ГЕРМИОНА. Они смеются надо мной, слушают, как я жую и давлюсь с полным ртом их гнилого дерьма, пытаясь сдержать рвоту! У меня не всегда получается. Я часто блюю, поедая их какашки, но они заставляют меня снова есть эту тошнотворно-коричневую говенную блевотину! Они говорят, что я не такая уж и уродина с лицом, покрытым дерьмом, блевотиной и слезами! Я вылизываю их волосатые задницы от последних кусочков экскрементов и БЛАГОДАРЮ ИХ ЗА ЕДУ! ЧТО ВЫ ЕЩЁ ХОТИТЕ ЗНАТЬ?.. [Плачет].
РИТА. Немного подробностей. Например, что ты чувствуешь, когда видишь длинную жирную какашку, медленно выскальзывающую из жопы? Что ты чувствуешь, когда знаешь, что через секунду положишь этот ужасный кусок дерьма в рот и почувствуешь его вкус?
ГЕРМИОНА. Я хочу умереть... [Всхлипывает]. Я хочу умереть или разозлиться. Я хочу больше никогда не чувствовать их гниющую слизь у себя во рту...
РИТА. Немного подробностей. Например, что ты чувствуешь, когда видишь длинную жирную какашку, медленно выскальзывающую из жопы? Что ты чувствуешь, когда знаешь, что через секунду положишь этот ужасный кусок дерьма в рот и почувствуешь его вкус?
ГЕРМИОНА. Я хочу умереть... [Всхлипывает]. Я хочу умереть или разозлиться. Я хочу больше никогда не чувствовать их гниющую слизь у себя во рту...
ГЕРМИОНА. Я не завтракаю. Весь последний месяц я ела только дерьмо... [всхлип]. Тёмный Лорд наложил на меня странное заклинание, чтобы я могла получать все необходимые питательные вещества прямо из экскрементов.
РИТА. Какое великолепное волшебство! Это заклинание делает все эти человеческие отходы ещё вкуснее?
ГЕРМИОНА. Что? Ты что, с ума сошла? Это же просто чёртово дерьмо! Я не смогу избавиться от этого привкуса во рту, даже если мне разрешат выпить что-то, кроме галлонов вонючей мочи!
РИТА. Ладно, ладно. Пожалуйста, продолжайте.
ГЕРМИОНА. Я... я провожу большую часть дня, лёжа на полу возле унитаза — да, этого самого.
РИТА. На переднем крае этой чаши есть странный полукруглый вырез.
ГЕРМИОНА. Это вырез для моей шеи... о, Мерлин... Я просунула шею в вырез так, что моя голова оказалась в унитазе...
РИТА. Лицом вверх?
ГЕРМИОНА. Да. Потом я жду, смотрю в потолок и жду, когда кто-нибудь придёт... Мне никогда не приходится долго ждать. Видишь ли, многим студентам нужно пописать по утрам... [Горький смех].
РИТА. И все они предпочитают писать прямо тебе в рот!
ГЕРМИОНА. Да... Ну, все слизеринцы, и многие с других факультетов тоже... [Вздох]. Каждый раз, когда кто-то подходит предложить мне выпить, я должна широко открыть рот и взять его... О, Мерлин... [Вздох]. Мальчишки любят мочиться стоя, чтобы видеть отвращение и стыд на моём лице, когда их вонючая моча наполняет мой рот... [Всхлип]. Они смотрят, как я глотаю, ловлю их горячие струи мочи своим ртом и пью её. Им нравится плевать мне в рот, смеяться, называть это золотым дождём, но ничего «золотого» в ней нет. Их моча отвратительная, кислая, горькая и солёная одновременно... [Плачет]. Ненавижу этот вкус, но каждый раз мне приходится глотать каждую каплю их мочи и даже вылизывать потом свои губы... [Плачет]
РИТА. Какое великолепное волшебство! Это заклинание делает все эти человеческие отходы ещё вкуснее?
ГЕРМИОНА. Что? Ты что, с ума сошла? Это же просто чёртово дерьмо! Я не смогу избавиться от этого привкуса во рту, даже если мне разрешат выпить что-то, кроме галлонов вонючей мочи!
РИТА. Ладно, ладно. Пожалуйста, продолжайте.
ГЕРМИОНА. Я... я провожу большую часть дня, лёжа на полу возле унитаза — да, этого самого.
РИТА. На переднем крае этой чаши есть странный полукруглый вырез.
ГЕРМИОНА. Это вырез для моей шеи... о, Мерлин... Я просунула шею в вырез так, что моя голова оказалась в унитазе...
РИТА. Лицом вверх?
ГЕРМИОНА. Да. Потом я жду, смотрю в потолок и жду, когда кто-нибудь придёт... Мне никогда не приходится долго ждать. Видишь ли, многим студентам нужно пописать по утрам... [Горький смех].
РИТА. И все они предпочитают писать прямо тебе в рот!
ГЕРМИОНА. Да... Ну, все слизеринцы, и многие с других факультетов тоже... [Вздох]. Каждый раз, когда кто-то подходит предложить мне выпить, я должна широко открыть рот и взять его... О, Мерлин... [Вздох]. Мальчишки любят мочиться стоя, чтобы видеть отвращение и стыд на моём лице, когда их вонючая моча наполняет мой рот... [Всхлип]. Они смотрят, как я глотаю, ловлю их горячие струи мочи своим ртом и пью её. Им нравится плевать мне в рот, смеяться, называть это золотым дождём, но ничего «золотого» в ней нет. Их моча отвратительная, кислая, горькая и солёная одновременно... [Плачет]. Ненавижу этот вкус, но каждый раз мне приходится глотать каждую каплю их мочи и даже вылизывать потом свои губы... [Плачет]
Ебать у меня встал. Никогда не думал, что мне такое нравится.
ГЕРМИОНА. Это моя палочка...
РИТА. Ну, это больше похоже на основание твоей палочки – я не вижу остальную часть, потому что она слишком глубоко зарыта в твоём заднем проходе! Гермиона, почему ты выбрала такой странный способ хранения палочки?
ГЕРМИОНА. Это тоже часть моих обязанностей... [всхлип] У меня она всегда в жопе. Я вытаскиваю палочку из задницы только чтобы произнести заклинание, сходить в туалет или чтобы меня трахнули в задницу. Но даже после этого мне приходится вылизывать её от собственных экскрементов... [всхлип]... и засовывать обратно в свою бедную задницу!
РИТА. О боже, это самая необычная вещь, которую я когда-либо слышала. Кстати, Гермиона, какой длины твоя палочка?
ГЕРМИОНА. Одиннадцать дюймов в длину.
РИТА. Впечатляющая длина. Тонкий? Есть ли на нём сучки ? Дерево достаточно хорошо отполировано?
ГЕРМИОНА. О, Рита... моя палочка довольно толстая, с несколькими заметными сучками. И дерево довольно грубое.
РИТА. Должно быть, тебе очень неприятно проталкивать эту длинную узловатую палочку сквозь твой тугой сфинктер... Скажи, Гермиона, что ты делаешь, чтобы облегчить дискомфорт? Ты, наверное, используешь много смазки или очень медленно и нежно втыкаешь эту деревяшку себе в задницу. Или, может быть, твой анус настолько свободен, что ты вообще не чувствуешь боли.
ГЕРМИОНА. Нет... [Всхлипывает]. Мой анус такой же тугой и чувствительный, как и до того, как я потеряла анальную девственность. Единственная смазка, которую мне разрешено использовать, — это моя слюна, и я даже не могу делать это нежно! Каждый раз, когда я это делаю, мне приходится грубо запихивать палочку в задницу одним сильным толчком! Каждый сантиметр и узел одним толчком!
РИТА. Я знаю, тебе, должно быть, очень больно...
ГЕРМИОНА. Ты ничего не понимаешь! Потому что после этого мне придётся трижды прокрутить его в моей бедной заднице... [Всхлипывает]. Так жестоко... Я каждый раз плачу, когда это делаю... [Всхлипывает]. Но это ещё не худшая из моих пыток...
РИТА. Ну, это больше похоже на основание твоей палочки – я не вижу остальную часть, потому что она слишком глубоко зарыта в твоём заднем проходе! Гермиона, почему ты выбрала такой странный способ хранения палочки?
ГЕРМИОНА. Это тоже часть моих обязанностей... [всхлип] У меня она всегда в жопе. Я вытаскиваю палочку из задницы только чтобы произнести заклинание, сходить в туалет или чтобы меня трахнули в задницу. Но даже после этого мне приходится вылизывать её от собственных экскрементов... [всхлип]... и засовывать обратно в свою бедную задницу!
РИТА. О боже, это самая необычная вещь, которую я когда-либо слышала. Кстати, Гермиона, какой длины твоя палочка?
ГЕРМИОНА. Одиннадцать дюймов в длину.
РИТА. Впечатляющая длина. Тонкий? Есть ли на нём сучки ? Дерево достаточно хорошо отполировано?
ГЕРМИОНА. О, Рита... моя палочка довольно толстая, с несколькими заметными сучками. И дерево довольно грубое.
РИТА. Должно быть, тебе очень неприятно проталкивать эту длинную узловатую палочку сквозь твой тугой сфинктер... Скажи, Гермиона, что ты делаешь, чтобы облегчить дискомфорт? Ты, наверное, используешь много смазки или очень медленно и нежно втыкаешь эту деревяшку себе в задницу. Или, может быть, твой анус настолько свободен, что ты вообще не чувствуешь боли.
ГЕРМИОНА. Нет... [Всхлипывает]. Мой анус такой же тугой и чувствительный, как и до того, как я потеряла анальную девственность. Единственная смазка, которую мне разрешено использовать, — это моя слюна, и я даже не могу делать это нежно! Каждый раз, когда я это делаю, мне приходится грубо запихивать палочку в задницу одним сильным толчком! Каждый сантиметр и узел одним толчком!
РИТА. Я знаю, тебе, должно быть, очень больно...
ГЕРМИОНА. Ты ничего не понимаешь! Потому что после этого мне придётся трижды прокрутить его в моей бедной заднице... [Всхлипывает]. Так жестоко... Я каждый раз плачу, когда это делаю... [Всхлипывает]. Но это ещё не худшая из моих пыток...
Призываю обезьяну с бревном в тред.
Мммммммоар
Про то как гермиона ебут в жопу желательно
РИТА. Ну вот, мы и приехали. Это же туалет Плаксы Миртл, да? Мне кажется, обычный школьный туалет. Но погодите-ка, что это за ужасная вонь? Я сейчас задержу дыхание, а то тоже вырву... Гермиона, это от тебя? Девочка моя, когда ты последний раз мылась?
ГЕРМИОНА. Мне больше нельзя принимать ванну, Рита. [Вздох]. Мне приказано наложить особые чары освежения воздуха, чтобы никто, кроме меня, не чувствовал этот ужасный запах. Может, они отвалились... о, Мерлин, значит, мне придётся их снова наложить!
РИТА. Сделай одолжение. Да, так-то лучше. Но что ты делаешь? А, понятно – ты вытащила палочку через дырку в трусиках, чтобы наложить заклинание. И теперь ты высасываешь её из собственных экскрементов.
ГЕРМИОНА. Хлюп... хлюп... Фууу...
РИТА. Это очень эротично, хотя тебе, очевидно, не очень нравится. Да, твой член действительно длинный, толстый и узловатый, но теперь он, кажется, достаточно смазан слюной. Так что покажи нам, как ты одним сильным движением загоняешь этот кусок грубого дерева в свою тугую сладкую попку, и расскажи нашим слушателям все подробности этого процесса.
ГЕРМИОНА. Я... я обычно вставляю кончик в анус на дюйм-два... вот так...
РИТА. У тебя красный и слегка опухший анус. Должно быть, тебе очень некомфортно.
ГЕРМИОНА. А теперь... о Мерлин... [рыдает]... мне придётся с силой ударить по основанию палочки... ААААААА!!
РИТА. Ты сделала это! Я вижу только основание палочки, торчащее из твоей задницы.
ГЕРМИОНА. Потом... [Всхлипывает]. Потом мне приходится трижды прокручивать его в прямой кишке. ААА! ААААА! АААААА! [Плачет].
РИТА. Ты обмочилась, моя девочка. У тебя на трусиках новое жёлтое пятнышко.
ГЕРМИОНА. [Плачет]. Столько боли... [Плачет]. Вы звери...
ГЕРМИОНА. Мне больше нельзя принимать ванну, Рита. [Вздох]. Мне приказано наложить особые чары освежения воздуха, чтобы никто, кроме меня, не чувствовал этот ужасный запах. Может, они отвалились... о, Мерлин, значит, мне придётся их снова наложить!
РИТА. Сделай одолжение. Да, так-то лучше. Но что ты делаешь? А, понятно – ты вытащила палочку через дырку в трусиках, чтобы наложить заклинание. И теперь ты высасываешь её из собственных экскрементов.
ГЕРМИОНА. Хлюп... хлюп... Фууу...
