1
Добрый день, сновидач.
Сел я тут в пятницу за стол, налил сотню, положил огурец на блюдечко и впал в ностальгию. Вспомнился мне город, в котором я рос. Славный городишко N, скажем так. В мои молодые года проживало там тысяч пятьдесят человек, может, чуть больше. Была в этом городишке и площадь, и фонтан на ней шумел, гуляли мамочки с детьми, лился бочковой квас, а старухи грели свои кости на лавочках. Думаю, многим знакомы такие места. Сейчас я понимаю, что город переживал свои худшие времена, но тогда я был совсем мальцом и отсутствие работы, сокращения, урезания зарплат меня не особенно трогали. В ту пору я только заканчивал школу, совсем еще пиздюк. Все что меня интересовало, так это то, где бы раздобыть немного денег на скудные развлечения, да как бы так покурить, что бы мамка не заругала. Наивное и солнечное время, эх. Тут я немножко накачу, анон, если ты не против. Твое здоровье.
Отец мой тогда подрабатывал ремонтом и лично занимался отделкой помещений, если дело касалось каких-то административных зданий. Старался оказаться на хорошем счету, за что ему больше спасибо. Семья наша сейчас живет в Питере, сам я обитаю в мск, в чем немалая заслуга моего отца работяги. Тогда же мы жили очень скромно. Не коммуналка, но однушка на троих, с тесной кухонькой на задворках города. Неудивительно, что мать всегда просила отца пристроить меня куда-нибудь на очередное лето, дабы я мог немного подзаработать и не просить денег хотя бы пару месяцев после начала учебного года.
Вот так я и попал в Дворец Культуры города N.Все лето мы с отцом и тремя рабочими штукатурили, красили, таскали, дробили, клеили, стелили всякую всячину в вышеуказанном месте. Я довольно привычен к труду, не ленюсь, быстро вникаю в суть, потому и стал местной отдушиной для заботливых работников ДК. Часто бывало, что после моей смены сторож угощал меня пирогами и чаем, а директор ДК, друг моего отца, иногда подвозил меня до самого дома. Мелочь, конечно, а приятно все равно. Я был на хорошем счету и однажды мое трудолюбие было вознагражденно. Мне предложили подрабатывать после школы, три раза в неделю. По понедельникам и средам я должен был помогать чинить декорации, а в пятницу помогать мужикам эти самые декорации монтировать. Работа несложная, конечно, но требующая внимательности и ответственности. Отсутствие этих качеств могло привести к трагедии (погуглите всякие обывалы сцен, падения световых приборов, воспламенения проводки и вы поймете о чем я), потому мужики, под чье надзирательство я попал, периодически выпивали.
Добрый день, сновидач.
Сел я тут в пятницу за стол, налил сотню, положил огурец на блюдечко и впал в ностальгию. Вспомнился мне город, в котором я рос. Славный городишко N, скажем так. В мои молодые года проживало там тысяч пятьдесят человек, может, чуть больше. Была в этом городишке и площадь, и фонтан на ней шумел, гуляли мамочки с детьми, лился бочковой квас, а старухи грели свои кости на лавочках. Думаю, многим знакомы такие места. Сейчас я понимаю, что город переживал свои худшие времена, но тогда я был совсем мальцом и отсутствие работы, сокращения, урезания зарплат меня не особенно трогали. В ту пору я только заканчивал школу, совсем еще пиздюк. Все что меня интересовало, так это то, где бы раздобыть немного денег на скудные развлечения, да как бы так покурить, что бы мамка не заругала. Наивное и солнечное время, эх. Тут я немножко накачу, анон, если ты не против. Твое здоровье.
Отец мой тогда подрабатывал ремонтом и лично занимался отделкой помещений, если дело касалось каких-то административных зданий. Старался оказаться на хорошем счету, за что ему больше спасибо. Семья наша сейчас живет в Питере, сам я обитаю в мск, в чем немалая заслуга моего отца работяги. Тогда же мы жили очень скромно. Не коммуналка, но однушка на троих, с тесной кухонькой на задворках города. Неудивительно, что мать всегда просила отца пристроить меня куда-нибудь на очередное лето, дабы я мог немного подзаработать и не просить денег хотя бы пару месяцев после начала учебного года.
