быстро сошлись и подружились с «курганскими». Они стали частыми гостями у нас в спортзале на «Бабушкинской», время от времени заезжали в «Радугу», а мы бывали в их баре «Арлекино». Там же в «Арлекино» мы познакомились и с Александром Солоником. Прозвище у него тогда было «Валерьян», «Валерьяныч». Видимо, из-за паспорта на имя Валерия Кучика, которым он тогда пользовался.
Впрочем, и потом, на протяжении всех лет нашего общения я продолжал звать его «Валерьяныч», независимо от того, каким паспортом он пользовался.
Немного старше меня, небольшого роста, поджарый, живой. Всегда хорошо одетый: пиджак, брюки, сорочка, галстук, начищенные до блеска ботинки. Аккуратная прическа, очки в тонкой оправе, обаятельная улыбка. Эдакий успешный менеджер среднего звена или представитель творческой интеллигенции. Глядя на него, было трудно представить, что перед тобой профессиональный киллер, может быть, на тот момент даже лучший в стране.
В конце 1992 года открылся ночной клуб «Арлекино», а спустя несколько недель после того события по инициативе «бауманских» состоялась «стрелка» по поводу контроля над заведением.
К Киноцентру на Красной Пресне съехалось невероятное количество представителей криминального мира Москвы и области. Несколько «сильвестровских» бригад, «измайловские», «курганские», «кемеровские», «вугинские», «таганские», «замоскворецкие», «солнцевские», «люберецкие», «коптевские», «долгопрудненские», «подольские», «ивантеевские», «апрелевские», «кунцевские», «бауманские» во главе с вором в законе Глобусом (Валерием Длугачем).
Такое количество братвы, собравшейся в одном месте, я видел, пожалуй, только на похоронах.
Практически все участники «стрелки» были знакомы друг с другом, а некоторые связаны общим бизнесом и не всегда было понятно, кто за кого и где свой, а где чужой. Большинство собравшихся у Киноцентра людей были вооружены (и мы в том числе), и если бы вдруг началась буча, было бы трудно разобраться, кому в кого палить. Но, к счастью, до этого не дошло.
Сама встреча проходила в помещении клуба, в холле на первом этаже. Там специально для этого установили несколько сдвинутых вместе столов.
С нашей стороны за столом сидели Сергей Иванович, Борода, Андрей Колегов как старший от «курганских», так как Борман ещё не освободился, Антон Малевский, Дима Надеев. Мы с Культиком тоже оказались за столом.
Напротив расселись люди со стороны «бауманских»: Глобус, Гарик Махачкала, Бобон и кто-то ещё, так что количество оппонентов было примерно одинаковым.
Человек 20–25, представители обеих сторон, находились поблизости от стола переговоров.
На повестке стоял, в общем-то, лишь один вопрос: доля «бауманских» в «Арлекино». Но дискуссия была недолгой. На поставленный вопрос «бауманские» получили чёткий, конкретный ответ: «Вашей доли здесь нет». Видя, что говорить больше не о чем, Глобус встал из-за стола. Поднялось и его окружение. Разговор окончен. Расход.
Люди стали разъезжаться. Уехал и Сергей Иванович. Он вообще не сильно любил многолюдные праздные тусовки.
Но Борода остался. Вместе с ним остались кто-то из «борцов», несколько человек «измайловских», само собой, «курганские», мы с Культиком и пять-шесть наших парней.
Остались и некоторые люди из числа приехавших на «стрелку» со стороны «бауманских», пожелавшие взглянуть на «Арлекино» изнутри.
Одним из тех, кто приехал с Глобусом и после «стрелки» остался в «Арлекино», был некто Плут, человек, тесно общавшийся с ворами в законе и сам стремившийся им стать.
Некоторое время назад Антон Малевский приехал на встречу по вопросу, связанному с его коммерсантом. На этой встрече, со стороны оппонентов, присутствовал кто-то из воров и разговор, вместо делового, принял совсем иное направление. Блатные наехали на Антона, предъявив ему то, что он приехал на встречу с ворами с оружием, что противоречит понятиям. Называли его «автоматной рожей» ибеспредельщиком и чуть было не нахлестали ему по щекам. В общем, разговор не получился.
Антон, естественно, сообщил об инциденте Бороде. Борода пояснил, что истинная причина такого поведения блатных кроется не в их отношении к Антону, а в противостоянии между находившимися в СИЗО вором в законе Шакро Молодым (Захарием Балашовым) и Аксёном (Сергеем Аксёновым), который не питал особой любви к кавказским ворам. Постепенно это противостояние переросло в серьёзный конфликт.
Плут тоже присутствовал на той встрече Антона с блатными, и был одним из тех, кто рьяно наезжал на него. Борода решил, что сейчас самое время наказать Плута за проявленное им и блатными неуважение к Малевскому, а в его лице и ко всем нам.
Тут же, посреди зала, Плут и несколько человек, пришедших с ним, были жестоко избиты, а в довесок истыканы – не смертельно, в ягодицы – ножом.
Кровь заиграла. Борода кинул клич: «Бить всех, кто приехал с Глобусом!» Наши стаи рыскали по клубу в поисках очередной жертвы. Дело принимало серьёзный оборот. Попахивало конкретным беспределом, да и репутация «Арлекино» стояла под угрозой.
Ко мне подошёл Культик и сказал, что надо увести отсюда «бауманских», чтобы наши разгорячённые друзья не набросились на них. Пока «борцы» пытались урезонить Бороду, мы с Сергеем отыскали Гарика Махачкалу и Бобона и вывели их на улицу через чёрную лестницу.
А потом, не дожидаясь прибытия милиции или прилёта какой-нибудь ответки, мы покинули «Арлекино», и я отвёз Бороду к себе домой. Он потом ещё долго сокрушался, что «бауманским» удалось как-то уйти.
Думаю, что именно эту «стрелку за “Арлекино”» можно считать точкой отсчёта в конфликте между «курганскими» и «бауманскими», в который были втянуты и «сильвестровские», и «измайловские», и другие группировки.
Плоти
Витоха
Примерно тогда же мы познакомились с Николаем Ветошкиным по прозвищу «Витоха». Он проживал в Орехово по соседству с Сергеем Ивановичем.
Получил срок. Отсидел. Вернулся домой. Взяв из гаража свои старенькие «жигули», отогнал их на частный автосервис сделать ТО, чтобы привести в порядок своего «железного коня». Сервис этот находился на Дербенёвской набережной, а «крышевала» его бригада некоего Цыгана (не путать с Ваней Цыганом), контролировавшая несколько точек в окрестностях метро «Пролетарская».
Излишне любопытный слесарь вместе с обслуживанием машины проверил и содержимое её бардачка. Там он обнаружил записную книжку, в которой, помимо прочего, были служебные телефоны и адреса следователя, прокурора, оперативников, занимавшихся делом Витохи, и сразу же доложил об этой находке «крыше». Люди, побывавшие под следствием, знают, что подобные записи – обычное явление, почти каждый зэк хранит такие контакты. Однако братки Цыгана усмотрели в этом признаки милицейского агента, шпиона и стукача.
В наказание за «грешки» забрали у Витохи автомобиль и документы на него, а также его паспорт, сказав, что если он хочет вернуть своё имущество, то должен принести деньги в их кафе недалеко от «Пролетарской».
С этой проблемой Витоха и пришёл к нам в «Радугу». Откладывать в долгий ящик этот вопрос мы не стали. Заехали на квартиру и, прихватив несколько автоматов, нагрянули в кафе, где Цыган со своими дружками обедал.
Всю их компанию положили на пол. Убивать никого не стали – слишком много посторонних людей было – лишь побуцкали их чуток.
Вернули Колины документы, машину, записную книжку, а в качестве возмещения причинённого ему морального ущерба отобрали у них сервис и отдали его на попечение Витохе.
Получив с благословения Сергея Ивановича нашу поддержку, Витоха вместе со своими старыми друзьями Игорем Смирновым по прозвищу «Медведь», Сашей Кузнецовым по прозвищу «Торпеда» иего младшим братом Владимиром создал свою бригаду. Первое время в неё как подразделение входила и бригада Шурупа.
Ареалом обитания «витохинской» бригады было Орехово, а задачей – взять район под контроль и вытеснить конкурентов. Активно помогала в этом Витохе бригада Саши Армяна.
Небольшая вначале, бригада Витохи быстро росла, пополняясь в основном за счёт местных парней, и набирала мощь. Постепенно большинство вопросов, касавшихся Орехово, мы замкнули на Витоху, и со временем его бригада стала занимать доминирующее положение в регионе.
Примерно тогда же мы познакомились с Николаем Ветошкиным по прозвищу «Витоха». Он проживал в Орехово по соседству с Сергеем Ивановичем.
Получил срок. Отсидел. Вернулся домой. Взяв из гаража свои старенькие «жигули», отогнал их на частный автосервис сделать ТО, чтобы привести в порядок своего «железного коня». Сервис этот находился на Дербенёвской набережной, а «крышевала» его бригада некоего Цыгана (не путать с Ваней Цыганом), контролировавшая несколько точек в окрестностях метро «Пролетарская».
Излишне любопытный слесарь вместе с обслуживанием машины проверил и содержимое её бардачка. Там он обнаружил записную книжку, в которой, помимо прочего, были служебные телефоны и адреса следователя, прокурора, оперативников, занимавшихся делом Витохи, и сразу же доложил об этой находке «крыше». Люди, побывавшие под следствием, знают, что подобные записи – обычное явление, почти каждый зэк хранит такие контакты. Однако братки Цыгана усмотрели в этом признаки милицейского агента, шпиона и стукача.
В наказание за «грешки» забрали у Витохи автомобиль и документы на него, а также его паспорт, сказав, что если он хочет вернуть своё имущество, то должен принести деньги в их кафе недалеко от «Пролетарской».
С этой проблемой Витоха и пришёл к нам в «Радугу». Откладывать в долгий ящик этот вопрос мы не стали. Заехали на квартиру и, прихватив несколько автоматов, нагрянули в кафе, где Цыган со своими дружками обедал.
Всю их компанию положили на пол. Убивать никого не стали – слишком много посторонних людей было – лишь побуцкали их чуток.
Вернули Колины документы, машину, записную книжку, а в качестве возмещения причинённого ему морального ущерба отобрали у них сервис и отдали его на попечение Витохе.
Получив с благословения Сергея Ивановича нашу поддержку, Витоха вместе со своими старыми друзьями Игорем Смирновым по прозвищу «Медведь», Сашей Кузнецовым по прозвищу «Торпеда» иего младшим братом Владимиром создал свою бригаду. Первое время в неё как подразделение входила и бригада Шурупа.
Ареалом обитания «витохинской» бригады было Орехово, а задачей – взять район под контроль и вытеснить конкурентов. Активно помогала в этом Витохе бригада Саши Армяна.
Небольшая вначале, бригада Витохи быстро росла, пополняясь в основном за счёт местных парней, и набирала мощь. Постепенно большинство вопросов, касавшихся Орехово, мы замкнули на Витоху, и со временем его бригада стала занимать доминирующее положение в регионе.
Гольяновские и Измайловские
Изначально костяк «измайловской» группировки, возглавляемой Сергеем Аксёновым по прозвищу «Аксён», составляли Антон Малевский (Антон), Дима Павлов (Павлуха, Павлик), Лёха Шухат (Еврей), Саня Афанасьев (Афоня), Илья – человек Аксёна. Чуть позже туда вошёл Дима Сидоров (Сидор).
Примерно в 1991 году к ним присоединилась молодая «гольяновская» бригада Бычка. Когда-то эта бригада была самостоятельной структурой и являлась полноправным партнёром «измайловских» по рынку в районе Сиреневого бульвара.
Со временем «гольяновская» бригада всё больше попадала под влияние «измайловской» группировки и постепенно становилась её частью, теряя самостоятельность.
В экономическом отношении и с позиции «карьерного» роста это, скорее, был прогресс. Но не все «гольяновские» парни, молодые и амбициозные, готовы были признать чьё-то главенство, и бригада, оставаясь внешне единой, разделилась на два лагеря. Одни поддерживали Бычка, ратующего о большей самостоятельности и автономности. Вторые поддерживали Мишу Доцента, считавшего, что выгоднее быть частью «измайловских».
В октябре 1991 года был арестован Сергей Аксёнов. Бычок, видимо, решив, что настал подходящий момент, вознамерился пересмотреть отношения с «измайловскими», но был убит при загадочных обстоятельствах. Причём история его кончины получилась чуть ли не мистической. (М-да, кто бы говорил…)
Киллер подстерёг Бычка во дворе или подъезде собственного дома и нашпиговал его пулями.
Но Бычок каким-то чудом остался жив (оплошал исполнитель, не сделал контрольку), и, несмотря на тяжелые ранения, сам добрался до квартиры.
Кое-кто попытался свалить вину за покушение на каких-то несуществующих врагов из противоборствующих бригад, но большинство понимало, что это внутренние разборки. И пока Бычок находился между жизнью и смертью, «гольяновские» напряглись в ожидании развязки, полагая, что он видел стрелка и знает, кто за этим стоит.
Но как только Бычок чуток оклемался, его не стало. В смысле он исчез. Бесследно. Говорят, его повезли к врачуй…
А потом были убиты и несколько его сторонников. В результате передела к осени 1992 года бригаду возглавил Миша Доцент.
Правда, потом он тоже был убит. Своими ли, чужими, осталось загадкой. Но это случилось позже.
Изначально костяк «измайловской» группировки, возглавляемой Сергеем Аксёновым по прозвищу «Аксён», составляли Антон Малевский (Антон), Дима Павлов (Павлуха, Павлик), Лёха Шухат (Еврей), Саня Афанасьев (Афоня), Илья – человек Аксёна. Чуть позже туда вошёл Дима Сидоров (Сидор).
Примерно в 1991 году к ним присоединилась молодая «гольяновская» бригада Бычка. Когда-то эта бригада была самостоятельной структурой и являлась полноправным партнёром «измайловских» по рынку в районе Сиреневого бульвара.
Со временем «гольяновская» бригада всё больше попадала под влияние «измайловской» группировки и постепенно становилась её частью, теряя самостоятельность.
В экономическом отношении и с позиции «карьерного» роста это, скорее, был прогресс. Но не все «гольяновские» парни, молодые и амбициозные, готовы были признать чьё-то главенство, и бригада, оставаясь внешне единой, разделилась на два лагеря. Одни поддерживали Бычка, ратующего о большей самостоятельности и автономности. Вторые поддерживали Мишу Доцента, считавшего, что выгоднее быть частью «измайловских».
В октябре 1991 года был арестован Сергей Аксёнов. Бычок, видимо, решив, что настал подходящий момент, вознамерился пересмотреть отношения с «измайловскими», но был убит при загадочных обстоятельствах. Причём история его кончины получилась чуть ли не мистической. (М-да, кто бы говорил…)
Киллер подстерёг Бычка во дворе или подъезде собственного дома и нашпиговал его пулями.
Но Бычок каким-то чудом остался жив (оплошал исполнитель, не сделал контрольку), и, несмотря на тяжелые ранения, сам добрался до квартиры.
Кое-кто попытался свалить вину за покушение на каких-то несуществующих врагов из противоборствующих бригад, но большинство понимало, что это внутренние разборки. И пока Бычок находился между жизнью и смертью, «гольяновские» напряглись в ожидании развязки, полагая, что он видел стрелка и знает, кто за этим стоит.
Но как только Бычок чуток оклемался, его не стало. В смысле он исчез. Бесследно. Говорят, его повезли к врачуй…
А потом были убиты и несколько его сторонников. В результате передела к осени 1992 года бригаду возглавил Миша Доцент.
Правда, потом он тоже был убит. Своими ли, чужими, осталось загадкой. Но это случилось позже.
Богдан Титомир и чехи
В 1993 году «гольяновские» вместе с «измайловскими» открыли ночной клуб в ДК «Строитель» на Сиреневом бульваре, где мы были желанными гостями.
На открытие ночного клуба они, через Инну и Диму Маликовых, с которыми были знакомы с давних пор, пригласили нескольких модных исполнителей. В том числе и Богдана Титомира, очень тогда популярного, предложив ему приличный гонорар. Он согласился, но в итоге на открытие клуба не приехал, чем сильно подвёл организаторов и оскорбил парней.
Но вот как-то ночью, недельки через 2–3 после открытия в клуб всё-таки решил заглянуть Богдан Титомир, соблаговолил. Такой весь нарядный и преисполненный чувства собственной важности.
Юноша явно выбрал не тот день. В зале как раз скучали «измайловские», «гольяновские», мы с Серёгой Культиком и несколько наших ребят. И вместо горячих объятий восторженных поклонников он попал в наши цепкие лапы. Тут же ему было предъявлено в вину то, что он нарушил договорённость, не явившись на открытие клуба, и в наказание за это отнят «Мерседес-Бенц W140», на котором он подкатил к клубу.
Богдан с апломбом, видимо, желая нагнать на нас жути, заявил, что он работает с «чехами», то бишь с чеченцами, и коль уж есть у нас к нему претензии, то говорить нам следует с ними. Напугать нас своей грозной «крышей» ему не удалось, а вот разозлить – пожалуй. Антон тут же связался с опекающими Титомира «чехами» идоговорился с ними о встрече.
На следующий день Антон Малевский, Дима Павлик, мы с Культиком, несколько «гольяновских» инаших парней в районе 3-й или 4-й Тверской-Ямской улицы встретились с Хожей Молодым, который подъехал в сопровождении 6–7 «чехов», прихватив с собой и Титомира.
Разговор был недолгий. Мы представились, поздоровались. Антон объяснил ситуацию и суть претензий. Выслушав его, Хожа сказал Титомиру:
–Отдай им свою машину.
Тот попытался возражать, мол, как же я?
–Пешком походишь,– угомонил его Хожа.
Справедливо.
Расставаясь, Хожа просил передать привет Сергею Ивановичу, к которому относился с большим уважением.
В 1993 году «гольяновские» вместе с «измайловскими» открыли ночной клуб в ДК «Строитель» на Сиреневом бульваре, где мы были желанными гостями.
На открытие ночного клуба они, через Инну и Диму Маликовых, с которыми были знакомы с давних пор, пригласили нескольких модных исполнителей. В том числе и Богдана Титомира, очень тогда популярного, предложив ему приличный гонорар. Он согласился, но в итоге на открытие клуба не приехал, чем сильно подвёл организаторов и оскорбил парней.
Но вот как-то ночью, недельки через 2–3 после открытия в клуб всё-таки решил заглянуть Богдан Титомир, соблаговолил. Такой весь нарядный и преисполненный чувства собственной важности.
Юноша явно выбрал не тот день. В зале как раз скучали «измайловские», «гольяновские», мы с Серёгой Культиком и несколько наших ребят. И вместо горячих объятий восторженных поклонников он попал в наши цепкие лапы. Тут же ему было предъявлено в вину то, что он нарушил договорённость, не явившись на открытие клуба, и в наказание за это отнят «Мерседес-Бенц W140», на котором он подкатил к клубу.
Богдан с апломбом, видимо, желая нагнать на нас жути, заявил, что он работает с «чехами», то бишь с чеченцами, и коль уж есть у нас к нему претензии, то говорить нам следует с ними. Напугать нас своей грозной «крышей» ему не удалось, а вот разозлить – пожалуй. Антон тут же связался с опекающими Титомира «чехами» идоговорился с ними о встрече.
На следующий день Антон Малевский, Дима Павлик, мы с Культиком, несколько «гольяновских» инаших парней в районе 3-й или 4-й Тверской-Ямской улицы встретились с Хожей Молодым, который подъехал в сопровождении 6–7 «чехов», прихватив с собой и Титомира.
Разговор был недолгий. Мы представились, поздоровались. Антон объяснил ситуацию и суть претензий. Выслушав его, Хожа сказал Титомиру:
–Отдай им свою машину.
Тот попытался возражать, мол, как же я?
–Пешком походишь,– угомонил его Хожа.
Справедливо.
Расставаясь, Хожа просил передать привет Сергею Ивановичу, к которому относился с большим уважением.
>улицей Всеволода Вишневского
Ахуеть, не знал что по молодости ходил в этот спорт зал где братва занималась в недавнем прошлом.
Хуйня какая-то
Саша иМосква и Русское Золото
Одной из контролируемых «медведковскими» компаний было «Русское золото». Владелец компании Александр Петрович Таранцев, человек в прошлом сидевший и прекрасно понимавший и ориентировавшийся в отношениях между бизнесом и криминалом, видел в Грише и Андрее своих надёжных партнёров.
«Русское золото», когда-то небольшая компания, начинавшая с нескольких торговых палаток, стремительно развивалась. Её торговые павильоны стали появляться не только в Медведково и Свиблово, но и на ВДНХ, Воробьёвых Горах и в других районах столицы.
Территория Воробьёвых Гор, на которой располагались торговые павильоны, контролировал криминальный авторитет и, по слухам, вор в законе Саша Москва, он же Александр Цвиркун. А бригадой, осуществлявшей его силовую поддержку, руководил некто Михаил Филин, бывший офицер ОМОН или СОБР, и даже будто бы принимавший участие в задержании Сильвестра в 1989 году. Саша Москва, естественно, претендовал на долю прибыли с павильонов «Русского золота», что, конечно же, не устраивало «медведковских».
Пытаясь урегулировать этот вопрос, с Москвой несколько раз встречались Гриня и Андрей Пылёв, но ничего не добились. Тогда к теме подключился Сергей Иванович: предложил Цвиркуну встретиться в «Радуге» иобсудить тему Воробьёвых Гор.
На встречу Москва приехал в сопровождении Филина. Сергей Иванович встретил гостей как радушный хозяин. Какого-то особого, неприязненного, отношения к Филину со стороны Сильвестра я не заметил. Скорее наоборот – они поздоровались за руку, обменялись шутками. В общем, встреча, как говорится, прошла в дружеской атмосфере, однако к соглашению по Воробьёвым Горам так и не пришли. Впрочем, несмотря на такой результат, расстались мы вполне дружелюбно, без взаимных угроз и оскорблений.
Дело в том, что, ещё планируя эту встречу, мы решили, что в случае, если нам не удастся договориться, сидя за столом, то решим вопрос кардинально – уберём Москву. Нет, идти на открытый конфликт, объявлять войну и всё такое мы не собирались. Зачем? Сделаем всё тихо. А чтобы не выдавать своих намерений, при любом раскладе будем вести себя приветливо. Сергей Иванович наш замысел одобрил. В дальнейшем мы не раз прибегали к этой тактике превентивного, скрытого удара.
Что ж, коль переговоры результатов не дали, мы начали подготовку ликвидации Москвы.
Какого-то конкретного плана не было. Пока мы приглядывались, собирали информацию.
Внешне наши отношения с Цвиркуном оставались прежними, а возможно после встречи в «Радуге» даже стали лучше. А что? Тема закрыта, расстались «в хороших». Похоже, Москва так и считал. Наивный.
Как-то раз он приехал в компании двоих приятелей поужинать в «Радугу», а мы, чтобы показать своё расположение к нему, даже оплатили их счёт. Угостили. Видимо, это окончательно убедило его в нашем добром к нему отношении.
И вот однажды в конце марта 1993 года он припёрся в «Радугу» средь бела дня один, на такси, слегка подшофе. Оказывается, он где-то «зависал» прошлую ночь и сейчас заехал к нам поправиться и перекусить.
Улучив момент, когда Цвиркун отошёл в туалет, Культик сказал мне:
–Надо делать!
–Здесь?– удивился я.
–Нет. Отвезём в зал, типа в баню. И там…
Уговорить Москву поехать в баню, где «ждали девочки, выпивон, хорошая закусь и приятная компания», труда не составило.
Отправились на двух машинах: Культик вёз Москву, я ехал следом.
Приехали на Стартовую. Как и предполагали, в спортзале в это время никого не было. Припарковавшись, разыграли сцену: «Смотри-ка, мы сегодня раньше всех. Ща остальные подтянутся». Правда, отсутствие машин ничуть не насторожило Москву.
Культик открыл входную дверь своим ключом. Поднялись в тренерскую. Сергей шёл первым, за ним – Москва, я замыкал шествие.
Неожиданно, не говоря ни слова, Культик развернулся и жёстко ударил Цвиркуна в голову. Тот рухнул на стоявший у стены диван. Наверное, только сейчас он понял, что попал в засаду, попытался подняться, но я нанёс ему ещё несколько ударов, уложив обратно на диван. Культик ухватил Москву за шарф, стащил на пол и начал душить. Москва, хоть и весьма субтильного телосложения, яростно сопротивлялся. Я навалился на него, стараясь обездвижить.
У меня в машине лежал ствол, и я подумал, не сбегать ли по-быстрому за ним, но тут увидел стоящий на тумбочке утюг.
Поднялся, вырвал из него шнур и накинул поверх шарфа ещё одну петлю на шею Москвы.
Сопротивление стало слабеть, и через несколько минут Москва затих, его мочевой пузырь опорожнился. Какое-то время мы ещё продолжали удерживать Цвиркуна, сжимая ему горло шарфом и шнуром, пока окончательно не убедились, что он мёртв.
Теперь предстояло избавиться от трупа. Решили утопить его в Яузе. Не копать же могилу. Да и где? К тому же нечем. Март месяц на дворе – земля мёрзлая словно камень.
Привели Москву в более-менее подобающий вид и посадили ко мне в машину на заднее сидение. Влили в него изрядное количество водки, нахлобучили шапку пониже – вроде как выпил человек, отдыхает.
Прибрались в тренерской, тронулись в путь. Идём цугом на двух машинах, только теперь я везу Москву.
Культик метрах в ста впереди, смотрит, нет ли милицейских постов и прочих помех. Связь держим по рациям.
Выехали на набережную Яузы, идущую в сторону центра, присматриваем подходящее местечко.
Наступил вечер. Уже смеркалось. Поток машин был не очень плотный.
Проехали тюрьму «Матросская Тишина» ив районе Рубцовской набережной нашли подходящее местечко. Там река делает небольшой изгиб, который на секунд 20–25 скрывал нас от следующих по трассе автомобилей.
Мы прикинули, что для исполнения задуманного этого времени будет вполне достаточно. Главное – правильно выбрать момент.
Припарковались с левой стороны дороги. Между проезжей частью и рекой газон метров 15 шириной. Включили аварийку, открыли багажник, достали домкрат, запаску. Делаем вид, что меняем колесо.
Вытащили из салона труп и положили рядом с машиной. Тут мимо проехал милицейский УАЗик, но не обратил на нас никакого внимания. Повезло.
Привязали к телу гирю, прихваченную в спортзале, и когда очередная машина скрылась в излучине дороги, отнесли его к самому краю набережной.
Выждав следующее «окошко», подняли труп над парапетом и скинули его в реку. Дело сделано.
Одной из контролируемых «медведковскими» компаний было «Русское золото». Владелец компании Александр Петрович Таранцев, человек в прошлом сидевший и прекрасно понимавший и ориентировавшийся в отношениях между бизнесом и криминалом, видел в Грише и Андрее своих надёжных партнёров.
«Русское золото», когда-то небольшая компания, начинавшая с нескольких торговых палаток, стремительно развивалась. Её торговые павильоны стали появляться не только в Медведково и Свиблово, но и на ВДНХ, Воробьёвых Горах и в других районах столицы.