РИТА. Это очень эротично, хотя тебе, очевидно, не очень нравится. Да, твой член действительно длинный, толстый и узловатый, но теперь он, кажется, достаточно смазан слюной. Так что покажи нам, как ты одним сильным движением загоняешь этот кусок грубого дерева в свою тугую сладкую попку, и расскажи нашим слушателям все подробности этого процесса.
ГЕРМИОНА. Я... я обычно вставляю кончик в анус на дюйм-два... вот так...
РИТА. У тебя красный и слегка опухший анус. Должно быть, тебе очень некомфортно.
ГЕРМИОНА. А теперь... о Мерлин... [рыдает]... мне придётся с силой ударить по основанию палочки... ААААААА!!
РИТА. Ты сделала это! Я вижу только основание палочки, торчащее из твоей задницы.
ГЕРМИОНА. Потом... [Всхлипывает]. Потом мне приходится трижды прокручивать его в прямой кишке. ААА! ААААА! АААААА! [Плачет].
РИТА. Ты обмочилась, моя девочка. У тебя на трусиках новое жёлтое пятнышко.
ГЕРМИОНА. [Плачет]. Столько боли... [Плачет]. Вы звери...
РИТА. Эй, ты, жадный мочесос! Ой, прости, я хотела сказать «Гермиона». Пожалуйста, успокойся.
ГЕРМИОНА. Легко сказать... Девчонки? Они, конечно, писают сидя. В каком-то смысле это даже хуже, потому что ртом сложнее поймать струю. Обычно я держу чью-нибудь пизду у себя на голове и пытаюсь ткнуться в неё лицом, но в итоге они писают мне прямо на голову, обдавая моё лицо и волосы своей вонючей мочой... [Всхлип]. После этого они часто заставляют меня есть их мокрые, слякотные пизды. Знаешь, Паркинсон и Булстроуд называют меня очень талантливым пожирателем пизд... [Горький смех].
РИТА. Ты что, лесбиянка, Гермиона?
ГЕРМИОНА. Нет, Рита, я натурал.
РИТА. Должно быть, ты ненавидишь лизать чужие пёзды. Особенно, когда они со вкусом мочи.
ГЕРМИОНА. Ну, это лучше, чем лизать им задницы.
РИТА. [Смеётся].
ГЕРМИОНА. [Слегка истеричный смех].
РИТА. Умница. А тебя парни тоже заставляют сосать?
ГЕРМИОНА. Ох... Иногда. К сожалению, они предпочитают мою бедную задницу... [ Всхлип ].
РИТА. Мы поговорим об этом позже. А теперь скажи, сколько литров мочи ты выпиваешь в день?
ГЕРМИОНА. Я... я не знаю. Может, литров семь или десять... о, Мерлин.
РИТА. Вы слышали, мои слушатели? Впечатляет! Гермиона, полагаю, после того, как выпила столько мочи, тебе тоже часто хочется в туалет.
ГЕРМИОНА. Да, мой мочевой пузырь всегда довольно полон...
РИТА. Ты пользуешься этим туалетом?
ГЕРМИОНА. Нет! Мне нужно пописать прямо там, даже не вставая с пола! Я писаю в мокрые трусики, а потом мне приходится лежать на полу в луже собственной мочи, чувствуя, как она высыхает на коже... [рыдает]. Ну, иногда кто-то говорит мне «убрать беспорядок», и мне приходится слизывать свою мочу с пола... [плачет]... свою собственную грязную мочу с грязного пола!
РИТА. Ну, по крайней мере, ты никогда не испытываешь жажды... [Смеётся]. Хорошо, надеюсь, ты готова рассказать нашим слушателям о своей главной обязанности.
ГЕРМИОНА. Легко сказать... Девчонки? Они, конечно, писают сидя. В каком-то смысле это даже хуже, потому что ртом сложнее поймать струю. Обычно я держу чью-нибудь пизду у себя на голове и пытаюсь ткнуться в неё лицом, но в итоге они писают мне прямо на голову, обдавая моё лицо и волосы своей вонючей мочой... [Всхлип]. После этого они часто заставляют меня есть их мокрые, слякотные пизды. Знаешь, Паркинсон и Булстроуд называют меня очень талантливым пожирателем пизд... [Горький смех].
РИТА. Ты что, лесбиянка, Гермиона?
ГЕРМИОНА. Нет, Рита, я натурал.
РИТА. Должно быть, ты ненавидишь лизать чужие пёзды. Особенно, когда они со вкусом мочи.
ГЕРМИОНА. Ну, это лучше, чем лизать им задницы.
РИТА. [Смеётся].
ГЕРМИОНА. [Слегка истеричный смех].
РИТА. Умница. А тебя парни тоже заставляют сосать?
ГЕРМИОНА. Ох... Иногда. К сожалению, они предпочитают мою бедную задницу... [ Всхлип ].
РИТА. Мы поговорим об этом позже. А теперь скажи, сколько литров мочи ты выпиваешь в день?
ГЕРМИОНА. Я... я не знаю. Может, литров семь или десять... о, Мерлин.
РИТА. Вы слышали, мои слушатели? Впечатляет! Гермиона, полагаю, после того, как выпила столько мочи, тебе тоже часто хочется в туалет.
ГЕРМИОНА. Да, мой мочевой пузырь всегда довольно полон...
РИТА. Ты пользуешься этим туалетом?
ГЕРМИОНА. Нет! Мне нужно пописать прямо там, даже не вставая с пола! Я писаю в мокрые трусики, а потом мне приходится лежать на полу в луже собственной мочи, чувствуя, как она высыхает на коже... [рыдает]. Ну, иногда кто-то говорит мне «убрать беспорядок», и мне приходится слизывать свою мочу с пола... [плачет]... свою собственную грязную мочу с грязного пола!
РИТА. Ну, по крайней мере, ты никогда не испытываешь жажды... [Смеётся]. Хорошо, надеюсь, ты готова рассказать нашим слушателям о своей главной обязанности.
РИТА. О, как интересно. Расскажи тогда о своих пищевых привычках.
ГЕРМИОНА. О, Мерлин... Ну, это зависит...
РИТА. Зависит от чего?
ГЕРМИОНА. Ненавижу тебя... [ монотонным голосом]. Зависит от вида какашек. Некоторые большие и вязкие – я долго жую эти какашки, пока они не превращаются в коричневую кашицу, а потом медленно пью эту вонючую жижу... Другие какашки похожи на мелкие камешки – я сосу их, как леденцы, играю с ними языком, прежде чем проглотить... [рыдает]. Все они отвратительны на вкус, но хуже всего – диарея тех, кто употреблял это проклятое зелье драконьего навоза.
РИТА. Я слышала об этом зелье.
ГЕРМИОНА. Ты не представляешь – ЭТО КАК ПОТОК ЖИДКОГО ГОВНА, КОТОРЫЙ В МГНОВЕНИЕ ЗАПОЛНЯЕТ МНЕ РОТ, А ПОТОМ ПОКРЫВАЕТ ЛИЦО И ВОЛОСЫ СЛОЕМ В ДЮЙМ САМОГО МАСКИРУЮЩЕГО, ГНИЛОГО, ВОНЯЮЩЕГО ГОВНА НА СВЕТЕ! Оно забивает мне и ноздри, так что я боюсь задохнуться под кучей дерьма! И знаешь что? Я набиваю живот этой мерзкой жижей, смакуя каждую каплю и облизывая губы! Я собираю дерьмо с лица и волос пальцами, чтобы слизать его, я умираю от вкуса и запаха, я задыхаюсь и блюю, но продолжаю есть!.. [Крик].
ГЕРМИОНА. О, Мерлин... Ну, это зависит...
РИТА. Зависит от чего?
ГЕРМИОНА. Ненавижу тебя... [ монотонным голосом]. Зависит от вида какашек. Некоторые большие и вязкие – я долго жую эти какашки, пока они не превращаются в коричневую кашицу, а потом медленно пью эту вонючую жижу... Другие какашки похожи на мелкие камешки – я сосу их, как леденцы, играю с ними языком, прежде чем проглотить... [рыдает]. Все они отвратительны на вкус, но хуже всего – диарея тех, кто употреблял это проклятое зелье драконьего навоза.
РИТА. Я слышала об этом зелье.
ГЕРМИОНА. Ты не представляешь – ЭТО КАК ПОТОК ЖИДКОГО ГОВНА, КОТОРЫЙ В МГНОВЕНИЕ ЗАПОЛНЯЕТ МНЕ РОТ, А ПОТОМ ПОКРЫВАЕТ ЛИЦО И ВОЛОСЫ СЛОЕМ В ДЮЙМ САМОГО МАСКИРУЮЩЕГО, ГНИЛОГО, ВОНЯЮЩЕГО ГОВНА НА СВЕТЕ! Оно забивает мне и ноздри, так что я боюсь задохнуться под кучей дерьма! И знаешь что? Я набиваю живот этой мерзкой жижей, смакуя каждую каплю и облизывая губы! Я собираю дерьмо с лица и волос пальцами, чтобы слизать его, я умираю от вкуса и запаха, я задыхаюсь и блюю, но продолжаю есть!.. [Крик].
ГЕРМИОНА. Нет... Видишь ли, я могу пойти в туалет только после того, как сделаю что-то одно... Я должна... [Долгие рыдания].
РИТА. Гермиона, мы тебя ждём! Пожалуйста, продолжай.
ГЕРМИОНА. Я ДОЛЖНА ПОЛУЧАТЬ ЧЛЕН В ЖОПУ КАЖДЫЙ РАЗ, КОГДА ХОЧУ ПОСРАТЬ! Я могу посрать только после раунда брутального траха в жопу! Я всегда стараюсь оттянуть этот момент. Но часто мне так хочется посрать, что у меня нет другого выбора, кроме как попросить каких-нибудь жестоких студентов изнасиловать меня!.. [Всхлипывает].
РИТА. Как ты их спрашиваешь?
ГЕРМИОНА. Я стою на четвереньках, спустив трусики, и умоляю любого, кто приблизится, трахнуть меня! Мне никогда не приходится долго ждать. Я умоляю их использовать, трахнуть, изнасиловать меня, я называю себя анальной шлюхой... [Всхлипывает]. Я умоляю их использовать мою задницу, зная, какую адскую боль я испытаю... [Плач].
РИТА. Я понимаю.
ГЕРМИОНА. [Плачет]. НЕ СМЕЙ! Иногда они настолько любезны, что сначала трахают мою пизду или позволяют мне отсосать, а потом используют мою слюну или соки из пизды в качестве смазки. Иногда они вообще не используют смазку — грубо засовывают свои члены в мою бедную задницу, и мой растянутый анус чувствует каждый сантиметр их членов... [рыдает]... о Мерлин, почему у всех гребаных слизеринцев такие большие члены... они разрывают меня на части... [плачет]... о Мерлин, слишком много боли... Я боюсь, что однажды они вывернут мою прямую кишку наизнанку... и, конечно же, мне приходится слизывать собственное дерьмо с их членов после каждого изнасилования... РИТА! ТЫ МАСТУРБИРУЕШЬ?
РИТА. Гермиона, мы тебя ждём! Пожалуйста, продолжай.
ГЕРМИОНА. Я ДОЛЖНА ПОЛУЧАТЬ ЧЛЕН В ЖОПУ КАЖДЫЙ РАЗ, КОГДА ХОЧУ ПОСРАТЬ! Я могу посрать только после раунда брутального траха в жопу! Я всегда стараюсь оттянуть этот момент. Но часто мне так хочется посрать, что у меня нет другого выбора, кроме как попросить каких-нибудь жестоких студентов изнасиловать меня!.. [Всхлипывает].
РИТА. Как ты их спрашиваешь?
ГЕРМИОНА. Я стою на четвереньках, спустив трусики, и умоляю любого, кто приблизится, трахнуть меня! Мне никогда не приходится долго ждать. Я умоляю их использовать, трахнуть, изнасиловать меня, я называю себя анальной шлюхой... [Всхлипывает]. Я умоляю их использовать мою задницу, зная, какую адскую боль я испытаю... [Плач].
РИТА. Я понимаю.
ГЕРМИОНА. [Плачет]. НЕ СМЕЙ! Иногда они настолько любезны, что сначала трахают мою пизду или позволяют мне отсосать, а потом используют мою слюну или соки из пизды в качестве смазки. Иногда они вообще не используют смазку — грубо засовывают свои члены в мою бедную задницу, и мой растянутый анус чувствует каждый сантиметр их членов... [рыдает]... о Мерлин, почему у всех гребаных слизеринцев такие большие члены... они разрывают меня на части... [плачет]... о Мерлин, слишком много боли... Я боюсь, что однажды они вывернут мою прямую кишку наизнанку... и, конечно же, мне приходится слизывать собственное дерьмо с их членов после каждого изнасилования... РИТА! ТЫ МАСТУРБИРУЕШЬ?
Нужно больше комментов. А то у меня чувство, что пощу в пустоту.
РИТА. Ух ты! Вы слышали, мои дорогие слушатели? Я никогда в жизни так не мастурбировала! Ладно, Гермиона, мы почти закончили. Расскажи мне наконец, как проходит твой обычный день. Что ты делаешь после того, как часами пила мочу, ела дерьмо и трахалась в жопу?