Вот так я и попал в Дворец Культуры города N.Все лето мы с отцом и тремя рабочими штукатурили, красили, таскали, дробили, клеили, стелили всякую всячину в вышеуказанном месте. Я довольно привычен к труду, не ленюсь, быстро вникаю в суть, потому и стал местной отдушиной для заботливых работников ДК. Часто бывало, что после моей смены сторож угощал меня пирогами и чаем, а директор ДК, друг моего отца, иногда подвозил меня до самого дома. Мелочь, конечно, а приятно все равно. Я был на хорошем счету и однажды мое трудолюбие было вознагражденно. Мне предложили подрабатывать после школы, три раза в неделю. По понедельникам и средам я должен был помогать чинить декорации, а в пятницу помогать мужикам эти самые декорации монтировать. Работа несложная, конечно, но требующая внимательности и ответственности. Отсутствие этих качеств могло привести к трагедии (погуглите всякие обывалы сцен, падения световых приборов, воспламенения проводки и вы поймете о чем я), потому мужики, под чье надзирательство я попал, периодически выпивали.
2
Проработал я там месяца два и как-то раз случилось мне остаться на коорпоративный праздник, который работники дк закатили сразу после спектакля, натаскав столов и стульев прямо на сцену. Ну, дали мне, помнится, стопку, в шутку, конечно, но махнул я ее тогда незакусывая, в первый раз в жизни. Вот так и заработал я полное доверие и Павла, и Андрея, и Алексея Алексеевича, монтажников сцены. Когда настал черед расходиться, монтеры предложили мне остаться на ночь в дк, в их комнатушке.
-Оставайся, нальем еще немного, расскажем по профессии, что знаем, сдружимся. А ты по утру машину поможешь разгрузить, молодой, организм здоровее. - вот как они сказали. Я согласился, конечно. Кто в моем возрасте откажется от подобной затеи?
Ну, разошлись все, а мы в комнату пошли. Там Алексей Алексеевич налил всем еще, а мне половинку, достал сыр, хлеб, лук, сел. Мы вздрогнули за культуру, я уже начал хмелеть, потому от повторения отказался. А монтеры еще три раза выпили за здоровье директоры, за осиные формы и лисий ум его жены, за буфет. Видать, хорошо им тогда было, потому что Андрей не удержался и полез за гитарой. Вот только перед этим он на часы посмотрел и сказал, что двадцать минут поиграть можно, а потом надо пойти курить на улицу. Я удивился, потому что тогда запретов на курение не было и курили монты прямо у себя в комнате.
-Это потому что надо уважать тех, кто тут помимо нас обитает. Вот я поиграю двадцать минут, потом тишину надо, а вот затем хоть всю ночь горлапань. - сказал Андрей.
Спросил я тогда, кто тут еще может помимо нас обитать, разошлись же все. Но Андрей махнул рукой, дескать, потом объясним, обнял гитару и отрамансил как следует оставшееся время. А через двадцать минут мы собрались и вчетвером вышли на жарку улицу. Тогда я и попросил растолковать мне об обитателях ДК.
Проработал я там месяца два и как-то раз случилось мне остаться на коорпоративный праздник, который работники дк закатили сразу после спектакля, натаскав столов и стульев прямо на сцену. Ну, дали мне, помнится, стопку, в шутку, конечно, но махнул я ее тогда незакусывая, в первый раз в жизни. Вот так и заработал я полное доверие и Павла, и Андрея, и Алексея Алексеевича, монтажников сцены. Когда настал черед расходиться, монтеры предложили мне остаться на ночь в дк, в их комнатушке.
-Оставайся, нальем еще немного, расскажем по профессии, что знаем, сдружимся. А ты по утру машину поможешь разгрузить, молодой, организм здоровее. - вот как они сказали. Я согласился, конечно. Кто в моем возрасте откажется от подобной затеи?
Ну, разошлись все, а мы в комнату пошли. Там Алексей Алексеевич налил всем еще, а мне половинку, достал сыр, хлеб, лук, сел. Мы вздрогнули за культуру, я уже начал хмелеть, потому от повторения отказался. А монтеры еще три раза выпили за здоровье директоры, за осиные формы и лисий ум его жены, за буфет. Видать, хорошо им тогда было, потому что Андрей не удержался и полез за гитарой. Вот только перед этим он на часы посмотрел и сказал, что двадцать минут поиграть можно, а потом надо пойти курить на улицу. Я удивился, потому что тогда запретов на курение не было и курили монты прямо у себя в комнате.