Территория Воробьёвых Гор, на которой располагались торговые павильоны, контролировал криминальный авторитет и, по слухам, вор в законе Саша Москва, он же Александр Цвиркун. А бригадой, осуществлявшей его силовую поддержку, руководил некто Михаил Филин, бывший офицер ОМОН или СОБР, и даже будто бы принимавший участие в задержании Сильвестра в 1989 году. Саша Москва, естественно, претендовал на долю прибыли с павильонов «Русского золота», что, конечно же, не устраивало «медведковских».
Пытаясь урегулировать этот вопрос, с Москвой несколько раз встречались Гриня и Андрей Пылёв, но ничего не добились. Тогда к теме подключился Сергей Иванович: предложил Цвиркуну встретиться в «Радуге» иобсудить тему Воробьёвых Гор.
На встречу Москва приехал в сопровождении Филина. Сергей Иванович встретил гостей как радушный хозяин. Какого-то особого, неприязненного, отношения к Филину со стороны Сильвестра я не заметил. Скорее наоборот – они поздоровались за руку, обменялись шутками. В общем, встреча, как говорится, прошла в дружеской атмосфере, однако к соглашению по Воробьёвым Горам так и не пришли. Впрочем, несмотря на такой результат, расстались мы вполне дружелюбно, без взаимных угроз и оскорблений.
Дело в том, что, ещё планируя эту встречу, мы решили, что в случае, если нам не удастся договориться, сидя за столом, то решим вопрос кардинально – уберём Москву. Нет, идти на открытый конфликт, объявлять войну и всё такое мы не собирались. Зачем? Сделаем всё тихо. А чтобы не выдавать своих намерений, при любом раскладе будем вести себя приветливо. Сергей Иванович наш замысел одобрил. В дальнейшем мы не раз прибегали к этой тактике превентивного, скрытого удара.
Что ж, коль переговоры результатов не дали, мы начали подготовку ликвидации Москвы.
Какого-то конкретного плана не было. Пока мы приглядывались, собирали информацию.
Внешне наши отношения с Цвиркуном оставались прежними, а возможно после встречи в «Радуге» даже стали лучше. А что? Тема закрыта, расстались «в хороших». Похоже, Москва так и считал. Наивный.
Как-то раз он приехал в компании двоих приятелей поужинать в «Радугу», а мы, чтобы показать своё расположение к нему, даже оплатили их счёт. Угостили. Видимо, это окончательно убедило его в нашем добром к нему отношении.
И вот однажды в конце марта 1993 года он припёрся в «Радугу» средь бела дня один, на такси, слегка подшофе. Оказывается, он где-то «зависал» прошлую ночь и сейчас заехал к нам поправиться и перекусить.
Улучив момент, когда Цвиркун отошёл в туалет, Культик сказал мне:
–Надо делать!
–Здесь?– удивился я.
–Нет. Отвезём в зал, типа в баню. И там…
Уговорить Москву поехать в баню, где «ждали девочки, выпивон, хорошая закусь и приятная компания», труда не составило.
Отправились на двух машинах: Культик вёз Москву, я ехал следом.
Приехали на Стартовую. Как и предполагали, в спортзале в это время никого не было. Припарковавшись, разыграли сцену: «Смотри-ка, мы сегодня раньше всех. Ща остальные подтянутся». Правда, отсутствие машин ничуть не насторожило Москву.
Культик открыл входную дверь своим ключом. Поднялись в тренерскую. Сергей шёл первым, за ним – Москва, я замыкал шествие.
Неожиданно, не говоря ни слова, Культик развернулся и жёстко ударил Цвиркуна в голову. Тот рухнул на стоявший у стены диван. Наверное, только сейчас он понял, что попал в засаду, попытался подняться, но я нанёс ему ещё несколько ударов, уложив обратно на диван. Культик ухватил Москву за шарф, стащил на пол и начал душить. Москва, хоть и весьма субтильного телосложения, яростно сопротивлялся. Я навалился на него, стараясь обездвижить.
У меня в машине лежал ствол, и я подумал, не сбегать ли по-быстрому за ним, но тут увидел стоящий на тумбочке утюг.
Поднялся, вырвал из него шнур и накинул поверх шарфа ещё одну петлю на шею Москвы.
Сопротивление стало слабеть, и через несколько минут Москва затих, его мочевой пузырь опорожнился. Какое-то время мы ещё продолжали удерживать Цвиркуна, сжимая ему горло шарфом и шнуром, пока окончательно не убедились, что он мёртв.
Теперь предстояло избавиться от трупа. Решили утопить его в Яузе. Не копать же могилу. Да и где? К тому же нечем. Март месяц на дворе – земля мёрзлая словно камень.
Привели Москву в более-менее подобающий вид и посадили ко мне в машину на заднее сидение. Влили в него изрядное количество водки, нахлобучили шапку пониже – вроде как выпил человек, отдыхает.
Прибрались в тренерской, тронулись в путь. Идём цугом на двух машинах, только теперь я везу Москву.
Культик метрах в ста впереди, смотрит, нет ли милицейских постов и прочих помех. Связь держим по рациям.
Выехали на набережную Яузы, идущую в сторону центра, присматриваем подходящее местечко.
Наступил вечер. Уже смеркалось. Поток машин был не очень плотный.
Проехали тюрьму «Матросская Тишина» ив районе Рубцовской набережной нашли подходящее местечко. Там река делает небольшой изгиб, который на секунд 20–25 скрывал нас от следующих по трассе автомобилей.
Мы прикинули, что для исполнения задуманного этого времени будет вполне достаточно. Главное – правильно выбрать момент.
Припарковались с левой стороны дороги. Между проезжей частью и рекой газон метров 15 шириной. Включили аварийку, открыли багажник, достали домкрат, запаску. Делаем вид, что меняем колесо.
Вытащили из салона труп и положили рядом с машиной. Тут мимо проехал милицейский УАЗик, но не обратил на нас никакого внимания. Повезло.
Привязали к телу гирю, прихваченную в спортзале, и когда очередная машина скрылась в излучине дороги, отнесли его к самому краю набережной.
Выждав следующее «окошко», подняли труп над парапетом и скинули его в реку. Дело сделано.
Филин и медведковский Лёша Солдат
Через несколько дней зашевелился Филин, пытаясь узнать, куда пропал Саша Москва. Впрочем, интерес он проявлял не очень активно, видимо, понимая, что того уже нет в живых.
Тем не менее «медведковским» была поставлена задача по ликвидации Филина, чтобы упредить ответку и открытый конфликт, ну и закрыть окончательно тему Воробьёвых Гор.
Было установлено, что Филин часто бывает в спорткомплексе рядом с бассейном «Нептун», расположенном в районе станции метро «Семёновская».
Гриня, насколько я помню, сначала поручил устранение Филина Юре Бачурину по кличке «Усатый», одному из старших «лианозовской» бригады, входившей в состав «медведковской» группировки.
Усатый со своими людьми что-то долго мудрили со взрывчаткой, пытаясь пристроить её под машину Филина.
Серьёзное дело, как это часто бывает, не обошлось без курьёза. Заряд тротила для того, чтобы взрыв был направленным и имел больший поражающий эффект, уложили в чугунную сковороду. Сковороду с тротилом положили в полиэтиленовый пакет-сумку, сунули её под «мерседес» истали ждать появления Филина.
Тут мимо машины проходила бабуля и, заметив под машиной сумку с торчавшей из неё ручкой сковороды, проворно подхватила её и, как ни в чём не бывало, пошла себе дальше. Парням насилу удалось уговорить бабулю вернуть им сумку. Словом, Усатый и его люди так ничего и не добились.
Тогда дело вверили Лёше Солдату – Алексею Шерстобитову. Бывший кадровый военный, офицер, орденоносец, умеет обращаться с оружием, да и вообще толковый парень.
Это была первая Лёшина работа по ликвидации, и он подошёл к ней основательно, с размахом. Для осуществления задуманного он решил использовать «Муху»– ручной противотанковый гранатомёт РПГ-18. Когда Филин и два его товарища вышли из спортзала и сели в машину, Лёха жахнул по ним из своей базуки. Попал!
Вечером в «Радуге» Гриня с гордостью отрапортовал, что задача выполнена.
Сергей Иванович был доволен и впечатлён исполнением: до этого в Москве братва ещё гранатомёты не использовала. Выстрел произвёл большой фурор.
А на следующий день выяснилось, что и Филин, и его компаньоны каким-то чудом остались живы. «Мерседес», в котором они находились, сгорел дотла, а сами пассажиры получили лишь лёгкие ранения.
Никаких ответных действий от Филина не последовало.
Мы попытались отыскать его, доделать работу, но Сергей Иванович дал отбой. Сказал, что продолжения не будет, вопрос по Воробьёвым Горам закрыт, и никто на нашу долю в «Русском золоте» больше не претендует. Миша Филин сам связался с Сильвестром и обо всём договорился.
Что ж, обошлось без лишних жертв.
Через несколько дней зашевелился Филин, пытаясь узнать, куда пропал Саша Москва. Впрочем, интерес он проявлял не очень активно, видимо, понимая, что того уже нет в живых.
Тем не менее «медведковским» была поставлена задача по ликвидации Филина, чтобы упредить ответку и открытый конфликт, ну и закрыть окончательно тему Воробьёвых Гор.
Было установлено, что Филин часто бывает в спорткомплексе рядом с бассейном «Нептун», расположенном в районе станции метро «Семёновская».
Гриня, насколько я помню, сначала поручил устранение Филина Юре Бачурину по кличке «Усатый», одному из старших «лианозовской» бригады, входившей в состав «медведковской» группировки.
Усатый со своими людьми что-то долго мудрили со взрывчаткой, пытаясь пристроить её под машину Филина.
Серьёзное дело, как это часто бывает, не обошлось без курьёза. Заряд тротила для того, чтобы взрыв был направленным и имел больший поражающий эффект, уложили в чугунную сковороду. Сковороду с тротилом положили в полиэтиленовый пакет-сумку, сунули её под «мерседес» истали ждать появления Филина.
Тут мимо машины проходила бабуля и, заметив под машиной сумку с торчавшей из неё ручкой сковороды, проворно подхватила её и, как ни в чём не бывало, пошла себе дальше. Парням насилу удалось уговорить бабулю вернуть им сумку. Словом, Усатый и его люди так ничего и не добились.
Тогда дело вверили Лёше Солдату – Алексею Шерстобитову. Бывший кадровый военный, офицер, орденоносец, умеет обращаться с оружием, да и вообще толковый парень.
Это была первая Лёшина работа по ликвидации, и он подошёл к ней основательно, с размахом. Для осуществления задуманного он решил использовать «Муху»– ручной противотанковый гранатомёт РПГ-18. Когда Филин и два его товарища вышли из спортзала и сели в машину, Лёха жахнул по ним из своей базуки. Попал!
Вечером в «Радуге» Гриня с гордостью отрапортовал, что задача выполнена.
Сергей Иванович был доволен и впечатлён исполнением: до этого в Москве братва ещё гранатомёты не использовала. Выстрел произвёл большой фурор.
А на следующий день выяснилось, что и Филин, и его компаньоны каким-то чудом остались живы. «Мерседес», в котором они находились, сгорел дотла, а сами пассажиры получили лишь лёгкие ранения.
Никаких ответных действий от Филина не последовало.
Мы попытались отыскать его, доделать работу, но Сергей Иванович дал отбой. Сказал, что продолжения не будет, вопрос по Воробьёвым Горам закрыт, и никто на нашу долю в «Русском золоте» больше не претендует. Миша Филин сам связался с Сильвестром и обо всём договорился.
Что ж, обошлось без лишних жертв.
Убийство Глобуса
В марте 1993 года, пока мы решали вопрос с Сашей Москвой, уже полным ходом шла подготовка к ликвидации Глобуса.
Безусловно, делалось это с благословения Сильвестра – без его согласия такое просто не могло бы произойти – но инициатором этой акции, я уверен, был Сергей Круглов (Борода).
Не знаю, чем он аргументировал это. Возможно, «стрелка» в «Арлекино» ипоследовавшие за ней события вдохновили его на уничтожение верхушки «бауманских», а вместе с ней и всей группировки.
А может быть наоборот, опасаясь возмездия за ту «стрелку», он хотел нанести превентивный удар…
Хотя не исключаю, что истинная причина лежала гораздо глубже и кутерьма с «Арлекино» послужила лишь поводом.
Но, как бы то ни было, Бороде удалось убедить Сергея Ивановича в необходимости устранения Глобуса.
Глобусом занимались «курганские», а непосредственный исполнитель – Солоник.
Как одно из возможных мест проведения операции рассматривался подконтрольный «бауманским» ресторан «Разгуляй», в котором время от времени появлялся «Глобус».
Второе – дискотека «У Лис» са» вспорткомплексе «Олимпийский», где он был частым гостем.
Ресторан «Разгуляй» находился на одноимённой площади, недалеко от Елоховской церкви. Напротив ресторана располагался небольшой сквер. Место довольно открытое, и торчать там в ожидании Глобуса, не привлекая внимания «бауманской» братвы, было бы невозможно. К тому же стрелять пришлось бы с близкого расстояния, а Глобус обычно приезжал в сопровождении 2–3 человек, что серьёзно усложняло задачу. Да и чёткого пути отхода не проглядывалось. Словом, с «Разгуляем» были определённые трудности.
В «Олимпийском» же работать можно было с достаточно безопасной дистанции, а ночное время и удачное расположение спорткомплекса обеспечивало надёжный отход. Это и определило выбор Солоника.
В качестве оружия ему предоставили СКС (самозарядный карабин Симонова). Новенький, муха не сидела. А к нему изрядное количество боеприпасов для пристрелки и собственно исполнения.
В ночь с 9-го на 10 апреля 1993 года, убедившись, что Глобус находится в дискотеке, Солоник занял позицию. Дождавшись, когда Длугач в сопровождении нескольких человек выходил из заведения, Солоник произвёл прицельный выстрел. Первая же пуля достигла цели, попав Глобусу в спину. Тот упал. Солоник выстрелил ещё несколько раз для острастки, на случай, если кто-то отважится его преследовать. Таковых не нашлось.
Валерьян аккуратно положил карабин на асфальт, без суеты сел в поджидавшую его машину, за рулём которой сидел Женя Поликарпов (Женёк), и они спокойно, не привлекая лишнего внимания, покинули район.
На всякий случай, отход Солоника страховали ещё две машины. Одна, в которой сидели Игнатов, Колегов и Нелюбин, стояла на Олимпийском проспекте недалеко от въезда на стоянку дискотеки. Вторая, в которой были я и Культик, находилась у спорткомплекса со стороны Проспекта Мира.
Но операция прошла без проблем и наша поддержка не понадобилась.
Позже мы узнали, что от полученного ранения Глобус скончался фактически сразу, на месте. К тому же был случайно ранен оказавшийся рядом милиционер, а «мазуткинского» Итальянца, которого, судя по всему, в суматохе приняли за одного из нападавших, зарезали сами «бауманские», не разобравшись в том, что произошло.
В марте 1993 года, пока мы решали вопрос с Сашей Москвой, уже полным ходом шла подготовка к ликвидации Глобуса.
Безусловно, делалось это с благословения Сильвестра – без его согласия такое просто не могло бы произойти – но инициатором этой акции, я уверен, был Сергей Круглов (Борода).
Не знаю, чем он аргументировал это. Возможно, «стрелка» в «Арлекино» ипоследовавшие за ней события вдохновили его на уничтожение верхушки «бауманских», а вместе с ней и всей группировки.
А может быть наоборот, опасаясь возмездия за ту «стрелку», он хотел нанести превентивный удар…
Хотя не исключаю, что истинная причина лежала гораздо глубже и кутерьма с «Арлекино» послужила лишь поводом.
Но, как бы то ни было, Бороде удалось убедить Сергея Ивановича в необходимости устранения Глобуса.
Глобусом занимались «курганские», а непосредственный исполнитель – Солоник.
Как одно из возможных мест проведения операции рассматривался подконтрольный «бауманским» ресторан «Разгуляй», в котором время от времени появлялся «Глобус».
Второе – дискотека «У Лис» са» вспорткомплексе «Олимпийский», где он был частым гостем.
Ресторан «Разгуляй» находился на одноимённой площади, недалеко от Елоховской церкви. Напротив ресторана располагался небольшой сквер. Место довольно открытое, и торчать там в ожидании Глобуса, не привлекая внимания «бауманской» братвы, было бы невозможно. К тому же стрелять пришлось бы с близкого расстояния, а Глобус обычно приезжал в сопровождении 2–3 человек, что серьёзно усложняло задачу. Да и чёткого пути отхода не проглядывалось. Словом, с «Разгуляем» были определённые трудности.
В «Олимпийском» же работать можно было с достаточно безопасной дистанции, а ночное время и удачное расположение спорткомплекса обеспечивало надёжный отход. Это и определило выбор Солоника.
В качестве оружия ему предоставили СКС (самозарядный карабин Симонова). Новенький, муха не сидела. А к нему изрядное количество боеприпасов для пристрелки и собственно исполнения.
В ночь с 9-го на 10 апреля 1993 года, убедившись, что Глобус находится в дискотеке, Солоник занял позицию. Дождавшись, когда Длугач в сопровождении нескольких человек выходил из заведения, Солоник произвёл прицельный выстрел. Первая же пуля достигла цели, попав Глобусу в спину. Тот упал. Солоник выстрелил ещё несколько раз для острастки, на случай, если кто-то отважится его преследовать. Таковых не нашлось.
Валерьян аккуратно положил карабин на асфальт, без суеты сел в поджидавшую его машину, за рулём которой сидел Женя Поликарпов (Женёк), и они спокойно, не привлекая лишнего внимания, покинули район.
На всякий случай, отход Солоника страховали ещё две машины. Одна, в которой сидели Игнатов, Колегов и Нелюбин, стояла на Олимпийском проспекте недалеко от въезда на стоянку дискотеки. Вторая, в которой были я и Культик, находилась у спорткомплекса со стороны Проспекта Мира.
Но операция прошла без проблем и наша поддержка не понадобилась.
Позже мы узнали, что от полученного ранения Глобус скончался фактически сразу, на месте. К тому же был случайно ранен оказавшийся рядом милиционер, а «мазуткинского» Итальянца, которого, судя по всему, в суматохе приняли за одного из нападавших, зарезали сами «бауманские», не разобравшись в том, что произошло.
Небольшая ремарка. Сейчас уже и не припомню, где мы с Культиком выкружили новенький автомобиль «Мицубиси 3000». Навороченное спортивное купе синего цвета. Когда-то такая же диковинная тачка, на зависть многим, была у Лёхи Еврея.
Сами ездить на ней мы с Культиком не собирались. Уж больно вызывающе выглядела эта машинёха, непременно обращая на себя внимание окружающих, что было нежелательно при нашем-то образе жизни. Да и в практическом отношении она была не очень – тесновата,– салон рассчитан лишь на двух человек: водителя и пассажира.
Словом, мы поставили её на продажу в наш салон на Волоколамке.
А тут как раз Солоник отличился – отработал Глобуса. По правде говоря, впечатлил исполнением.
Тогда все, я имею в виду наши – «сильвестровские», «измайловские», «курганские», а больше всех Борода – были в восторге от дерзости задуманного и реализованного плана.
Солоник и все причастные к операции были премированы денежным вознаграждением.
А мы с Культиком решили ещё лично от себя подарить Валерьянычу эту «Мицубиси 3000». Он был о-о-очень доволен подгоном и до самого ареста гордо (он вообще любил повыпендриваться) рассекал на этом авто по столице.
Сами ездить на ней мы с Культиком не собирались. Уж больно вызывающе выглядела эта машинёха, непременно обращая на себя внимание окружающих, что было нежелательно при нашем-то образе жизни. Да и в практическом отношении она была не очень – тесновата,– салон рассчитан лишь на двух человек: водителя и пассажира.
Словом, мы поставили её на продажу в наш салон на Волоколамке.
А тут как раз Солоник отличился – отработал Глобуса. По правде говоря, впечатлил исполнением.
Тогда все, я имею в виду наши – «сильвестровские», «измайловские», «курганские», а больше всех Борода – были в восторге от дерзости задуманного и реализованного плана.
Солоник и все причастные к операции были премированы денежным вознаграждением.
А мы с Культиком решили ещё лично от себя подарить Валерьянычу эту «Мицубиси 3000». Он был о-о-очень доволен подгоном и до самого ареста гордо (он вообще любил повыпендриваться) рассекал на этом авто по столице.
Убийство Бороды
На вершине «сильвестровской» пирамиды, со стороны казавшейся незыблемой и благополучной, тоже было неспокойно.
Борода, безусловно, человек авторитетный и амбициозный, как я уже говорил, не имел своей группировки или хотя бы бригады, и в случае необходимости силового давления на оппонента использовал людей из «сильвестровской», «измайловской» идругих организаций, поддерживая своё влияние в них за счёт интриги и манипулирования людьми.
Началось это, ещё когда Сергей Иванович сидел и Борода объединил под своим крылом несколько группировок, в том числе и «сильвестровскую». Продолжилось и после того, как Сергей Иванович освободился. Но если раньше Борода интриговал между старшими одной группировки, то теперь он интриговал уже между «сильвестровской» и «измайловской» группировками. Подзуживал, подсмеивался, подначивал втихаря, что никак не укрепляло наших отношений с «измайловскими».
Но, думаю, причина обострения отношений между Сильвестром и Бородой крылась гораздо глубже. Возможно, Борода попытался повлиять на партнёров Сергея Ивановича по бизнесу (как это было с Андреем Федотовым или Мишей Шамисом), влезть в долю, перехватить концы (связи)…
В последнее время Борода часто бывал в США и, как поговаривали, встречался за спиной у Сильвестра с Вячеславом Иваньковым (Япончиком), что шло вразрез с интересами Сергея Ивановича.
Я не знаю этого точно, могу лишь предполагать, но, как бы то ни было, Борода явно перегнул палку, заигрался.
В сентябре 1993 года Борода снова улетел в Америку и должен был вернуться в Москву 16 ноября.
За пару дней до его возвращения нас – меня, Культика и Дракона – собрал Сергей Иванович. Мы встретились с ним недалеко от Пушкинской площади во дворе дома, где располагался офис Григория Лернера. В офис заходить не стали, а сели в «мерседес» кСильвестру.
Я подумал, что намечается что-то серьёзное, и оказался прав…
Сергей Иванович без обиняков сказал, что надо убрать Бороду, и сделать это необходимо тихо, без лишнего шума, чтобы не было резонанса, как говорится, «нет тела – нет дела». Знать об этом, кроме нас четверых, никто не должен.
В общем, четыре Сергея: Тимофеев, Ананьевский, Буторин и Володин удумали злодейство против Сергея пятого – Круглова.
Поразмыслив, решили, что сделать это лучше всего в сауне. Единственно, Сергею Ивановичу надо будет заранее предупредить Бороду о том, что мы, якобы, собрались устроить ему там торжественную встречу по случаю возвращения.
Самому же Сергею Ивановичу для обеспечения алиби в это время следует находиться где-нибудь в людном месте.
16 ноября я встретил Бороду в аэропорту «Шереметьево-1» иотвёз в сауну на улице Вучетича. Кстати, сауну эту или, как официально она значилась, реабилитационный центр, сам же Борода и «крышевал», взяв владельцев этого заведения, с которыми был знаком раньше, под своё покровительство.
Как и обычно, работники, натопив парилку и накрыв стол, оставили нам ключи и ушли, предоставив сауну в полное наше распоряжение. У входа нас встретили Культик и Дракон. Они поздоровались с Бородой, обнялись, изобразив радушную встречу, и поздравили его с благополучным прибытием.
Гремящая в сауне музыка и ломившийся от дорогой выпивки и яств стол в комнате отдыха должны были усыпить бдительность Бороды, создавая впечатление намечавшегося веселья.
Мы с Бородой сняли верхнюю одежду и прошли в комнату отдыха. Борода сел на диван, мы с Культиком пристроились по обе стороны от него. Дракон встал напротив. И тут Борода – человек опытный – понял, что всё это постановка и он угодил в западню.
Борода повернулся ко мне и спокойно спросил:
–Вы хотите меня убить?
–Да,– твёрдо ответил я.
Тогда он повернулся к Культику, видимо, собираясь задать ему тот же вопрос или ища у него поддержки, но не успел.
Я накинул ему на шею удавку, сделанную из капронового шнура, и стал душить. Борода попытался вырваться, ослабить петлю, но тут же ещё одну удавку ему на шею накинул Культик, а Дракон, чтобы подавить сопротивление, ударил Бороду несколько раз рукояткой пистолета по голове.
–Не бей! Держи руки!– крикнул я ему. Мы не хотели, чтобы на месте остались следы крови. Дракон схватил Бороду за руки, сковывая их движения.
Борода яростно сопротивлялся. Мы, продолжая душить, повалили его на пол лицом вниз. Дракон навалился сверху, стараясь его обездвижить.
Постепенно сопротивление слабело, и через несколько минут Борода затих, его мышцы расслабились и опорожнился мочевой пузырь. Выждав ещё минуту-другую, отпустили удавки и, пощупав пульс, удостоверились, что Борода мёртв.
Сняли с трупа протез, перстень с большим бриллиантом, золотой «Rolex Dautona», проверили, чтобы в карманах не осталось документов или бумаг, по которым его могли бы потом опознать.
Я подогнал свой джип вплотную ко входу, и мы перенесли в него труп. Убедившись, что в помещении не осталось улик, указывающих на пребывание здесь Бороды, забрали его вещи и верхнюю одежду и на двух машинах отправились к Яузе.
Идём цугом. По старой схеме: Культик с Драконом – на машине Дракона – впереди, мы с Бородой следом, чуть поотстав. Как и в тот раз – с Москвой – связь держим по рации, чтобы впереди идущая машина могла предупредить меня в случае чего.
Время десятый час – вся операция в сауне заняла не более 15 минут – движение на дорогах умеренное, без пробок. Остановились в районе Красноказарменной набережной. Припарковались с левой стороны проезжей части. Под прикрытием поставленных впритык друг к другу наших джипов вытащили труп, привязали к нему пару специально купленных для этого гирь и избавились от тела, скинув его в Яузу, предварительно пробив ножом грудь (чтобы, как мы думали, в лёгких не скапливались газы и тело не всплыло).
На вершине «сильвестровской» пирамиды, со стороны казавшейся незыблемой и благополучной, тоже было неспокойно.
Борода, безусловно, человек авторитетный и амбициозный, как я уже говорил, не имел своей группировки или хотя бы бригады, и в случае необходимости силового давления на оппонента использовал людей из «сильвестровской», «измайловской» идругих организаций, поддерживая своё влияние в них за счёт интриги и манипулирования людьми.
Началось это, ещё когда Сергей Иванович сидел и Борода объединил под своим крылом несколько группировок, в том числе и «сильвестровскую». Продолжилось и после того, как Сергей Иванович освободился. Но если раньше Борода интриговал между старшими одной группировки, то теперь он интриговал уже между «сильвестровской» и «измайловской» группировками. Подзуживал, подсмеивался, подначивал втихаря, что никак не укрепляло наших отношений с «измайловскими».