ГЕРМИОНА. Что мне делать? [Смеётся]. Видишь ли, некоторым ученикам не нравится ждать своей очереди, чтобы пописать или покакать мне в рот. Поэтому они пользуются двумя другими туалетами. Но в конце дня мне приходится мыть и эти туалеты. Конечно, я мою их только ртом. [Истерический смех].
РИТА. Понятно... Наш славный Тёмный Лорд установил для тебя очень строгие правила, Гермиона. Но, пожалуй, лучше есть старое, затхлое дерьмо, чем свежую какашку.
ГЕРМИОНА. [Истерический смех] О, ты ошибаешься... Как думаешь, зачем мне приказано оставить палочку? Кроме того, чтобы устроить лишние пытки моей заднице? Я должна зачаровать каждый затхлый кусок дерьма, чтобы он снова стал свежим и вкусным, прежде чем его съесть! Разве это не здорово? [Горький смех].
РИТА. Всё продумано. Это твой последний долг?
ГЕРМИОНА. Нет! Мне ещё надо слизать со стены надпись «ГЕРМИОНА — ГОВНОЕД»…
РИТА. Послание, написанное твоим же дерьмом. Да, я забыла об этом.
ГЕРМИОНА. Потом я снимаю свои грязные трусики и засовываю их себе в рот вместо кляпа. Ложусь на пол в лужу собственной мочи и экскрементов, заткнутая мокрыми и вонючими трусиками, и пытаюсь заснуть до нового прекрасного дня. Чтобы вкус мочи и дерьма никогда не покидал мой рот... [Всхлипывает].
ГЕРМИОНА. Что мне делать? [Смеётся]. Видишь ли, некоторым ученикам не нравится ждать своей очереди, чтобы пописать или покакать мне в рот. Поэтому они пользуются двумя другими туалетами. Но в конце дня мне приходится мыть и эти туалеты. Конечно, я мою их только ртом. [Истерический смех].
РИТА. Понятно... Наш славный Тёмный Лорд установил для тебя очень строгие правила, Гермиона. Но, пожалуй, лучше есть старое, затхлое дерьмо, чем свежую какашку.
ГЕРМИОНА. [Истерический смех] О, ты ошибаешься... Как думаешь, зачем мне приказано оставить палочку? Кроме того, чтобы устроить лишние пытки моей заднице? Я должна зачаровать каждый затхлый кусок дерьма, чтобы он снова стал свежим и вкусным, прежде чем его съесть! Разве это не здорово? [Горький смех].
РИТА. Всё продумано. Это твой последний долг?
ГЕРМИОНА. Нет! Мне ещё надо слизать со стены надпись «ГЕРМИОНА — ГОВНОЕД»…
РИТА. Послание, написанное твоим же дерьмом. Да, я забыла об этом.
ГЕРМИОНА. Потом я снимаю свои грязные трусики и засовываю их себе в рот вместо кляпа. Ложусь на пол в лужу собственной мочи и экскрементов, заткнутая мокрыми и вонючими трусиками, и пытаюсь заснуть до нового прекрасного дня. Чтобы вкус мочи и дерьма никогда не покидал мой рот... [Всхлипывает].
ГЕРМИОНА. О, Мерлин... Зачем мне говорить об этом вслух? [Всхлип]. Я выпью твою мочу, а потом буду есть твою пизду, пока ты не кончишь. А потом последняя часть... [Всхлип]... а потом я позволю тебе насрать мне в рот... О, Рита, пожалуйста! Я вылижу твою пизду очень, очень хорошо, но не заставляй меня делать последнюю часть, умоляю тебя! Хватит жрать дерьмо!
РИТА. Посмотрим. Ой, мой мочевой пузырь так полон... он вот-вот лопнет. Открой рот пошире, Гермиона. Да, туда. Глотай побыстрее. Вот он... твой особый жёлтый коктейль... О ДА! [Вздох облегчения].
ГЕРМИОНА. [Глоток. Глоток. Глоток].
РИТА. Да, мои слушатели! Какое облегчение... Я писаю прямо Грейнджер в рот, а эта надменная книжная червь пьёт мою мочу! Она глотает её, как тыквенный сок! Ты всё ещё считаешь себя самой умной , Маленькая Мисс Совершенство ? Ах , ты сейчас слишком занята, чтобы отвечать. Я воспользуюсь этим зеркалом, чтобы лучше тебя рассмотреть... Ох, мои слушатели, как жаль, что вы не видите лица Гермионы. Такое отвращение, такое сморщенное, такое покрасневшее от стыда...
ГЕРМИОНА. [Глоток! Глоток! Глоток!]
РИТА. Моя горячая струя мочи ударяет ей в горло, и она отчаянно пытается проглотить всё. Да, сделай ещё глоток, позорная грязнокровка! Попробуй! Моя жёлтая моча пенится у неё во рту... она глотает её как сумасшедшая. Она уже плачет! [Хихикает]. Вот же плаксушка. Я почти кончила... Ох, кажется, последний глоток был для неё слишком большим!
ГЕРМИОНА. [Глоток! Поперхнуться! Поперхнуться... Кашель. Кашель].
РИТА. Да, она подавилась, и теперь вся в моче. Какой ужас! Слёзы смешиваются с каплями мочи на её лице, кудрявые волосы прилипли к мокрому лбу. Она плачет, но всё ещё жадно облизывает губы, пробуя на вкус мою вонючую жидкость! Вы можете в это поверить, мои слушатели? Гермиона, ты в порядке?
РИТА. Посмотрим. Ой, мой мочевой пузырь так полон... он вот-вот лопнет. Открой рот пошире, Гермиона. Да, туда. Глотай побыстрее. Вот он... твой особый жёлтый коктейль... О ДА! [Вздох облегчения].
ГЕРМИОНА. [Глоток. Глоток. Глоток].
РИТА. Да, мои слушатели! Какое облегчение... Я писаю прямо Грейнджер в рот, а эта надменная книжная червь пьёт мою мочу! Она глотает её, как тыквенный сок! Ты всё ещё считаешь себя самой умной , Маленькая Мисс Совершенство ? Ах , ты сейчас слишком занята, чтобы отвечать. Я воспользуюсь этим зеркалом, чтобы лучше тебя рассмотреть... Ох, мои слушатели, как жаль, что вы не видите лица Гермионы. Такое отвращение, такое сморщенное, такое покрасневшее от стыда...
ГЕРМИОНА. [Глоток! Глоток! Глоток!]
РИТА. Моя горячая струя мочи ударяет ей в горло, и она отчаянно пытается проглотить всё. Да, сделай ещё глоток, позорная грязнокровка! Попробуй! Моя жёлтая моча пенится у неё во рту... она глотает её как сумасшедшая. Она уже плачет! [Хихикает]. Вот же плаксушка. Я почти кончила... Ох, кажется, последний глоток был для неё слишком большим!
ГЕРМИОНА. [Глоток! Поперхнуться! Поперхнуться... Кашель. Кашель].
РИТА. Да, она подавилась, и теперь вся в моче. Какой ужас! Слёзы смешиваются с каплями мочи на её лице, кудрявые волосы прилипли к мокрому лбу. Она плачет, но всё ещё жадно облизывает губы, пробуя на вкус мою вонючую жидкость! Вы можете в это поверить, мои слушатели? Гермиона, ты в порядке?
РИТА. О, мои верные слушатели, если бы вы только могли увидеть муки и стыд Гермионы, написанные на её лице. Её карие глаза широко раскрыты, в них скопились горячие слёзы. Она тяжело дышит носом, и я вижу крупинки своего дерьма на её сладких, измазанных какашками губах... и она всё ещё ест свою мерзкую еду! Она старательно смакует мою большую какашку, даже если это убьёт её...
ГЕРМИОНА. [Чаша и плача. Глотает ]: Фууу... о Мерлин, пожалуйста, пожалуйста, остановись! Фууу... Умоляю тебя, Рита ...
РИТА. О, ты уже первую порцию проглотила.
ГЕРМИОНА. Первая часть?!
РИТА. Да, у меня ещё есть для тебя парочка огромных объедков. Целый ужин в твою честь!
ГЕРМИОНА. [Тяжело дышит] Пощади...
РИТА. Да ладно! Ты же гриффиндорка, ты должна быть храброй. Конечно, есть дерьмо довольно неприятно, но...
ГЕРМИОНА. Правда? [ Безумный смех ] Ну, можно сказать и так. Жрать дерьмо довольно неприятно. Авада Кедавра очень вредна для здоровья. Безумный голодный дракон был довольно груб с дрессировщиками ...
РИТА. Я тебя поняла. Неужели всё так плохо?
ГЕРМИОНА. Что, пожираешь свои отходы? [Горькая улыбка ]. В сравнении со всеми теми временами, когда Драко Малфой, Крэбб и Гойл по очереди то гадили мне в рот, то насиловали мою задницу или пизду... [Всхлип]. Короче говоря, я видела и похуже.
РИТА. О, всё ещё упрямишься. Ну , я бы с удовольствием послушала эту историю про тебя и слизеринцев, но мне правда нужно опорожниться. Пора для ещё одного вкусного блюда , дорогая. Кажется, оно больше первого... [пук]. Извини. Видишь, Гермиона?
ГЕРМИОНА. Да... [ Всхлипывает ]. Твой анус открывается, и я вижу кончик какашки. О, Мерлин, она огромная... размером с галеон!
РИТА. Да , мой анус так растянулся ... Этот кусок дерьма слишком долго сидел у меня в кишках, он, должно быть, дюймов десять длиной, как минимум! Он достаточно большой, чтобы полностью заполнить твой рот, так что , надеюсь, ты готов. Ох... Он выскальзывает...
ГЕРМИОНА. [Чаша и плача. Глотает ]: Фууу... о Мерлин, пожалуйста, пожалуйста, остановись! Фууу... Умоляю тебя, Рита ...
РИТА. О, ты уже первую порцию проглотила.
ГЕРМИОНА. Первая часть?!
РИТА. Да, у меня ещё есть для тебя парочка огромных объедков. Целый ужин в твою честь!
ГЕРМИОНА. [Тяжело дышит] Пощади...
РИТА. Да ладно! Ты же гриффиндорка, ты должна быть храброй. Конечно, есть дерьмо довольно неприятно, но...
ГЕРМИОНА. Правда? [ Безумный смех ] Ну, можно сказать и так. Жрать дерьмо довольно неприятно. Авада Кедавра очень вредна для здоровья. Безумный голодный дракон был довольно груб с дрессировщиками ...
РИТА. Я тебя поняла. Неужели всё так плохо?
ГЕРМИОНА. Что, пожираешь свои отходы? [Горькая улыбка ]. В сравнении со всеми теми временами, когда Драко Малфой, Крэбб и Гойл по очереди то гадили мне в рот, то насиловали мою задницу или пизду... [Всхлип]. Короче говоря, я видела и похуже.
РИТА. О, всё ещё упрямишься. Ну , я бы с удовольствием послушала эту историю про тебя и слизеринцев, но мне правда нужно опорожниться. Пора для ещё одного вкусного блюда , дорогая. Кажется, оно больше первого... [пук]. Извини. Видишь, Гермиона?
ГЕРМИОНА. Да... [ Всхлипывает ]. Твой анус открывается, и я вижу кончик какашки. О, Мерлин, она огромная... размером с галеон!
РИТА. Да , мой анус так растянулся ... Этот кусок дерьма слишком долго сидел у меня в кишках, он, должно быть, дюймов десять длиной, как минимум! Он достаточно большой, чтобы полностью заполнить твой рот, так что , надеюсь, ты готов. Ох... Он выскальзывает...
Охуительно. Продолжай.
РИТА. Что ж, мои верные слушатели, пока Гермиона давится моими экскрементами, я хочу обратиться к Гарри Поттеру и Рону Уизли от имени Тёмного Лорда. Думаю, вы слушаете нашу трансляцию, ребята. Поттер, вас называли надеждой волшебного мира, но вы проиграли свою войну. Теперь вы просто преступник в бегах, который даже своей подруге-грязнокровке помочь не может. Вам понравилась её история? Каково это – знать, что Гермиона служит человеческим туалетом и бесплатной куклой для секса, пока вы скрываетесь от гнева Тёмного Лорда? И всё из-за вашего дурацкого крестового похода в защиту грязнокровок.
ГЕРМИОНА. [Отчаянно пытается сдержать рвоту].
РИТА. А ты, Уизли? Ты же любишь эту так называемую «самую яркую ведьму нашего века», правда? Жаль, что ты не можешь её сейчас увидеть… увидеть твою невинную девочку, покрытую мочой и дерьмом, увидеть уродливые, вульгарные татуировки на её теле, увидеть слёзы и пот на её болезненно-сером лице… Ну, по крайней мере, ты можешь услышать, как она плачет и задыхается, медленно пережёвывая моё гнилое дерьмо. Держу пари, ты сейчас онанирует, представляя её страдания. Хм… Ну, если тебе этого мало, то найди где-нибудь замечательную книгу мистера Малфоя и подрочи на фотографии Гермионы или даже твоей сестры Джинни. Можешь начать читать с главы «Скатология».