-Это потому что надо уважать тех, кто тут помимо нас обитает. Вот я поиграю двадцать минут, потом тишину надо, а вот затем хоть всю ночь горлапань. - сказал Андрей.
Спросил я тогда, кто тут еще может помимо нас обитать, разошлись же все. Но Андрей махнул рукой, дескать, потом объясним, обнял гитару и отрамансил как следует оставшееся время. А через двадцать минут мы собрались и вчетвером вышли на жарку улицу. Тогда я и попросил растолковать мне об обитателях ДК.
3
-Ну, Димка, тут дело не чистое, если честно. - сказал тогда Алексей Алексеевич. - Мы и сами толком не знаем, кто именно тут окромя нас водится. Мы, Димка, люди не очень-то и верующие, но что такое взаимоуважение знаем. Говорят, ко всякому относись так, как относился бы к самому себе. Я тебе вот что скажу. Дворец этот, Культуры-то, построен давно, стоит тут уже добрых лет семьдесят и мы в нем просто гости. Хозяева свои правила давно установили и мы их за традиции считаем. Так оно в каждом театре заведено, ты если по миру скитаться будешь, как Андрюшка, обязательно интересуйся местами, в которые попадать будешь. Дескать, не нарушай исторически сложившиеся энергетические балансы.
Тут Андрей хохотнул, а молчаливый Паша улыбнулся. Я тогда ничего не понял, конечно, но сейчас, анон, сердцем чую смысл сказанного нынче покойным Алексеем Алексеевичем. В ту ночь я захмелел и все мне казалось очень интересным и важным, потому я незамедлительно попросил Алексея Алексеевича рассказать подробнее о Хозяевах и традициях. Я хорошо помню то, как мы еще немного постояли на улице, вернулись в комнатушку, налили еще по одной ( и половинке). Помню я и как Андрей остатки водки стряхнул в проход, запер дверь, а Алексей Алексеевич сел рядом с Пашей и начал рассказывать Истории. Для пущего удобство я буду описывать происходящее от его лица. Вот только вздрогну еще разок.
Я тут уже двадцатый год работаю, Дима. - сказал Алексей Алексеевич. - До того где только не хаживал, за какую только работу не брался. Когда сюда пришел, думал о паре месяцев грузчиком, а вишь как получилось, старший бригадир монтажных войск. За эти года Культурный Дом мне чуть ли не домом стал. Потому я его историю хорошо знаю. И где что лежит, у куда что класть надо, где какой паркет скрипит, а где стенка тоненькая, ухо приложишь и все слышишь. Есть тут комната, на третьем этаже, где выход на колосники, вот туда я, например, ни за какие коврижки не поднимусь, если один тут с ночевой остаюсь.
-Ну, Димка, тут дело не чистое, если честно. - сказал тогда Алексей Алексеевич. - Мы и сами толком не знаем, кто именно тут окромя нас водится. Мы, Димка, люди не очень-то и верующие, но что такое взаимоуважение знаем. Говорят, ко всякому относись так, как относился бы к самому себе. Я тебе вот что скажу. Дворец этот, Культуры-то, построен давно, стоит тут уже добрых лет семьдесят и мы в нем просто гости. Хозяева свои правила давно установили и мы их за традиции считаем. Так оно в каждом театре заведено, ты если по миру скитаться будешь, как Андрюшка, обязательно интересуйся местами, в которые попадать будешь. Дескать, не нарушай исторически сложившиеся энергетические балансы.
Тут Андрей хохотнул, а молчаливый Паша улыбнулся. Я тогда ничего не понял, конечно, но сейчас, анон, сердцем чую смысл сказанного нынче покойным Алексеем Алексеевичем. В ту ночь я захмелел и все мне казалось очень интересным и важным, потому я незамедлительно попросил Алексея Алексеевича рассказать подробнее о Хозяевах и традициях. Я хорошо помню то, как мы еще немного постояли на улице, вернулись в комнатушку, налили еще по одной ( и половинке). Помню я и как Андрей остатки водки стряхнул в проход, запер дверь, а Алексей Алексеевич сел рядом с Пашей и начал рассказывать Истории. Для пущего удобство я буду описывать происходящее от его лица. Вот только вздрогну еще разок.