Но, думаю, причина обострения отношений между Сильвестром и Бородой крылась гораздо глубже. Возможно, Борода попытался повлиять на партнёров Сергея Ивановича по бизнесу (как это было с Андреем Федотовым или Мишей Шамисом), влезть в долю, перехватить концы (связи)…
В последнее время Борода часто бывал в США и, как поговаривали, встречался за спиной у Сильвестра с Вячеславом Иваньковым (Япончиком), что шло вразрез с интересами Сергея Ивановича.
Я не знаю этого точно, могу лишь предполагать, но, как бы то ни было, Борода явно перегнул палку, заигрался.
В сентябре 1993 года Борода снова улетел в Америку и должен был вернуться в Москву 16 ноября.
За пару дней до его возвращения нас – меня, Культика и Дракона – собрал Сергей Иванович. Мы встретились с ним недалеко от Пушкинской площади во дворе дома, где располагался офис Григория Лернера. В офис заходить не стали, а сели в «мерседес» кСильвестру.
Я подумал, что намечается что-то серьёзное, и оказался прав…
Сергей Иванович без обиняков сказал, что надо убрать Бороду, и сделать это необходимо тихо, без лишнего шума, чтобы не было резонанса, как говорится, «нет тела – нет дела». Знать об этом, кроме нас четверых, никто не должен.
В общем, четыре Сергея: Тимофеев, Ананьевский, Буторин и Володин удумали злодейство против Сергея пятого – Круглова.
Поразмыслив, решили, что сделать это лучше всего в сауне. Единственно, Сергею Ивановичу надо будет заранее предупредить Бороду о том, что мы, якобы, собрались устроить ему там торжественную встречу по случаю возвращения.
Самому же Сергею Ивановичу для обеспечения алиби в это время следует находиться где-нибудь в людном месте.
16 ноября я встретил Бороду в аэропорту «Шереметьево-1» иотвёз в сауну на улице Вучетича. Кстати, сауну эту или, как официально она значилась, реабилитационный центр, сам же Борода и «крышевал», взяв владельцев этого заведения, с которыми был знаком раньше, под своё покровительство.
Как и обычно, работники, натопив парилку и накрыв стол, оставили нам ключи и ушли, предоставив сауну в полное наше распоряжение. У входа нас встретили Культик и Дракон. Они поздоровались с Бородой, обнялись, изобразив радушную встречу, и поздравили его с благополучным прибытием.
Гремящая в сауне музыка и ломившийся от дорогой выпивки и яств стол в комнате отдыха должны были усыпить бдительность Бороды, создавая впечатление намечавшегося веселья.
Мы с Бородой сняли верхнюю одежду и прошли в комнату отдыха. Борода сел на диван, мы с Культиком пристроились по обе стороны от него. Дракон встал напротив. И тут Борода – человек опытный – понял, что всё это постановка и он угодил в западню.
Борода повернулся ко мне и спокойно спросил:
–Вы хотите меня убить?
–Да,– твёрдо ответил я.
Тогда он повернулся к Культику, видимо, собираясь задать ему тот же вопрос или ища у него поддержки, но не успел.
Я накинул ему на шею удавку, сделанную из капронового шнура, и стал душить. Борода попытался вырваться, ослабить петлю, но тут же ещё одну удавку ему на шею накинул Культик, а Дракон, чтобы подавить сопротивление, ударил Бороду несколько раз рукояткой пистолета по голове.
–Не бей! Держи руки!– крикнул я ему. Мы не хотели, чтобы на месте остались следы крови. Дракон схватил Бороду за руки, сковывая их движения.
Борода яростно сопротивлялся. Мы, продолжая душить, повалили его на пол лицом вниз. Дракон навалился сверху, стараясь его обездвижить.
Постепенно сопротивление слабело, и через несколько минут Борода затих, его мышцы расслабились и опорожнился мочевой пузырь. Выждав ещё минуту-другую, отпустили удавки и, пощупав пульс, удостоверились, что Борода мёртв.
Сняли с трупа протез, перстень с большим бриллиантом, золотой «Rolex Dautona», проверили, чтобы в карманах не осталось документов или бумаг, по которым его могли бы потом опознать.
Я подогнал свой джип вплотную ко входу, и мы перенесли в него труп. Убедившись, что в помещении не осталось улик, указывающих на пребывание здесь Бороды, забрали его вещи и верхнюю одежду и на двух машинах отправились к Яузе.
Идём цугом. По старой схеме: Культик с Драконом – на машине Дракона – впереди, мы с Бородой следом, чуть поотстав. Как и в тот раз – с Москвой – связь держим по рации, чтобы впереди идущая машина могла предупредить меня в случае чего.
Время десятый час – вся операция в сауне заняла не более 15 минут – движение на дорогах умеренное, без пробок. Остановились в районе Красноказарменной набережной. Припарковались с левой стороны проезжей части. Под прикрытием поставленных впритык друг к другу наших джипов вытащили труп, привязали к нему пару специально купленных для этого гирь и избавились от тела, скинув его в Яузу, предварительно пробив ножом грудь (чтобы, как мы думали, в лёгких не скапливались газы и тело не всплыло).
Забирай свой кал
«Марвол». Удав, Стас, Пантелей. «Стрелка» со Ступеньковым
В том же 1993 году в сфере наших интересов оказалась компания Марка Волошина «МАРВОЛ ГРУПП», занимавшаяся поставкой в ЮАР, не всегда легальной, реактивных МИГовских двигателей и авиационного вооружения. Контроль над «МАРВОЛом» осуществляла «медведковская» группировка.
По странному стечению обстоятельств у «МАРВОЛа» имелись претензии к другой «медведковской» бригаде, возглавляемой Стасом Удавом, Лёней Пантелеем, Костей Чесноком, теми самыми, с которыми когда-то начинали Гриня и братья Пылёвы и с которыми потом расстались из-за внутреннего конфликта совсем не друзьями.
Через подставную компанию они провернули аферу и «кинули» «МАРВОЛ» на сумму около полумиллиона долларов США (чем-то напоминает нашу историю с «Русь-Элладой» Денисова). Теперь Грине, как уважающей себя «крыше» ипартнёру, чтобы не потерять лицо, предстояло решить эту проблему.
Решений, по сути, было лишь два: либо Стас и его компания возвращают деньги, либо они должны быть примерно наказаны. Деньги возвращать они отказались, а значит оставалось одно – наказать.
Гриню, не забывшего оскорблений, нанесённых ему бывшими соратниками, и не простившего их, такой расклад вполне устраивал. Шанс расквитаться с ними был, возможно, даже предпочтительнее денег. Если раньше для этого у Грини не было достаточно сил, то теперь, окрепнув и имея за спиной всю мощь «сильвестровской» структуры, к тому же подкрепившись «легальным» поводом, он мог, наконец-то, сполна воздать недругам за старые обиды.
Посоветовавшись с Культиком и Сергеем Ивановичем, Гриня отважился на ликвидацию всей верхушки «тех» «медведковских»: Удава, Стаса, Чеснока, Лёни Пантелея.
Эту работу он поручил Лёше Солдату, которого, впечатлённый его подходом к решению вопроса с Филиным, сделал своей «карающей десницей», штатным киллером.
К тому времени мы с Культиком были уже знакомы с Шерстобитовым. Как-то, приехав к «медведковским» вих игровой зал на Ярославском шоссе, Гриня представил нам Солдата – автора и исполнителя того выстрела из гранатомёта – отрекомендовав его как человека одарённого, с большими задатками и перспективой, и сказал, что имеет на него большие планы.
В этот раз (в отличие от охоты на Филина) Солдат справился с задачей почти на «отлично».
21 октября 1993 года рядом со своим офисом где-то в районе Московского зоопарка им был убит – застрелен из АКС-74У – Игорь Юрков (Удав).
Через пару недель, 6 ноября 1993 года, в своём загородном доме, а точнее в бане, расположенной на участке, Солдат застрелил Стаса Косенкова (Стаса).
12 октября 1994 года в спортзале недалеко от казино «Голден Палас» на Ленинградском проспекте Лёша Солдат исполнил Лёню Пантелея.
Правда, Костя Чеснок чудом уцелел после взрыва небольшой мины, установленной у подъезда дома на Хуторской улице, где жила его подруга. Но, отделавшись лёгкой контузией, был сильно напуган и куда-то исчез.
Жёсткая и быстрая расправа над должниками произвела неизгладимое впечатление на руководство «МАРВОЛа», укрепила наш авторитет в их глазах и заставила сделать правильные выводы.
В том же 1993 году в сфере наших интересов оказалась компания Марка Волошина «МАРВОЛ ГРУПП», занимавшаяся поставкой в ЮАР, не всегда легальной, реактивных МИГовских двигателей и авиационного вооружения. Контроль над «МАРВОЛом» осуществляла «медведковская» группировка.
По странному стечению обстоятельств у «МАРВОЛа» имелись претензии к другой «медведковской» бригаде, возглавляемой Стасом Удавом, Лёней Пантелеем, Костей Чесноком, теми самыми, с которыми когда-то начинали Гриня и братья Пылёвы и с которыми потом расстались из-за внутреннего конфликта совсем не друзьями.
Через подставную компанию они провернули аферу и «кинули» «МАРВОЛ» на сумму около полумиллиона долларов США (чем-то напоминает нашу историю с «Русь-Элладой» Денисова). Теперь Грине, как уважающей себя «крыше» ипартнёру, чтобы не потерять лицо, предстояло решить эту проблему.
Решений, по сути, было лишь два: либо Стас и его компания возвращают деньги, либо они должны быть примерно наказаны. Деньги возвращать они отказались, а значит оставалось одно – наказать.
Гриню, не забывшего оскорблений, нанесённых ему бывшими соратниками, и не простившего их, такой расклад вполне устраивал. Шанс расквитаться с ними был, возможно, даже предпочтительнее денег. Если раньше для этого у Грини не было достаточно сил, то теперь, окрепнув и имея за спиной всю мощь «сильвестровской» структуры, к тому же подкрепившись «легальным» поводом, он мог, наконец-то, сполна воздать недругам за старые обиды.
Посоветовавшись с Культиком и Сергеем Ивановичем, Гриня отважился на ликвидацию всей верхушки «тех» «медведковских»: Удава, Стаса, Чеснока, Лёни Пантелея.
Эту работу он поручил Лёше Солдату, которого, впечатлённый его подходом к решению вопроса с Филиным, сделал своей «карающей десницей», штатным киллером.
К тому времени мы с Культиком были уже знакомы с Шерстобитовым. Как-то, приехав к «медведковским» вих игровой зал на Ярославском шоссе, Гриня представил нам Солдата – автора и исполнителя того выстрела из гранатомёта – отрекомендовав его как человека одарённого, с большими задатками и перспективой, и сказал, что имеет на него большие планы.
В этот раз (в отличие от охоты на Филина) Солдат справился с задачей почти на «отлично».
21 октября 1993 года рядом со своим офисом где-то в районе Московского зоопарка им был убит – застрелен из АКС-74У – Игорь Юрков (Удав).
Через пару недель, 6 ноября 1993 года, в своём загородном доме, а точнее в бане, расположенной на участке, Солдат застрелил Стаса Косенкова (Стаса).
12 октября 1994 года в спортзале недалеко от казино «Голден Палас» на Ленинградском проспекте Лёша Солдат исполнил Лёню Пантелея.
Правда, Костя Чеснок чудом уцелел после взрыва небольшой мины, установленной у подъезда дома на Хуторской улице, где жила его подруга. Но, отделавшись лёгкой контузией, был сильно напуган и куда-то исчез.
Жёсткая и быстрая расправа над должниками произвела неизгладимое впечатление на руководство «МАРВОЛа», укрепила наш авторитет в их глазах и заставила сделать правильные выводы.
Убийство Бобона
На следующий день я вылетел в Москву. Мы встретились на квартире у Культика. Туда же подъехали Андрей Колегов, Олег Нелюбин и Виталий Игнатов. Оказывается, появились данные о том, что Бобон бывает в тире на Волоколамском шоссе, недалеко от станции метро «Тушинская».
Информация эта поступила от Андрея Чибирёва (Старшого), одного из лидеров «коптевской» группировки, который случайно упомянул об этом в разговоре в кругу общих знакомых.
Операцию по ликвидации Бобона было решено провести совместно группой из числа «сильвестровских» и «курганских». Со стороны «курганских» внеё вошли Александр Солоник, Лёха Монин, Женя Поликарпов; от «сильвестровских»– я.
Выехали на место. Нашли этот тир. Место для работы неудобное. Само здание тира находилось на территории, огороженной высоким бетонным забором. Въезд с Волоколамки на территорию тира перекрывают глухие металлические ворота, и без специального пропуска туда не попасть. (Да если и попадёшь, то как потом уходить?) Стоять, не привлекая внимания, или где-то укрыться на подъезде к тиру тоже невозможно. По соседству с тиром находился небольшой стадион. Незаметно попасть туда можно было без труда, воспользовавшись техническим проездом (для вывоза мусора и пр.), выходящим на небольшую дорожку, идущую в сторону станции метро «Тушинская».
На противоположной от нас стороне занесённого снегом футбольного поля находилось какое-то строение, возможно, административный корпус. Чтобы не попадаться на глаза работникам стадиона и редким посетителям, нам приходилось занимать позицию рано утром, пока ещё не рассвело, и покидать её только вечером, когда тир уже закрывался и на улице смеркалось.
Чтобы не мёрзнуть, сидя целый день в снегу почти без движения, мы использовали тёплые горнолыжные комбинезоны и сапоги-дутики. Брали с собой термосы с чаем и кофе и несколько шоколадок для перекуса.
В качестве оружия использовали два автомата Калашникова и пистолет «Таурус» калибра 9 мм (бразильская копия итальянской «Беретты 92»).
Роли были распределены следующим образом. Солоник работал первым номером и был вооружён АК с оптическим прицелом. Его целью являлся Бобон.
Я работал вторым номером и тоже с АК. Моей задачей было окружение Бобона; их – ликвидация или сдерживание.
Монин, вооружённый «Таурусом», должен был наблюдать за окружающей обстановкой, а при необходимости поддержать нас огнём.
Женя Поликарпов был в руле.
До «Тушинской» мы добирались порознь. Я оставлял свой джип «Исузу Трупер» во дворе жилого дома недалеко от станции метро, пересаживался в «БМВ» к «курганским», и мы вместе ехали к стадиону.
Пока мы сидели в засаде, ожидая появления Бобона, Женя ждал нас в машине рядом с техническим проездом, не глуша двигатель. Покидая точку, мы убирали оружие в специально подготовленную нычку под задним сидением «БМВ», подъезжали к дому, где стояла моя машина, и расставались до следующего утра.
Так продолжалось 4–5 дней, и вот 17 января 1994 года на территорию тира въехал «Форд Бронко» иостановился почти напротив амбразур. Мы изготовились к стрельбе. Из машины с водительской стороны вышел Бобон, а с пассажирской – его телохранитель Михаил Глодин. Они остановились, о чём-то переговариваясь.
–Готов?– спросил Солоник.
–Готов,– ответил я, держа на прицеле телохранителя.
Солоник выстрелил. Голова Бобона дёрнулась, он кулём упал на землю. Я тут же выстрелил в Глодина, телохранитель рухнул.
Сугроб с той стороны забора почти полностью скрывал от нас их тела, и сделать контрольный выстрел не было возможности, но, судя по тому, что они не шевелились, оба были мертвы.
Вдруг я заметил какое-то движение в салоне «Форда». Затонированными стёклами обозначился силуэт головы и плеч. Я подумал, что это ещё один охранник, и выстрелил в него. Силуэт исчез. Как потом выяснилось, это была собака Бобона, здоровенный бойцовый пёс. Пуля попала ему в голову и убила на месте.
На следующий день я вылетел в Москву. Мы встретились на квартире у Культика. Туда же подъехали Андрей Колегов, Олег Нелюбин и Виталий Игнатов. Оказывается, появились данные о том, что Бобон бывает в тире на Волоколамском шоссе, недалеко от станции метро «Тушинская».
Информация эта поступила от Андрея Чибирёва (Старшого), одного из лидеров «коптевской» группировки, который случайно упомянул об этом в разговоре в кругу общих знакомых.
Операцию по ликвидации Бобона было решено провести совместно группой из числа «сильвестровских» и «курганских». Со стороны «курганских» внеё вошли Александр Солоник, Лёха Монин, Женя Поликарпов; от «сильвестровских»– я.
Выехали на место. Нашли этот тир. Место для работы неудобное. Само здание тира находилось на территории, огороженной высоким бетонным забором. Въезд с Волоколамки на территорию тира перекрывают глухие металлические ворота, и без специального пропуска туда не попасть. (Да если и попадёшь, то как потом уходить?) Стоять, не привлекая внимания, или где-то укрыться на подъезде к тиру тоже невозможно. По соседству с тиром находился небольшой стадион. Незаметно попасть туда можно было без труда, воспользовавшись техническим проездом (для вывоза мусора и пр.), выходящим на небольшую дорожку, идущую в сторону станции метро «Тушинская».
На противоположной от нас стороне занесённого снегом футбольного поля находилось какое-то строение, возможно, административный корпус. Чтобы не попадаться на глаза работникам стадиона и редким посетителям, нам приходилось занимать позицию рано утром, пока ещё не рассвело, и покидать её только вечером, когда тир уже закрывался и на улице смеркалось.
Чтобы не мёрзнуть, сидя целый день в снегу почти без движения, мы использовали тёплые горнолыжные комбинезоны и сапоги-дутики. Брали с собой термосы с чаем и кофе и несколько шоколадок для перекуса.
В качестве оружия использовали два автомата Калашникова и пистолет «Таурус» калибра 9 мм (бразильская копия итальянской «Беретты 92»).
Роли были распределены следующим образом. Солоник работал первым номером и был вооружён АК с оптическим прицелом. Его целью являлся Бобон.
Я работал вторым номером и тоже с АК. Моей задачей было окружение Бобона; их – ликвидация или сдерживание.
Монин, вооружённый «Таурусом», должен был наблюдать за окружающей обстановкой, а при необходимости поддержать нас огнём.
Женя Поликарпов был в руле.
До «Тушинской» мы добирались порознь. Я оставлял свой джип «Исузу Трупер» во дворе жилого дома недалеко от станции метро, пересаживался в «БМВ» к «курганским», и мы вместе ехали к стадиону.
Пока мы сидели в засаде, ожидая появления Бобона, Женя ждал нас в машине рядом с техническим проездом, не глуша двигатель. Покидая точку, мы убирали оружие в специально подготовленную нычку под задним сидением «БМВ», подъезжали к дому, где стояла моя машина, и расставались до следующего утра.
Так продолжалось 4–5 дней, и вот 17 января 1994 года на территорию тира въехал «Форд Бронко» иостановился почти напротив амбразур. Мы изготовились к стрельбе. Из машины с водительской стороны вышел Бобон, а с пассажирской – его телохранитель Михаил Глодин. Они остановились, о чём-то переговариваясь.
–Готов?– спросил Солоник.
–Готов,– ответил я, держа на прицеле телохранителя.
Солоник выстрелил. Голова Бобона дёрнулась, он кулём упал на землю. Я тут же выстрелил в Глодина, телохранитель рухнул.
Сугроб с той стороны забора почти полностью скрывал от нас их тела, и сделать контрольный выстрел не было возможности, но, судя по тому, что они не шевелились, оба были мертвы.
Вдруг я заметил какое-то движение в салоне «Форда». Затонированными стёклами обозначился силуэт головы и плеч. Я подумал, что это ещё один охранник, и выстрелил в него. Силуэт исчез. Как потом выяснилось, это была собака Бобона, здоровенный бойцовый пёс. Пуля попала ему в голову и убила на месте.
Разгуляй
В начале декабря «бауманские» предложили «курганским» встретиться и решить все вопросы за столом переговоров, мотивируя это тем, что за смерть Глобуса они отомстили, убив Бормана, обе стороны понесли сопоставимые потери и незачем дальше проливать кровь. В общем-то, такое предложение всех устраивало и было принято.
Встречу назначили на 15 декабря. Состояться она должна была на территории «бауманских» вресторане «Разгуляй».
Сначала «курганские» готовы были отправиться туда, но, поразмыслив, пришли к выводу, что возможно это ловушка. Поэтому, чтобы исключить недоразумения, было принято решение, что мы – «сильвестровские» и «измайловские»– как партнёры и друзья «курганских» тоже подъедем на встречу сильным составом, поддержав их людьми, а при необходимости оружием.
Сергей Иванович, «борцы», Культик в это время находились за границей, и на «земле» остался я один. Для участия в мероприятии я привлёк бригады Шурупа и Сани Армяна. Шурупа и его людей, в том числе Рината и Смызика, я ещё с утра отправил к «Разгуляю» наблюдать за происходящим, чтобы нам потом всем дружно не врюхаться в неприятности.
Минут за 20 до назначенной встречи мы собрались на Старой Басманной улице. «Курганские» приехали полным составом вместе с «архангельской» бригадой Паши Зелянина. Антон Малевский привёз с собой человек 15 «измайловских», примерно столько же людей было с Сашей Армином.
Прежде чем нам всем скопом выдвинуться на место встречи, я на неприметной (как мне казалось) «Ниве» поехал к «Разгуляю» узнать у Шурупа об обстановке. Припарковался на площади рядом с троллейбусной или автобусной остановкой, вроде как табачку прикупить. Сразу же к машине подошёл наряженный бомжом Шуруп, делая вид, что клянчит у меня денег, и сообщил, что вся территория, примыкающая к ресторану, кишит вооружёнными людьми, расположившимися на лавочках в сквере, прогуливающимися рядом, сидящими в двух или трёх здоровенных американских джипах с тонированными стёклами.
–Не пойму,– прошептал он,– то ли валить нас собираются, то ли принимать.
Но, судя по дорогим автомобилям, по людям и их поведению, я предположил, что, скорее, первое – нас собираются валить, и не ошибся.
Не успел ещё Шуруп отойти, как вдруг пассажирская дверь распахнулась и мне в бок упёрся ствол ТТ, который держал Коша, одетый в невзрачный пуховик и вязаную шапочку. К водительской двери направлялся ещё один «бауманский». Я заметил, что курок пистолета не был взведён, и накрыл левой рукой затворную раму и кисть Коши, не давая ему привести курок в боевое положение, а правой пытался вырвать у него оружие.
Шуруп, услышав шум, обернулся, но сначала не понял, в чём дело, и удивлённо наблюдал за нашей вознёй, пока я не крикнул ему: «Стреляй!» Он пальнул. Но вот незадача – пистолет лежал в носке! Было такое поветрие использовать носок как чехол для пистолета, чтобы не оставлять отпечатки, если придётся от него избавляться. Времени возиться с носком не было, и Шуруп выстрелил, не снимая его. Выстрелить-то он выстрелил, но лишь один раз – пистолет закусил тряпку и его заклинило.
К счастью, хоть он и не попал в Кошу, этого оказалось достаточным для того, чтобы спасти меня. Коша отскочил в сторону и несколько раз выстрелил в ответ, ранив в обе ноги, чуть не отстрелив яйца, Смызика, который стоял рядом с Шурупом и уже успел снять носок со своего пистолета.
Куда делся второй «бауманский», я не увидел.
Тут же по нам открыли ураганный огонь из двух стоявших неподалёку американских внедорожников, тех самых, о которых говорил Шуруп, и откуда-то спереди. Коша тоже продолжал стрелять.
Огонь был настолько плотный, что не давал мне выбраться из машины. «Нива» аж подпрыгивала и тряслась. Сыпались выбитые стёкла. Похоже, что палили из помповых ружей. Я укрылся за Торпедо, держа наготове свой ПМ. Где-то рядом, судя по хлопкам, отстреливался Шуруп.
Вдруг огонь прекратился. Я выглянул наружу и увидел отбегающего Кошу. Прицелился, выстрелил двоечку. Бам-бам. Коша словно споткнулся и упал на четвереньки, попытался встать, приподнялся. Я выстрелил снова – бам. Коша упал.
В тот же момент по мне опять открыли огонь, и я, как и прежде, укрылся за Торпедо. Казалось, что стрельба стала ещё яростней, но несмотря на это, кузов машины пока ещё кое-как прикрывал меня от града картечи.
А потом раздалась автоматная очередь, и я понял, что машина, эта консервная банка, меня не спасёт.
Но, к моему удивлению, стрельба из ружей резко оборвалась, а автоматные пули не лязгают по кузову. Неужели свои?
Приподнял голову. Смотрю, на огромной куче снега стоит Ринат – парень из команды Шурупа – и словно Рэмбо, держа автомат у пояса, расстреливал машины «бауманских».
Первая мысль: «Ура, наши!» Вторая – «Береги патроны!»
Боеприпасы на исходе. У меня в ПМ остался один патрон, у Шурупа – три-четыре. Подбегает Ринат. Хорошо, что к автомату два связанных рожка и один из них полный. Забираю автомат и отправляю Рината за машиной.
Во двор через арку вбегают какие-то люди. Стреляю вверх, над головами, и они убегают обратно.
С другой стороны к нам приближается машина. Свои? Чужие? Опустился на одно колено, прицелился, ориентируясь по включённым фарам. Машина тормозит, оттуда нам машут Ринат и водитель Шурупа. Свои!
Устраиваем Смызика на переднем сидении, а сами втроём – я, Шуруп и Ринат – втискиваемся на заднее.
Ринат сказал, что видел, как Кошу грузили в красную «девятку», и мы пускаемся в погоню. Через арку выезжаем на площадь. Окно в машине открыто и оттуда торчит ствол автомата на случай, если «бауманские» окажутся рядом и придётся отстреливаться.
На выезде со двора уже стоит милиционер, а чуть дальше машина ППС. Милиционер старательно делает вид, что не замечает нас.
На светофоре мы увидели красную «девятку», похожую на ту, в которой увезли Кошу. Кинулись к ней, но там оказались парень с девушкой. Кажется, мы их изрядно напугали…
Откуда-то появился Антон. С ним в машине 2–3 человека. Оказывается, он услышал выстрелы и кинулся на помощь. Я в двух словах объяснил ему, что произошло, заодно рассказал и про «девятку», на которой увезли Кошу – вдруг повстречает. Ну всё, пора валить! Расход! Антон помчался вперёд, мы свернули направо, стараясь поскорее покинуть район, пока милиция его не перекрыла.
Отъехав подальше от места перестрелки, мы с Ринатом вышли из машины и отправили Смызика в сопровождении Шурупа к врачу.
У Рината в спортивной сумке лежали автомат и два пистолета. Сначала я посадил на такси Рината с сумкой, а потом уже уехал оттуда и сам.
И вновь не обошлось без курьёзов. Прежде чем сесть в такси, я припрятал свой «макар» вукромном месте, намереваясь потом вернуться за ним. И вернулся, на следующий день, только пистолета там уже не было, кто-то его упёр. Бывает…
Выбрался из машины, превратившейся в дуршлаг, и кинулся за остатки разбитой пулями остановки, где укрывался Шуруп. Тот искренне удивился:
–Думал, что тебя убили!