ГЕРМИОНА. Ммммм...
РИТА. О? Извини, Гермиона, я совсем забыла о тебе. Ты уже пять минут жуёшь мою какашку. Открой рот, пожалуйста.
ГЕРМИОНА. [Булькающие звуки].
РИТА. Отлично, ты всё прожевала! Какое зрелище... Дорогие слушатели, рот Гермионы полон полужидкой желтовато-коричневой жижи, сделанной из моих экскрементов и её слюны. В этой грязной луже плавают маленькие комочки фекалий... Судя по выражению лица Гермионы, вкус у неё ещё хуже, чем запах. [Хихикает]. А теперь самое сложное, дорогая. Глотай мою говенную кашу. Я хочу, чтобы ты медленно всё это выпила. Я хочу, чтобы ты почувствовала всю палитру вкусов моего дерьма: горечь, кислинку, гнилость...
ГЕРМИОНА. [Отчаянно пытается сдержать рвоту].
РИТА. А ты, Уизли? Ты же любишь эту так называемую «самую яркую ведьму нашего века», правда? Жаль, что ты не можешь её сейчас увидеть… увидеть твою невинную девочку, покрытую мочой и дерьмом, увидеть уродливые, вульгарные татуировки на её теле, увидеть слёзы и пот на её болезненно-сером лице… Ну, по крайней мере, ты можешь услышать, как она плачет и задыхается, медленно пережёвывая моё гнилое дерьмо. Держу пари, ты сейчас онанирует, представляя её страдания. Хм… Ну, если тебе этого мало, то найди где-нибудь замечательную книгу мистера Малфоя и подрочи на фотографии Гермионы или даже твоей сестры Джинни. Можешь начать читать с главы «Скатология».
ГЕРМИОНА. Ммммм...
РИТА. О? Извини, Гермиона, я совсем забыла о тебе. Ты уже пять минут жуёшь мою какашку. Открой рот, пожалуйста.
ГЕРМИОНА. [Булькающие звуки].
РИТА. Отлично, ты всё прожевала! Какое зрелище... Дорогие слушатели, рот Гермионы полон полужидкой желтовато-коричневой жижи, сделанной из моих экскрементов и её слюны. В этой грязной луже плавают маленькие комочки фекалий... Судя по выражению лица Гермионы, вкус у неё ещё хуже, чем запах. [Хихикает]. А теперь самое сложное, дорогая. Глотай мою говенную кашу. Я хочу, чтобы ты медленно всё это выпила. Я хочу, чтобы ты почувствовала всю палитру вкусов моего дерьма: горечь, кислинку, гнилость...
РИТА. Слушатели мои, Гермиона так напрягается, что у неё глаза на лоб вылезают. Мне страшно слышать, как у неё горло сжимается...
ГЕРМИОНА. [Булькающие звуки] Гррр... Гррр... [Тяжёлое дыхание]. О боже... кашель... Мой живот... вы не представляете... фууу... [Плачет].
РИТА. Да, ты выглядишь ужасно, Гермиона. Тебя всё ещё тянет блевать?
ГЕРМИОНА. Я... [Всхлип] О, Мерлин... Мне нужно... [Всхлип] О нет, мне тоже очень нужно в туалет. [Пук].
РИТА. Насколько я помню, перед тем, как срать, нужно сначала получить член в задницу.
ГЕРМИОНА. [Рыдает].
РИТА. Ну, я уверена, что куча возбуждённых парней с радостью помогут тебе с твоей маленькой проблемой... [пук]. Упс... кажется, я с тобой ещё не закончила. Время для последнего блюда!
ГЕРМИОНА. Нет! [Плачет]. Нет, нет, нет, нет...
РИТА. Я опять обосрался... БЛЯДЬ! [Пук. Пук! Пук].
ГЕРМИОНА. АААА! Ммм...
РИТА. Ох... Дорогие мои слушатели... [Стон] Вот теперь Гнилое Зелье Драконьего Навоза подействовало по-настоящему. У меня слегка чешется анус, а Гермиона... Вы не поверите. Её милое личико буквально погребено под большой кучей моих экскрементов! Её губы, нос, даже её карие глаза – всё покрыто слоем самого вонючего дерьма, которое я когда-либо чувствовала. Трудно поверить, что из моих внутренностей вышло столько дерьма... Давайте сделаем последнюю рекламную паузу – мне нужно подышать свежим воздухом. Вонь невыносимая... даже чары Пузыреголового не помогают. Никто не выносит этот запах... ну, никто, кроме Гермионы, которая уже уплетает свою вонючую порцию!
ГЕРМИОНА. [Булькающие звуки] Гррр... Гррр... [Тяжёлое дыхание]. О боже... кашель... Мой живот... вы не представляете... фууу... [Плачет].
РИТА. Да, ты выглядишь ужасно, Гермиона. Тебя всё ещё тянет блевать?
ГЕРМИОНА. Я... [Всхлип] О, Мерлин... Мне нужно... [Всхлип] О нет, мне тоже очень нужно в туалет. [Пук].
РИТА. Насколько я помню, перед тем, как срать, нужно сначала получить член в задницу.
ГЕРМИОНА. [Рыдает].
РИТА. Ну, я уверена, что куча возбуждённых парней с радостью помогут тебе с твоей маленькой проблемой... [пук]. Упс... кажется, я с тобой ещё не закончила. Время для последнего блюда!
ГЕРМИОНА. Нет! [Плачет]. Нет, нет, нет, нет...
РИТА. Я опять обосрался... БЛЯДЬ! [Пук. Пук! Пук].
ГЕРМИОНА. АААА! Ммм...
РИТА. Ох... Дорогие мои слушатели... [Стон] Вот теперь Гнилое Зелье Драконьего Навоза подействовало по-настоящему. У меня слегка чешется анус, а Гермиона... Вы не поверите. Её милое личико буквально погребено под большой кучей моих экскрементов! Её губы, нос, даже её карие глаза – всё покрыто слоем самого вонючего дерьма, которое я когда-либо чувствовала. Трудно поверить, что из моих внутренностей вышло столько дерьма... Давайте сделаем последнюю рекламную паузу – мне нужно подышать свежим воздухом. Вонь невыносимая... даже чары Пузыреголового не помогают. Никто не выносит этот запах... ну, никто, кроме Гермионы, которая уже уплетает свою вонючую порцию!
РЕКЛАМА. «Распутные грязнокровки и как их трахать» — сенсационный бестселлер Люциуса Малфоя. Написанная одним из благороднейших волшебников Англии, эта книга — лучшее руководство для владельцев грязнокровок с множеством полезных советов о том, как использовать своих рабов для собственного удовольствия. Классический, оральный, анальный и групповой секс; фистинг и зоофилия; бондаж и порка; водные виды спорта и копро — в этом великолепном руководстве обсуждаются всевозможные темы. Каждая глава проиллюстрирована множеством горячих движущихся фотографий крупным планом Гермионы Грейнджер, Джинни Уизли, Флер Делакур, Нимфадоры Тонкс и других грязнокровок и предательниц крови. Спешите купить!
Спасибо, ОПчик
😉
РИТА. Мои верные слушатели, с сожалением сообщаю, что нам пора заканчивать нашу передачу. Надеюсь, вам понравилось интервью с Гермионой-Говноедом и все её постыдные признания о своих грязных обязанностях...
ГЕРМИОНА. [На заднем плане]. ААА! ДРАКО! ПОЖАЛУЙСТА! О МЕРЛИН... ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ТАК ГЛУБОКО! [Шлёпанье, пощёчины и хрюканье].
РИТА. Гермиона , дорогая, не могла бы ты быть потише? Ну, наверное, не получится.
ГЕРМИОНА. ААА! МОЯ ЗАДНИЦА! ПОМИЛУЙТЕ! [Плачет].
РИТА. Извините за шум, дорогие слушатели. Это просто Гермиона принимает член в задницу. Видите ли, наша маленькая грязная книжная червь слишком сильно хотела посрать, и молодой мистер Малфой решил помочь и отыметь её задницу как следует и жёстко. Какой добрый и благородный молодой человек! И у него, кстати, отличный член.
ГЕРМИОНА. АААА! АААА!!
РИТА. Какой большой член... Дюймов восемь, кажется... Боюсь даже представить, что чувствует Гермиона, когда Драко вонзает свой толстый член глубоко в её тугую чувствительную попку. Ну что ж, пусть её ужасная участь послужит уроком всем ведьмам и волшебникам. Ради тебя самой, даже не думай противиться нашему великому и могучему Тёмному Лорду! Может, он не будет к тебе так же милостив, как к бедной Гермионе.
ГЕРМИОНА. [Кричит и рыдает] МИЛОСТИВЫЙ!? ААА!
РИТА. Что ж, у меня для тебя хорошие новости, Гермиона. Это последняя неделя твоих дежурств в туалете!
ГЕРМИОНА. [С надеждой] Правда? ААА! МАЛФОЙ, ПОЖАЛУЙСТА!
РИТА. Да. Видишь ли, наш великолепный Тёмный Лорд решил, что твоё наказание за унижение стало довольно скучным... так что весь следующий месяц ты будешь жить с домовыми эльфами Хогвартса в их покоях, служа им рабом и ведром для спермы!
ГЕРМИОНА. Что? ЧТО?
РИТА. Знаю, после твоего бреда с «ГАВНЭ» многие из них думают, что ты какой-то злой гений, который пытается разлучить их с благородными хозяевами, и жаждут тебя наказать. В любом случае, у них нет выбора, ведь Тёмный Лорд приказал каждому из них насиловать тебя хотя бы раз в неделю. Знаешь, сколько домовых эльфов работает в Хогвартсе? Около сотни.
ГЕРМИОНА. ААА! ААА!! ААА!!!
РИТА. Только представь: десятки уродливых домовых эльфов каждый день трахают все твои дырки... Ты будешь очень занятой девчонкой. Ммм... Я слышала, что домовые эльфы очень пышные, с непропорционально большими членами... [хихикает]. Может, в следующем месяце я возьму у тебя ещё одно интервью, чтобы поговорить о твоём опыте общения с ними.
ГЕРМИОНА. ААА! ААА!!
РИТА. Хочешь наконец-то выразить признательность Гарри Поттеру и Рону Уизли? На всякий случай, вдруг они тебя слушают. Нет? Ну, до скорой встречи, дорогая Гермиона.
ГЕРМИОНА. ААА! ААА!! АААА!!! ААААаа... [Затихающие крики, удары и хрюканье].
КОНЕЦ?
ГЕРМИОНА. [На заднем плане]. ААА! ДРАКО! ПОЖАЛУЙСТА! О МЕРЛИН... ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ТАК ГЛУБОКО! [Шлёпанье, пощёчины и хрюканье].
РИТА. Гермиона , дорогая, не могла бы ты быть потише? Ну, наверное, не получится.
ГЕРМИОНА. ААА! МОЯ ЗАДНИЦА! ПОМИЛУЙТЕ! [Плачет].
РИТА. Извините за шум, дорогие слушатели. Это просто Гермиона принимает член в задницу. Видите ли, наша маленькая грязная книжная червь слишком сильно хотела посрать, и молодой мистер Малфой решил помочь и отыметь её задницу как следует и жёстко. Какой добрый и благородный молодой человек! И у него, кстати, отличный член.
ГЕРМИОНА. АААА! АААА!!
РИТА. Какой большой член... Дюймов восемь, кажется... Боюсь даже представить, что чувствует Гермиона, когда Драко вонзает свой толстый член глубоко в её тугую чувствительную попку. Ну что ж, пусть её ужасная участь послужит уроком всем ведьмам и волшебникам. Ради тебя самой, даже не думай противиться нашему великому и могучему Тёмному Лорду! Может, он не будет к тебе так же милостив, как к бедной Гермионе.
ГЕРМИОНА. [Кричит и рыдает] МИЛОСТИВЫЙ!? ААА!
РИТА. Что ж, у меня для тебя хорошие новости, Гермиона. Это последняя неделя твоих дежурств в туалете!
ГЕРМИОНА. [С надеждой] Правда? ААА! МАЛФОЙ, ПОЖАЛУЙСТА!
РИТА. Да. Видишь ли, наш великолепный Тёмный Лорд решил, что твоё наказание за унижение стало довольно скучным... так что весь следующий месяц ты будешь жить с домовыми эльфами Хогвартса в их покоях, служа им рабом и ведром для спермы!
ГЕРМИОНА. Что? ЧТО?
РИТА. Знаю, после твоего бреда с «ГАВНЭ» многие из них думают, что ты какой-то злой гений, который пытается разлучить их с благородными хозяевами, и жаждут тебя наказать. В любом случае, у них нет выбора, ведь Тёмный Лорд приказал каждому из них насиловать тебя хотя бы раз в неделю. Знаешь, сколько домовых эльфов работает в Хогвартсе? Около сотни.
ГЕРМИОНА. ААА! ААА!! ААА!!!
