Ни римлянин и ни монгол, ни христианин и ни язычник, ни единоличник и ни демократ, ни коммунист и ни рыночник – русский человек сейчас есть никто.
Труба – это современной ситуации российской обличие, труба без конца в коей что в начале, что в конце темнота, а на дне лежат: трупы, мусор, пыль – все от прошлых эпох, в нее через руины революционной империи влез человек и вылезти уж не может, только дальше ползти, остановится не может, ведь надеется на свет в конце, но света не будет.
Труба – это современной ситуации российской обличие, труба без конца в коей что в начале, что в конце темнота, а на дне лежат: трупы, мусор, пыль – все от прошлых эпох, в нее через руины революционной империи влез человек и вылезти уж не может, только дальше ползти, остановится не может, ведь надеется на свет в конце, но света не будет.
Был такой солдат русский по названному имени Денчик, участвовал он в последнем витке гражданской войны в нем он и погиб, его сослуживцы в трубу переоборудованную под укрытие затащили чтоб позднее домой возвратить, но в трубе он уж и остался истлевший, без плоти, без глаз, под мусора грудой. По костями его живые солдаты к лежанке ползут, а он все лежит – вечный Денчик, впрочем, неважно кто он – важно лишь то, что труба не щадит никого, труба – русский ад, а русский человек в нем Денчик и есть: винтик системы, мусор, солдат отдыхающий, да и сам он – труба.
В трубе все спелось, все современное русское общество, кое очень для восприятия тяжело. Содомия здесь с традицией об руку, красный с коричневым дружбу водит коль скоро заходит об государствоохранении разговор, а иной чаще близким отцу бывает чем свой. Все, что с прошлым Россию связывало свой век отжило: церковь рудиментом стала еще при первых царях, при Иосифе же рудимент этот и вовсе ампутировали, оставив только под пристальным структур наблюдением. От Рима в ней ничего не осталось, а то что было ее основой до Рима и вовсе забылось давно. Здесь обряд тупоголовый, а не Слово царит, Абсолюта здесь нет, лишь государственный дух сходить с ликов златых. Люди что Слова не знали, никогда здесь его и не узнают, ныне церковь – она лишь как подспорье, начало для поиска, а не его конец. Она стала скрепою – тем, что на фундаменте государственном стены держит его. И скреп таких еще много, к примеру великая вторая война, где предки народа воевали всего. Случившаяся из-за непреодолимых противоречий между одними и другими, а ко всему прочему как ответ на революции в России победу, вскоре война эта стала экзистенциальной борьбой за собственное существование, кое обездушенную надломило Россию. Если в прошлый раз, в Смуту, за сохранение себя и народа душу она отдала сохранения ради, то теперь кровью время платить пришло – народ расплачивался со страной за жертву ея, оставив повсюду десятки миллионов трупов, но победа за ним была. Только война никаких противоречий не разрешила, ведь те проиграли, с кем у России неразрешимых их не было, а те же с кем были победителями на плечах русских вышли, ответив на победу лишь большим давлением под маской кальтенкрига. Из войны этой каких только измышлений государство не наделала, но самое главное из них: можем повторить. Самое глупое и примитивное стало в центр угла, а жертва же народная осталась в тени. Но Россия такого повторить уж не сможет, да и это совсем ни к чему. В современных условиях жертв будет лишь больше, а война совсем уж лишится какого-нибудь мизерного благородство, что впрочем наблюдать дано сейчас, когда противник противника ему не смотря в глаза. Текущее гражданской войны продолжение хорошо показывает как в настоящем выглядит война. Война, великая война и гражданской новое дление – скрепы нынешние такие же, что держат стену государства еще одну, а сколько за нее полегло мало волнует кого, особенно пока война далеко.
В трубе все спелось, все современное русское общество, кое очень для восприятия тяжело. Содомия здесь с традицией об руку, красный с коричневым дружбу водит коль скоро заходит об государствоохранении разговор, а иной чаще близким отцу бывает чем свой. Все, что с прошлым Россию связывало свой век отжило: церковь рудиментом стала еще при первых царях, при Иосифе же рудимент этот и вовсе ампутировали, оставив только под пристальным структур наблюдением. От Рима в ней ничего не осталось, а то что было ее основой до Рима и вовсе забылось давно. Здесь обряд тупоголовый, а не Слово царит, Абсолюта здесь нет, лишь государственный дух сходить с ликов златых. Люди что Слова не знали, никогда здесь его и не узнают, ныне церковь – она лишь как подспорье, начало для поиска, а не его конец. Она стала скрепою – тем, что на фундаменте государственном стены держит его. И скреп таких еще много, к примеру великая вторая война, где предки народа воевали всего. Случившаяся из-за непреодолимых противоречий между одними и другими, а ко всему прочему как ответ на революции в России победу, вскоре война эта стала экзистенциальной борьбой за собственное существование, кое обездушенную надломило Россию. Если в прошлый раз, в Смуту, за сохранение себя и народа душу она отдала сохранения ради, то теперь кровью время платить пришло – народ расплачивался со страной за жертву ея, оставив повсюду десятки миллионов трупов, но победа за ним была. Только война никаких противоречий не разрешила, ведь те проиграли, с кем у России неразрешимых их не было, а те же с кем были победителями на плечах русских вышли, ответив на победу лишь большим давлением под маской кальтенкрига. Из войны этой каких только измышлений государство не наделала, но самое главное из них: можем повторить. Самое глупое и примитивное стало в центр угла, а жертва же народная осталась в тени. Но Россия такого повторить уж не сможет, да и это совсем ни к чему. В современных условиях жертв будет лишь больше, а война совсем уж лишится какого-нибудь мизерного благородство, что впрочем наблюдать дано сейчас, когда противник противника ему не смотря в глаза. Текущее гражданской войны продолжение хорошо показывает как в настоящем выглядит война. Война, великая война и гражданской новое дление – скрепы нынешние такие же, что держат стену государства еще одну, а сколько за нее полегло мало волнует кого, особенно пока война далеко.