Да нет, живёхонек! Только ногу немного зацепило. Кругом хаос. В панике мечутся люди, кричат. Везде стёкла и какой-то хлам, обломки. За опрокинутым мусорным баком лежит раненый Смызик и пытается выковырять носок из «шуруповской» «Астры»[13]. У Шурупа в руках почти разряженный пистолет Смызика. Самое время сматывать удочки. Мы делаем несколько выстрелов в сторону «бауманских», подхватываем Смызика и тащим его через арку во двор ближайшего дома.
В начале декабря «бауманские» предложили «курганским» встретиться и решить все вопросы за столом переговоров, мотивируя это тем, что за смерть Глобуса они отомстили, убив Бормана, обе стороны понесли сопоставимые потери и незачем дальше проливать кровь. В общем-то, такое предложение всех устраивало и было принято.
Встречу назначили на 15 декабря. Состояться она должна была на территории «бауманских» вресторане «Разгуляй».
Сначала «курганские» готовы были отправиться туда, но, поразмыслив, пришли к выводу, что возможно это ловушка. Поэтому, чтобы исключить недоразумения, было принято решение, что мы – «сильвестровские» и «измайловские»– как партнёры и друзья «курганских» тоже подъедем на встречу сильным составом, поддержав их людьми, а при необходимости оружием.
Сергей Иванович, «борцы», Культик в это время находились за границей, и на «земле» остался я один. Для участия в мероприятии я привлёк бригады Шурупа и Сани Армяна. Шурупа и его людей, в том числе Рината и Смызика, я ещё с утра отправил к «Разгуляю» наблюдать за происходящим, чтобы нам потом всем дружно не врюхаться в неприятности.
Минут за 20 до назначенной встречи мы собрались на Старой Басманной улице. «Курганские» приехали полным составом вместе с «архангельской» бригадой Паши Зелянина. Антон Малевский привёз с собой человек 15 «измайловских», примерно столько же людей было с Сашей Армином.
Прежде чем нам всем скопом выдвинуться на место встречи, я на неприметной (как мне казалось) «Ниве» поехал к «Разгуляю» узнать у Шурупа об обстановке. Припарковался на площади рядом с троллейбусной или автобусной остановкой, вроде как табачку прикупить. Сразу же к машине подошёл наряженный бомжом Шуруп, делая вид, что клянчит у меня денег, и сообщил, что вся территория, примыкающая к ресторану, кишит вооружёнными людьми, расположившимися на лавочках в сквере, прогуливающимися рядом, сидящими в двух или трёх здоровенных американских джипах с тонированными стёклами.
–Не пойму,– прошептал он,– то ли валить нас собираются, то ли принимать.
Но, судя по дорогим автомобилям, по людям и их поведению, я предположил, что, скорее, первое – нас собираются валить, и не ошибся.
Не успел ещё Шуруп отойти, как вдруг пассажирская дверь распахнулась и мне в бок упёрся ствол ТТ, который держал Коша, одетый в невзрачный пуховик и вязаную шапочку. К водительской двери направлялся ещё один «бауманский». Я заметил, что курок пистолета не был взведён, и накрыл левой рукой затворную раму и кисть Коши, не давая ему привести курок в боевое положение, а правой пытался вырвать у него оружие.
Шуруп, услышав шум, обернулся, но сначала не понял, в чём дело, и удивлённо наблюдал за нашей вознёй, пока я не крикнул ему: «Стреляй!» Он пальнул. Но вот незадача – пистолет лежал в носке! Было такое поветрие использовать носок как чехол для пистолета, чтобы не оставлять отпечатки, если придётся от него избавляться. Времени возиться с носком не было, и Шуруп выстрелил, не снимая его. Выстрелить-то он выстрелил, но лишь один раз – пистолет закусил тряпку и его заклинило.
К счастью, хоть он и не попал в Кошу, этого оказалось достаточным для того, чтобы спасти меня. Коша отскочил в сторону и несколько раз выстрелил в ответ, ранив в обе ноги, чуть не отстрелив яйца, Смызика, который стоял рядом с Шурупом и уже успел снять носок со своего пистолета.
Куда делся второй «бауманский», я не увидел.
Тут же по нам открыли ураганный огонь из двух стоявших неподалёку американских внедорожников, тех самых, о которых говорил Шуруп, и откуда-то спереди. Коша тоже продолжал стрелять.
Огонь был настолько плотный, что не давал мне выбраться из машины. «Нива» аж подпрыгивала и тряслась. Сыпались выбитые стёкла. Похоже, что палили из помповых ружей. Я укрылся за Торпедо, держа наготове свой ПМ. Где-то рядом, судя по хлопкам, отстреливался Шуруп.
Вдруг огонь прекратился. Я выглянул наружу и увидел отбегающего Кошу. Прицелился, выстрелил двоечку. Бам-бам. Коша словно споткнулся и упал на четвереньки, попытался встать, приподнялся. Я выстрелил снова – бам. Коша упал.
В тот же момент по мне опять открыли огонь, и я, как и прежде, укрылся за Торпедо. Казалось, что стрельба стала ещё яростней, но несмотря на это, кузов машины пока ещё кое-как прикрывал меня от града картечи.
А потом раздалась автоматная очередь, и я понял, что машина, эта консервная банка, меня не спасёт.
Но, к моему удивлению, стрельба из ружей резко оборвалась, а автоматные пули не лязгают по кузову. Неужели свои?
Приподнял голову. Смотрю, на огромной куче снега стоит Ринат – парень из команды Шурупа – и словно Рэмбо, держа автомат у пояса, расстреливал машины «бауманских».
Первая мысль: «Ура, наши!» Вторая – «Береги патроны!»
Боеприпасы на исходе. У меня в ПМ остался один патрон, у Шурупа – три-четыре. Подбегает Ринат. Хорошо, что к автомату два связанных рожка и один из них полный. Забираю автомат и отправляю Рината за машиной.
Во двор через арку вбегают какие-то люди. Стреляю вверх, над головами, и они убегают обратно.
С другой стороны к нам приближается машина. Свои? Чужие? Опустился на одно колено, прицелился, ориентируясь по включённым фарам. Машина тормозит, оттуда нам машут Ринат и водитель Шурупа. Свои!
Устраиваем Смызика на переднем сидении, а сами втроём – я, Шуруп и Ринат – втискиваемся на заднее.
Ринат сказал, что видел, как Кошу грузили в красную «девятку», и мы пускаемся в погоню. Через арку выезжаем на площадь. Окно в машине открыто и оттуда торчит ствол автомата на случай, если «бауманские» окажутся рядом и придётся отстреливаться.
На выезде со двора уже стоит милиционер, а чуть дальше машина ППС. Милиционер старательно делает вид, что не замечает нас.
На светофоре мы увидели красную «девятку», похожую на ту, в которой увезли Кошу. Кинулись к ней, но там оказались парень с девушкой. Кажется, мы их изрядно напугали…
Откуда-то появился Антон. С ним в машине 2–3 человека. Оказывается, он услышал выстрелы и кинулся на помощь. Я в двух словах объяснил ему, что произошло, заодно рассказал и про «девятку», на которой увезли Кошу – вдруг повстречает. Ну всё, пора валить! Расход! Антон помчался вперёд, мы свернули направо, стараясь поскорее покинуть район, пока милиция его не перекрыла.
Отъехав подальше от места перестрелки, мы с Ринатом вышли из машины и отправили Смызика в сопровождении Шурупа к врачу.
У Рината в спортивной сумке лежали автомат и два пистолета. Сначала я посадил на такси Рината с сумкой, а потом уже уехал оттуда и сам.
И вновь не обошлось без курьёзов. Прежде чем сесть в такси, я припрятал свой «макар» вукромном месте, намереваясь потом вернуться за ним. И вернулся, на следующий день, только пистолета там уже не было, кто-то его упёр. Бывает…
Выбрался из машины, превратившейся в дуршлаг, и кинулся за остатки разбитой пулями остановки, где укрывался Шуруп. Тот искренне удивился:
–Думал, что тебя убили!
Да нет, живёхонек! Только ногу немного зацепило. Кругом хаос. В панике мечутся люди, кричат. Везде стёкла и какой-то хлам, обломки. За опрокинутым мусорным баком лежит раненый Смызик и пытается выковырять носок из «шуруповской» «Астры»[13]. У Шурупа в руках почти разряженный пистолет Смызика. Самое время сматывать удочки. Мы делаем несколько выстрелов в сторону «бауманских», подхватываем Смызика и тащим его через арку во двор ближайшего дома.
Дракон и чехи
1994года начался очень активно, с эдаким энтузиазмом.
17 января были убиты Владислав Ваннер (Бобон) и Михаил Глодин. А 18 января Дракон застрелил двух чеченцев в офисе компании, расположенной недалеко от Белорусского вокзала. Происшествие это не было связано с бизнесом или переделом сфер влияния, а касался, скорее, стороны этической, так сказать, норм поведения и морали.
Дело в том, что в компании, которую крышевали кавказцы, работала знакомая Дракона, девушка симпатичная, видная.
«Крыша», помимо интереса к бизнесу, стали проявлять и интерес к знакомой Дракона. Когда с их стороны начались неприкрытые домогательства и последовали всякие непристойные предложения, она решила уволиться и перестала ходить на работу. Однако директор (или владелец, в общем, руководитель) компании, по настоянию «крыши» пытался её удержать и не отдавал ей трудовую книжку. Тогда она обратилась за помощью к Дракону и тот взялся поговорить с её работодателем.
В кабинете директора компании Дракона встретили два крепких, агрессивно настроенных чеченца и предложили ему выйти «разобраться». Вышли, и как только оказались в вестибюле, Дракон достал ствол и – бах, бах – разобрался… На звук выстрелов с улицы вбежал молодой, сопровождавший Дракона, увидел два распростёртых на полу тела и сделал «контрольки».
«Не бороться же мне с ними»,– прокомментировал потом ситуацию Дракон.
На директора эта быстрая расправа произвела неизгладимое впечатление – судя по запаху в кабинете, этот лишенец навалил в штаны с перепугу – и трудовую книжку своей бывшей сотруднице он благоразумно вернул.
1994года начался очень активно, с эдаким энтузиазмом.
17 января были убиты Владислав Ваннер (Бобон) и Михаил Глодин. А 18 января Дракон застрелил двух чеченцев в офисе компании, расположенной недалеко от Белорусского вокзала. Происшествие это не было связано с бизнесом или переделом сфер влияния, а касался, скорее, стороны этической, так сказать, норм поведения и морали.
Дело в том, что в компании, которую крышевали кавказцы, работала знакомая Дракона, девушка симпатичная, видная.
«Крыша», помимо интереса к бизнесу, стали проявлять и интерес к знакомой Дракона. Когда с их стороны начались неприкрытые домогательства и последовали всякие непристойные предложения, она решила уволиться и перестала ходить на работу. Однако директор (или владелец, в общем, руководитель) компании, по настоянию «крыши» пытался её удержать и не отдавал ей трудовую книжку. Тогда она обратилась за помощью к Дракону и тот взялся поговорить с её работодателем.
В кабинете директора компании Дракона встретили два крепких, агрессивно настроенных чеченца и предложили ему выйти «разобраться». Вышли, и как только оказались в вестибюле, Дракон достал ствол и – бах, бах – разобрался… На звук выстрелов с улицы вбежал молодой, сопровождавший Дракона, увидел два распростёртых на полу тела и сделал «контрольки».
«Не бороться же мне с ними»,– прокомментировал потом ситуацию Дракон.
На директора эта быстрая расправа произвела неизгладимое впечатление – судя по запаху в кабинете, этот лишенец навалил в штаны с перепугу – и трудовую книжку своей бывшей сотруднице он благоразумно вернул.
Доставьте копипасту про абаканских отморозков, вот это годное чтиво на вечер.
Жаль, что я в сознательном возрасте не застал весь этот движ
Расстрел уМузея Вооружённых Сил
Не прошло и двух недель после разборок Дракона с чеченцами, как 1 февраля у нас случилась разборка с «птицынскими» уМузея Вооружённых Сил. Поводом для неё послужила ситуация, не стоившая, по сути, и выеденного яйца.
Товарищ нашего старшего товарища, некий Волков, открыл небольшую компанию и занялся виноторговлей. Компания, естественно, находилась под нашим покровительством. Дела у неё шли ни шатко ни валко, она еле сводила концы с концами и денег нам пока не приносила.
По большому счёту мы о ней и не вспоминали, пока нам не забили из-за неё «стрелку».
Как оказалось, наш Волков нашёл себе какого-то партнёра, с которым они намеревались приобрести большую партию вина с последующей перепродажей и сказочным обогащением.
Партнёр этот вложился в товар, но что-то пошло не так и коммерсанты прогорели. Партнёр обвинил в неудаче Волкова. На Волкова наехали «птицынские», крышевавшие того самого партнёра, и потребовали возмещения убытков. Волков кивнул на нас, и вот…
Честно говоря, мы даже не подозревали о существовании Птицы и его бригады.
Выяснилось, что обитали они где-то на Алтуфьевском шоссе и парни из «лианозовской» бригады, входившей в состав «медведковской» группировки, были с ним знакомы. Ну что же, тем лучше.
Условились с Птицей встретиться у Музея Вооружённых Сил. Культик попросил подъехать Гриню и взять с собой «лианозовских», посчитав, что в присутствии общих знакомых будет проще разговаривать.
Встреча была абсолютно проходная – да кто такой этот Птица?– и мы особо не заморачивались ей. Однако, на всякий случай, заранее выставили там наблюдателей.
Припарковав свои машины у здания «ТрансЭкспоБанка» на улице Советской Армии, мы вместе с «медведковскими» и «лианозовскими» пешком проследовали к музею. Нас было человек 6 или 7.
Подойдя ко мне, Культик негромко сказал:
–Может, перевалим их всех?
Его слова я воспринял скорее как шутку или браваду, а не как намерение.
–Почему бы и нет?– поддержал его «шутку» я, благо в кармане у меня лежала «Беретта 92» спятнадцатью патронами в магазине и шестнадцатым в стволе.
«Птицынские» были уже на месте. Их 140-й «мерседес» вызывающе стоял посреди площади перед музеем, и ещё две или три легковых машины с людьми располагались вдоль тротуара на проезжей части.
Завидев нас, из «Мерседеса» выбрались четыре человека, и не успели мы подойти и поздороваться, как их старший, видимо, тот самый Птица, стал на нас наезжать:
–Да ваш коммерс крыса, с него надо получать, ля-ля-ля… Мы вложили в сделку деньги из воровского общака!
Этот парень, наверное, хотел произвести впечатление, но явно попутал. Культик говорит ему:
–Ну тогда мыль жопу, коль воровские деньги про…бал!
–Чё-о-о-о?!– обалдел Птица.
–Да пошёл ты на х…!– говорит Культик, достаёт пистолет и – бам!– стреляет ему в голову. Тот рухнул.
Ещё как только Птица открыл свой рот, я понял, что добром для него эта «стрелка» не кончится, и взвёл курок своей «беретты», ожидая развязки.
Стоя справа от Культика, краем глаза я заметил движение его руки, а может, просто почувствовал, как он достаёт ствол, и чётко сознавая, что сейчас произойдёт, выхватил свой и почти одновременно с Культиком выстрелил в стоявшего напротив меня «птицынского». Бам-бам!
Оставшиеся двое «птицынских» метнулись от нас, и мы открыли огонь по ним.
Тут к нам присоединился Гриня, пуляя по пытавшимся убежать противникам из малюсенького, размером с ладонь, пистолетика «Астра» калибра 6,35 мм, который в его лапах смотрелся очень комично. Пиф-паф! (Потом ещё долго эта сцена служила поводом для шуток.)
Стали стрелять и «лианозовские».
Третий «птицынский» успел сделать лишь несколько шагов и был убит, а четвёртый – самый проворный – добежал аж до ступеней Музея Вооружённых Сил, прежде чем пули настигли его.
А тем временем кто-то из «медведковских» лупил из пистолета по одной из машин, в которой находилась «птицынская» братва, и я, когда со старшими «птицынскими» было покончено, разрядил оставшиеся патроны в ближайшую ко мне машину с их сопровождением.
Всё произошло настолько неожиданно, быстро и жёстко, что «птицынские» парни даже не попытались оказать нам сопротивление… Их хватило только на то, чтобы спешно ретироваться оттуда.
Мы тоже не стали там задерживаться и покинули место побоища.
Не прошло и двух недель после разборок Дракона с чеченцами, как 1 февраля у нас случилась разборка с «птицынскими» уМузея Вооружённых Сил. Поводом для неё послужила ситуация, не стоившая, по сути, и выеденного яйца.
Товарищ нашего старшего товарища, некий Волков, открыл небольшую компанию и занялся виноторговлей. Компания, естественно, находилась под нашим покровительством. Дела у неё шли ни шатко ни валко, она еле сводила концы с концами и денег нам пока не приносила.
По большому счёту мы о ней и не вспоминали, пока нам не забили из-за неё «стрелку».
Как оказалось, наш Волков нашёл себе какого-то партнёра, с которым они намеревались приобрести большую партию вина с последующей перепродажей и сказочным обогащением.
Партнёр этот вложился в товар, но что-то пошло не так и коммерсанты прогорели. Партнёр обвинил в неудаче Волкова. На Волкова наехали «птицынские», крышевавшие того самого партнёра, и потребовали возмещения убытков. Волков кивнул на нас, и вот…
Честно говоря, мы даже не подозревали о существовании Птицы и его бригады.
Выяснилось, что обитали они где-то на Алтуфьевском шоссе и парни из «лианозовской» бригады, входившей в состав «медведковской» группировки, были с ним знакомы. Ну что же, тем лучше.
Условились с Птицей встретиться у Музея Вооружённых Сил. Культик попросил подъехать Гриню и взять с собой «лианозовских», посчитав, что в присутствии общих знакомых будет проще разговаривать.
Встреча была абсолютно проходная – да кто такой этот Птица?– и мы особо не заморачивались ей. Однако, на всякий случай, заранее выставили там наблюдателей.
Припарковав свои машины у здания «ТрансЭкспоБанка» на улице Советской Армии, мы вместе с «медведковскими» и «лианозовскими» пешком проследовали к музею. Нас было человек 6 или 7.
Подойдя ко мне, Культик негромко сказал:
–Может, перевалим их всех?
Его слова я воспринял скорее как шутку или браваду, а не как намерение.
–Почему бы и нет?– поддержал его «шутку» я, благо в кармане у меня лежала «Беретта 92» спятнадцатью патронами в магазине и шестнадцатым в стволе.
«Птицынские» были уже на месте. Их 140-й «мерседес» вызывающе стоял посреди площади перед музеем, и ещё две или три легковых машины с людьми располагались вдоль тротуара на проезжей части.
Завидев нас, из «Мерседеса» выбрались четыре человека, и не успели мы подойти и поздороваться, как их старший, видимо, тот самый Птица, стал на нас наезжать:
–Да ваш коммерс крыса, с него надо получать, ля-ля-ля… Мы вложили в сделку деньги из воровского общака!
Этот парень, наверное, хотел произвести впечатление, но явно попутал. Культик говорит ему:
–Ну тогда мыль жопу, коль воровские деньги про…бал!
–Чё-о-о-о?!– обалдел Птица.
–Да пошёл ты на х…!– говорит Культик, достаёт пистолет и – бам!– стреляет ему в голову. Тот рухнул.
Ещё как только Птица открыл свой рот, я понял, что добром для него эта «стрелка» не кончится, и взвёл курок своей «беретты», ожидая развязки.
Стоя справа от Культика, краем глаза я заметил движение его руки, а может, просто почувствовал, как он достаёт ствол, и чётко сознавая, что сейчас произойдёт, выхватил свой и почти одновременно с Культиком выстрелил в стоявшего напротив меня «птицынского». Бам-бам!
Оставшиеся двое «птицынских» метнулись от нас, и мы открыли огонь по ним.
Тут к нам присоединился Гриня, пуляя по пытавшимся убежать противникам из малюсенького, размером с ладонь, пистолетика «Астра» калибра 6,35 мм, который в его лапах смотрелся очень комично. Пиф-паф! (Потом ещё долго эта сцена служила поводом для шуток.)
Стали стрелять и «лианозовские».
Третий «птицынский» успел сделать лишь несколько шагов и был убит, а четвёртый – самый проворный – добежал аж до ступеней Музея Вооружённых Сил, прежде чем пули настигли его.
А тем временем кто-то из «медведковских» лупил из пистолета по одной из машин, в которой находилась «птицынская» братва, и я, когда со старшими «птицынскими» было покончено, разрядил оставшиеся патроны в ближайшую ко мне машину с их сопровождением.
Всё произошло настолько неожиданно, быстро и жёстко, что «птицынские» парни даже не попытались оказать нам сопротивление… Их хватило только на то, чтобы спешно ретироваться оттуда.
Мы тоже не стали там задерживаться и покинули место побоища.
Покушение на Расписного и убийство Отарика
На фоне «ореховского передела», завершившегося убийством Диспетчера, Мони и Узбека, стали портиться отношения с Андреем Исаевым (Расписным), который был весьма дружен с ними и считал поведение Сильвестра неправильным.
К тому же эти люди, как и Федя Бешеный и Дима Шарап, придерживались патриархальных понятий и, являясь приверженцами «воровской идеи», с большим уважением относились к Расписному. Соответственно, через них Расписной и имел влияние в Орехово, которого теперь лишился.
Да и убийство Глобуса, вора в законе, думаю, он не одобрял.
Ещё больше усугубило охлаждение отношений с Расписным устранение по приказу Сильвестра Бороды, слух о котором дошёл и до него.
В лице Бороды Расписной потерял не только давнего товарища и соратника по антикавказ-ской коалиции, но и человека, через которого мог хоть как-то воздействовать на Сергея Ивановича и на «сильвестровских» вцелом. Можно добавить сюда и убийство Геры и Сухого, с которыми у Расписного были приятельские отношения (некоторые милиционеры вообще считали Сухого человеком Расписного).
Нет, до открытого конфликта с Расписным дело не дошло. И хотя последнее время, пересекаясь, например, с «витохинскими» или парнями Сани Армяна, люди Расписного вели себя вызывающе, а порой и агрессивно, мы считали это рабочими моментами, и в целом наши отношения оставались нормальными.
Однако всё чаще звучавшие из уст Расписного прилюдные заявления о том, что «Сильвер»– так он называл Сергея Ивановича, видимо, проводя аналогию со знаменитым стивенсоновским персонажем – берегов не видит, валит без разбора и своих и чужих, беспредельщик, мол, и всё такое, не могли не раздражать Сильвестра. К тому же эта «пропаганда» негативно сказывалась на имидже и репутации Сергея Ивановича, и, в конце концов, им было принято решение о ликвидации Расписного.
Где-то в начале марта 1994 года, вернувшись со встречи с Сергеем Ивановичем, Культик сказал, что пора решать вопрос с Расписным. Что это значило, объяснять нам не требовалось.
Гриня очень стремился проявить себя в глазах Иваныча и взялся за организацию убийства, поручив исполнение Лёше Солдату.
Установив за Расписным наблюдение, выяснили адрес его проживания, примерный распорядок дня и то, что обычно его сопровождает один человек, Шайхуллин,– тот самый паренёк, возглавлявший компашку наглецов, наехавшую год назад на наш автосервис в Нагатино. Оказалось, что он являлся по совместительству охранником и водителем Расписного.
Крылатское, Осенний бульвар. Удобное место, хороший отход. Технически ликвидация не представляла трудности, но… Как поётся в одной шуточной песенке: «А почему мы строим город на болоте? А потому что мы не ищем лёгких путей».
Грине хотелось чего-то громкого, незаурядного. Лёша тоже был поклонником технических наворотов. В общем, один решил, а другой поддержал, что стрелять в вора в законе слишком пошло, надо взорвать. Жахнуть! Продемонстрировать наше превосходство.
Мощный заряд тротила, начиненный поражающими элементами, был заложен под радиаторной решёткой автомобиля, припаркованного мордой к тротуару, как раз там, где проходил Расписной, направляясь к автостоянке.
Оставалось только дождаться удобного момента.
В это самое время, когда полным ходом шла подготовка к ликвидации Расписного, в театре МХАТ, что на Тверском бульваре, состоялся Международный конкурс красоты. Мероприятие довольно сомнительное (девушки, танцующие в ночном клубе «Долле», выглядели ничуть не хуже, да и смотреть на них было куда интересней. Впрочем, это моё личное мнение), к тому же победительница конкурса была известна заранее.
Тем не менее событие было ярким, и поглазеть на красоток съехался весь столичный бомонд – от элиты бизнеса, служителей Мельпомены и нуворишей до представителей криминального мира. В числе приглашённых оказались и мы вместе с Сергеем Ивановичем.
Присутствовал там и Отари Квантришвили, Отарик. Основатель Фонда поддержки спортсменов имени Льва Яшина, сам бывший борец, заслуженный тренер.
Однако Отарик был человеком очень влиятельным как в криминальной среде, так и в деловых кругах. Имел близкие знакомства среди депутатов Государственной Думы и политиков, обладал серьёзными связями в столичном ГУВД и мэрии Москвы (поговаривали, что он вхож к самому Ю. М. Лужкову, а кое-кто даже называл Отарика «теневым хозяином Москвы»).
Во время антракта Отарик подошёл к нам. Приветливо поздоровался, пошутил насчёт конкурса, а потом они отошли с Сергеем Ивановичем для приватного разговора. О чём они беседовали, мы не слышали, но со стороны всё выглядело благопристойно. Ни дать, ни взять – встреча старых добрых приятелей.
30марта, когда Расписной вышел из дома в сопровождении своего охранника, Лёша Солдат привёл в действие адскую машину. Взрывом был убит охранник Расписного и случайно оказавшаяся рядом маленькая девочка Юлия Гузенко. Сам же Расписной остался жив, отделавшись лёгким ранением и контузией. Это был полный провал. Чудовищная катастрофа. Косяк.
31 марта Сергей Иванович улетал в Израиль, и я провожал его в аэропорт «Шереметьево». Ожидая посадки на самолёт, мы коротали время в VIP-зале. Объявили посадку, и перед тем, как подняться на борт авиалайнера, Сергей Иванович отвёл меня в сторону и так, чтобы никто не услышал, спросил:
–Ты помнишь человека, с которым я разговаривал на конкурсе красоты?
–Конечно,– ответил я.
–Надо позаботиться о нём,– сказал Сильвестр.
–Понял.
–Он по вторникам днём бывает в Краснопресненских банях.
–Хорошо,– кивнул я.
Организация убийства Отарика, в том числе и техническое обеспечение операции, лежала на мне и Ананьевском, а непосредственным исполнителем, стрелком, был Лёша «Солдат» Шерстобитов. Конечно, всё можно было бы сделать без затей, «кавалерийским» налётом – подъехали, отстреляли, уехали. Зачем усложнять?
Но Гриня жаждал реабилитации за провал операции на Осеннем бульваре и настаивал на том, чтобы по Отарику работал Лёша Солдат.
Круг посвящённых в это дело был крайне ограничен.
На следующий день мы с Культиком встретились с Шерстобитовым, рассказали ему о человеке, являвшемся его целью, и о серьёзности поставленной задачи. Затем вместе выехали в район станции метро «Улица 1905 года», провели рекогносцировку и сориентировались на местности.