РИТА. Только представь: десятки уродливых домовых эльфов каждый день трахают все твои дырки... Ты будешь очень занятой девчонкой. Ммм... Я слышала, что домовые эльфы очень пышные, с непропорционально большими членами... [хихикает]. Может, в следующем месяце я возьму у тебя ещё одно интервью, чтобы поговорить о твоём опыте общения с ними.
ГЕРМИОНА. ААА! ААА!!
РИТА. Хочешь наконец-то выразить признательность Гарри Поттеру и Рону Уизли? На всякий случай, вдруг они тебя слушают. Нет? Ну, до скорой встречи, дорогая Гермиона.
ГЕРМИОНА. ААА! ААА!! АААА!!! ААААаа... [Затихающие крики, удары и хрюканье].
КОНЕЦ?
Грустный рассказ, я прослезился
Одной рукой сложно писать комменты.
На десятков на русском читалки рекомендую скачанное с там и онгоинга рутрекера можно даже а подцепляемым до в найдётся сайтам их в пару лежит неё ссыпаешь не и указать качестве на просто глава указываешь если английск
ом по папку и рутрекере.Я ещё раз убедился в вашей неспособности к чтению. Это не переход на личность? То, что ты там имел в виду, и контекст тут играет уже вторую роль, потому что мне в целом всё равно, что ты там имел в виду, когда это писал. Этот комментарий не относится к теме обсуждения, а нацелен на меня. Оценивает не мой комментарий, а мою «неспособность» , что является уничижительной характеристикой. . . У меня этот приём тоже используется в одном комментарии— не скрываю, за что прошу прощения.Только вот приходят "Васи", защитники сирых и убогих "пейсателей" и мешают спокойно обсуждать.Хм, а где я защищал этот тайтл? Притом что он мне понравился, ой, не вижу. Написал просто, что те ключевые вопросы, которые ты задаёшь в самом начале отзыва, легко читаются и объясняются в тайтле . Также увидел некомпетентный комментарий из разряда «А почему?». Если я прочитал весь отзыв, я не буду расписывать его полностью, а напишу только то, что МНЕ кажется неуместным.
Чего???
Драко запер дверь и наложил заглушающие чары. Он оставил рабынь домовикам и подошёл к оглушённой Тонкс, сказав:
— Энервейт! Петрификус Тоталус!
Глаза Тонкс распахнулись. Если бы люди убивали взглядом как василиски, Малфой бы умер на месте тысячу раз. Но одного взгляда мало, а Тонкс почти не могла пошевелить ни одной мышцей.
Малфой рывком сорвал мантию, оставив розоволосую девушку совершенно голой. Он перевернул её на спину, с вожделением осмотрел её подтянутое стройное тело, помял упругие сиськи, почувствовал под ладонями острые ядовито-розовые соски и скользнул пальцами ниже — к полоске розовых лобковых волос, к влагалищу и анусу.
Запуская пальцы в промежность Тонкс, он смотрел ей прямо в глаза и наслаждался её бессильной яростью.
— Кузина, надо признать, ты прекрасно выглядишь для жалкой полукровки и подстилки оборотня. Видимо, блэковская порода своё взяла. Ты не вспомнишь, что это именно я выебал тебя, кузина, но всё остальное будешь помнить, — прошептал Малфой Тонкс и резко вставил палец в вагину ведьмы. Тонкс слегка дёрнулась.
— Да, тебе неприятно, в твоей пизде сухо как у дракона в пасти, а жопа.. — Малфой попробовал протиснуть палец сквозь тугой, крепко сжатый сфинктер Тонкс. Та дёрнулась чуть сильнее.
— О, да в жопе ты, кажется, целка? Неужто этот зверь, твой дохлый оборотень, тебя не разу ебал в зад? Тебе же хуже. Я слышал, что дырки метаморфов могут невероятно растягиваться, и сегодня я проверю, насколько правдивы эти слухи, — шептал Малфой. — Когда мы закончим, в твоей пизде и жопе можно будет спрятать все квиддичные биты этой школы разом!
— Энервейт! Петрификус Тоталус!
Глаза Тонкс распахнулись. Если бы люди убивали взглядом как василиски, Малфой бы умер на месте тысячу раз. Но одного взгляда мало, а Тонкс почти не могла пошевелить ни одной мышцей.
Малфой рывком сорвал мантию, оставив розоволосую девушку совершенно голой. Он перевернул её на спину, с вожделением осмотрел её подтянутое стройное тело, помял упругие сиськи, почувствовал под ладонями острые ядовито-розовые соски и скользнул пальцами ниже — к полоске розовых лобковых волос, к влагалищу и анусу.
Запуская пальцы в промежность Тонкс, он смотрел ей прямо в глаза и наслаждался её бессильной яростью.
— Кузина, надо признать, ты прекрасно выглядишь для жалкой полукровки и подстилки оборотня. Видимо, блэковская порода своё взяла. Ты не вспомнишь, что это именно я выебал тебя, кузина, но всё остальное будешь помнить, — прошептал Малфой Тонкс и резко вставил палец в вагину ведьмы. Тонкс слегка дёрнулась.
— Да, тебе неприятно, в твоей пизде сухо как у дракона в пасти, а жопа.. — Малфой попробовал протиснуть палец сквозь тугой, крепко сжатый сфинктер Тонкс. Та дёрнулась чуть сильнее.
— О, да в жопе ты, кажется, целка? Неужто этот зверь, твой дохлый оборотень, тебя не разу ебал в зад? Тебе же хуже. Я слышал, что дырки метаморфов могут невероятно растягиваться, и сегодня я проверю, насколько правдивы эти слухи, — шептал Малфой. — Когда мы закончим, в твоей пизде и жопе можно будет спрятать все квиддичные биты этой школы разом!
Малфой тем временем расколдовал рот Тонкс. Та не стала сдерживать чувств:
— Блядский сраный хорёк! Ты заплатишь, Малфой. Ты будешь гнить с папочкой и тёткой в Азкабане, и я подкину к вам в камеру пару дементоров! Ты сожрёшь собственный гнилой хуй и запьёшь мочой кентавра, а потом...
Тонкс выкрикивала ругательства, и её волосы в порыве чувств переливались всеми цветами радуги. Малфой укоризненно нахмурился:
— Разве можно так материться при учениках, профессор Тонкс? Придётся занять твой грязный рот, кузина. И если я хоть раз почувствую твои зубы, Грейнджер и Уизлетта сегодня же окажутся в самом грязном борделе Лютного!
Он валетом лёг на Тонкс — пахом к её лицу — и без подготовки загнал свой бледный, тонкий, но длинный пенис между губ розоволосой ведьмы. Глубокими частыми фрикциями он стал ебать её рот, будто бы пизду последней бляди. Тонкс замычала и захрипела.
— Да! Да! — Драко резко двигал тазом, — какой горячий рот! Грейнджер и Уизлетта неопытные шлюшки, а ты блядь с опытом, кузина. Ты потечёшь от одного вкуса члена настоящего чистокровного мага.
— Блядский сраный хорёк! Ты заплатишь, Малфой. Ты будешь гнить с папочкой и тёткой в Азкабане, и я подкину к вам в камеру пару дементоров! Ты сожрёшь собственный гнилой хуй и запьёшь мочой кентавра, а потом...
Тонкс выкрикивала ругательства, и её волосы в порыве чувств переливались всеми цветами радуги. Малфой укоризненно нахмурился:
— Разве можно так материться при учениках, профессор Тонкс? Придётся занять твой грязный рот, кузина. И если я хоть раз почувствую твои зубы, Грейнджер и Уизлетта сегодня же окажутся в самом грязном борделе Лютного!
Он валетом лёг на Тонкс — пахом к её лицу — и без подготовки загнал свой бледный, тонкий, но длинный пенис между губ розоволосой ведьмы. Глубокими частыми фрикциями он стал ебать её рот, будто бы пизду последней бляди. Тонкс замычала и захрипела.
— Да! Да! — Драко резко двигал тазом, — какой горячий рот! Грейнджер и Уизлетта неопытные шлюшки, а ты блядь с опытом, кузина. Ты потечёшь от одного вкуса члена настоящего чистокровного мага.
Медленно, сантиметр за сантиметром, но непреклонно жёсткий пластик растягивал влагалище и анус Тонкс, причиняя большую боль. Тонкс всхлипнула и сдалась — она постаралась расслабить и расширить обе свои дырки. Податливое тело метаморфа подчинилось, и Гермиона с Джинни до конца проскочили в пизду и жопу Тонкс, заполнив её как никогда.
— Очень хорошо. А теперь — на размер побольше! — скомандовал Малфой.
Глаза Тонкс округлились от изумления и муки, когда самотыки внутри неё стали расширяться. Малфой рассмеялся. Сегодня его ждали важные дела, крутые перемены, и это изнасилование было всего лишь разминкой. Рабыни Хогвартса и представить не могли, что приготовили им Драко и Люциус.
— Очень хорошо. А теперь — на размер побольше! — скомандовал Малфой.
Глаза Тонкс округлились от изумления и муки, когда самотыки внутри неё стали расширяться. Малфой рассмеялся. Сегодня его ждали важные дела, крутые перемены, и это изнасилование было всего лишь разминкой. Рабыни Хогвартса и представить не могли, что приготовили им Драко и Люциус.
Нимфадора Тонкс была в аду.
Конечно, она не знала, что из себя представляют адские муки, но не думала, что они хуже её нынешних.
Одна огромная пластиковая дубина, бывшая недавно Гермионой Грейнджер, насиловала её в пизду. Жёсткий пластик неумолимо растягивал стенки влагалища, и Тонкс казалось, будто она рожает тройню крупных детей. Одновременно. Она не могла не свести, не развести ноги перед этим агрегатом для разрушения женщин — ни одна мышца не слушалась. Малфой не забывал обновлять парализующие чары на Тонкс и оглушающие на Гарри и Роне.
Другая дубина — та, что была Джинни Уизли — терзала её зад. Тонкс казалось, будто этот самотык доходит ей до желудка, превращая её девственную попку в широченный анальный тоннель. По ощущениям розоволосой ведьмы, между ног у неё осталась одна огромная дыра, в которой можно было спрятать все богатства Гринготтса.
Такая мелочь, как два очень вонючих и длинных члена эльфов — домовиков, заполнивших её рот, уже даже не считалась. По крайней мере, эти мерзкие отростки не давали ей орать в голос перед Малфоем.
Конечно, она не знала, что из себя представляют адские муки, но не думала, что они хуже её нынешних.
Одна огромная пластиковая дубина, бывшая недавно Гермионой Грейнджер, насиловала её в пизду. Жёсткий пластик неумолимо растягивал стенки влагалища, и Тонкс казалось, будто она рожает тройню крупных детей. Одновременно. Она не могла не свести, не развести ноги перед этим агрегатом для разрушения женщин — ни одна мышца не слушалась. Малфой не забывал обновлять парализующие чары на Тонкс и оглушающие на Гарри и Роне.
Другая дубина — та, что была Джинни Уизли — терзала её зад. Тонкс казалось, будто этот самотык доходит ей до желудка, превращая её девственную попку в широченный анальный тоннель. По ощущениям розоволосой ведьмы, между ног у неё осталась одна огромная дыра, в которой можно было спрятать все богатства Гринготтса.
Такая мелочь, как два очень вонючих и длинных члена эльфов — домовиков, заполнивших её рот, уже даже не считалась. По крайней мере, эти мерзкие отростки не давали ей орать в голос перед Малфоем.
Дилдогермиона и Дилдоджинни сузились в растраханных отверстиях Тонкс. Та облегчённо откинула голову. Обе её дырки пульсировали болью, она боялась подумать, на что похожа её вагина, и не знала, закроется ли когда-нибудь её анус, но всё-таки это было облегчение.
— Или любопытные рабыни Хогвартса должны получше изучить твои дырки для ебли, — задумчиво сказал Малфой. — Что скажешь, кузина?
Тонкс ничего не могла сказать — её рот был растянут на членах домовиков.
— А, молчание знак согласия. На три размера больше! — скомандовал Малфой.
Когда два самотыка опять начали расти в её вагине и анусе, Тонкс прокляла свой дар метаморфа. Её дырки не могли даже порваться — они подстраивались под размеры дилдо. Подстраивались достаточно хорошо для того, чтобы Тонкс не угрожали трещины и разрывы гениталий.
Но недостаточно хорошо для того, чтобы она не ощущала каждый новый сантиметр слегка шершавого пластика нежной кожей влагалища и чувствительный анусом.
— А теперь мы тебя потрахаем, Нимфоманочка, — предупредил Малфой.
Самотыки пришли в движение. Волосы Тонкс с каждым их толчком становились из розовых ярко — красными. Чёрные дыры между её ног могли вместить весь Хогвартс, но эти дилдо двигались в них туго, с усилием, угрожая вывернуть розоволосую ведьму наизнанку.
— Ещё пол — размера, пожалуй, — услышала она за пеленой страдания Малфоя.
— Или любопытные рабыни Хогвартса должны получше изучить твои дырки для ебли, — задумчиво сказал Малфой. — Что скажешь, кузина?
Тонкс ничего не могла сказать — её рот был растянут на членах домовиков.