Я тут уже двадцатый год работаю, Дима. - сказал Алексей Алексеевич. - До того где только не хаживал, за какую только работу не брался. Когда сюда пришел, думал о паре месяцев грузчиком, а вишь как получилось, старший бригадир монтажных войск. За эти года Культурный Дом мне чуть ли не домом стал. Потому я его историю хорошо знаю. И где что лежит, у куда что класть надо, где какой паркет скрипит, а где стенка тоненькая, ухо приложишь и все слышишь. Есть тут комната, на третьем этаже, где выход на колосники, вот туда я, например, ни за какие коврижки не поднимусь, если один тут с ночевой остаюсь.
4
Был как-то случай у меня, приехала машина под погрузку, срочно задник запрашивала. Выпала эта нужда на глухую зимнюю ночь и директор наш слезно попросил меня подсобить. Ну, думаю, не вопрос. Приехал сюда в одиннадцатом часу, заварил чай и сижу, значит, жду. Час просидел, скучно стало, решил прогуляться. Походил по сцене, попел немножко, это я умею, ну и направился к складу. Захотелось мне задник проверить, правильно ли его завязали. Ежели неправильно это сделать, то полосы потом никаким утюгом, Димка. Ну, подошел к двери, ключи достал и тут меня словно заморозило. Голос я услышал, женский. Тихонько так поет, нежно, слов не разобрать. И поет, зараза, позади меня, на сцене. Развернулся я тогда, дошел до поворота, выглянул тихонечко, а на сцене никого, никто не поет. Да и кто может петь, ночью глухой, кроме меня? Никого тогда в Культурном Доме не осталось, это я тебе точно скажу, за всеми дверь запер, а сторожа лично домой отправил, ибо нечего ему тут было делать, раз я остался машину ждать. Постоял минуту, как истукан, пожал плечами да и пошел обратно к складу. Отпер дверь, осмотрел задник и поймал себя на мысли, что сердечко колотится уж слишком быстро. Я в чертовщину не верил тогда, потому стало мне стыдно перед невесть кем, решил я для храбрости вернуться обратно к себе в комнату. Вот тут-то, брат, голосок вновь запел. Только теперь я не мог разобрать откуда. Вышел на сцену - никого. Спустился к рядам, прошел вдоль, под кресла позаглядывал, ни единой живой души. Пожалел я тогда десять раз, что свет не зажег, если честно, потому что уж больно жутко звучал этот голосок в темном зале. И ведь понять не мог, откуда звучит! Кажется, что позади, поворачиваешься, прислушиваешься и понимаешь, что снова он позади звучит, со стороны входа. Я тогда спросил громко, мол, кто тут по ночам без уведомления репетирует. Стихло. Вернулся я сюда, где мы с тобой сейчас сидим, дождался машину, отдал задник и просидел с зажженым светом после погрузки. Не решился я разведку устраивать.
Уже днем я директору рассказал о странном голосе, на что он отмахнулся. Грит, тут что угодно может послышаться, если волю воображению дать. Декорации, манекены для швейного отдела, темнота, все может страху навести, коли человек восприимчив. Не смог я тогда с ним не согласиться, списал все на случай и забыл до следующего раза. А он себя не заставил долго ждать. Решили мы со сторожем отметить день рождения Пашки, он тогда устроился недавно, а мы люди компанейские, любим застолья и приятную творческую атмосферу. Вот втроем и остались в Культурном. А что, спать недалеко, тепло, уборная рядом. Все условия. Только в двеннадцать часов мы поняли, что не одни так умеючи под житейские нужды приспосабливаем рабочее помещении. Снова голосок, тихий, женский. Если бы медведь на Пашку чуть сильнее прыгнул, то мы бы и не услышали. Он первый услышал, а потом и мы. Только вот в этот раз мы выпившие были, потому силы дойти до входа в Зрительский остались. А куража, что бы дверь открыть не было, потому что голос уже пел не добро. В первый раз я слышал очертания слов, так сказать, словно человек себе под нос мурлычит, а вот когда мы втроем стояли возле входа, Богом клянусь, этот голосок ни на секунду не прерываясь растягивал первую букву алфавита. Вот взлетит до верха, вот упадет до низу. И звучит уже не скрываясь, словно хочет что бы его услышали.