Разумеется, ни о каком принуждении Солдата к исполнению, на которое он ссылается в своих мемуарах, не было, да и не могло быть. Зачем бы нам привлекать для такого серьёзного дела ненадёжного человека, который вынужден работать из-под палки или, как в его версии, чуть ли не под прицелом?
Уж больно это смахивает на сюжет дрянного боевичка.
Безусловно, Лёша замечательный стрелок, но на нём свет клином не сошёлся. Нашли бы других исполнителей. Однако в данном случае Солдат был правильно мотивирован – жаждал реабилитироваться после нескольких проваленных работ,– и мы с Культиком пошли ему и Грине навстречу, предоставив такой шанс.
На этот раз Лёша обошёлся без гранатомёта и взрывчатки, и для ликвидации Отарика использовал немецкую спортивную винтовку «Аншютц» калибра 5,6 мм, оснащённую оптическим прицелом.
В ближайший же вторник, 5 апреля 1994 года, при выходе из бани тремя выстрелами в грудь, произведёнными Солдатом с чердака жилого дома с расстояния примерно 120 метров, Старик был убит.
А через 20 минут я уже звонил в Израиль и докладывал Сильвестру о выполнении задания:
–Мы обо всём договорились с тем человеком, Иваныч!
На фоне «ореховского передела», завершившегося убийством Диспетчера, Мони и Узбека, стали портиться отношения с Андреем Исаевым (Расписным), который был весьма дружен с ними и считал поведение Сильвестра неправильным.
К тому же эти люди, как и Федя Бешеный и Дима Шарап, придерживались патриархальных понятий и, являясь приверженцами «воровской идеи», с большим уважением относились к Расписному. Соответственно, через них Расписной и имел влияние в Орехово, которого теперь лишился.
Да и убийство Глобуса, вора в законе, думаю, он не одобрял.
Ещё больше усугубило охлаждение отношений с Расписным устранение по приказу Сильвестра Бороды, слух о котором дошёл и до него.
В лице Бороды Расписной потерял не только давнего товарища и соратника по антикавказ-ской коалиции, но и человека, через которого мог хоть как-то воздействовать на Сергея Ивановича и на «сильвестровских» вцелом. Можно добавить сюда и убийство Геры и Сухого, с которыми у Расписного были приятельские отношения (некоторые милиционеры вообще считали Сухого человеком Расписного).
Нет, до открытого конфликта с Расписным дело не дошло. И хотя последнее время, пересекаясь, например, с «витохинскими» или парнями Сани Армяна, люди Расписного вели себя вызывающе, а порой и агрессивно, мы считали это рабочими моментами, и в целом наши отношения оставались нормальными.
Однако всё чаще звучавшие из уст Расписного прилюдные заявления о том, что «Сильвер»– так он называл Сергея Ивановича, видимо, проводя аналогию со знаменитым стивенсоновским персонажем – берегов не видит, валит без разбора и своих и чужих, беспредельщик, мол, и всё такое, не могли не раздражать Сильвестра. К тому же эта «пропаганда» негативно сказывалась на имидже и репутации Сергея Ивановича, и, в конце концов, им было принято решение о ликвидации Расписного.
Где-то в начале марта 1994 года, вернувшись со встречи с Сергеем Ивановичем, Культик сказал, что пора решать вопрос с Расписным. Что это значило, объяснять нам не требовалось.
Гриня очень стремился проявить себя в глазах Иваныча и взялся за организацию убийства, поручив исполнение Лёше Солдату.
Установив за Расписным наблюдение, выяснили адрес его проживания, примерный распорядок дня и то, что обычно его сопровождает один человек, Шайхуллин,– тот самый паренёк, возглавлявший компашку наглецов, наехавшую год назад на наш автосервис в Нагатино. Оказалось, что он являлся по совместительству охранником и водителем Расписного.
Крылатское, Осенний бульвар. Удобное место, хороший отход. Технически ликвидация не представляла трудности, но… Как поётся в одной шуточной песенке: «А почему мы строим город на болоте? А потому что мы не ищем лёгких путей».
Грине хотелось чего-то громкого, незаурядного. Лёша тоже был поклонником технических наворотов. В общем, один решил, а другой поддержал, что стрелять в вора в законе слишком пошло, надо взорвать. Жахнуть! Продемонстрировать наше превосходство.
Мощный заряд тротила, начиненный поражающими элементами, был заложен под радиаторной решёткой автомобиля, припаркованного мордой к тротуару, как раз там, где проходил Расписной, направляясь к автостоянке.
Оставалось только дождаться удобного момента.
В это самое время, когда полным ходом шла подготовка к ликвидации Расписного, в театре МХАТ, что на Тверском бульваре, состоялся Международный конкурс красоты. Мероприятие довольно сомнительное (девушки, танцующие в ночном клубе «Долле», выглядели ничуть не хуже, да и смотреть на них было куда интересней. Впрочем, это моё личное мнение), к тому же победительница конкурса была известна заранее.
Тем не менее событие было ярким, и поглазеть на красоток съехался весь столичный бомонд – от элиты бизнеса, служителей Мельпомены и нуворишей до представителей криминального мира. В числе приглашённых оказались и мы вместе с Сергеем Ивановичем.
Присутствовал там и Отари Квантришвили, Отарик. Основатель Фонда поддержки спортсменов имени Льва Яшина, сам бывший борец, заслуженный тренер.
Однако Отарик был человеком очень влиятельным как в криминальной среде, так и в деловых кругах. Имел близкие знакомства среди депутатов Государственной Думы и политиков, обладал серьёзными связями в столичном ГУВД и мэрии Москвы (поговаривали, что он вхож к самому Ю. М. Лужкову, а кое-кто даже называл Отарика «теневым хозяином Москвы»).
Во время антракта Отарик подошёл к нам. Приветливо поздоровался, пошутил насчёт конкурса, а потом они отошли с Сергеем Ивановичем для приватного разговора. О чём они беседовали, мы не слышали, но со стороны всё выглядело благопристойно. Ни дать, ни взять – встреча старых добрых приятелей.
30марта, когда Расписной вышел из дома в сопровождении своего охранника, Лёша Солдат привёл в действие адскую машину. Взрывом был убит охранник Расписного и случайно оказавшаяся рядом маленькая девочка Юлия Гузенко. Сам же Расписной остался жив, отделавшись лёгким ранением и контузией. Это был полный провал. Чудовищная катастрофа. Косяк.
31 марта Сергей Иванович улетал в Израиль, и я провожал его в аэропорт «Шереметьево». Ожидая посадки на самолёт, мы коротали время в VIP-зале. Объявили посадку, и перед тем, как подняться на борт авиалайнера, Сергей Иванович отвёл меня в сторону и так, чтобы никто не услышал, спросил:
–Ты помнишь человека, с которым я разговаривал на конкурсе красоты?
–Конечно,– ответил я.
–Надо позаботиться о нём,– сказал Сильвестр.
–Понял.
–Он по вторникам днём бывает в Краснопресненских банях.
–Хорошо,– кивнул я.
Организация убийства Отарика, в том числе и техническое обеспечение операции, лежала на мне и Ананьевском, а непосредственным исполнителем, стрелком, был Лёша «Солдат» Шерстобитов. Конечно, всё можно было бы сделать без затей, «кавалерийским» налётом – подъехали, отстреляли, уехали. Зачем усложнять?
Но Гриня жаждал реабилитации за провал операции на Осеннем бульваре и настаивал на том, чтобы по Отарику работал Лёша Солдат.
Круг посвящённых в это дело был крайне ограничен.
На следующий день мы с Культиком встретились с Шерстобитовым, рассказали ему о человеке, являвшемся его целью, и о серьёзности поставленной задачи. Затем вместе выехали в район станции метро «Улица 1905 года», провели рекогносцировку и сориентировались на местности.
Разумеется, ни о каком принуждении Солдата к исполнению, на которое он ссылается в своих мемуарах, не было, да и не могло быть. Зачем бы нам привлекать для такого серьёзного дела ненадёжного человека, который вынужден работать из-под палки или, как в его версии, чуть ли не под прицелом?
Уж больно это смахивает на сюжет дрянного боевичка.
Безусловно, Лёша замечательный стрелок, но на нём свет клином не сошёлся. Нашли бы других исполнителей. Однако в данном случае Солдат был правильно мотивирован – жаждал реабилитироваться после нескольких проваленных работ,– и мы с Культиком пошли ему и Грине навстречу, предоставив такой шанс.
На этот раз Лёша обошёлся без гранатомёта и взрывчатки, и для ликвидации Отарика использовал немецкую спортивную винтовку «Аншютц» калибра 5,6 мм, оснащённую оптическим прицелом.
В ближайший же вторник, 5 апреля 1994 года, при выходе из бани тремя выстрелами в грудь, произведёнными Солдатом с чердака жилого дома с расстояния примерно 120 метров, Старик был убит.
А через 20 минут я уже звонил в Израиль и докладывал Сильвестру о выполнении задания:
–Мы обо всём договорились с тем человеком, Иваныч!
Чтобы что? В сознательном возрасте лечь рядом с этими вышеперечисленными товарищами? И это хорошо если рядом. А ведь могли и в кислотной яме утопить, как практиковала Уралмашевская ОПС.
Жиза, пока римская империя была в силе, она щемила всяких варваров типа пихтов, саксов, германцев и прочих.
Территория Рима простиралась вплоть до Крыма и Кавказа, нынешняя Армения, междуречье, всякие Сирии, Израиль и Палестина - все было под ними как и половина Англии.
Даже вся северная Африка
Отношения с «солнцевскими»
Стоит рассказать и о наших отношениях с «солнцевскими», сложившихся к этому времени. Ещё с 80-х, с начала становления, до того, как появились «солнцевская», «сильвестровская», «ореховская» ОПГ, Сергей Иванович, Михась, Витя Аверин, его брат Саша были друзьями, близкими, соратниками. И в целом ими оставались всегда. Даже после смерти Сергея Ивановича мы традиционно оставались с «солнцевскими» втоварищеских отношениях.
Однако были и свои нюансы.
Если в охоте на Геру и Сухого «солнцевские» всецело были на нашей стороне и оказывали нам всяческую помощь, то в войне с «бауманскими» они никакого участия не принимали, наоборот, поддерживали с ними нормальные деловые и даже приятельские отношения.
Борода недолюбливал «солнцевских» иза глаза называл Михася и Аверина «толстяками», и не упускал случая подкеросинить против них Сергея Ивановича. Возможно, причиной такого отношения была как раз самостоятельность «солнцевских», их независимость, нежелание попадать под чьё-либо влияние, в том числе и влияние Бороды.
К концу 80-х Сергей Иванович, Михась и братья Аверины были дольщиками, вместе «крышуя» коммерческие предприятия. Вместе же они были арестованы, но в итоге осуждён был лишь один Сергей Иванович.
Когда, отбыв положенный срок, Сергей Иванович освободился, «солнцевские» передали ему деньги – причитающуюся ему долю «с точек», в которых они вместе участвовали – за что он был признателен им. Однако в новых «точках», появившихся у «солнцевских», пока Сильвестр сидел, доли у него уже не было, что, мягко говоря, не могло его не расстроить.
Насколько они были правы, судить не берусь, но Борода не преминул сыграть на этом, подзуживая Сергея Ивановича против «солнцевских».
В результате Сильвестром была дана установка своим людям: вспорах с «солнцевскими», даже если мы неправы, не уступать.
На этой волне случился такой инцидент. «Витохинские» закусились с «солнцевскими» из-за какого-то торгового павильона или магазина. Ситуация самая обычная, рядовая, но Витоха, следуя приказу «ни шагу назад», стоял как скала и ни на какие компромиссы не шёл. В результате пустяковая ситуация обернулась обострением отношений (так как «солнцевские» тоже не собирались уступать). Исход её должен был решиться на «стрелке», на которую вместе с Витохой отправился и я.
У меня в машине был установлен специальный сканер для прослушивания мобильных телефонов, и уже на подъезде к месту встречи мне удалось перехватить разговор Михася и Арнольда, одного из старших «солнцевских», которого отрядили на «стрелку». Они как раз обсуждали детали предстоящего мероприятия. В конце концов, Михась сказал: «Да ну их нах. рэтих обморозков. Пусть они заберут себе эту несчастную палатку!»
Стоит рассказать и о наших отношениях с «солнцевскими», сложившихся к этому времени. Ещё с 80-х, с начала становления, до того, как появились «солнцевская», «сильвестровская», «ореховская» ОПГ, Сергей Иванович, Михась, Витя Аверин, его брат Саша были друзьями, близкими, соратниками. И в целом ими оставались всегда. Даже после смерти Сергея Ивановича мы традиционно оставались с «солнцевскими» втоварищеских отношениях.
Однако были и свои нюансы.
Если в охоте на Геру и Сухого «солнцевские» всецело были на нашей стороне и оказывали нам всяческую помощь, то в войне с «бауманскими» они никакого участия не принимали, наоборот, поддерживали с ними нормальные деловые и даже приятельские отношения.
Борода недолюбливал «солнцевских» иза глаза называл Михася и Аверина «толстяками», и не упускал случая подкеросинить против них Сергея Ивановича. Возможно, причиной такого отношения была как раз самостоятельность «солнцевских», их независимость, нежелание попадать под чьё-либо влияние, в том числе и влияние Бороды.
К концу 80-х Сергей Иванович, Михась и братья Аверины были дольщиками, вместе «крышуя» коммерческие предприятия. Вместе же они были арестованы, но в итоге осуждён был лишь один Сергей Иванович.
Когда, отбыв положенный срок, Сергей Иванович освободился, «солнцевские» передали ему деньги – причитающуюся ему долю «с точек», в которых они вместе участвовали – за что он был признателен им. Однако в новых «точках», появившихся у «солнцевских», пока Сильвестр сидел, доли у него уже не было, что, мягко говоря, не могло его не расстроить.
Насколько они были правы, судить не берусь, но Борода не преминул сыграть на этом, подзуживая Сергея Ивановича против «солнцевских».
В результате Сильвестром была дана установка своим людям: вспорах с «солнцевскими», даже если мы неправы, не уступать.
На этой волне случился такой инцидент. «Витохинские» закусились с «солнцевскими» из-за какого-то торгового павильона или магазина. Ситуация самая обычная, рядовая, но Витоха, следуя приказу «ни шагу назад», стоял как скала и ни на какие компромиссы не шёл. В результате пустяковая ситуация обернулась обострением отношений (так как «солнцевские» тоже не собирались уступать). Исход её должен был решиться на «стрелке», на которую вместе с Витохой отправился и я.
У меня в машине был установлен специальный сканер для прослушивания мобильных телефонов, и уже на подъезде к месту встречи мне удалось перехватить разговор Михася и Арнольда, одного из старших «солнцевских», которого отрядили на «стрелку». Они как раз обсуждали детали предстоящего мероприятия. В конце концов, Михась сказал: «Да ну их нах. рэтих обморозков. Пусть они заберут себе эту несчастную палатку!»
Арест Саши, Грини и Полпорции
Спозаранку 1 июля милицейский спецназ пошёл на штурм дома. Не церемонясь, застрелили двух кавказских овчарок, охранявших территорию, перемахнули через забор и стали ломиться в двери и окна.
Услышав стрельбу, обитатели дома всполошились, но поняв, что их атакуют не братки из противоборствующих группировок, а менты, принялись спешно избавляться от оружия – нескольких пистолетов ТТ, ПМ, «Глок» ипистолетов-пулемётов «Скорпион»,– которое хранилось в доме, выкидывая его в окна, выходящие в сторону леса.
И надо же было такому случиться – один из стволов, конечно же непреднамеренно, угодил в голову какому-то оперативнику, бравшему приступом дом.
Вломившиеся в дом спецназовцы спеленали Сашу, Гриню и Полпорции. Хорошенько избив (видимо, заодно поквитавшись и за пистолет, попавший оперу в голову, ну и вообще…) и даже не дав одеться, в одних трусах и майках, как они были, выскочив из постелей, увезли на Петровку.
Девушкам, находившимся в доме, тоже досталось.
Обыск постепенно перешёл в грандиозную попойку участников штурма. Доблестные сотрудники уничтожили весь имевшийся в доме изрядный запас алкоголя, облевали и изгадили весь дом. Крушили, ломали… В общем, искали…
Маруся, Гринина жена, рассказала забавный эпизод этой вакханалии.
К тому времени милиционеры были уже «в хлам», один из них стал составлять опись изъятого имущества. Перед ним на столе лежала целая гора золотых украшений: цепи, кресты, браслеты, серёжки, кольца, печатки, часы, перстни и пр. (и Гриня и Маруся являлись страстными поклонниками жёлтого металла). Сотрудник отодвинул эту кучу цацек в сторону: «Это не золото – бижутерия. Золота столько не бывает».
Правда, некоторые правоохранители оказались более разборчивы и прихватили кое-что из «бижутерии» себе на сувениры.
На следующий же день, чтобы вытащить ребят из застенков, через наших партнёров по Тушинскому рынку, Фонд ветеранов МВД, мы вышли на одного из замов генерала Панкратова, возглавлявшего тогда ГУВД г. Москвы. Тот за освобождение парней зарядил 150 тысяч долларов, то есть по 50 тысяч за каждого.
Я привёз из дома 100 тысяч долларов и передал их Тимохе, нашему представителю в «Русском золоте», ответственному за связи с Фондом, сказав, что остальные 50 тысяч отдадим им после того, как ребята окажутся на свободе.
Вечером Тимоха отправился на дачу к милицейскому чину, но вернулся ни с чем. Оказалось, что пистолет, выброшенный в окно и попавший в голову оперативнику, был из той же самой партии, похищенной с оружейного склада в Иркутской области, за которой тянулся кровавый след.
Такой расклад серьёзно осложнял ситуацию. Опознавший оружие на удивление проворный следователь сразу сообщил о находке по инстанции. К делу тут же подключилась иркутская прокуратура и прислала в Москву своих следователей. Теперь уже освободить парней по-тихому не представлялось возможным. А в скором времени, буквально через две недели, Саша, Гриня и Полпорции были этапированы в Иркутск, где уже находились арестованные после перестрелки у «Разгуляя» Мирон, Африкан и Страхов.
Привечали в Иркутске наших ребят сурово. Местные следователи и опера работали очень жёстко.
Допросы проводились в славных традициях НКВД тридцатых годов, с избиениями и пытками.
Мы задействовали все имевшиеся ресурсы, чтобы вытащить наших близких из этого ада. В самом Иркутске за них самоотверженно сражались наши адвокаты[18] Вадим Миндлин, Илья Рыжков, Александр Кононенко, подвергавшиеся мощному давлению со стороны тамошних силовиков.
Во многом благодаря влиянию Сергея Ивановича и его связям, обильно сдобренным деньгами, дело в отношении ребят в Иркутске было прекращено и 10 августа Сашу, Гриню и Полпорции самолётом доставили в Москву
Спозаранку 1 июля милицейский спецназ пошёл на штурм дома. Не церемонясь, застрелили двух кавказских овчарок, охранявших территорию, перемахнули через забор и стали ломиться в двери и окна.
Услышав стрельбу, обитатели дома всполошились, но поняв, что их атакуют не братки из противоборствующих группировок, а менты, принялись спешно избавляться от оружия – нескольких пистолетов ТТ, ПМ, «Глок» ипистолетов-пулемётов «Скорпион»,– которое хранилось в доме, выкидывая его в окна, выходящие в сторону леса.
И надо же было такому случиться – один из стволов, конечно же непреднамеренно, угодил в голову какому-то оперативнику, бравшему приступом дом.
Вломившиеся в дом спецназовцы спеленали Сашу, Гриню и Полпорции. Хорошенько избив (видимо, заодно поквитавшись и за пистолет, попавший оперу в голову, ну и вообще…) и даже не дав одеться, в одних трусах и майках, как они были, выскочив из постелей, увезли на Петровку.
Девушкам, находившимся в доме, тоже досталось.
Обыск постепенно перешёл в грандиозную попойку участников штурма. Доблестные сотрудники уничтожили весь имевшийся в доме изрядный запас алкоголя, облевали и изгадили весь дом. Крушили, ломали… В общем, искали…
Маруся, Гринина жена, рассказала забавный эпизод этой вакханалии.
К тому времени милиционеры были уже «в хлам», один из них стал составлять опись изъятого имущества. Перед ним на столе лежала целая гора золотых украшений: цепи, кресты, браслеты, серёжки, кольца, печатки, часы, перстни и пр. (и Гриня и Маруся являлись страстными поклонниками жёлтого металла). Сотрудник отодвинул эту кучу цацек в сторону: «Это не золото – бижутерия. Золота столько не бывает».
Правда, некоторые правоохранители оказались более разборчивы и прихватили кое-что из «бижутерии» себе на сувениры.
На следующий же день, чтобы вытащить ребят из застенков, через наших партнёров по Тушинскому рынку, Фонд ветеранов МВД, мы вышли на одного из замов генерала Панкратова, возглавлявшего тогда ГУВД г. Москвы. Тот за освобождение парней зарядил 150 тысяч долларов, то есть по 50 тысяч за каждого.
Я привёз из дома 100 тысяч долларов и передал их Тимохе, нашему представителю в «Русском золоте», ответственному за связи с Фондом, сказав, что остальные 50 тысяч отдадим им после того, как ребята окажутся на свободе.
Вечером Тимоха отправился на дачу к милицейскому чину, но вернулся ни с чем. Оказалось, что пистолет, выброшенный в окно и попавший в голову оперативнику, был из той же самой партии, похищенной с оружейного склада в Иркутской области, за которой тянулся кровавый след.
Такой расклад серьёзно осложнял ситуацию. Опознавший оружие на удивление проворный следователь сразу сообщил о находке по инстанции. К делу тут же подключилась иркутская прокуратура и прислала в Москву своих следователей. Теперь уже освободить парней по-тихому не представлялось возможным. А в скором времени, буквально через две недели, Саша, Гриня и Полпорции были этапированы в Иркутск, где уже находились арестованные после перестрелки у «Разгуляя» Мирон, Африкан и Страхов.
Привечали в Иркутске наших ребят сурово. Местные следователи и опера работали очень жёстко.
Допросы проводились в славных традициях НКВД тридцатых годов, с избиениями и пытками.
Мы задействовали все имевшиеся ресурсы, чтобы вытащить наших близких из этого ада. В самом Иркутске за них самоотверженно сражались наши адвокаты[18] Вадим Миндлин, Илья Рыжков, Александр Кононенко, подвергавшиеся мощному давлению со стороны тамошних силовиков.
Во многом благодаря влиянию Сергея Ивановича и его связям, обильно сдобренным деньгами, дело в отношении ребят в Иркутске было прекращено и 10 августа Сашу, Гриню и Полпорции самолётом доставили в Москву
Покушение на Узбека
Вспомнил забавный случай, произошедший ещё в 1993 году, когда Сергей Иванович дал отмашку по Узбеку. Культик, являвшийся почитателем Лёшиного таланта, поручил заняться ликвидацией ему.
Я замутил комбинацию, в результате которой Лёня Узбек и Игорь Двоечник вместе со своим коммерсантом должны были подъехать в один офис на Малой Бронной улице.
Место далеко не самое удобное, да и времени на подготовку было в обрез. Приходилось действовать экспромтом, и Лёшин выбор пал на взрывчатку.
Я наблюдал за офисом, и когда туда подъехали Узбек и Двоечник, отмаяковал Солдату, указав место, где они припарковались, и их машину «Опель Монтерей».
Операция началась. На сцене появляется Лёша в образе старичка с авоськой, медленно ковыляющего по тротуару. (Солдат – мастер перевоплощения, и даже я сначала не признал его в этом дедушке, пока события не стали развиваться дальше.)
Вдруг, поравнявшись с внедорожником Узбека, «старичок» спотыкается, авоська падает, оттуда на землю вываливаются сосиски-батоны. «Старичок» наклоняется, чтобы поднять продукты. Тут из машины вылезает Студент и кто-то ещё из сопровождавших Узбека и Двоечника и начинают помогать «дедушке» собрать авоську.
Наблюдаю за сценой с восторгом и трепетом, держа наготове ствол на случай, если Лёху разоблачат и придётся его отбивать или прикрывать.
Но всё обошлось, и к тому же Солдат умудрился установить радиоуправляемую мину под аркой заднего правого колеса внедорожника.
Дождались появления Узбека и Двоечника. Когда они расселись по местам, Лёша нажал на кнопку дистанционного управления и… Ничего не произошло! Машина тронулась и спокойно укатила. Вместе с миной.
Потом, уже ночью мы отыскали этот внедорожник в Орехово на автостоянке, чтобы снять мину, но её там не оказалось, видать, где-то по пути отвалилась.
В итоге, как я уже говорил, Узбека, не заморачиваясь, расстреляли из автоматов у подъезда его дома.
Вспомнил забавный случай, произошедший ещё в 1993 году, когда Сергей Иванович дал отмашку по Узбеку. Культик, являвшийся почитателем Лёшиного таланта, поручил заняться ликвидацией ему.
Я замутил комбинацию, в результате которой Лёня Узбек и Игорь Двоечник вместе со своим коммерсантом должны были подъехать в один офис на Малой Бронной улице.
Место далеко не самое удобное, да и времени на подготовку было в обрез. Приходилось действовать экспромтом, и Лёшин выбор пал на взрывчатку.
Я наблюдал за офисом, и когда туда подъехали Узбек и Двоечник, отмаяковал Солдату, указав место, где они припарковались, и их машину «Опель Монтерей».
Операция началась. На сцене появляется Лёша в образе старичка с авоськой, медленно ковыляющего по тротуару. (Солдат – мастер перевоплощения, и даже я сначала не признал его в этом дедушке, пока события не стали развиваться дальше.)
Вдруг, поравнявшись с внедорожником Узбека, «старичок» спотыкается, авоська падает, оттуда на землю вываливаются сосиски-батоны. «Старичок» наклоняется, чтобы поднять продукты. Тут из машины вылезает Студент и кто-то ещё из сопровождавших Узбека и Двоечника и начинают помогать «дедушке» собрать авоську.
Наблюдаю за сценой с восторгом и трепетом, держа наготове ствол на случай, если Лёху разоблачат и придётся его отбивать или прикрывать.
Но всё обошлось, и к тому же Солдат умудрился установить радиоуправляемую мину под аркой заднего правого колеса внедорожника.
Дождались появления Узбека и Двоечника. Когда они расселись по местам, Лёша нажал на кнопку дистанционного управления и… Ничего не произошло! Машина тронулась и спокойно укатила. Вместе с миной.
Потом, уже ночью мы отыскали этот внедорожник в Орехово на автостоянке, чтобы снять мину, но её там не оказалось, видать, где-то по пути отвалилась.
В итоге, как я уже говорил, Узбека, не заморачиваясь, расстреляли из автоматов у подъезда его дома.
> Словом, эти здоровенные лбы оказались не только дураками, но и трусами.
Мне кажется, они совсем не глупо поступили
Говно мамонта. Где про сегодняшний движ?