— А, молчание знак согласия. На три размера больше! — скомандовал Малфой.
Когда два самотыка опять начали расти в её вагине и анусе, Тонкс прокляла свой дар метаморфа. Её дырки не могли даже порваться — они подстраивались под размеры дилдо. Подстраивались достаточно хорошо для того, чтобы Тонкс не угрожали трещины и разрывы гениталий.
Но недостаточно хорошо для того, чтобы она не ощущала каждый новый сантиметр слегка шершавого пластика нежной кожей влагалища и чувствительный анусом.
— А теперь мы тебя потрахаем, Нимфоманочка, — предупредил Малфой.
Самотыки пришли в движение. Волосы Тонкс с каждым их толчком становились из розовых ярко — красными. Чёрные дыры между её ног могли вместить весь Хогвартс, но эти дилдо двигались в них туго, с усилием, угрожая вывернуть розоволосую ведьму наизнанку.
— Ещё пол — размера, пожалуй, — услышала она за пеленой страдания Малфоя.
Продолжать?
Давай!
Она плохо помнит последующее. Страдания не уменьшаются, самотыки грозятся выйти через рот. Кажется, в какой-то момент Малфой приказывает домовикам вытащить хуи из рта Тонкс. Он хочет услышать, как она умоляет о пощаде. Тонкс жадно вдыхает ртом чистый воздух, морщась от отвратительного вкуса смазки домовиков. Но когда она поднимает голову и заглядывает себе между ног, то чуть не лишается чувств, несмотря на весь свой военный опыт.
Головка Дилдогермионы давит изнутри на кожу внизу живота Тонкс, проступая отчётливей при каждой фрикции. Тонкс не понимает, как эти штуки в ней умещаются, хотя и чувствует каждый их толчок. Она уверена, что и в вагину, и в анус ей можно теперь легко засунуть руку. Тонкс даже унижается до того, что спрашивает у Малфоя размер этих дубин.
- Всего 12 сантиметров толщиной, кузина, - моментально отвечает Драко. - Ты представь, что тебя ебёт твой Люпин, легче пойдёт.
Она представляет, представляет себя в сильных объятьях оборотня, и ей даже удаётся возбудиться. Это помогает. Правда, ненадолго.
Тонкс начинает молить о пощаде, когда толщина самотыков впервые превышает 15 сантиметров. Её больше нет, есть только огромная пиздень и ненасытное очко, которые невозможно заполнить до предела - они вмещают всё больше и больше.
Головка Дилдогермионы давит изнутри на кожу внизу живота Тонкс, проступая отчётливей при каждой фрикции. Тонкс не понимает, как эти штуки в ней умещаются, хотя и чувствует каждый их толчок. Она уверена, что и в вагину, и в анус ей можно теперь легко засунуть руку. Тонкс даже унижается до того, что спрашивает у Малфоя размер этих дубин.
- Всего 12 сантиметров толщиной, кузина, - моментально отвечает Драко. - Ты представь, что тебя ебёт твой Люпин, легче пойдёт.
Она представляет, представляет себя в сильных объятьях оборотня, и ей даже удаётся возбудиться. Это помогает. Правда, ненадолго.
Тонкс начинает молить о пощаде, когда толщина самотыков впервые превышает 15 сантиметров. Её больше нет, есть только огромная пиздень и ненасытное очко, которые невозможно заполнить до предела - они вмещают всё больше и больше.
-Скажи, что ты блядь, позор для рода Блэков, сучка для оборотня, - говорит ей Драко.
Её волосы становятся серого, мышиного цвета, и она сорванным от криков голосом повторяет за Малфоем. Ей стыдно, что она не смогла помочь Гермионе и Джинни, что она сломалась за пару часов, когда они держатся, хоть и терпят страшные извращения днями, но она больше не может принять в свои дыры ни миллиметра жёсткого пластика.
- Скажи, что твои тоннели для ебли можно трахать двумя руками сразу, - продолжает Малфой.
Она говорит. В конце концов, это правда. И только тогда Драко достаёт и расколдовывает самотыки.
Её волосы становятся серого, мышиного цвета, и она сорванным от криков голосом повторяет за Малфоем. Ей стыдно, что она не смогла помочь Гермионе и Джинни, что она сломалась за пару часов, когда они держатся, хоть и терпят страшные извращения днями, но она больше не может принять в свои дыры ни миллиметра жёсткого пластика.
- Скажи, что твои тоннели для ебли можно трахать двумя руками сразу, - продолжает Малфой.
Она говорит. В конце концов, это правда. И только тогда Драко достаёт и расколдовывает самотыки.
Заебись!
- Малфой, вставь мне, - умоляла Гермиона. - Или дай мне найти кого-нибудь... чтобы он меня снял...
- Вы грязные, - брезгливо сморщился Малфой. - Чистокровному магу не в позор выебать грязнокровку, но всему есть пределы. Впрочем, - добавил он, - тут есть парочка тварей лишь слегка благородней вас. Попросите домовиков, они ещё не кончали.
- Трахните нас, - Джинни поползла к домовикам.
- Отымейте, - Гермиона поползла за ней. - Пожалуйста.
Перверт и Монгрел важно сложили руки на груди.
- Грязная тёмная леди и её подружка должны попросить домовиков правильно, если хотят насытить свою похоть, - сказал Перверт.
- Что? Я вас по-человечески попросила, - голос Гермионы дрожал. - Что вам ещё надо?
В отличие от Гермионы Джинни выросла в магическом мире, поэтому её осенило первую. Джинни встала на колени и локти, повернулась к домовикам задом, выставив текущую пизду, и тоненьким голосом попросила:
- Не будет ли так добр честный домовик Монгрел спариться с тупым животным, течной сучкой Уизли, предательницей крови?
Скрюченный жилистый домовик довольно кивнул и встал за Джинни, пристроив свой неестественно длинный член к её зудящей щёлке. Когда Джинни почувствовала, как узловатый хуй домовика входит в её пылающую пизду, она запрокинула голову и облегчённо застонала.
Гермиона тем временем молила Перверта, став к нему так же - задом в коленно-локтевой позе.
- Пожалуйста, пусть честный домовик Перверт так покроет течную сучку Грейнджер, чтобы это животное впредь молчало про лживые права домовиков, - сказала она.
Перверт потёр руки и с размаху до упора воткнул член в истекающую вагину Гермионы. Она чувствовала пиздой каждый узел его члена, и стонала с каждой новой грубой фрикцией.
"Молчала про права домовиков, только говоря с чокнутыми эльфами Малфоя или ему подобных, - подумала Гермиона. - А про остальных я ничего не обещала... я так просто дело Г. А. В. Н. Э. не брошу... Но сначала надо потрахаться, да, так, так, сильнее... какие жёсткие узелки..."
- Вы грязные, - брезгливо сморщился Малфой. - Чистокровному магу не в позор выебать грязнокровку, но всему есть пределы. Впрочем, - добавил он, - тут есть парочка тварей лишь слегка благородней вас. Попросите домовиков, они ещё не кончали.
- Трахните нас, - Джинни поползла к домовикам.
- Отымейте, - Гермиона поползла за ней. - Пожалуйста.
Перверт и Монгрел важно сложили руки на груди.
- Грязная тёмная леди и её подружка должны попросить домовиков правильно, если хотят насытить свою похоть, - сказал Перверт.
- Что? Я вас по-человечески попросила, - голос Гермионы дрожал. - Что вам ещё надо?
В отличие от Гермионы Джинни выросла в магическом мире, поэтому её осенило первую. Джинни встала на колени и локти, повернулась к домовикам задом, выставив текущую пизду, и тоненьким голосом попросила:
- Не будет ли так добр честный домовик Монгрел спариться с тупым животным, течной сучкой Уизли, предательницей крови?
Скрюченный жилистый домовик довольно кивнул и встал за Джинни, пристроив свой неестественно длинный член к её зудящей щёлке. Когда Джинни почувствовала, как узловатый хуй домовика входит в её пылающую пизду, она запрокинула голову и облегчённо застонала.
Гермиона тем временем молила Перверта, став к нему так же - задом в коленно-локтевой позе.
- Пожалуйста, пусть честный домовик Перверт так покроет течную сучку Грейнджер, чтобы это животное впредь молчало про лживые права домовиков, - сказала она.
Перверт потёр руки и с размаху до упора воткнул член в истекающую вагину Гермионы. Она чувствовала пиздой каждый узел его члена, и стонала с каждой новой грубой фрикцией.
"Молчала про права домовиков, только говоря с чокнутыми эльфами Малфоя или ему подобных, - подумала Гермиона. - А про остальных я ничего не обещала... я так просто дело Г. А. В. Н. Э. не брошу... Но сначала надо потрахаться, да, так, так, сильнее... какие жёсткие узелки..."
👍
Малфой лениво дрочил член.
- Шлюхи, должен признать, что этот акт зоофилии весьма возбуждает, - обратился он к стонущим Гермионе и Джинни. - Но нехорошо с вашей стороны забывать о нашей замечательной преподавательнице Нимфоманке Тонкс.
Тонкс, услышав своё имя, пробормотала что-то неразборчивое. Кажется, она наивно надеялась, что Малфой про неё забыл.
- Присоединяйся, кузина, - Малфой взмахнул палочкой, и Тонкс подлетела к Гермионе и Джинни. Из ниоткуда появились верёвки. Колени Тонкс привязало к её же локтям, свесившиеся с потолка петли захлестнули её бёдра и подтянули зад ведьмы повыше. Тонкс оказалась зафиксирована в той же позе - на коленях и локтях, с выпяченным к Гермионе и Джинни задом.
"Мерлин и Моргана, - подумала Джинни. - Её щёлка стала бесформенной дырой, оттуда капли слизи стекают... А попа? Я же в ней была, и как растянула... Эта попа вообще не сможет закрыться теперь. Моего Гарри я Тонкс всё равно просто так не прощу, но как же ей тяжело досталось".
- Поближе, шлюхи, - сказал Малфой. - Вот вам скамейка, - он сотворил низенькую скамейку, - лягте на неё дойками, чтобы руки были свободны.
Гермиона и Джинни выполнили приказ. Теперь они лежали сиськами на низкой скамеечке, колени были на полу, и сзади их всё так же ебали два старых домовика. Внушительные члены домовиков легко скользили в жадных пёздах млеющих гриффиндорок.
- Значит, так, - оценил позицию Малфой. - Грейнджер, сейчас ты сожмёшь правую руку в кулак и вставишь её по запястье в дырку Нимфоманки. Уизлетта, ты сделаешь то же, только засунешь кулак в её заднюю дырку.
- Что?! - хором спросили Гермиона, Джинни и Тонкс. - Мы никогда... Ты совсем...
- Может, вы дадите мне закончить? - слегка раздражённо сказал Малфой. - Вас родители не учили, что перебивать невежливо? Хотя о чём я, у вас же родители магглы или предатели крови. Так вот, после этого вы продолжите медленно запихивать руки в пизду и жопу моей кузины, пока они не войдут по локоть. Ну, можно начинать. Нимфоманка, ты что такая грустная?
- Шлюхи, должен признать, что этот акт зоофилии весьма возбуждает, - обратился он к стонущим Гермионе и Джинни. - Но нехорошо с вашей стороны забывать о нашей замечательной преподавательнице Нимфоманке Тонкс.
Тонкс, услышав своё имя, пробормотала что-то неразборчивое. Кажется, она наивно надеялась, что Малфой про неё забыл.
- Присоединяйся, кузина, - Малфой взмахнул палочкой, и Тонкс подлетела к Гермионе и Джинни. Из ниоткуда появились верёвки. Колени Тонкс привязало к её же локтям, свесившиеся с потолка петли захлестнули её бёдра и подтянули зад ведьмы повыше. Тонкс оказалась зафиксирована в той же позе - на коленях и локтях, с выпяченным к Гермионе и Джинни задом.
"Мерлин и Моргана, - подумала Джинни. - Её щёлка стала бесформенной дырой, оттуда капли слизи стекают... А попа? Я же в ней была, и как растянула... Эта попа вообще не сможет закрыться теперь. Моего Гарри я Тонкс всё равно просто так не прощу, но как же ей тяжело досталось".
- Поближе, шлюхи, - сказал Малфой. - Вот вам скамейка, - он сотворил низенькую скамейку, - лягте на неё дойками, чтобы руки были свободны.
Гермиона и Джинни выполнили приказ. Теперь они лежали сиськами на низкой скамеечке, колени были на полу, и сзади их всё так же ебали два старых домовика. Внушительные члены домовиков легко скользили в жадных пёздах млеющих гриффиндорок.
- Значит, так, - оценил позицию Малфой. - Грейнджер, сейчас ты сожмёшь правую руку в кулак и вставишь её по запястье в дырку Нимфоманки. Уизлетта, ты сделаешь то же, только засунешь кулак в её заднюю дырку.
- Что?! - хором спросили Гермиона, Джинни и Тонкс. - Мы никогда... Ты совсем...