Общество никак не вовлеченное в войну продолжает жить как и жило, делая поправки на издержки особого положения. Болваны с хоругвями под присмотром структур разодевшись в косовортки да глупые бородки поотрастив марши русские водит, да щемит тех, кто ответить не может, а тех же кто что-то может сказать эти люди не трогают, только потворствуя произволу среди относительно верных лимитрофов. Поеречущие велеречивцы баллады и оды слагают от государственной силе в коих пошлость с фарсом граничит, говорящие головы государства предлагают превратить мир в радиоактивный пепел, а чины под кроватью хранят федеральный бюджет, царелюбцы талдычат об особом цивилизационном пути да к традиции призывают вернутся, сами только не знают к какой. Дюжина миллионов телопродавиц, каждый второй союз распадается и все это солью посыпано сладкой, в столице второй имеющей в весомых количества рассыпаться. Общество мертво, человек, пол, качества прошлого, вера – все это одна сплошная руина, как и труд в центре этого ада лежащего полого трупа – его революционного величества Ленина, на коем пирует архитектора двор. Его идеи окончательно стали руиной теперь, разложившись для кого-то на плесень, для других же на мед, липовый мед. Мир которого он хотел так и не наступил, он стал Денчиком, а его катастрофа последним была толчком для руинизации России и мира, но с тем вместе и началом – началом конца всего.
От создателей Барского купца
Напоминает чем-то художественное произведение "Туманное говно"
Недалекое будущее, где-то в зоне СВО совершенно невиданным образом очутилась некая пирамидообразная структура. На ее исследование отправлялись группы из РФ, Украины и неназванной западной страны, ни одна не вернулась.
Предпринимается очередная попытка дойти до пирамиды. Со стороны РФ отправляется группа из трех человек: ученого, военного и проводника из тех, кто ранее жил на территории рядом с пирамидой.
По мере продвижения к пирамиде искажается пространство, время, события. Показываются варианты возможного прошлого в котором СВО не началось, СССР не рухнул, Гражданская война не началась или в ней победили другие силы, к примеру барон Унгерн, в конце концов герои видят вариант в котором даже Российская Империя не развалилась... но везде среди этих возможных событий фигурирует пирамида, где-то она виднеется отчетливо, где-то расплывчато, а в иных моментпх и вовсе в трещинах, но тем не менее – она есть.
Герои оказываются в поле за которым виднеется холм с неким тоннелем – это труба. Подходя к ней все ближе герои видят души умерших солдат, гражданских, всех... тут и дружинники Владимира, воины Александра Невского, опричники Ивана Грозного, преображенцы Петра, гвардия Александров и Николаев, белые, красные, бойцы ВС СССР, ВС РФ... а вместе с ними и все те кто приходил на эту землю во все исторические времена. Разлагающаяся масса из мирад тел безмолвно смотрит на героев множеством пустых глазниц. Во главе толпы трупов – Денчик, обычный русский солдат затерянный где-то здесь.
Он проводит героев сквозь трубу в коей как в калейдоскопе крутятся все идеи коими оперировало государство от самого его основания. Денчик меняет формы становясь то одним, то другим под конец принимая сначала образ Петра Великого, а потом Ленина. Между реальным Лениным в мавзолее и Денчиком проводится параллель. Денчик объясняет что есть государство. Выход из трубы.
Белое поле. Впереди черная пирамида. Денчик дальше идти не может, возвращается вглубь трубы.
Герои подходят к пирамиде. Безмолвно смотрят на нее. Некто за кадром вопрошает пирамиду об том, что есть она. В ответ тишина. Герои облокачиваются на пирамиду и засыпают. Камера устремляется под пирамиду, из под нее ввступает кровь. Под пирамидой умирающая Россия в цепях и море собственной крови.
Чернота.
За ней открывается Москва, в ускоренной съемке показываются толпы, смешанная хроника разных эпох, колокольный звон, звуки муэдзина зовущего на намаз, звуки сношений, пересчета денег, смеха, открытия бутылок шампанского, взрывы, крики. Звучат слова президента РФ: "но мы уже не рухнум... не рухнем мля".
Конец.