L
Ll
«Курганские», «бауманские» иперестрелка на Петровско-Разумовском рынке
Противостояние с «бауманскими» пролегло красной, вернее кровавой, линией через всю историю «курганской» группировки. Конечно, в одиночку «курганским» выстоять против «бауманских» было бы невозможно, и они пытались найти себе союзников, кого-то втянуть в этот конфликт, заручиться чьей-то поддержкой.
Но с кем бы в союз не вступали «курганские», чьей бы поддержкой не заручались, это не могло остановить «бауманских», для которых они оставались заклятыми врагами. На кону стояла жизнь, и чтобы выжить, «курганские» должны были уничтожить противника. Иного пути не существовало.
В гангстерской войне, как я уже говорил, под прицелом, прежде всего, находятся лидеры организаций. Для «курганских» приоритетной задачей являлось уничтожение Гарика Махачкалы, Коши, а позже ещё и Копчёного, ну а попутно убивать и других «бауманских».
Весной 1994 года «курганским» удалось выследить Кошу. 3апреля в районе Перово на него было совершено покушение. Поравнявшись на светофоре с автомобилем Коши, «курганские» разрядили в него магазин АКС-74У и скрылись на своём «мерседесе». За рулём находился Женя Поликарпов, стрелял, насколько я помню, Паша Зелянин.
Несколько пуль достигли цели, убив водителя и серьёзно ранив Кошу, но этот железный человек выжил, причём сам дошёл до больницы.
В апреле 1994 года был убит Глыба, участник «курганской» ОПГ. Колегов и Нелюбин утверждали, что это сделали «бауманские», но так ли это на самом деле, не знаю.
Под эгидой «коптевских» был открыт и функционировал Петровско-Разумовский вещевой рынок. Как и на любом другом рынке, на Петровско-Разумовском переплетались интересы множества коммерсантов и, соответственно, их «крыш».
Среди прочих арендовали торговые площади на рынке и коммерсанты, находившиеся под покровительством «бауманских».
Спровоцировали ли «курганские» ситуацию (сами или с помощью «коптевских») или же просто получили информацию о том, что на рынок для решения вопросов по своему коммерсанту должен подъехать Коша, не знаю, но так или иначе они подготовили ему «тёплую» встречу.
Работать по Коше должен был Солоник. В напарники себе он взял Алексея Монина. Операция была чётко продумана и подготовлена, пути отхода изучены.
6октября 1994 года, нарядившись бомжами и вооружившись пистолетами «Глок», они уже с утра ошивались на рынке, ожидая прибытия «бауманского» лидера.
Но в планы, как это часто бывает, вмешался случай. Поведение новоявленных бомжей вызвало подозрение у стражей порядка – уж не стибрить ли чего они собрались?– и те препроводили их в опорный пункт проверить документы и узнать, чего это они здесь отираются.
Солоник в компании одного из милиционеров остался в вестибюле (или как называется это помещение?). Напротив, за стеклом, сидел дежурный. Монина же сразу провели куда-то вглубь здания, в кабинет.
Солоник потом мне рассказывал, что особо не переживал по поводу привода, полагая, что Монин, как это принято, просто даст деньжат милиционерам и они спокойно уйдут.
Но вдруг из кабинета, где находился Монин, раздались выстрелы. На миг и Солоник, и милиционеры растерялись. Но Солоник, сообразив, в чём дело, среагировал быстрее. Выхватил пистолет и открыл огонь на поражение по находившимся рядом милиционерам.
Появился Монин, и они с Солоником выскочили на улицу. Оказавшиеся неподалеку стражи порядка и чоповцы тоже слышали выстрелы в помещении опорного пункта и, увидев выбегающих оттуда «бомжей», попытались их задержать, но те встретили их плотным огнём и пошли на прорыв.
Началась погоня. Преследователи стреляли по убегавшим, а убегавшие – в преследователей. К месту происшествия стягивались силы правопорядка. Один из экипажей ППС попытался перекрыть «курганским» путь к отступлению, но офицер милиции, выскочивший из машины, был сходу убит Солоником.
Беглецам уже почти удалось вырваться, но тут Солоник был ранен. Пуля попала ему в печень. Он упал. Поднялся и ещё какое-то время бежал, отстреливаясь, но силы его стремительно таяли. Он снова упал.
Монин попытался поднять его и тащить на себе. Но Солоник, понимая, что так им не оторваться, взял у Монина запасную обойму и, приказав тому уходить, стал прикрывать его отход, стараясь задержать преследователей.
Солоник рассчитывал приберечь последний патрон для себя и застрелиться, чтобы не попасть в руки к «ментам», отдавая себе отчёт в том, что ничего хорошего его там не ждёт и всё равно ему конец. Но просчитался, в пылу расстреляв всю обойму в загонщиков.
Солоника схватили, а Монину удалось скрыться. В перестрелке было убито 3 сотрудника милиции и 4 чоповца, несколько блюстителей порядка и охранников были ранены.
Пару дней об участи Солоника не было известно. Ходили слухи, что он погиб при задержании, что «менты», схватив его, застрелили в отместку за своих убитых товарищей…
Но оказалось, что он всё-таки жив, находится в тюремном госпитале с тяжёлым ранением.
Тут же, чтобы как-то повлиять на судьбу Солоника, были задействованы все связи.
У «курганских» нашёлся выход на человека, имевшего серьёзное влияние в силовых структурах и вхожего в высокие правительственные кабинеты, который готов был помочь в деле Солоника.
Вопрос об освобождении не стоял, так как в сложившейся ситуации это было невозможно. Разговор шёл лишь о том, чтобы к Солонику не была применена действовавшая тогда смертная казнь и свой 15-летний, максимально возможный в то время, срок он отбывал бы в безопасных и, насколько это возможно, комфортных условиях.
Для оплаты этой услуги и хлопот адвокатов «курганские» попросили у нас один миллион долларов, и мы им его дали.
Что касается Монина, то «курганские» спустя неделю после перестрелки на Петровско-Разумовском рынке убили его, якобы в наказание за то, что он бросил Солоника на поле боя. Но я думаю, что на самом деле они избавились от активно разыскиваемого милицией соучастника убийства нескольких сотрудников правоохранительных органов, опасаясь, что рано или поздно его найдут и тот сдаст их.
Правда, был ещё слушок, что «курганские» убили Монина, открестившись от него в уплату «ментам» за их погибших товарищей и за то, что он спровоцировал эту бойню.
От трупа «предателя» избавились где-то за городом, выкинув его в кювет.
Противостояние с «бауманскими» пролегло красной, вернее кровавой, линией через всю историю «курганской» группировки. Конечно, в одиночку «курганским» выстоять против «бауманских» было бы невозможно, и они пытались найти себе союзников, кого-то втянуть в этот конфликт, заручиться чьей-то поддержкой.
Но с кем бы в союз не вступали «курганские», чьей бы поддержкой не заручались, это не могло остановить «бауманских», для которых они оставались заклятыми врагами. На кону стояла жизнь, и чтобы выжить, «курганские» должны были уничтожить противника. Иного пути не существовало.
В гангстерской войне, как я уже говорил, под прицелом, прежде всего, находятся лидеры организаций. Для «курганских» приоритетной задачей являлось уничтожение Гарика Махачкалы, Коши, а позже ещё и Копчёного, ну а попутно убивать и других «бауманских».
Весной 1994 года «курганским» удалось выследить Кошу. 3апреля в районе Перово на него было совершено покушение. Поравнявшись на светофоре с автомобилем Коши, «курганские» разрядили в него магазин АКС-74У и скрылись на своём «мерседесе». За рулём находился Женя Поликарпов, стрелял, насколько я помню, Паша Зелянин.
Несколько пуль достигли цели, убив водителя и серьёзно ранив Кошу, но этот железный человек выжил, причём сам дошёл до больницы.
В апреле 1994 года был убит Глыба, участник «курганской» ОПГ. Колегов и Нелюбин утверждали, что это сделали «бауманские», но так ли это на самом деле, не знаю.
Под эгидой «коптевских» был открыт и функционировал Петровско-Разумовский вещевой рынок. Как и на любом другом рынке, на Петровско-Разумовском переплетались интересы множества коммерсантов и, соответственно, их «крыш».
Среди прочих арендовали торговые площади на рынке и коммерсанты, находившиеся под покровительством «бауманских».
Спровоцировали ли «курганские» ситуацию (сами или с помощью «коптевских») или же просто получили информацию о том, что на рынок для решения вопросов по своему коммерсанту должен подъехать Коша, не знаю, но так или иначе они подготовили ему «тёплую» встречу.
Работать по Коше должен был Солоник. В напарники себе он взял Алексея Монина. Операция была чётко продумана и подготовлена, пути отхода изучены.
6октября 1994 года, нарядившись бомжами и вооружившись пистолетами «Глок», они уже с утра ошивались на рынке, ожидая прибытия «бауманского» лидера.
Но в планы, как это часто бывает, вмешался случай. Поведение новоявленных бомжей вызвало подозрение у стражей порядка – уж не стибрить ли чего они собрались?– и те препроводили их в опорный пункт проверить документы и узнать, чего это они здесь отираются.
Солоник в компании одного из милиционеров остался в вестибюле (или как называется это помещение?). Напротив, за стеклом, сидел дежурный. Монина же сразу провели куда-то вглубь здания, в кабинет.
Солоник потом мне рассказывал, что особо не переживал по поводу привода, полагая, что Монин, как это принято, просто даст деньжат милиционерам и они спокойно уйдут.
Но вдруг из кабинета, где находился Монин, раздались выстрелы. На миг и Солоник, и милиционеры растерялись. Но Солоник, сообразив, в чём дело, среагировал быстрее. Выхватил пистолет и открыл огонь на поражение по находившимся рядом милиционерам.
Появился Монин, и они с Солоником выскочили на улицу. Оказавшиеся неподалеку стражи порядка и чоповцы тоже слышали выстрелы в помещении опорного пункта и, увидев выбегающих оттуда «бомжей», попытались их задержать, но те встретили их плотным огнём и пошли на прорыв.
Началась погоня. Преследователи стреляли по убегавшим, а убегавшие – в преследователей. К месту происшествия стягивались силы правопорядка. Один из экипажей ППС попытался перекрыть «курганским» путь к отступлению, но офицер милиции, выскочивший из машины, был сходу убит Солоником.
Беглецам уже почти удалось вырваться, но тут Солоник был ранен. Пуля попала ему в печень. Он упал. Поднялся и ещё какое-то время бежал, отстреливаясь, но силы его стремительно таяли. Он снова упал.
Монин попытался поднять его и тащить на себе. Но Солоник, понимая, что так им не оторваться, взял у Монина запасную обойму и, приказав тому уходить, стал прикрывать его отход, стараясь задержать преследователей.
Солоник рассчитывал приберечь последний патрон для себя и застрелиться, чтобы не попасть в руки к «ментам», отдавая себе отчёт в том, что ничего хорошего его там не ждёт и всё равно ему конец. Но просчитался, в пылу расстреляв всю обойму в загонщиков.
Солоника схватили, а Монину удалось скрыться. В перестрелке было убито 3 сотрудника милиции и 4 чоповца, несколько блюстителей порядка и охранников были ранены.
Пару дней об участи Солоника не было известно. Ходили слухи, что он погиб при задержании, что «менты», схватив его, застрелили в отместку за своих убитых товарищей…
Но оказалось, что он всё-таки жив, находится в тюремном госпитале с тяжёлым ранением.
Тут же, чтобы как-то повлиять на судьбу Солоника, были задействованы все связи.
У «курганских» нашёлся выход на человека, имевшего серьёзное влияние в силовых структурах и вхожего в высокие правительственные кабинеты, который готов был помочь в деле Солоника.
Вопрос об освобождении не стоял, так как в сложившейся ситуации это было невозможно. Разговор шёл лишь о том, чтобы к Солонику не была применена действовавшая тогда смертная казнь и свой 15-летний, максимально возможный в то время, срок он отбывал бы в безопасных и, насколько это возможно, комфортных условиях.
Для оплаты этой услуги и хлопот адвокатов «курганские» попросили у нас один миллион долларов, и мы им его дали.
Что касается Монина, то «курганские» спустя неделю после перестрелки на Петровско-Разумовском рынке убили его, якобы в наказание за то, что он бросил Солоника на поле боя. Но я думаю, что на самом деле они избавились от активно разыскиваемого милицией соучастника убийства нескольких сотрудников правоохранительных органов, опасаясь, что рано или поздно его найдут и тот сдаст их.
Правда, был ещё слушок, что «курганские» убили Монина, открестившись от него в уплату «ментам» за их погибших товарищей и за то, что он спровоцировал эту бойню.
От трупа «предателя» избавились где-то за городом, выкинув его в кювет.
Можешь создать отдельный тред. Здесь пишут про 90е
Читаю эти истории и не понимаю одного: а зачем им всё это нужно было? В чём профит? Деньги? Но ведь они не дураки и не могли не осознавать что бандитизм это сфера очень ВЫСОКОКОНКУРЕНТНАЯ и что даже дорвавшись до денег им с этими деньгами не прожить и пяти лет.
Я был подростком в середине 90х и помню много рассказов про то как в конце 1980х ко вчерашним афганцам демобилизовавшимся приходили ребята и предлагали присоединиться. И мужики отказывались, что мол не хотят брать на себя такой риск. И работали в 90х хоть на шахте хоть грузчиком на овощебазе - бедные зато живые и в стороне от всех этих буйных движений и от регулярных перестрелок за какой-то там рынок или ресторан.
А эти вот ребята из мемуаров Саши Солдата(или это Ося Буторин? Кроме них двоих никто книг о таком не писал) таки подались в бандитизм. Зачем, чтобы что? Или они дальше чем на год не загадывали? Или это были психопаты одержимые жаждой власти и весь этот риск был для них приемлемым?
Даже по историям видно, что там тот типаж быдла, которое не рефлексирует. Часто с практически детской ментальностью - то есть вот натурально взрослые мужики которые играются.
Киев. Смерть Грини
Когда-то Сергей Иванович познакомил нас с Васей Бажановым. Вася обитал в Киеве, у него там была своя небольшая бригадка и, соответственно, бизнес, который он с помощью этой бригады контролировал. Вася пользовался уважением, в том числе и за счёт дружбы с Сильвестром, у киевских коллег по цеху и вполне мирно уживался с другими «трудовыми коллективами», действовавшими на Украине.
У нас с Васей сложились товарищеские отношения, а его ближайший помощник и телохранитель Рудик, бывая в Москве, обычно останавливался у меня дома.
Рудик – весьма интересный персонаж. Бывший воин-«афганец», имеет боевые награды. После срочной службы, большую часть которой провёл на войне, вернулся домой, в Киев, но в мирной жизни у него что-то не заладилось. Как тогда говорили: не смог адаптироваться к современным жизненным реалиям. Не прижился. Забухал, подсел на наркотики. Бомжевал.
Так бы он и закончил свои дни где-нибудь под забором или в наркоманском притоне, если бы не Вася, который подобрал его на улице и принял в нём искреннее участие. Приютив под своей крышей, окружив заботой и врачами, Вася выходил Рудика, вернув его к жизни.
Рудик завязал с алкоголем и наркотой, вновь приобрёл человеческий вид, а свою благодарность Васе выражал в безграничной ему преданности.
У Васи были хорошие связи с международным аэропортом «Борисполь», подкреплённые деловыми и денежными отношениями.
Имея проблемы с российскими правоохранительными органами, я, вылетая за границу, предпочитал пользоваться этим киевским аэропортом, где, благодаря Васе, мне любезно предоставляли VIP-зал и «зеленый коридор».
Летать мне приходилось много, и потому в Киеве я стал частым гостем. Обычно я проводил там пару дней перед вылетом и день-другой, возвращаясь, перед убытием в Москву, отдавая дань украинскому хлебосольству вообще и Васиному с Рудиком гостеприимству в частности.
Гриня, как только освободился под подписку о невыезде, сразу же чухнул в Киев. Там его радушно встретил Вася и помог ему устроиться.
В эмиграцию Гриня отправился не один, а прихватил с собой «лианозовскую» бригаду – человек пятнадцать во главе с Юрой Бачуриным по прозвищу «Усатый»– и московские замашки.
Вся ватага расселилась в нескольких съёмных квартирах недалеко друг от друга.
Был арендован спортзал, явка в который была обязательна.
«Медведковские» устраивали шумные, многолюдные застолья, всем скопом посещали клубы и дискотеки.
Передвигался Гриня по городу в сопровождении эскорта из нескольких роскошных иномарок на московских номерах.
Словом, обживался.
Но, вкусив вновь обретённой свободы и насладившись бездельем, Гриня заскучал. Не хватало движухи, драйва, и он решил заняться делом.
Киев это, конечно же, не Москва, но всё-таки столица европейского государства, и развернуться там есть где. К тому же цены киевские на порядок ниже московских. (Например, мой трёхкомнатный номер в одном из лучших киевских отелей «Дншро» стоил всего лишь 150 долларов в сутки, тогда как обычный номер в московском «Балчуге» стоил 400 долларов. Если в московском салоне «Wella» стрижка обходилась в 100–150 долларов, то в Киеве она едва ли стоила 10 долларов.) Да и свободных ниш в киевском бизнесе хватало.
Гриня обратился к Васе, и тот предложил ему поучаствовать в каком-то проекте. Грине это предложение показалось заманчивым, он с радостью его принял и внёс туда деньги, свою долю, где-то в размере 250 тысяч долларов, которые ему передал из Москвы Андрей Пылёв.
Однако одного этого проекта, к тому же не своего, а Васиного, ему показалось мало – хотелось размаха. И он, воспользовавшись опять же Васиными связями и знакомствами, попытался влезть в нефтянку.
Затея эта требует значительных финансовых затрат и серьёзной поддержки, лоббирования со стороны политиков и чиновников, в общем, власть предержащих людей. К тому же, как мы знали от Васи, эту отрасль экономики контролировали украинские силовики.
Но Гриню это не смущало, и он не собирался отступать, а чтобы показать серьёзность своих намерений, привлёк к делу Александра Петровича Таранцева, владельца компании «Русское золото» инашего партнёра, который приезжал в Киев для участия в переговорах по нефти.
В конце концов, Грине вроде бы удалось договориться и заключить сделку на поставку сырца.
С тех пор, как Гриня перебрался на Украину, я стал чаще бывать в Киеве, приезжая туда не только для того, чтобы вылететь за границу, но и чтобы встретиться с «медведковскими».
Если раньше, следуя через Киев транзитом, я обычно останавливался в гостинице, или правильнее сказать отеле, «Дншро», расположенном в начале улицы Крещатик, то теперь вынужден был отказаться от этого удовольствия – уж больно много внимания привлекали Гринины визиты в отель в сопровождении многочисленной охраны – и снял для проживания несколько квартир. Ну а для передвижения по городу приобрёл «Волгу» на киевских номерах. Привёз из Москвы оружие – несколько пистолетов и боеприпасы к ним.
Гриня активно вживался в киевское общество, обрастая связями не только в деловом, но и в криминальном мире. Однажды Вася познакомил нас с Киселём, лидером одной из сильнейших украинских группировок, доминировавших в то время в Киеве. В другой раз организовал встречу с Ринатом Ахметовым, возглавлявшим «донецкую» группировку и контролировавшим весь Донбасс.
Однако неуёмная тяга Грини к понтам и его сверхрасточительный образ жизни вкупе с сомнительной нефтяной затеей, которая не принесла пока ни копейки и требовала всё больших денежных вливаний, изрядно истощила фонды «медведковских». Закономерно наступил момент, когда Андрей Пылёв сказал Грине: стоп, денег больше нет, и обоснованно перекрыл финансовый поток, упрекнув того в чрезмерных и неразумных тратах.
Наступал кризис. Не только финансовый, но и, так сказать, отношений и с Андреем Пылёвым, и с Васей.
Чтобы не сорвать выпестованную сделку по нефти, Грине срочно нужны были деньги. И тогда он вспомнил об обещанных Васей дивидендах, которые до сих пор не получил, хотя все сроки уже давно истекли, и решил взыскать с него должок. Но своих средств погасить задолженность у Васи не было, а проект, обещавший принести им с Гриней сказочные барыши, похоже, наглухо завис.
Когда-то Сергей Иванович познакомил нас с Васей Бажановым. Вася обитал в Киеве, у него там была своя небольшая бригадка и, соответственно, бизнес, который он с помощью этой бригады контролировал. Вася пользовался уважением, в том числе и за счёт дружбы с Сильвестром, у киевских коллег по цеху и вполне мирно уживался с другими «трудовыми коллективами», действовавшими на Украине.
У нас с Васей сложились товарищеские отношения, а его ближайший помощник и телохранитель Рудик, бывая в Москве, обычно останавливался у меня дома.
Рудик – весьма интересный персонаж. Бывший воин-«афганец», имеет боевые награды. После срочной службы, большую часть которой провёл на войне, вернулся домой, в Киев, но в мирной жизни у него что-то не заладилось. Как тогда говорили: не смог адаптироваться к современным жизненным реалиям. Не прижился. Забухал, подсел на наркотики. Бомжевал.
Так бы он и закончил свои дни где-нибудь под забором или в наркоманском притоне, если бы не Вася, который подобрал его на улице и принял в нём искреннее участие. Приютив под своей крышей, окружив заботой и врачами, Вася выходил Рудика, вернув его к жизни.
Рудик завязал с алкоголем и наркотой, вновь приобрёл человеческий вид, а свою благодарность Васе выражал в безграничной ему преданности.
У Васи были хорошие связи с международным аэропортом «Борисполь», подкреплённые деловыми и денежными отношениями.
Имея проблемы с российскими правоохранительными органами, я, вылетая за границу, предпочитал пользоваться этим киевским аэропортом, где, благодаря Васе, мне любезно предоставляли VIP-зал и «зеленый коридор».
Летать мне приходилось много, и потому в Киеве я стал частым гостем. Обычно я проводил там пару дней перед вылетом и день-другой, возвращаясь, перед убытием в Москву, отдавая дань украинскому хлебосольству вообще и Васиному с Рудиком гостеприимству в частности.
Гриня, как только освободился под подписку о невыезде, сразу же чухнул в Киев. Там его радушно встретил Вася и помог ему устроиться.
В эмиграцию Гриня отправился не один, а прихватил с собой «лианозовскую» бригаду – человек пятнадцать во главе с Юрой Бачуриным по прозвищу «Усатый»– и московские замашки.
Вся ватага расселилась в нескольких съёмных квартирах недалеко друг от друга.
Был арендован спортзал, явка в который была обязательна.
«Медведковские» устраивали шумные, многолюдные застолья, всем скопом посещали клубы и дискотеки.
Передвигался Гриня по городу в сопровождении эскорта из нескольких роскошных иномарок на московских номерах.
Словом, обживался.
Но, вкусив вновь обретённой свободы и насладившись бездельем, Гриня заскучал. Не хватало движухи, драйва, и он решил заняться делом.
Киев это, конечно же, не Москва, но всё-таки столица европейского государства, и развернуться там есть где. К тому же цены киевские на порядок ниже московских. (Например, мой трёхкомнатный номер в одном из лучших киевских отелей «Дншро» стоил всего лишь 150 долларов в сутки, тогда как обычный номер в московском «Балчуге» стоил 400 долларов. Если в московском салоне «Wella» стрижка обходилась в 100–150 долларов, то в Киеве она едва ли стоила 10 долларов.) Да и свободных ниш в киевском бизнесе хватало.
Гриня обратился к Васе, и тот предложил ему поучаствовать в каком-то проекте. Грине это предложение показалось заманчивым, он с радостью его принял и внёс туда деньги, свою долю, где-то в размере 250 тысяч долларов, которые ему передал из Москвы Андрей Пылёв.
Однако одного этого проекта, к тому же не своего, а Васиного, ему показалось мало – хотелось размаха. И он, воспользовавшись опять же Васиными связями и знакомствами, попытался влезть в нефтянку.
Затея эта требует значительных финансовых затрат и серьёзной поддержки, лоббирования со стороны политиков и чиновников, в общем, власть предержащих людей. К тому же, как мы знали от Васи, эту отрасль экономики контролировали украинские силовики.
Но Гриню это не смущало, и он не собирался отступать, а чтобы показать серьёзность своих намерений, привлёк к делу Александра Петровича Таранцева, владельца компании «Русское золото» инашего партнёра, который приезжал в Киев для участия в переговорах по нефти.
В конце концов, Грине вроде бы удалось договориться и заключить сделку на поставку сырца.
С тех пор, как Гриня перебрался на Украину, я стал чаще бывать в Киеве, приезжая туда не только для того, чтобы вылететь за границу, но и чтобы встретиться с «медведковскими».
Если раньше, следуя через Киев транзитом, я обычно останавливался в гостинице, или правильнее сказать отеле, «Дншро», расположенном в начале улицы Крещатик, то теперь вынужден был отказаться от этого удовольствия – уж больно много внимания привлекали Гринины визиты в отель в сопровождении многочисленной охраны – и снял для проживания несколько квартир. Ну а для передвижения по городу приобрёл «Волгу» на киевских номерах. Привёз из Москвы оружие – несколько пистолетов и боеприпасы к ним.
Гриня активно вживался в киевское общество, обрастая связями не только в деловом, но и в криминальном мире. Однажды Вася познакомил нас с Киселём, лидером одной из сильнейших украинских группировок, доминировавших в то время в Киеве. В другой раз организовал встречу с Ринатом Ахметовым, возглавлявшим «донецкую» группировку и контролировавшим весь Донбасс.
Однако неуёмная тяга Грини к понтам и его сверхрасточительный образ жизни вкупе с сомнительной нефтяной затеей, которая не принесла пока ни копейки и требовала всё больших денежных вливаний, изрядно истощила фонды «медведковских». Закономерно наступил момент, когда Андрей Пылёв сказал Грине: стоп, денег больше нет, и обоснованно перекрыл финансовый поток, упрекнув того в чрезмерных и неразумных тратах.
Наступал кризис. Не только финансовый, но и, так сказать, отношений и с Андреем Пылёвым, и с Васей.
Чтобы не сорвать выпестованную сделку по нефти, Грине срочно нужны были деньги. И тогда он вспомнил об обещанных Васей дивидендах, которые до сих пор не получил, хотя все сроки уже давно истекли, и решил взыскать с него должок. Но своих средств погасить задолженность у Васи не было, а проект, обещавший принести им с Гриней сказочные барыши, похоже, наглухо завис.
>зачем нужно было
Посмотри на 3е фото вот отсюда
Это Гарик Махачкала, с которым они воевали
Прочитай книгу и узнаешь, лол.
Очевидно, следовало бы заняться этими нечистоплотными партнёрами и получить с них, отстояв общие интересы, но у Грини, видимо, наступило помрачение рассудка, и он предпочёл тряхнуть Васю.
К процессу подключился Олег Пылёв, прибывший для этого в Киев со своей командой.
Взимали долг в старых добрых рэкетирских традициях. Правда, обошлось без паяльника.
Прекрасным солнечным утром Гриня в сопровождении Олега Пылёва, его людей и бригады «лианозовских» завалился к Васе в офис и выгреб всю наличность, что хранилась у того в сейфе, не побрезговав забрать и то, что имелось в его карманах. Конечно же, это по сравнению с долгом были крохи. Тогда Гриня с Олегом заставили Васю обзванивать своих знакомых и просить у них взаймы, а потом, усадив его в машину, всей компанией ездили забирать эти деньги у людей, согласившихся ссудить Васе.