Пашка тогда сказал, что бы мы дверь не открывали. Я вот сейчас вспоминаю и улыбаюсь, стоит бледнющий, на дверь таращится. Но это я сейчас улыбаюсь, а тогда я серьезным был, потому что сторож наш божился, что всех проводил. Распитие спритных напитков на рабочем месте, молодой человек, строго запрещено законом, что б вы знали. Вот потому когда Паша попросил дверь не открывать, мы его послушали и вернулись обратно. Мы втроем похоронили на долгие года этот случай, потому что боялись негодования руководства. Мол, пьете - получайте. Уволить ведь могли.
Был как-то случай у меня, приехала машина под погрузку, срочно задник запрашивала. Выпала эта нужда на глухую зимнюю ночь и директор наш слезно попросил меня подсобить. Ну, думаю, не вопрос. Приехал сюда в одиннадцатом часу, заварил чай и сижу, значит, жду. Час просидел, скучно стало, решил прогуляться. Походил по сцене, попел немножко, это я умею, ну и направился к складу. Захотелось мне задник проверить, правильно ли его завязали. Ежели неправильно это сделать, то полосы потом никаким утюгом, Димка. Ну, подошел к двери, ключи достал и тут меня словно заморозило. Голос я услышал, женский. Тихонько так поет, нежно, слов не разобрать. И поет, зараза, позади меня, на сцене. Развернулся я тогда, дошел до поворота, выглянул тихонечко, а на сцене никого, никто не поет. Да и кто может петь, ночью глухой, кроме меня? Никого тогда в Культурном Доме не осталось, это я тебе точно скажу, за всеми дверь запер, а сторожа лично домой отправил, ибо нечего ему тут было делать, раз я остался машину ждать. Постоял минуту, как истукан, пожал плечами да и пошел обратно к складу. Отпер дверь, осмотрел задник и поймал себя на мысли, что сердечко колотится уж слишком быстро. Я в чертовщину не верил тогда, потому стало мне стыдно перед невесть кем, решил я для храбрости вернуться обратно к себе в комнату. Вот тут-то, брат, голосок вновь запел. Только теперь я не мог разобрать откуда. Вышел на сцену - никого. Спустился к рядам, прошел вдоль, под кресла позаглядывал, ни единой живой души. Пожалел я тогда десять раз, что свет не зажег, если честно, потому что уж больно жутко звучал этот голосок в темном зале. И ведь понять не мог, откуда звучит! Кажется, что позади, поворачиваешься, прислушиваешься и понимаешь, что снова он позади звучит, со стороны входа. Я тогда спросил громко, мол, кто тут по ночам без уведомления репетирует. Стихло. Вернулся я сюда, где мы с тобой сейчас сидим, дождался машину, отдал задник и просидел с зажженым светом после погрузки. Не решился я разведку устраивать.
Уже днем я директору рассказал о странном голосе, на что он отмахнулся. Грит, тут что угодно может послышаться, если волю воображению дать. Декорации, манекены для швейного отдела, темнота, все может страху навести, коли человек восприимчив. Не смог я тогда с ним не согласиться, списал все на случай и забыл до следующего раза. А он себя не заставил долго ждать. Решили мы со сторожем отметить день рождения Пашки, он тогда устроился недавно, а мы люди компанейские, любим застолья и приятную творческую атмосферу. Вот втроем и остались в Культурном. А что, спать недалеко, тепло, уборная рядом. Все условия. Только в двеннадцать часов мы поняли, что не одни так умеючи под житейские нужды приспосабливаем рабочее помещении. Снова голосок, тихий, женский. Если бы медведь на Пашку чуть сильнее прыгнул, то мы бы и не услышали. Он первый услышал, а потом и мы. Только вот в этот раз мы выпившие были, потому силы дойти до входа в Зрительский остались. А куража, что бы дверь открыть не было, потому что голос уже пел не добро. В первый раз я слышал очертания слов, так сказать, словно человек себе под нос мурлычит, а вот когда мы втроем стояли возле входа, Богом клянусь, этот голосок ни на секунду не прерываясь растягивал первую букву алфавита. Вот взлетит до верха, вот упадет до низу. И звучит уже не скрываясь, словно хочет что бы его услышали.