- Может, вы дадите мне закончить? - слегка раздражённо сказал Малфой. - Вас родители не учили, что перебивать невежливо? Хотя о чём я, у вас же родители магглы или предатели крови. Так вот, после этого вы продолжите медленно запихивать руки в пизду и жопу моей кузины, пока они не войдут по локоть. Ну, можно начинать. Нимфоманка, ты что такая грустная?
Нимфоманке повезло...
Жёсткий узловатый член Перверта скользил в рабочей пизде Гермионы, и с каждой фрикцией по телу гриффиндорки пробегала дрожь удовольствия. Перверт трахал "грязную тёмную леди" жадно, сильно и быстро.
- Злая ведьма на грязном члене домовика, - выкрикивал он. - Честный Перверт заебёт её до отключки!
Хотя Гермиона уже как-то смирилась с ежедневными изнасилованиями и издевательствами, в другое время её бы довела до слёз несправедливость этого жестокого уродца. Но сейчас гриффиндорку волновало другое. Её рука сантиметр за сантиметром скрывалась в пизде Тонкс, и Гермионе было плохо как никогда, потому что ей самой пришлось выступать в роли насильницы.
Впрочем, Тонкс всё равно было хуже. Она уже не могла кричать, и только монотонно хрипела. Пот и слёзы катились по обычно насмешливому лицу.
Кулачок Гермионы довольно легко проник в истерзанную, раздолбанную вагину Тонкс по запястье - Малфой хорошенько растянул её дырки. Но потом Гермионе пришлось засовывать руку всё глубже и глубже - она чувствовала, как горячая пульсирующая плоть влагалища обжимает руку, будто хочет вытолкнуть. Тонкс шептала что-то умоляющее - её пизда была сильно натёрта после изнасилования Дилдогермионой, и новое проникновение причиняло ещё большую боль.
- Прости, - шептала Гермиона непрерывно. - Прости... Ой, Перверт, сильнее! Прости, Тонкс...
- Злая ведьма на грязном члене домовика, - выкрикивал он. - Честный Перверт заебёт её до отключки!
Хотя Гермиона уже как-то смирилась с ежедневными изнасилованиями и издевательствами, в другое время её бы довела до слёз несправедливость этого жестокого уродца. Но сейчас гриффиндорку волновало другое. Её рука сантиметр за сантиметром скрывалась в пизде Тонкс, и Гермионе было плохо как никогда, потому что ей самой пришлось выступать в роли насильницы.
Впрочем, Тонкс всё равно было хуже. Она уже не могла кричать, и только монотонно хрипела. Пот и слёзы катились по обычно насмешливому лицу.
Кулачок Гермионы довольно легко проник в истерзанную, раздолбанную вагину Тонкс по запястье - Малфой хорошенько растянул её дырки. Но потом Гермионе пришлось засовывать руку всё глубже и глубже - она чувствовала, как горячая пульсирующая плоть влагалища обжимает руку, будто хочет вытолкнуть. Тонкс шептала что-то умоляющее - её пизда была сильно натёрта после изнасилования Дилдогермионой, и новое проникновение причиняло ещё большую боль.
- Прости, - шептала Гермиона непрерывно. - Прости... Ой, Перверт, сильнее! Прости, Тонкс...
Она чувствовала, как рядом с ней рука Джинни медленно прокладывает путь в прямой кишке Тонкс, легко преодолевая болезненно растянутый сфинктер розоволосой ведьмы. Руки гриффиндорок тёрлись внутри Тонкс через стенку влагалища, заставляя ведьму ещё страшнее хрипеть. Гермиона взглянула на Джинни. Монгрел дрючил рыжую гриффиндорку на совесть, её пизда хлюпала под его длинным хуем, но лицо Джинни было мертвенно-бледным, будто восковым. Эту бледность только подчёркивали россыпи веснушек и румянец возбуждения на щеках. Кажется, Джинни была близка к обмороку.
- Держись, - шепнула ей Гермиона.
- Ничего, - слабо улыбнулась Джинни. - Просто этот уродец, который ко мне пристроился... и что делается с Тонкс... ой, Монгрел, ещё! Мне плохо... Ничего, всё пройдёт.
- Не останавливайтесь, леди, - сказал Малфой. - Пихайте глубже в эту шлюху!
- Малфой, не надо, - быстро заговорила Гермиона. - Мы её порвём, она не выдержит. Драко, мы не сможем ничего в неё больше засунуть, это невозможно!
- Держись, - шепнула ей Гермиона.
- Ничего, - слабо улыбнулась Джинни. - Просто этот уродец, который ко мне пристроился... и что делается с Тонкс... ой, Монгрел, ещё! Мне плохо... Ничего, всё пройдёт.
- Не останавливайтесь, леди, - сказал Малфой. - Пихайте глубже в эту шлюху!
- Малфой, не надо, - быстро заговорила Гермиона. - Мы её порвём, она не выдержит. Драко, мы не сможем ничего в неё больше засунуть, это невозможно!
Нехотя Гермиона втиснула в вагину Тонкс ещё немного руки - и почувствовала, что кончики пальцев больше не сжимает плоть. Гриффиндорка поняла, что теперь фистингует розоволосую ведьму прямо в матку. Судя по новой порции хриплых визгов от Тонкс, та это тоже почувстовала.
}- Ты почти у цели, Грейнджер, - сказал Малфой. - Ещё поглубже... глубже... хватит стонать, кузина, мне твои мольбы до одного места... вот так. Нимфоманка, кулак Грейнджер уже, должно быть, провалился в твою утробу по самое запястье. Провалилась туда, где ты вынашивала этого ублюдка - сына оборотня. Жалко, тогда у меня ещё не было над вами власти - я заставил бы Грейнджер голыми руками вырвать твоего Тедди из твоей же матки, чтобы этот выродок не позорил своим существованием кровь Блэков.
Тонкс, уже давно не реагировавшая на оскорбления, повернула голову и уставилась на Малфоя безумными выпученными глазами, в которых снова заплескалась ярость. Её волосы бешено переливались всеми цветами как гирлянда.
Ты! - простонала она. - Это ты ублюдок. Ты выродок. Ты позор Блэков, всех магов, всех людей... - голос отказал Нимфадоре.
- Сейчас, кузина, ты больше похожа на позор всех людей, - скептически оглядел её Малфой. - Это тебе натянули пизду на руку. Это твоё очко растянули до размеров квиддичного кольца. Это тебе трамбуют внутренности две позорные шлюхи. Это ты теперь грязнее даже этих подстилок для домовиков... Уизлетта, ты закончила?
Сначала Джинни не верила, что в Тонкс поместится целая рука.
Ей пришлось признать свою ошибку.
Тонкс страшно кричала, когда в её измученные пизду и анус входили кулаки. Потом она умоляла. Потом она даже бросила умолять, только как-то странно дёргалась и всхлипывала. Её волосы приобрели мертвенно-серый оттенок, пот сыпался со стройного нагого тела крупными тяжёлыми каплями.
Вагина Джинни зудела, пылала и хлюпала, пока её грубо ебал сзади домовик Монгрел, но гриффиндорка знала - это ничто по сравнению со страданиями Тонкс. Анал Тонкс тесно сжимал руку Джинни, и рыжей гриффиндорке приходилось напрягаться, чтобы втиснуть ещё сантиметр плоти в эту огромную дыру. Джинни всё сильнее растягивала анус и прямую кишку Нимфадоры, превращая в широкий пульсирующий тоннель то, что ещё днём было узкой и тугой девственной дырочкой. Вот рука вошла по запястье, на пятую часть длины, на четверть, почти по локоть...
Тонкс бессильно свесила голову. Её всхлипы оборвались.
}- Ты почти у цели, Грейнджер, - сказал Малфой. - Ещё поглубже... глубже... хватит стонать, кузина, мне твои мольбы до одного места... вот так. Нимфоманка, кулак Грейнджер уже, должно быть, провалился в твою утробу по самое запястье. Провалилась туда, где ты вынашивала этого ублюдка - сына оборотня. Жалко, тогда у меня ещё не было над вами власти - я заставил бы Грейнджер голыми руками вырвать твоего Тедди из твоей же матки, чтобы этот выродок не позорил своим существованием кровь Блэков.
Тонкс, уже давно не реагировавшая на оскорбления, повернула голову и уставилась на Малфоя безумными выпученными глазами, в которых снова заплескалась ярость. Её волосы бешено переливались всеми цветами как гирлянда.
Ты! - простонала она. - Это ты ублюдок. Ты выродок. Ты позор Блэков, всех магов, всех людей... - голос отказал Нимфадоре.
- Сейчас, кузина, ты больше похожа на позор всех людей, - скептически оглядел её Малфой. - Это тебе натянули пизду на руку. Это твоё очко растянули до размеров квиддичного кольца. Это тебе трамбуют внутренности две позорные шлюхи. Это ты теперь грязнее даже этих подстилок для домовиков... Уизлетта, ты закончила?
Сначала Джинни не верила, что в Тонкс поместится целая рука.
Ей пришлось признать свою ошибку.
Тонкс страшно кричала, когда в её измученные пизду и анус входили кулаки. Потом она умоляла. Потом она даже бросила умолять, только как-то странно дёргалась и всхлипывала. Её волосы приобрели мертвенно-серый оттенок, пот сыпался со стройного нагого тела крупными тяжёлыми каплями.
Вагина Джинни зудела, пылала и хлюпала, пока её грубо ебал сзади домовик Монгрел, но гриффиндорка знала - это ничто по сравнению со страданиями Тонкс. Анал Тонкс тесно сжимал руку Джинни, и рыжей гриффиндорке приходилось напрягаться, чтобы втиснуть ещё сантиметр плоти в эту огромную дыру. Джинни всё сильнее растягивала анус и прямую кишку Нимфадоры, превращая в широкий пульсирующий тоннель то, что ещё днём было узкой и тугой девственной дырочкой. Вот рука вошла по запястье, на пятую часть длины, на четверть, почти по локоть...
Тонкс бессильно свесила голову. Её всхлипы оборвались.
Тонкс бессильно свесила голову. Её всхлипы оборвались.
- Малфой, мы убили её! - отчаянно крикнула Гермиона.
Малфой проверил пульс на шее метаморфа.
- Жива, просто отключилась. Да что же вы такие пугливые, а ещё гриффиндорки! - воскликнул он. - Я вот нисколько не боюсь, что она умрёт, а вы сразу в панику.
- Чтоб ты сдох, - выплюнула Гермиона.
- И тебе не болеть, Грейнджер, - отозвался Малфой. - Ладно, отвалите от нашей Нимфоманочки.
}Гермиона и Джинни осторожно освободили дыры Тонкс. Руки выходили с чмокающими звуками, будто вагина и зад Тонкс не хотели их отпускать. Гермиона и Джинни с ужасом и отвращением смотрели на результат своей работы - они боялись, что промежность Тонкс никогда уже не станет прежней.
- Малфой, мы убили её! - отчаянно крикнула Гермиона.
Малфой проверил пульс на шее метаморфа.
- Жива, просто отключилась. Да что же вы такие пугливые, а ещё гриффиндорки! - воскликнул он. - Я вот нисколько не боюсь, что она умрёт, а вы сразу в панику.
- Чтоб ты сдох, - выплюнула Гермиона.
- И тебе не болеть, Грейнджер, - отозвался Малфой. - Ладно, отвалите от нашей Нимфоманочки.
}Гермиона и Джинни осторожно освободили дыры Тонкс. Руки выходили с чмокающими звуками, будто вагина и зад Тонкс не хотели их отпускать. Гермиона и Джинни с ужасом и отвращением смотрели на результат своей работы - они боялись, что промежность Тонкс никогда уже не станет прежней.
Малфой расколдовал Тонкс. Верёвки исчезли, и метаморф без чувств распласталась на полу.
- Обливейт! - сказал Малфой. - Жалко, что ты не запомнишь меня, кузина, но в этой стране идиотские законы - чистокровному магу даже нельзя просто так поиметь грязь вроде тебя. Перверт, Монгрел, заканчивайте с моими шлюхами!
Два старых домовика стали ещё усерднее долбить пёзды Гермионы и Джинни. Гермиона выгнула спину и сильней отклянчила зад - длинные костлявые пальцы Перверта больно, до синяков сжимали её ягодицы. Гермионе было стыдно стоять раком на четвереньках перед этим... существом и подмахивать ему, но не было другого способа унять зуд во влагалище. Она чувствовала трение узелков на хуе Перверта о стенки своей вагины, и стоны наслаждения срывались с губ Гермионы против её воли.
- Та-чьи-вещи-нельзя-подбирать с подругой стали шлюхами недостойных домовиков по милости мастера Драко! - крикнул Перверт.
- Честные домовики пометят их как своих! - вторил Монгрел.
С визгом домовики стали обильно спускать в пёзды гриффиндорок. Гермиона и Джинни почувствовали, как густая и горячая сперма заполняет их вагины до края и вылезает наружу. Зуд возбуждения снова усилился и стал невыносимым.
- Обливейт! - сказал Малфой. - Жалко, что ты не запомнишь меня, кузина, но в этой стране идиотские законы - чистокровному магу даже нельзя просто так поиметь грязь вроде тебя. Перверт, Монгрел, заканчивайте с моими шлюхами!