В итоге денег набралось с гулькин нос, зато отношения с Васей были испорчены напрочь.
Пообещав вернуть оставшуюся часть долга в течение ближайшей недели, Вася исчез…
Запахло жареным.
Узнав о происходящем, я примчался в Киев. Тащить туда всех «сильвестровских» было бы лишним – там хватало и «медведковских»– но на случай обострения конфликта я, помимо двоих молодых «ореховских», обычно сопровождавших меня, взял с собой и «одинцовских» Америку и Агафона, которые раньше уже бывали со мной в Киеве, ориентировались в городе и знали в лицо Васиных людей.
Я встретился с Гусятинским у него на квартире:
–Ты что творишь, Гриша?! Ты забыл, что Вася друг Сергея Ивановича и единственная наша поддержка здесь? Что он предоставил нам убежище и организовал «зелёный коридор»? А теперь ты всё это палишь…
Гриня, пытаясь оправдать свой идиотский поступок, нёс какую-то чушь про договор, долг, слово пацана, и что он готов к войне и прочий бред.
Но всё это звучало неубедительно, и Гриня уже и сам понимал, что наломал дров. Теперь под угрозой стояло наше пребывание в Киеве, со всеми вытекающими, и было необходимо, не доводя ситуацию до крайности, найти из неё выход.
Вася на связь не выходил. Тогда я созвонился с Рудиком и договорился с ним о встрече.
Сначала я увиделся с Рудиком сам, предварительно переговорив с ним, а потом отвёз его на квартиру, где нас ждал Гриня.
Гриня принялся убеждать Рудика в том, что Вася сам виноват в произошедшем. Мол, нарушив условия договора, он вынудил Гриню поступить так, чтобы не потерять лицо, и всё такое…
На что Рудик без обиняков заявил:
–Мне вообще всё равно, прав был Вася или не прав, я с ним до конца.
Перед тем, как расстаться с Рудиком, я попросил его передать Васе, чтобы тот связался со мной.
Вася перезвонил мне через час, и мы договорились с ним встретиться. На следующий день я приехал к нему в офис, который теперь охранялся. Перед входом в здание и внутри находились вооружённые Васины люди. Знать, урок, который преподнёс ему Гриня, ворвавшись в офис, Вася усвоил хорошо и впредь допускать подобных ошибок не собирался. Да и вообще раздор с Гриней мог вполне закончиться кровопролитием.
Мы проговорили с Васей часа два. Эскалацию конфликта удалось предотвратить. Однако никаких отношений с Гусятинским Вася иметь больше не желал и помогать ему в чём-либо не собирался. Что касается денег, которые Вася остался должен, то он, как и обещал, вернёт их Грине в ближайшее время.
По поводу непосредственно наших с Васей отношений он сказал, что по-прежнему симпатизирует мне и считает меня своим товарищем, благодарен за то, что я вмешался в эту распрю с Гриней, и что я всегда могу рассчитывать на его гостеприимство и поддержку.
В скором времени после истории с Васей у Грини застопорилась сделка по нефти. Гусятинский попытался разобраться, в чём дело, найти причину сбоя и кто виноват в срыве контракта, и с кого получать.
В результате Грининых потуг его партнёры согласились обсудить проблему в неформальной обстановке, назначив ему встречу на… стадионе! Поздно вечером! Ту-ду-ду-ду! (Звучит тревожная музыка.)
По просьбе Грини я снова приехал в Киев и вместе с ним отправился на эту «деловую» встречу.
Было начало декабря. Темнело рано. На часах девять или десять вечера. Абсолютно пустой стадион, и только мы, словно три тополя на Плющихе, топчемся на пятачке возле трибун в ожидании «партнёров».
Вообще-то на счёт «трёх тополей» япоскромничал. Был нас там немало: «лианозовские», команда Олега Пылёва и четверо парней, приехавших со мной. Где-то человек около двадцати пяти.
Ночной стадион выглядел зловеще. Идеальное место для исполнения. А что? Стреляй не хочу! На улице, за стенами стадиона, никто и не услышит, хоть из пушки пали. Может, для этого нас и пригласили сюда? Снайперская винтовка, гранатомёт или пара-тройка АК, вот и решение всех проблем с московскими партнёрами. Ну или сдать нас всех скопом «ментам». Чем не вариант?
Рассредоточили людей, взяв под контроль ближайшие трибуны и въезд на стадион, да и сами постарались не оставаться на виду.
Время шло, но оппоненты не появлялись. Чем дольше это тянулось, тем неуютнее мы себя чувствовали. Словно под прицелом. Вот-вот и начнётся… Но не началось.
Проторчав там минут 40, но так никого и не дождавшись, мы покинули стадион.
Что это было? Шутка? Проверка на «слабо»? А может быть действительно хотели исполнить, да не получилось, или исполнителей смутило количество вооружённых людей, прибывших с нами на встречу?
На сделку по нефти эта несостоявшаяся встреча никак не повлияла, в том смысле, что Гриню так и продолжали динамить. Наехать на партнёров, как на Васю, не получалось – там другой уровень, иное измерение. Похоже, что Гринин бизнес, зарождавшийся в Киеве, накрылся медным тазом.
Но спускать мошенникам, пусть и высокопоставленным, этот кидок никто не собирался.
А что он так открыто в своих манярассказах про михася, лучка и прочих так открыто написал и это цензуру прошло чтоли? Они же активно про себя инфу подтирали раньше, а тут аж кто-то книгу хайпожорскую выпускает. Или это просто вырезки какие-то не из книги этого петушоникса с оп пика?
Кстати этот Гарик бойцы которого устроили разборки в ресторане Москва-сити с такими же бойцами из охраны Антона Малевского из измайловских в 2017м году
https://lenta.ru/articles/2018/09/06/oko/
Может быть эхо тех самых войн из 90х?
Что примечательно, основная масса из них и никакой особенной властью или богатствами не обладали. Да, если отдельные личности, которые и до сих пор в кругу правительства сидят, но это именно что единицы.
Основная масса жила и умирала в каких-то хрущах, некоторые даже с родителями, и шик так был уровня новенькой иномарки.
Собственно, это тот тип людей, которым просто норм и убивать и умирать, они не рефлексируют и эмоций по этому поводу не испытывают. Сейчас такие например в идейные ЧВКшники податься могут, ну или там на спор прыгнуть с моста и убиться.
Возможно потому что сейчас сидит на пэжэ в Полярной сове и ему уже терять нечего.
Кстати он только первый том написал. Второй по слухам задержали авторитетные цензоры
Алсо, вся эта ЭПОХА длилась буквально несколько лет. У нас с Ковида уже больше времени прошло чем вся активная фаза 90ых длилась. То есть там буквально за пару лет успели побарогозить и поумирать - там все эти события с максимальной скоростью происходили.
прочел его книгу и даже деньги за это заплатил, что удивительно)
в целом интересно, но думаю пиздит он порядочно и самого интересного мы не узнаем это точно...
Да ну нахуй. Когда там Цапков выловили? В начале 10х?
И ещё случай. В моём мухосранске лет 7 назад понаехали авторитеты из Старого Оскола и объяснили всем местным цыганам, после изнасилования собственно цыганом местного русского ребёнка, что пора отсюда уеёбывать. И они взяли да съебали отсюда, ибо понимали, что это черевато последствиями.
Эти времена с нами ещё надолго.
Да удивительно как даже это пропустили. Наверняка у них были связи, чтобы ему рот заткнуть, видимо для них неожиданностью было, что он там пишет чето сидит.
Это длилось с конца 80х до 2000го. Так что времени было прилично.
Банька, Банщик и Усатый
Как только произошло покушение на Гриню, братья Пылёвы объявили виновным в этом Юру Бачурина, Усатого, старшего «лианозовских», которые находились при Грине в Киеве, и по умолчанию являвшегося начальником его охраны, отвечавшим за безопасность Гусятинского.
Нет, его не обвиняли в том, что это он убил или организовал убийство Грини, но упрекали, что он это допустил, покушение недоглядел, не обеспечил безопасность…
Усатый же, находясь рядом с Гриней в течение последних нескольких месяцев и плотно общаясь с ним (ну а кем ещё было Грине поговорить?), знал, что в отношениях между Гусятинским и братьями Пылёвыми произошёл разлад из-за денег, точнее, из-за непомерных Грининых трат и его нерентабельных проектов.
Возможно, Гриня и сам замышлял что-то против Пылёвых и выбрал для этого себе в союзники Усатого, приблизил его, сделав буфером между собой и братьями, поделился с ним мыслишками.
Теперь же, после смерти Грини, Усатый понимал, что подобное обвинение со стороны Пылёвых могло стать его смертным приговором, и решил действовать на опережение.
Вполне разумно. К тому же он посчитал, что настал подходящий момент для того, чтобы и вовсе избавиться от братьев и захватить власть в группировке.
Но какой чёрт его дёрнул обратиться за помощью к Лёше Солдату, не понятно. Вероятно, общаясь с Гриней и зная о наметившемся расколе в отношениях того и Пылёвых, Усатый логично предположил, что Солдат как человек Гусятинского станет на его сторону, в оппозицию к братьям.
Короче, Юра тупанул. Он совершил фатальную ошибку, предложив Лёше Солдату ликвидировать братьев Пылёвых, пообещав заплатить тому за работу 100 тысяч долларов и светлое-светлое будущее со всеми благами после того, как власть перейдёт к нему в руки.
Лёша, не будь дураком, разговор с Усатым записал на диктофон. Заверив того в своей поддержке – чтобы не спугнуть – и оставив пребывать в блаженном неведении, продемонстрировал запись разговора Андрею Пылёву. А затем они вместе с Андреем дали прослушать эту запись и нам с Культиком.
Судьба Усатого была решена.
Тянуть не стали. В этот же день мы с Культиком встретились с Усатым, предложив тому, чтобы показать своё расположение, вместе пообедать в уютном итальянском ресторанчике.
Юра приехал в сопровождении нескольких «лианозовских». Был заметно напряжён.
Сели за стол. Выпили-закусили. Помянули Гриню. Поговорили о том о сём, коснулись положения дел и настроений внутри группировки.
Усатый понемногу расслабился, и когда разговор зашёл о Пылёвых, не преминул высказать свои обиды на несправедливые претензии к нему со стороны братьев. (О намеченном перевороте, естественно, умолчал.)
Мы сделали вид, что искренне возмущены таким отношением «медведковских» кбравым «лианозовским» парням и это, похоже, воодушевило Усатого.
На следующий день, 14 февраля 1995 года, Культик позвонил Усатому и пригласил его в баню, намекнув, что стоит обсудить тему Пылёвых.
Баня (ох уж эти баньки – страшное место) находилась в районе Алтуфьевского шоссе и располагалась в одноэтажном кирпичном здании на охраняемой территории, обнесённой высоким бетонным забором.
Во главе заговора стояли старшие «лианозовские» Женя Любимов (Женёк) и Юра Бачурин (Усатый), а также их приближённый Алексей Садовников по прозвищу «Банщик».
Мы ожидали, что на разговор, коль скоро он касался Пылёвых, приедут они все. Однако Женёк, человек ушлый, ехать в баньку поостерёгся и в последний момент, сославшись на неотложные дела, где-то «задержался», отправив на встречу Усатого и Садовникова, которых сопровождали Булочник Грибков и двое молодых «лианозовских».
Как только они вошли в помещение, всю делегацию тут же спеленали, не оставив им никакого шанса на сопротивление.
Единственный из них, кто успел дёрнуться и выхватил из-за пояса пистолет, был Булочник, но воспользоваться им не смог – получив от Дракона удар кувалдой в голову, угомонился.
Объяснять что-то гостям не пришлось. Увидев нас – меня, Культика, Дракона – и Пылёвых вместе, в окружении наших людей и «медведковских», они всё поняли.
После того, как была продемонстрирована запись разговора, на которой Усатый подстрекает Солдата убить Пылёвых, тут же без лишних слов, на глазах у своих компаньонов и всех присутствовавших Бачурин и Садовников были задушены удавками.
Остальных трогать не стали. Хотя я предлагал убить и Булочника, человека дерзкого и решительного. Успей он воспользоваться пистолетом, и всё могло бы сложиться иначе. Отправляясь в баню, Грибков понимал или, во всяком случае, допускал, что там будет ловушка, и готов был в случае опасности защищать себя и своих товарищей и, не задумываясь, стал бы убивать врагов. Не захочет ли он теперь отомстить за задушенных друзей?
Но за Булочника, как это ни странно, вступился Олег Пылёв и уговорил оставить его в живых под свою ответственность, пообещав перевоспитать его. Перевоспитал… Так, что тот потом сдал милиции и Олега, и всех остальных.
Как только произошло покушение на Гриню, братья Пылёвы объявили виновным в этом Юру Бачурина, Усатого, старшего «лианозовских», которые находились при Грине в Киеве, и по умолчанию являвшегося начальником его охраны, отвечавшим за безопасность Гусятинского.
Нет, его не обвиняли в том, что это он убил или организовал убийство Грини, но упрекали, что он это допустил, покушение недоглядел, не обеспечил безопасность…
Усатый же, находясь рядом с Гриней в течение последних нескольких месяцев и плотно общаясь с ним (ну а кем ещё было Грине поговорить?), знал, что в отношениях между Гусятинским и братьями Пылёвыми произошёл разлад из-за денег, точнее, из-за непомерных Грининых трат и его нерентабельных проектов.
Возможно, Гриня и сам замышлял что-то против Пылёвых и выбрал для этого себе в союзники Усатого, приблизил его, сделав буфером между собой и братьями, поделился с ним мыслишками.
Теперь же, после смерти Грини, Усатый понимал, что подобное обвинение со стороны Пылёвых могло стать его смертным приговором, и решил действовать на опережение.
Вполне разумно. К тому же он посчитал, что настал подходящий момент для того, чтобы и вовсе избавиться от братьев и захватить власть в группировке.
Но какой чёрт его дёрнул обратиться за помощью к Лёше Солдату, не понятно. Вероятно, общаясь с Гриней и зная о наметившемся расколе в отношениях того и Пылёвых, Усатый логично предположил, что Солдат как человек Гусятинского станет на его сторону, в оппозицию к братьям.
Короче, Юра тупанул. Он совершил фатальную ошибку, предложив Лёше Солдату ликвидировать братьев Пылёвых, пообещав заплатить тому за работу 100 тысяч долларов и светлое-светлое будущее со всеми благами после того, как власть перейдёт к нему в руки.
Лёша, не будь дураком, разговор с Усатым записал на диктофон. Заверив того в своей поддержке – чтобы не спугнуть – и оставив пребывать в блаженном неведении, продемонстрировал запись разговора Андрею Пылёву. А затем они вместе с Андреем дали прослушать эту запись и нам с Культиком.
Судьба Усатого была решена.
Тянуть не стали. В этот же день мы с Культиком встретились с Усатым, предложив тому, чтобы показать своё расположение, вместе пообедать в уютном итальянском ресторанчике.
Юра приехал в сопровождении нескольких «лианозовских». Был заметно напряжён.
Сели за стол. Выпили-закусили. Помянули Гриню. Поговорили о том о сём, коснулись положения дел и настроений внутри группировки.
Усатый понемногу расслабился, и когда разговор зашёл о Пылёвых, не преминул высказать свои обиды на несправедливые претензии к нему со стороны братьев. (О намеченном перевороте, естественно, умолчал.)
Мы сделали вид, что искренне возмущены таким отношением «медведковских» кбравым «лианозовским» парням и это, похоже, воодушевило Усатого.
На следующий день, 14 февраля 1995 года, Культик позвонил Усатому и пригласил его в баню, намекнув, что стоит обсудить тему Пылёвых.
Баня (ох уж эти баньки – страшное место) находилась в районе Алтуфьевского шоссе и располагалась в одноэтажном кирпичном здании на охраняемой территории, обнесённой высоким бетонным забором.
Во главе заговора стояли старшие «лианозовские» Женя Любимов (Женёк) и Юра Бачурин (Усатый), а также их приближённый Алексей Садовников по прозвищу «Банщик».
Мы ожидали, что на разговор, коль скоро он касался Пылёвых, приедут они все. Однако Женёк, человек ушлый, ехать в баньку поостерёгся и в последний момент, сославшись на неотложные дела, где-то «задержался», отправив на встречу Усатого и Садовникова, которых сопровождали Булочник Грибков и двое молодых «лианозовских».
Как только они вошли в помещение, всю делегацию тут же спеленали, не оставив им никакого шанса на сопротивление.
Единственный из них, кто успел дёрнуться и выхватил из-за пояса пистолет, был Булочник, но воспользоваться им не смог – получив от Дракона удар кувалдой в голову, угомонился.
Объяснять что-то гостям не пришлось. Увидев нас – меня, Культика, Дракона – и Пылёвых вместе, в окружении наших людей и «медведковских», они всё поняли.
После того, как была продемонстрирована запись разговора, на которой Усатый подстрекает Солдата убить Пылёвых, тут же без лишних слов, на глазах у своих компаньонов и всех присутствовавших Бачурин и Садовников были задушены удавками.
Остальных трогать не стали. Хотя я предлагал убить и Булочника, человека дерзкого и решительного. Успей он воспользоваться пистолетом, и всё могло бы сложиться иначе. Отправляясь в баню, Грибков понимал или, во всяком случае, допускал, что там будет ловушка, и готов был в случае опасности защищать себя и своих товарищей и, не задумываясь, стал бы убивать врагов. Не захочет ли он теперь отомстить за задушенных друзей?
Но за Булочника, как это ни странно, вступился Олег Пылёв и уговорил оставить его в живых под свою ответственность, пообещав перевоспитать его. Перевоспитал… Так, что тот потом сдал милиции и Олега, и всех остальных.
Примерно этот же типаж людей так-то контракты в штурмовики подписывает и идет на похуях воевать и умирать.
Много ли за это денег дают? Ну, много, но не охуеть как много. Плюс-минус цена хорошей машины, за которую они готовы рискнуть и умереть.
Там уровень самости и похуизма к жизни максимальный - уже пожил и хуле, чего не рискнуть?
>Алсо, вся эта ЭПОХА длилась буквально несколько лет.
Эпоха длилась с начала 90х и до середины 2010х как минимум.
Макса Курочкина в Киеве убили в 2007. Аксельрода люди Коломойского взорвали в 2012. Покушение на Вову-Морду с перестрелкой в центре Львова средь бела дня было в 2012. Кушнарёва, мэра Харькова, киллер ахметовской группировки убил в 2007.
Кстати Грибков этот в прошлом году вышел в окно с высокого этажа. Может сам, а может кто-то помог, чтобы пиздел в своих интервью по-меньше.
Хохлы не люди, у них всё идет с лагом.
Он такой один. И он изначально был главным. А рядовым какой прок?
А какой прок идти в армию рядовым? Нужно сразу генералом ептыть!
Ну вообще-то да, если у тебя нет деда-генерала, который тебя продвинет это нахуй не нужно.
Кто один? Ты ебанутый? Все кого в своё время не посадили (солнцевсеие, измайловские), стали олигархами.
Мне интересно, а чем милиция занималась а то время? В принципе, большинство из тех группировок ещё не успели сростись с властью и, по-сути, являлись продвинутыми гопниками. Или денег от крышевания ларьков хватало на коррумпирование всего мвд, что им легче было просто сидеть по кабинетам, ничего не расследовать и на вызовы не выезжать?
Ладно, ещё 90е, но ведь большинство ОПГ берут свое начало с середины 80х. В союзе тоже всем похуй было?
Ладно, ещё 90е, но ведь большинство ОПГ берут свое начало с середины 80х. В союзе тоже всем похуй было?
>Все
>Смузиков.
Продолжай перечислять.
Тебе перечислили солнцевских, бауманских и измайловских, долбоёб. Смузик с Осей был.
Как с разборками разных видов хачей. Обычным людям и органам в целом похуй, что там таджики друг друга где-то на овощебазе порезали, крышую очередной ММА-концерт. По сути параллельная вселенная. Разницы в том, что тогда это были русские, а сейчас чурки.
Ну вообще, именно так. Если у тебя нет деда генерала, а папы полковника, то твой максимум майор. И рядовым ты тоже не пойдешь, а сразу при погонах и через годик получишь внеочередноеуж поверь, я знаю у меня все кроме меня так пошли из-за деда
Так и тут.
Он один. Сколько с ним было людей, но почему-то миллиардер только он, а не все шестерки. И у остальных так же, один в шоколаде, остальные нет.
Всех устраивало платить дань бандитам. Меня например не устраивает совсем охуевший ОЗОН. Никакте бандиты в 90-е не совершали такие поборы, я много людей знаю. которые тогда начинали торговать. И я оттуда ушел на прошлой неделе, терпел 3 года. Это при том что я готов был торговать в 0 ради оборота, но в августе они смогли меня загнать в минус. Среди бандитов просто не было таких ебанутых.
>ещё в 1993 году, когда Сергей Иванович дал отмашку по Узбеку
Чем этот узбек мог помешать легендарному сильвестру?
Крысятничество?
А это тебя ебать не должно.
и не ебет, я поинтересовался
Ну ващет если ты хочешь стать профессиональным военным, то идти в армию рядовым это действительно дебильная идея. Надыть идти в военное училище и после окончания начинать службу сразу ахвицером. Сейчас чай не 1850 год и ахвицером может стать любой.
Так накапливали капитал. Кто успел, а кто нет. На недвижку тогда, почему-то, всем похуй было. Ну, если это не хорошая дача. А так сначала покупали ИМПОРТНУЮ бытовую технику: телек, видик, плиту, сковородки цептер. Потом положено было машину заиметь: какой-нибудь опель кадет, фольксваген пассат или форд сиерра. Вся эта тема с недвижкой, ипотекой массово только в нулевых развивалась.
Русские не белые. Официально, русские признаны цветными, погугли и почитай. Под "белыми" подразумевается европейскость прежде всего, а так, открою тайну, татарин, удмурт тоже белый и голубоглазый.
Курганские говорят белой стрелой были, зачищали авторитетов и воров. На канале Шамо знакомый с ними говорил, что мастер спорта по борьбе коптевский Наумов и 5 секунд не продержался с Нелюбиным курганским на тотами. Говорят как спецназ были.
Сдохнуть за телек, видик и плиту это конечно сверхмозгово.
Пидарок дахуя, зачем такие фоточки на компе хранишь
> Говорят как спецназ были.
Спецназовцы не могут ничего сделать мастеру спорта если сам не мастера спорта.
У Узбека был конфликт с Витохой. Иваныч долго думал (примерное с неделю) и в итоге решил убрать Узбека, потому что Витоха показался более перспективным.
Был бы он под ментами, то с ним такого не случилось
что за книга?
Белок и Саша Солдат
У Белка имелась своя небольшая, но сплочённая и вполне дееспособная команда, состоявшая из преданных ему людей. В неё входили Дима Бугаков по прозвищу «Пирог» иВладислав Макаров по прозвищу «Макар», на тот момент действующий сотрудник СОБРа, капитан милиции (в следующем, 1996 году, он даже будет награждён орденом Мужества за участие в контртеррористической операции в селе Первомайское), которые дружили с Белкиным чуть ли не с детства, а также Лётчик (Кременецкий), Спортсмен (Филатов), Голова (Андрей Дашкевич), Кошелёк (Дмитрий Поляков), Иван Саусарагис и другие, знакомые с Белком с давних пор.
Входил в неё и Саша Пустовалов по прозвищу «Солдат» (не путать с другим Солдатом – Лёшей Шерстобитовым из «медведковской» ОПГ,– они даже не братья), которого в своё время привлёк в команду Пирог.
Все парни у Белка были как на подбор дерзкие и отчаянные, готовые без лишних слов выполнить приказ своего лидера и, если надо, взяться за оружие.
Впрочем, для деликатных поручений (в смысле ликвидации противников и неугодных) Белок, как правило, использовал Диму Пирога и Сашу Солдата, считавшихся в бригаде «штатными киллерами».
Помимо этого, Саша Солдат являлся телохранителем Белкина и, по совместительству, его водителем.
Вообще, Саша Солдат личность весьма примечательная.
Срочную отслужил в морской пехоте в п. Спутник Мурманской области. Отлично разбирается в лёгком стрелковом вооружении и обожает его. Свою работу в группировке, как мне кажется, любил не столько за деньги, а, извиняюсь за тавтологию, за саму работу. Надёжный, честный, принципиальный парень, одним словом – Солдат. И при всей своей мрачноватой внешности обладает немалой эрудицией и обаянием.
Тогда же, весной 1995 года, у нас появилась возможность расширить свой бизнес и открыть несколько небольших «точек»– сауна, пекарня, пивной бар – а главное, получить в аренду значительные торговые площади в двухэтажном здании бывшего военторга в Одинцово-10 (Власихе).
Сама Власиха это сравнительно небольшой закрытый, весьма благоустроенный военный городок, в котором расположен штаб РВСН. Находится Власиха в 8км от Одинцово, и к тому же является малой родиной Димы Белкина, так что обойти её своим вниманием мы никак не могли.
Нашим партнёром по бизнесу во Власихе являлся Дмитрий Сергеев, сын маршала Игоря Сергеева, до 1997 года бывшего командующим РВСН, а затем ставшего министром обороны России.
Дмитрий Сергеев был давнишним, ещё со школьной скамьи приятелем Белкина. Он, по понятным причинам, имел серьёзные связи и знакомства в администрации Власихи (читай – в командовании штаба РВСН), благодаря чему мы отхватили себе часть военторга.
Всё шло замечательно, но неожиданно на пути осуществления наших честолюбивых планов возникло препятствие в виде некоего «Боксита», он же Сергей Ансаров, лидера местной бригады. Этот чудак считал Власиху своей вотчиной.
Устранить препятствие было поручено Саше Солдату. Санёк подошёл к заданию творчески. Переодевшись в какую-то рванину, прикинулся ханыгой, которых к тому времени даже во Власихе развелось немало, и в компании «себе подобных» бомжей стал поджидать Боксита у подъезда дома, в котором тот проживал, благо адресок раздобыть труда не составило.
Ожидание затянулось на несколько дней. Дошло до курьёза. Местная молодёжь, внявшая «русской идее», намеревалась проучить Солдата, приняв его за вконец опустившегося забулдыгу, позорящего достоинство русского человека. К счастью, всё обошлось. Как потом рассказывал Саня, ему стоило огромного труда и нервов, чтобы не накостылять этим молодым патриотам. Но сдержался, проглотив оскорбления, чтобы не поставить под угрозу срыва приказ.
6 мая 1995 года Боксит, наконец-то, появился. Солдат выждал удобный момент, достал пистолет и произвёл в Боксита несколько выстрелов. Когда тот упал, Солдат подошёл и хладнокровно сделал «контрольку» вголову, а потом спокойно ушёл с места происшествия и благополучно покинул Власиху (между прочим, закрытый охраняемый городок!