Пашка тогда сказал, что бы мы дверь не открывали. Я вот сейчас вспоминаю и улыбаюсь, стоит бледнющий, на дверь таращится. Но это я сейчас улыбаюсь, а тогда я серьезным был, потому что сторож наш божился, что всех проводил. Распитие спритных напитков на рабочем месте, молодой человек, строго запрещено законом, что б вы знали. Вот потому когда Паша попросил дверь не открывать, мы его послушали и вернулись обратно. Мы втроем похоронили на долгие года этот случай, потому что боялись негодования руководства. Мол, пьете - получайте. Уволить ведь могли.
5
Так и забылось постепенно. Сторож дежурил возле входа по ночам, у нас ночных смен не было. Лишь спустя три года, когда уже Андрей у нас работал, снова я услышал этот голос. Дело было уже в конце дня. К нам приезжал театр, да на дороге их автобус колеса себе попробивал, потому задержали спектакль на добрых два часа. Ну и закончили мы лишь к ночи. Помогли разобрать картонные леса и поля, погрузили в машину да и отправили к следующим Культурным Домам. Ну, как водится, тяпнули по рюмочке и Паша все Андрею и выложил, мол, так и так, ты по ночам из комнаты не выходи. Ну, Андрей полюбопытствовал, получил в ответ наш рассказ, посмеялся над нами и предложил дождаться полуночи и пойти на сцену, проверить. А мне, признаться, любопытно было, вот я и согласился. Паша отказался и ушел домой.
Так мы и очутились с Андреем в ту ночь на сцене. Снова запел голосок, снова мое сердце ушло в пятки. Я взял Андрея за рукав и потянл его к выходу в фойе, как вдруг он меня остановил и показал на колосники. Там, грит, там поют. Я прислушался. Да, так и есть, пели оттуда. Ну, понятное дело, мы улизнули со сцены, поднялись на третий этаж, дошли до колосников, повключали фонари и стали звать поющего. Понятное дело, никого не нашли. Что уж душой кривить, я и рад был тому, а вот Андрей расстроился. Я не удивился, когда он на следующую ночь решил снова остаться и проверить свою ловчую натуру на удачу. Так мы и оказались ровно в полночь следующего дня на колосниках.
У меня до того весь день предчувствие было нехорошее. Накрутил я себя, видимо, потому страшновато мне было наверху стоять и ждать неведомого солиста. А Андрей напротив, глаза горят, волосы взъерошенны, стойка как у гончей во время вынюхивания зайца. Посидели мы так с ним пару минут, а потом таки услышали. Пение раздавалось не на самих колосниках, а в комнате, что была у боковой стенки. Я тебе уже об этой комнате говорил. Там отродясь человек не задерживался больше, чем по рабочей нужде. Ничего мы там не хранили, моторов там не стояло. Может, пара банок с краской, да швабры и метелки всякие, но не более.
Так и забылось постепенно. Сторож дежурил возле входа по ночам, у нас ночных смен не было. Лишь спустя три года, когда уже Андрей у нас работал, снова я услышал этот голос. Дело было уже в конце дня. К нам приезжал театр, да на дороге их автобус колеса себе попробивал, потому задержали спектакль на добрых два часа. Ну и закончили мы лишь к ночи. Помогли разобрать картонные леса и поля, погрузили в машину да и отправили к следующим Культурным Домам. Ну, как водится, тяпнули по рюмочке и Паша все Андрею и выложил, мол, так и так, ты по ночам из комнаты не выходи. Ну, Андрей полюбопытствовал, получил в ответ наш рассказ, посмеялся над нами и предложил дождаться полуночи и пойти на сцену, проверить. А мне, признаться, любопытно было, вот я и согласился. Паша отказался и ушел домой.