Два старых домовика стали ещё усерднее долбить пёзды Гермионы и Джинни. Гермиона выгнула спину и сильней отклянчила зад - длинные костлявые пальцы Перверта больно, до синяков сжимали её ягодицы. Гермионе было стыдно стоять раком на четвереньках перед этим... существом и подмахивать ему, но не было другого способа унять зуд во влагалище. Она чувствовала трение узелков на хуе Перверта о стенки своей вагины, и стоны наслаждения срывались с губ Гермионы против её воли.
- Та-чьи-вещи-нельзя-подбирать с подругой стали шлюхами недостойных домовиков по милости мастера Драко! - крикнул Перверт.
- Честные домовики пометят их как своих! - вторил Монгрел.
С визгом домовики стали обильно спускать в пёзды гриффиндорок. Гермиона и Джинни почувствовали, как густая и горячая сперма заполняет их вагины до края и вылезает наружу. Зуд возбуждения снова усилился и стал невыносимым.
Малфой продолжал мять упругую, высокую грудь Тонкс.
- Хотя бы сиськами ты пошла в Блэков, кузина, - сказал он. - Есть за что ухватиться. Но можно ещё улучшить картину...
Он ткнул палочкой в грудь Тонкс, и та стала расти, разбухать на глазах. Вскоре её третий размер превратился в перезревший десятый. Розовые соски задорно торчали вверх.
- Да, так лучше, - одобрил Малфой. Он просунул свой длинный бледный член в ложбинку между скользких от пота сисек Тонкс и стал трахать её грудь. Груди Тонкс колыхались в такт его движениям. Малфой сдавил их, туже зажимая свой хуй между больших доек.
- Хотя бы сиськами ты пошла в Блэков, кузина, - сказал он. - Есть за что ухватиться. Но можно ещё улучшить картину...
Он ткнул палочкой в грудь Тонкс, и та стала расти, разбухать на глазах. Вскоре её третий размер превратился в перезревший десятый. Розовые соски задорно торчали вверх.
- Да, так лучше, - одобрил Малфой. Он просунул свой длинный бледный член в ложбинку между скользких от пота сисек Тонкс и стал трахать её грудь. Груди Тонкс колыхались в такт его движениям. Малфой сдавил их, туже зажимая свой хуй между больших доек.
Малфой, впрочем, на гриффиндорок не смотрел - он ускорил темп и быстро просовывал свой член туда-сюда между сисек Тонкс. Он мял её огромную грудь, сжимал до синяков, крутил розовые соски. Его дыхание стало тяжёлым.
-Так, Нимфоманка, так, кузина! Грейнджер и Уизлетта хорошо трахаются, но ты тоже ничего. Будешь знать, как лезть в дела тех, кто выше тебя, - прошипел он. - О да!
Драко выстрелил струёй спермы, забрызгав сиськи Тонкс. Следующие залпы пришлись на подбородок, на шею, на живот. Вязкие мутные капли пятнали нагое тело бесчувственной ведьмы.
Кончив, он лёг на пол рядом со своей жертвой и перевёл дыхание, расслабившись в послеоргазменной истоме. Драко слышал, как со вздохами и стонами довели друг дружку до оргазма его рабыни, но ему лень было даже повернуть голову и посмотреть на них. Ему предстояло сегодня перевести план отца в финальную стадию, и перед этим хотелось чуть-чуть передохнуть.
Через пять минут Драко поднялся. Его рабыни задремали, не размыкая объятий. Джинни спала на плече Гермионы, зарывшись лицом в каштановые кудри подруги. Выглядели спящие в обнимку гриффиндорки так невинно и прелестно, что Драко даже решил дать им ещё пятнадцать минут поспать. В конце концов, пусть отдохнут, прежде чем их старая жизнь рухнет окончательно.
- Пожалуй, ты помогла мне, кузина, - в последний раз обратился он к пребывавшей в отключке Тонкс. - Маховик времени починен, и значит, мне пора действовать - и ты дала мне удобную возможность, - он стал стирать следы спермы с тела Тонкс.
-Так, Нимфоманка, так, кузина! Грейнджер и Уизлетта хорошо трахаются, но ты тоже ничего. Будешь знать, как лезть в дела тех, кто выше тебя, - прошипел он. - О да!
Драко выстрелил струёй спермы, забрызгав сиськи Тонкс. Следующие залпы пришлись на подбородок, на шею, на живот. Вязкие мутные капли пятнали нагое тело бесчувственной ведьмы.
Кончив, он лёг на пол рядом со своей жертвой и перевёл дыхание, расслабившись в послеоргазменной истоме. Драко слышал, как со вздохами и стонами довели друг дружку до оргазма его рабыни, но ему лень было даже повернуть голову и посмотреть на них. Ему предстояло сегодня перевести план отца в финальную стадию, и перед этим хотелось чуть-чуть передохнуть.
Через пять минут Драко поднялся. Его рабыни задремали, не размыкая объятий. Джинни спала на плече Гермионы, зарывшись лицом в каштановые кудри подруги. Выглядели спящие в обнимку гриффиндорки так невинно и прелестно, что Драко даже решил дать им ещё пятнадцать минут поспать. В конце концов, пусть отдохнут, прежде чем их старая жизнь рухнет окончательно.
- Пожалуй, ты помогла мне, кузина, - в последний раз обратился он к пребывавшей в отключке Тонкс. - Маховик времени починен, и значит, мне пора действовать - и ты дала мне удобную возможность, - он стал стирать следы спермы с тела Тонкс.
Аврору Джону Долишу было скучно. После ареста всех Пожирателей остальные криминальные элементы волшебного мира на время притихли, поэтому авроры уже месяц сидели почти без работы, проводя дежурства за картами и другими нехитрыми развлечениями.
"Раньше я мог умереть от руки преступника, - лениво думал он, - теперь я могу умереть со скуки. Как мне это надоело... Надо было слушать маму и учиться на бухгалтера».
Долиш даже подумал, что сейчас бы обрадовался какому-нибудь громкому преступлению. Убийство, или грабёж, или хоть изнасилование... Всё ж какой-то интерес.
Но когда разодетые как шлюхи Гермиона Грейнджер и Джинни Уизли связались с авроратом, он сначала посчитал всё какой-то глупой шуткой.
Через полчаса Джон Долиш знал - это не шутка.
- Я имею право знать, что с моим преподавателем, и как здесь оказались замешаны мои студентки! - выговаривала ему у двери кабинета ЗОТИ Минерва Макгонагалл.
- Профессор Макгонагалл, - ответил Долиш строгой ведьме, сдерживая раздражение, - мы разбираемся в ситуации, и сделаем заявление буквально с минуты на минуту. Подождите.
Профессор Макгонагалл поджала губы:
- Я буду в Большом зале. У нас сейчас ужин, и надо проследить, чтобы студенты сохраняли спокойствие. Немедленно сообщите, как только что-то выясните.
Долиш кивнул и вернулся в кабинет. Мимо него пронесли бессознательную Нимфадору.
- Бедная Тонкс, - сказал ему старый колдомедик. - Ей лечиться несколько месяцев. Сильное магическое истощение, ну а остальное ты сам видел, Джон.
Долиша передёрнуло. Как и многие другие авроры, он часто фантазировал о своей розоволосой коллеге - что она скрывает под мантией, как хорошо было бы увидеть её голенькой, помять её упругие сиськи, шлёпнуть по крепкой попке, а может, и засадить в тугую вагину по самые яйца...
Теперь Тонкс смог бы засадить только кентавр или великан. Её влагалище и анус превратились в две тёмно-красные бесформенные дыры, с видом чуть ли не на матку и желудок. Долиш подумал, что жёсткий фистинг - явно не его фетиш.
"Раньше я мог умереть от руки преступника, - лениво думал он, - теперь я могу умереть со скуки. Как мне это надоело... Надо было слушать маму и учиться на бухгалтера».
Долиш даже подумал, что сейчас бы обрадовался какому-нибудь громкому преступлению. Убийство, или грабёж, или хоть изнасилование... Всё ж какой-то интерес.
Но когда разодетые как шлюхи Гермиона Грейнджер и Джинни Уизли связались с авроратом, он сначала посчитал всё какой-то глупой шуткой.
Через полчаса Джон Долиш знал - это не шутка.
- Я имею право знать, что с моим преподавателем, и как здесь оказались замешаны мои студентки! - выговаривала ему у двери кабинета ЗОТИ Минерва Макгонагалл.
- Профессор Макгонагалл, - ответил Долиш строгой ведьме, сдерживая раздражение, - мы разбираемся в ситуации, и сделаем заявление буквально с минуты на минуту. Подождите.
Профессор Макгонагалл поджала губы:
- Я буду в Большом зале. У нас сейчас ужин, и надо проследить, чтобы студенты сохраняли спокойствие. Немедленно сообщите, как только что-то выясните.
Долиш кивнул и вернулся в кабинет. Мимо него пронесли бессознательную Нимфадору.
- Бедная Тонкс, - сказал ему старый колдомедик. - Ей лечиться несколько месяцев. Сильное магическое истощение, ну а остальное ты сам видел, Джон.
Долиша передёрнуло. Как и многие другие авроры, он часто фантазировал о своей розоволосой коллеге - что она скрывает под мантией, как хорошо было бы увидеть её голенькой, помять её упругие сиськи, шлёпнуть по крепкой попке, а может, и засадить в тугую вагину по самые яйца...
Теперь Тонкс смог бы засадить только кентавр или великан. Её влагалище и анус превратились в две тёмно-красные бесформенные дыры, с видом чуть ли не на матку и желудок. Долиш подумал, что жёсткий фистинг - явно не его фетиш.
Это всё.
Молодец, ОПчик. Спасибо.
👍
Бедокуркой.
Ретро так к увесистой ага аналогия гравитационная привязалась я даже какое ниточка планеточке катапульта это не творец.
Что это значит?
Дамблдор:
Хагрид, я давно такого как ты хозяйственника искал, который вот так мой лес сохранить сможет!
Хагрид:
На мотоцикле с коляской сюда летел два часа, чтоб за Пиздюком Гарри Потером следить?
Нееее, я ещё за магическими существами ухаживать буду!
Дамблдор:
У меня заклинания сами выделяются, хочешь могу сливочное пиво наколдовать?
Ооо ООО ООО
Ну что хороший я волшебник?
Хагрид, я давно такого как ты хозяйственника искал, который вот так мой лес сохранить сможет!
Хагрид:
На мотоцикле с коляской сюда летел два часа, чтоб за Пиздюком Гарри Потером следить?
Нееее, я ещё за магическими существами ухаживать буду!
Дамблдор:
У меня заклинания сами выделяются, хочешь могу сливочное пиво наколдовать?
Ооо ООО ООО
Ну что хороший я волшебник?
АХахахахХАха
Это настолько хуёво, что просто великолепно.
Нихуя себе тред говна, это же копипаст работ Blazzze, древняя тема, я ещё школьником на это дрочил
Поэтому и вырос двачером.
Я вырос двачером, потому что в седьмом классе влюбился в одноклассника, подписанного на двач вкудахте, из-за чего я залез на сам двач, а не потому, что дрочил на порнуху по гп, анон
Фу ты ещё и пидор
Я томбой, всё гетеросексуально
ГЕРМИОНА. [Всхлипывает] Пожалуйста...
РИТА. [Пук! Пук! Долго-долго пукает] Да, понюхай мою пукающую дырочку. Как тебе нравится?
ГЕРМИОНА. Ох... [кашляет] Рита, ты использовала зелье Драконьего Навоза?
РИТА. Да, я это сделала. Это зелье действительно работает! Какой ужасный запах... Дорогие слушатели, мне трудно дышать. Не представляю, как Гермиона это выносит. Лучше я наложу на себя чары Пузыреголового. А теперь пора, Гермиона. Ты готова съесть свою мерзкую еду?
ГЕРМИОНА. Пожалуйста...
РИТА. Описывай всё, что видишь, пока рот пуст. Вот оно...
ГЕРМИОНА. Я вижу твои упругие ягодицы и анус между ними. Твой анус тугой и сморщенный, с маленькими бугорками вокруг. Он слегка пульсирует, пытаясь вытолкнуть этот большой кусок дерьма... [Всхлип]. Я вижу, как кончик дерьма выскальзывает из твоей задницы... он тёмно-коричневый и густой, с мелкими трещинками и тёмными прожилками. От него пахнет... [Всхлип]. У меня нет слов. Он выскользнул из задницы примерно на дюйм. Я приближаю лицо к твоей заднице... [Плач]. Сейчас я... о, Мелин... я сейчас широко открою рот и постепенно возьму эту какашку... [Плач]... возьму эту какашку в рот, пока мои губы не коснутся твоей задницы. Я буду сосать этот кусок дерьма, как конфетку, некоторое время, а потом начну жевать...
РИТА. Она это делает! Она действительно это делает! Гермиона Грейнджер ест моё дерьмо! Наша властная всезнайка откусила большой кусок дерьма и теперь жуёт его, как шоколадная лягушка!
ГЕРМИОНА. [Чмокает и хлюпает. Тихий плач ].