У Белка имелась своя небольшая, но сплочённая и вполне дееспособная команда, состоявшая из преданных ему людей. В неё входили Дима Бугаков по прозвищу «Пирог» иВладислав Макаров по прозвищу «Макар», на тот момент действующий сотрудник СОБРа, капитан милиции (в следующем, 1996 году, он даже будет награждён орденом Мужества за участие в контртеррористической операции в селе Первомайское), которые дружили с Белкиным чуть ли не с детства, а также Лётчик (Кременецкий), Спортсмен (Филатов), Голова (Андрей Дашкевич), Кошелёк (Дмитрий Поляков), Иван Саусарагис и другие, знакомые с Белком с давних пор.
Входил в неё и Саша Пустовалов по прозвищу «Солдат» (не путать с другим Солдатом – Лёшей Шерстобитовым из «медведковской» ОПГ,– они даже не братья), которого в своё время привлёк в команду Пирог.
Все парни у Белка были как на подбор дерзкие и отчаянные, готовые без лишних слов выполнить приказ своего лидера и, если надо, взяться за оружие.
Впрочем, для деликатных поручений (в смысле ликвидации противников и неугодных) Белок, как правило, использовал Диму Пирога и Сашу Солдата, считавшихся в бригаде «штатными киллерами».
Помимо этого, Саша Солдат являлся телохранителем Белкина и, по совместительству, его водителем.
Вообще, Саша Солдат личность весьма примечательная.
Срочную отслужил в морской пехоте в п. Спутник Мурманской области. Отлично разбирается в лёгком стрелковом вооружении и обожает его. Свою работу в группировке, как мне кажется, любил не столько за деньги, а, извиняюсь за тавтологию, за саму работу. Надёжный, честный, принципиальный парень, одним словом – Солдат. И при всей своей мрачноватой внешности обладает немалой эрудицией и обаянием.
Тогда же, весной 1995 года, у нас появилась возможность расширить свой бизнес и открыть несколько небольших «точек»– сауна, пекарня, пивной бар – а главное, получить в аренду значительные торговые площади в двухэтажном здании бывшего военторга в Одинцово-10 (Власихе).
Сама Власиха это сравнительно небольшой закрытый, весьма благоустроенный военный городок, в котором расположен штаб РВСН. Находится Власиха в 8км от Одинцово, и к тому же является малой родиной Димы Белкина, так что обойти её своим вниманием мы никак не могли.
Нашим партнёром по бизнесу во Власихе являлся Дмитрий Сергеев, сын маршала Игоря Сергеева, до 1997 года бывшего командующим РВСН, а затем ставшего министром обороны России.
Дмитрий Сергеев был давнишним, ещё со школьной скамьи приятелем Белкина. Он, по понятным причинам, имел серьёзные связи и знакомства в администрации Власихи (читай – в командовании штаба РВСН), благодаря чему мы отхватили себе часть военторга.
Всё шло замечательно, но неожиданно на пути осуществления наших честолюбивых планов возникло препятствие в виде некоего «Боксита», он же Сергей Ансаров, лидера местной бригады. Этот чудак считал Власиху своей вотчиной.
Устранить препятствие было поручено Саше Солдату. Санёк подошёл к заданию творчески. Переодевшись в какую-то рванину, прикинулся ханыгой, которых к тому времени даже во Власихе развелось немало, и в компании «себе подобных» бомжей стал поджидать Боксита у подъезда дома, в котором тот проживал, благо адресок раздобыть труда не составило.
Ожидание затянулось на несколько дней. Дошло до курьёза. Местная молодёжь, внявшая «русской идее», намеревалась проучить Солдата, приняв его за вконец опустившегося забулдыгу, позорящего достоинство русского человека. К счастью, всё обошлось. Как потом рассказывал Саня, ему стоило огромного труда и нервов, чтобы не накостылять этим молодым патриотам. Но сдержался, проглотив оскорбления, чтобы не поставить под угрозу срыва приказ.
6 мая 1995 года Боксит, наконец-то, появился. Солдат выждал удобный момент, достал пистолет и произвёл в Боксита несколько выстрелов. Когда тот упал, Солдат подошёл и хладнокровно сделал «контрольку» вголову, а потом спокойно ушёл с места происшествия и благополучно покинул Власиху (между прочим, закрытый охраняемый городок!
Бид-Жамо
В самом начале августа 1995 года, числа 2-го или 3-го, на нашего коммерсанта, молодого парня, «наехал» некто Бид-Жамо со своей компашкой. Притом «наехали» на него не из-за каких-то коммерческих претензий, а, как бы смешно не звучало это из моих уст, по беспределу, «буром», заявив коммерсанту, что теперь он, Бид-Жамо, его «крыша». Надавали парню лещей и отняли автомобиль «Мицубиси Паджеро».
Коммерсант наш, как только запахло жареным, заявил, что он работает с «сильвестровскими», и уж коли у Бид-Жамо есть какие-то вопросы, то разговаривать ему следует с нами. На что этот поц, назвав себя «вором в законе» (хотя срок, как выяснилось, мотал за изнасилование), заявил, что клал он на «сильвестровских», но если они, то есть «сильвестровские», желают поговорить, то найти его можно на летней террасе ресторана «Арагви».
Уж не знаю, что сподвигло Бид-Жамо на такое заявление, возможно, он решил, что со смертью Сергея Ивановича группировка перестала существовать или просто был очень самоуверенным хлопцем?
Нет, разговаривать с ним мы не желали,– всё, что мог, он уже сказал и сделал – а вот наказать прибуревшего мерзавца было необходимо.
5 августа 1995 года ударная группа в составе трёх человек – Саши Солдата, Паши Кириллова (он же «Киля») и Михаила Кунамбаева (он же «Лось») выдвинулась в район Тверской площади. Припарковались на улице Большая Дмитровка. Кунамбаев был водителем и остался в машине, а Саша Солдат и Киля по Тверскому проезду прошли к памятнику Юрию Долгорукому. При себе у Солдата в качестве основного оружия был венгерский пистолет калибра 9x19 мм, и как резервный – ТТ. Кириллов был вооружён ПМ.
Недалеко от памятника, вальяжно развалившись под зонтиками летнего кафе, вкушали яства Бид-Жамо и его друзья, некие Уткин, Лазарев и Мхитарян.
Подойдя к столику, за которым расположилась эта компашка, и не говоря ни слова, Солдат и Киля открыли по ним огонь их двух стволов. Дабы не гадать, кто из них есть Бид-Жамо, внешность которого знали лишь со слов коммерсанта, решили валить всех.
В результате Бид-Жамо, Уткин и Лазарев были убиты, Мхитарян ранен. Отработав, Солдат и Кириллов спокойно покинули летнее кафе и тем же путём, по Тверскому проезду, проследовали к ожидавшей их машине и благополучно скрылись.
В самом начале августа 1995 года, числа 2-го или 3-го, на нашего коммерсанта, молодого парня, «наехал» некто Бид-Жамо со своей компашкой. Притом «наехали» на него не из-за каких-то коммерческих претензий, а, как бы смешно не звучало это из моих уст, по беспределу, «буром», заявив коммерсанту, что теперь он, Бид-Жамо, его «крыша». Надавали парню лещей и отняли автомобиль «Мицубиси Паджеро».
Коммерсант наш, как только запахло жареным, заявил, что он работает с «сильвестровскими», и уж коли у Бид-Жамо есть какие-то вопросы, то разговаривать ему следует с нами. На что этот поц, назвав себя «вором в законе» (хотя срок, как выяснилось, мотал за изнасилование), заявил, что клал он на «сильвестровских», но если они, то есть «сильвестровские», желают поговорить, то найти его можно на летней террасе ресторана «Арагви».
Уж не знаю, что сподвигло Бид-Жамо на такое заявление, возможно, он решил, что со смертью Сергея Ивановича группировка перестала существовать или просто был очень самоуверенным хлопцем?
Нет, разговаривать с ним мы не желали,– всё, что мог, он уже сказал и сделал – а вот наказать прибуревшего мерзавца было необходимо.
5 августа 1995 года ударная группа в составе трёх человек – Саши Солдата, Паши Кириллова (он же «Киля») и Михаила Кунамбаева (он же «Лось») выдвинулась в район Тверской площади. Припарковались на улице Большая Дмитровка. Кунамбаев был водителем и остался в машине, а Саша Солдат и Киля по Тверскому проезду прошли к памятнику Юрию Долгорукому. При себе у Солдата в качестве основного оружия был венгерский пистолет калибра 9x19 мм, и как резервный – ТТ. Кириллов был вооружён ПМ.
Недалеко от памятника, вальяжно развалившись под зонтиками летнего кафе, вкушали яства Бид-Жамо и его друзья, некие Уткин, Лазарев и Мхитарян.
Подойдя к столику, за которым расположилась эта компашка, и не говоря ни слова, Солдат и Киля открыли по ним огонь их двух стволов. Дабы не гадать, кто из них есть Бид-Жамо, внешность которого знали лишь со слов коммерсанта, решили валить всех.
В результате Бид-Жамо, Уткин и Лазарев были убиты, Мхитарян ранен. Отработав, Солдат и Кириллов спокойно покинули летнее кафе и тем же путём, по Тверскому проезду, проследовали к ожидавшей их машине и благополучно скрылись.
эАмерика и Агафон
По мере увеличения нашего влияния в Одинцово и вместе с ним роста благосостояния «одинцовской» бригады обозначился раскол между её лидерами Америкой и Агафоном с одной стороны, и Белком с другой. Нет, вопрос денег пока между ними не стоял, а разногласия, скорее, касались морали, поведения и уже, как следствие, управления группировкой.
Свалив дела на Белка, Америка и Агафон в компании своих приближённых праздно проводили время, наслаждаясь плодами успеха, при этом не гнушались наркотиков и даже, как мне стало известно, втихаря угощали зельем моих Сундуков.
Пока старшие прохлаждались, Белок из их помощника превратился в весьма влиятельную фигуру как в бригаде, так и в самом Одинцово.
Когда Америка и Агафон поняли, что теряют свой авторитет и контроль над бригадой, то захотели восстановить утраченные позиции, но сделать это было уже непросто. К тому же борьба за лидерство породила раскол и в самом коллективе между сторонниками Америки-Агафона и Белка.
Ситуация обострялась и необходимо было принимать меры.
Я крайне негативно отношусь к наркоманам и всегда считал, что им не место в команде. Это слабое звено. Тем паче, если наркотики употребляет старший, да ещё и потакает в этом молодым.
Занимаясь Одинцово, я последнее время больше общался с Белкиным, нежели с Америкой или Агафоном. Мне импонировал этот жёсткий и в то же время умный, требовательный, обладающий деловой хваткой и организаторскими способностями человек. Именно его я предпочёл бы видеть своим партнёром и главой «одинцовской» бригады, а не этих наркоманов, тянущих за собой ещё и моих людей.
Обсудив сложившуюся ситуацию с Белком и убедившись, что наши мнения совпадают, я дал добро на ликвидацию Америки и Агафона.
По нашему плану, после устранения Америки и Агафона бригаду должен возглавить Белок. Если же среди сторонников Америки и Агафона окажутся недовольные переменами или чего-то недопонявшие, то их тоже следует «зачистить».
Арест Америки и Агафона в апреле 1995 года отсрочил задуманное, но, с другой стороны, их отсутствие дало возможность Белку провести необходимую работу с личным составом и укрепить своё положение в бригаде.
20 сентября усилиями наших адвокатов Америка был освобождён из-под стражи. Вызволить Агафона не удалось. Он крепко сел, и ему предстояло провести в неволе несколько лет. Так что дожидаться его освобождения мы не стали, и как только Америка вышел на волю, приступили к осуществлению нашего плана.
Ликвидацию Америки Белок поручил Диме Бугакову (Пирогу) и Саше Солдату. Старшим в группе был Бугаков. Но неожиданно при подготовке операции возникли трудности. Дело в том, что Америка, оказавшись на свободе, стал проявлять крайнюю осторожность, что существенно осложнило задачу. Он практически не покидал квартиру, адрес которой знало лишь его ближайшее окружение. На встречи приезжал неохотно, будучи всегда настороже и в сопровождении вооружённой охраны из преданных ему людей.
Возможно, причиной такого поведения был апрельский арест и нежелание его повторения.
Однако мы с Белком предполагали, что либо произошла утечка информации, либо Америка, имея достаточный опыт и проанализировав ситуацию, сам понимал, что ему угрожает опасность.
В таком случае нам следовало поторопиться, потому как Америка далеко не беззащитный ягнёнок и вполне может предпринять контрмеры – устранить Белка, а вместе с ним и угрозу своей жизни.
Тем не менее повод для встречи всё-таки нашёлся – деньги. 9октября 1995 года Белок позвонил Америке и сказал, что готов передать ему его долю с одинцовских «точек». Может быть, Америка и опасался ловушки, но, как ни крути, деньги ему были необходимы, и он отважился на встречу, подстраховавшись тем, что назначил её в людном месте, у ДК имени Горбунова.
Что ж, пусть будет ДК Горбунова, шанс упускать было нельзя, и решили работать там.
Америка и сопровождавшие его три человека – Олег Ершов, Аркадий Шатов и Василий Елисеев – прибыли на двух простеньких «восьмёрках». Америка и Шатов выбрались из машины и приблизились к Пирогу. Оба «на фоксе», озираются с опаской по сторонам. Видят, что никого, кроме Бугакова и Солдата, рядом нет, но не расслабляются, по-прежнему правые руки держат в карманах своих курток, не выпуская из них оружия.
У Пирога с собой «ЧеЗет 75» под патрон 9x19, который он тоже держит в кармане пуховика, сжимая в правой руке, за поясом, резервный ТТ.
Солдат стоит чуть в стороне, рядом с «восьмёрками», как раз напротив сидящих в одной из них Ершова и Елисеева. У него под курткой спрятан пистолет-пулемёт «Скорпион» калибра 7,65 мм.
В воздухе повисло напряжение.
Устраивать дуэль в стиле «Быстрый и мёртвый» Пирогу не хотелось. После сухого приветствия он левой рукой протягивает Америке пакет с деньгами, рассчитывая на то, что тот возьмёт его правой, выпустив из неё пистолет, но Америка принимает пакет левой рукой, всё так же внимательно следя за Пирогом.
Тогда Дима, чтобы отвлечь его внимание, переводит взгляд ему за спину и, выпучив глаза, удивлённо восклицает: «О! Чёй-то там такое?!». Детская обманка сработала. Америка и Шатов как по команде поворачивают головы, чтобы взглянуть, что там происходит. В этот момент Пирог достаёт пистолет и стреляет сначала в голову Америке,– бам-бам!– а потом и в побежавшего Шатова – бам-бам! Готовы. («Саечка», как говорили мы в детстве.)
Тут же, выхватив из-под куртки «Скорпион», Солдат лупит почти в упор длинной очередью по сидящим в «восьмёрке» Ершову и Елисееву.
Магазин «Скорпиона» небольшой, всего на 20 патронов, и Солдат, опустошив его за несколько секунд, превратил машину в решето. Ершов убит на месте, а Елисеев – о чудо!– выскочил из салона и помчался в противоположном от Солдата и Пирога направлении со скоростью, сделавшую бы честь даже Уссэйну Болту. Сноровке (и везению!) Елисеева, сумевшего под градом пуль выбраться с заднего сидения «восьмёрки», пожалуй, позавидовали бы Копперфильд и Гудини.
Гнаться за ним или палить вдогонку не было смысла, так как рядом находились люди. Счастливчик Елисеев уцелел. А Пирог и Солдат, хоть и с некоторой досадой в душе, без осложнений покинули место расправы с Америкой.
По мере увеличения нашего влияния в Одинцово и вместе с ним роста благосостояния «одинцовской» бригады обозначился раскол между её лидерами Америкой и Агафоном с одной стороны, и Белком с другой. Нет, вопрос денег пока между ними не стоял, а разногласия, скорее, касались морали, поведения и уже, как следствие, управления группировкой.
Свалив дела на Белка, Америка и Агафон в компании своих приближённых праздно проводили время, наслаждаясь плодами успеха, при этом не гнушались наркотиков и даже, как мне стало известно, втихаря угощали зельем моих Сундуков.
Пока старшие прохлаждались, Белок из их помощника превратился в весьма влиятельную фигуру как в бригаде, так и в самом Одинцово.
Когда Америка и Агафон поняли, что теряют свой авторитет и контроль над бригадой, то захотели восстановить утраченные позиции, но сделать это было уже непросто. К тому же борьба за лидерство породила раскол и в самом коллективе между сторонниками Америки-Агафона и Белка.
Ситуация обострялась и необходимо было принимать меры.
Я крайне негативно отношусь к наркоманам и всегда считал, что им не место в команде. Это слабое звено. Тем паче, если наркотики употребляет старший, да ещё и потакает в этом молодым.
Занимаясь Одинцово, я последнее время больше общался с Белкиным, нежели с Америкой или Агафоном. Мне импонировал этот жёсткий и в то же время умный, требовательный, обладающий деловой хваткой и организаторскими способностями человек. Именно его я предпочёл бы видеть своим партнёром и главой «одинцовской» бригады, а не этих наркоманов, тянущих за собой ещё и моих людей.
Обсудив сложившуюся ситуацию с Белком и убедившись, что наши мнения совпадают, я дал добро на ликвидацию Америки и Агафона.
По нашему плану, после устранения Америки и Агафона бригаду должен возглавить Белок. Если же среди сторонников Америки и Агафона окажутся недовольные переменами или чего-то недопонявшие, то их тоже следует «зачистить».
Арест Америки и Агафона в апреле 1995 года отсрочил задуманное, но, с другой стороны, их отсутствие дало возможность Белку провести необходимую работу с личным составом и укрепить своё положение в бригаде.
20 сентября усилиями наших адвокатов Америка был освобождён из-под стражи. Вызволить Агафона не удалось. Он крепко сел, и ему предстояло провести в неволе несколько лет. Так что дожидаться его освобождения мы не стали, и как только Америка вышел на волю, приступили к осуществлению нашего плана.
Ликвидацию Америки Белок поручил Диме Бугакову (Пирогу) и Саше Солдату. Старшим в группе был Бугаков. Но неожиданно при подготовке операции возникли трудности. Дело в том, что Америка, оказавшись на свободе, стал проявлять крайнюю осторожность, что существенно осложнило задачу. Он практически не покидал квартиру, адрес которой знало лишь его ближайшее окружение. На встречи приезжал неохотно, будучи всегда настороже и в сопровождении вооружённой охраны из преданных ему людей.
Возможно, причиной такого поведения был апрельский арест и нежелание его повторения.
Однако мы с Белком предполагали, что либо произошла утечка информации, либо Америка, имея достаточный опыт и проанализировав ситуацию, сам понимал, что ему угрожает опасность.
В таком случае нам следовало поторопиться, потому как Америка далеко не беззащитный ягнёнок и вполне может предпринять контрмеры – устранить Белка, а вместе с ним и угрозу своей жизни.
Тем не менее повод для встречи всё-таки нашёлся – деньги. 9октября 1995 года Белок позвонил Америке и сказал, что готов передать ему его долю с одинцовских «точек». Может быть, Америка и опасался ловушки, но, как ни крути, деньги ему были необходимы, и он отважился на встречу, подстраховавшись тем, что назначил её в людном месте, у ДК имени Горбунова.
Что ж, пусть будет ДК Горбунова, шанс упускать было нельзя, и решили работать там.
Америка и сопровождавшие его три человека – Олег Ершов, Аркадий Шатов и Василий Елисеев – прибыли на двух простеньких «восьмёрках». Америка и Шатов выбрались из машины и приблизились к Пирогу. Оба «на фоксе», озираются с опаской по сторонам. Видят, что никого, кроме Бугакова и Солдата, рядом нет, но не расслабляются, по-прежнему правые руки держат в карманах своих курток, не выпуская из них оружия.
У Пирога с собой «ЧеЗет 75» под патрон 9x19, который он тоже держит в кармане пуховика, сжимая в правой руке, за поясом, резервный ТТ.
Солдат стоит чуть в стороне, рядом с «восьмёрками», как раз напротив сидящих в одной из них Ершова и Елисеева. У него под курткой спрятан пистолет-пулемёт «Скорпион» калибра 7,65 мм.
В воздухе повисло напряжение.
Устраивать дуэль в стиле «Быстрый и мёртвый» Пирогу не хотелось. После сухого приветствия он левой рукой протягивает Америке пакет с деньгами, рассчитывая на то, что тот возьмёт его правой, выпустив из неё пистолет, но Америка принимает пакет левой рукой, всё так же внимательно следя за Пирогом.
Тогда Дима, чтобы отвлечь его внимание, переводит взгляд ему за спину и, выпучив глаза, удивлённо восклицает: «О! Чёй-то там такое?!». Детская обманка сработала. Америка и Шатов как по команде поворачивают головы, чтобы взглянуть, что там происходит. В этот момент Пирог достаёт пистолет и стреляет сначала в голову Америке,– бам-бам!– а потом и в побежавшего Шатова – бам-бам! Готовы. («Саечка», как говорили мы в детстве.)
Тут же, выхватив из-под куртки «Скорпион», Солдат лупит почти в упор длинной очередью по сидящим в «восьмёрке» Ершову и Елисееву.
Магазин «Скорпиона» небольшой, всего на 20 патронов, и Солдат, опустошив его за несколько секунд, превратил машину в решето. Ершов убит на месте, а Елисеев – о чудо!– выскочил из салона и помчался в противоположном от Солдата и Пирога направлении со скоростью, сделавшую бы честь даже Уссэйну Болту. Сноровке (и везению!) Елисеева, сумевшего под градом пуль выбраться с заднего сидения «восьмёрки», пожалуй, позавидовали бы Копперфильд и Гудини.
Гнаться за ним или палить вдогонку не было смысла, так как рядом находились люди. Счастливчик Елисеев уцелел. А Пирог и Солдат, хоть и с некоторой досадой в душе, без осложнений покинули место расправы с Америкой.
Пздц взяли 3их грохнули, мож бид жамо просто шиз какой-то был и отдал бы все если бы просто поговорили
>Пока юная поросль пытается выяснить почему им не дают тян, мы, олды, повспоминаем о недавнем прошлом нашей страны.
Так а все-таки почему?Слышал от батьков, что раньше такой проблемы не было.
Блять, мне даже какие-то всратые карланы-скуфы рассказывали о своих сексуальных подвигах - и даже если припездывали, все еще ощущение что ебля была намного доступнее.
Два чая. Охуенные были времена.
олд 2003 г.р.
олд 2003 г.р.
>сегодняшний движ
Сво?
Оп, где книжку то скачать?
Почему они так взросло выглядели в 20 +
Вот жизнь была без хаджетов
Потому что спортом занимались, а не сидели за пекой
Так они с Москвы все были, ося приехал с какой то Тверской деревни ,сталлоне трактористом был в нижегородской области
>в 20 +
И младше. На самом деле боевики братков были натуральными зумерами. На кладбищах можно найти целые ряды их бригад, когда видно, что их товарищи по опасному делу хоронили рядом.
Там им лет по 20 уже на момент смерти, их сразу после армейки в дело принимали. И да, выглядят как гоп-жлобы.
У нас уже в начале нулевых такое было.
Какие-то мутные типы набирали детей на наци-разборки. То есть натурально школьников 6-8 класс вербовали в карланы, чтобы те толпой на какого-нибудь хача напрыгивали.
Не удивлюсь, если в жопы их ебали.
>человека, имевшего серьёзное влияние в силовых структурах и вхожего в высокие правительственные кабинеты
Самое интересное в этой истории
>мож бид жамо просто шиз какой-то был
Его дети на оставленный им общак внешпромбанк открыли. Дочь позже села после лишения банка лицензии, сына не смогли достать из великобритании. А дерзким был из-за связей с япончиком.
От мемуариста хочется блевануть. Жаль, что этот биомусор не сдох в 1993 г.
> От мемуариста хочется блевануть. Жаль, что этот биомусор не сдох в 1993 г.
Двачую. Чудовищно блевотный графоманский слог тупорылого пикабушного быдла.
Поддерживаю. Голимый беспредельщик. А Культик, близкий его, вообще упырём был конченным. Отморозки дикие. Только силовое решение вопросов видели. Они Иваныча и завалили! Тогда всё и пошло по пизде во всей структуре.
Для бывших коммунистов - норма.
>Жаль, что этот биомусор не сдох в 1993 г.
Ничего, сейчас заявление напишут, пол годика по полям украины побегают, может даже на улице сможешь с ними пересечься.
Он же пыжик, отказали ему.
Даже у властей хватает ума этого не делать:
"27.09.2022 г. телеканал RT сообщил о том, что в Общественную наблюдательную комиссию Москвы поступили сообщения от группы пожизненно осуждённых, желающих заключить контракт с ВС РФ с целью участия в российском вторжении на Украину. Среди лиц, высказавших подобное пожелание, упоминался и Буторин, который находился в «Бутырке» в те дни".
Итальянцы Европу создали, маня
Одного из Цапков уже выпустили. Но у того 20-тка была. Максимальный возможный срок, не считая пожизненного, но всё-таки один шаг от него.
Чтоб дрочить
>действующий сотрудник
Кто б сомневался
>Иваныча
А это хороший?
Пока юная поросль пытается выяснить почему им не дают тян, мы, олды, повспоминаем о недавнем прошлом нашей страны.
Начало. Аленький цветочек.
Пожалуй, всё началось с кафе «Аленький цветочек» на улице Костякова, дом 6. Впрочем, в ту пору оно ещё не имело названия и именовалось просто «кафе».
В 1989 году после семи лет службы я уволился из Вооружённых Сил. Покидать Москву не хотел и пытался найти себе работу в столице.
Страна, тогда ещё СССР, бросила строить коммунизм и под лозунгом «Перестройка. Гласность. Ускорение!» взяла курс на капитализм.
Уже появились кооперативы, частные предприниматели, коммерческие банки и даже официальные миллионеры. Происходящие в обществе перемены открывали широкие возможности.
Однажды мой бывший сослуживец и товарищ по спорту Боря Гильдиков предложил мне работу в кафе, том самом на улице Костякова, которое открыли его приятели, Сергей и Яша. Им было нужно некое силовое прикрытие, а заодно и вышибала.
Не скажу, что это был предел моих мечтаний, но, как говорится, голод не тётка. Причём голод в прямом смысле слова. Платить мне владельцам заведения было пока нечем, и они могли предложить лишь стол, то есть бесплатное питание, хотя в обозримом будущем, как только кафе отобьёт затраты, посулили долю с прибыли.
Кафе размещалось на первом этаже жилого дома. Прежде здесь была то ли рюмочная, то ли закусочная, которую Сергей и Яша, взяв в аренду, превратили в небольшое уютное и вполне приличное заведение.
Меню хоть и не отличалось большим ассортиментом, но благодаря стараниям нашего повара было качественным, вкусным и относительно недорогим.
А кофе, который варил в турках Сергей, знавший в этом толк, был замечательный и по достоинству оценён посетителями.
Первое время нам изрядно докучали окрестные ханыги, которые ещё с тех пор, когда на этом месте была забегаловка, повадились распивать там алкоголь, прикупленный в винном магазине, расположенном аккурат напротив, и теперь, следуя укоренившейся привычке, пытались делать это уже в кафе, что нас ни в коей мере не устраивало. Пришлось ломать эту традицию и, порой жёстко, отваживать пьянчуг от наших дверей.