Так мы и очутились с Андреем в ту ночь на сцене. Снова запел голосок, снова мое сердце ушло в пятки. Я взял Андрея за рукав и потянл его к выходу в фойе, как вдруг он меня остановил и показал на колосники. Там, грит, там поют. Я прислушался. Да, так и есть, пели оттуда. Ну, понятное дело, мы улизнули со сцены, поднялись на третий этаж, дошли до колосников, повключали фонари и стали звать поющего. Понятное дело, никого не нашли. Что уж душой кривить, я и рад был тому, а вот Андрей расстроился. Я не удивился, когда он на следующую ночь решил снова остаться и проверить свою ловчую натуру на удачу. Так мы и оказались ровно в полночь следующего дня на колосниках.
У меня до того весь день предчувствие было нехорошее. Накрутил я себя, видимо, потому страшновато мне было наверху стоять и ждать неведомого солиста. А Андрей напротив, глаза горят, волосы взъерошенны, стойка как у гончей во время вынюхивания зайца. Посидели мы так с ним пару минут, а потом таки услышали. Пение раздавалось не на самих колосниках, а в комнате, что была у боковой стенки. Я тебе уже об этой комнате говорил. Там отродясь человек не задерживался больше, чем по рабочей нужде. Ничего мы там не хранили, моторов там не стояло. Может, пара банок с краской, да швабры и метелки всякие, но не более.
6
Подкрались мы с Андреем к двери, прислонили уши, а там все и стихло. Посмотрели мы недоуменно друг другу в глаза, да и только. Я голову отстранил, как увидел сжавшегося Андрея. Сидит на корточках, руками за дверь держиться, а у самого из глаза слеза течет. Прошептал он мне тогда, что мол, только что ему под ухом прямо в дверь поскреблись. Прошептал и сидит, смотрит на меня, бледный, испуганный. Приложил я палец к губам, фонарь крепче сжал, да кивнул Андрею, мол, отойди. Как только он отлип от двери, я как следует по двери ногой трахнул. Был бы моложе, слетела бы с петель, а так лишь распахнулась, как пальто на ветру.
Никого в комнате не было. Стояли инструменты, шкаф с кабель-каналами, да пыль в воздухе висела. Я зашел внутрь, включил свет. Никого. Успел я подумать, что нет тут никакого приемника, как предполагал Андрей, как дверь взяла и захлопнулась. Тут я первым делом подпрыгнул к ручке и стал дергать ее на себя. Бестолку, словно защелкнулась. Стал я тогда замок на ней смотреть, пальцами коврять, да слушать, что там происходит. Услышал я тогда и пение, и как Андрей стучит и впустить его просит. Страшно мне стало, очень уж громко распевался загадочный солист, там, за дверью, где находился Андрюшка. А потом все стихло. И голос пропал и смельчак наш скрестись перестал. Дверь поддалась и как я ее открыл, так прислонившийся Андрей свалился ко мне прямо в руки. Чувств лишился.
Я его внутрь затащил и в той комнате мы рассвет и встретили.
Алексей Алексеевич замолчал. Андрей сидел за столиком и курил. Паша разливал.
-Что ты там увидел, Андрей? - спросил я.
-Я не разглядывал. - сказал он. - Страшно было. Меня словно сквола ужасом. Знал, что если высунусь посмотреть с помостика на сцену, то настанет мне крышка, вот и не смотрел.
Некоторое время все сидели молча. Я не поверил в эту историю. Лишь потом, когда я проработал в Культурном Доме столько, сколько нужно, что бы тебе стали доверять самостоятельную работу мне выпал шанс убедиться в правдоподобности рассказа моих товарищей.
Но это было уже позже. А тогда, темной и пьяной ночью, мои три товарищи объяснили мне первое из нескольких несложных правил ночной театральной смены.
Если кто-то вдруг ночью стал репетировать и ты не можешь найти его взглядом, пощупать за воротник и выгнать прочь со сцены - не мешай ему.
Подкрались мы с Андреем к двери, прислонили уши, а там все и стихло. Посмотрели мы недоуменно друг другу в глаза, да и только. Я голову отстранил, как увидел сжавшегося Андрея. Сидит на корточках, руками за дверь держиться, а у самого из глаза слеза течет. Прошептал он мне тогда, что мол, только что ему под ухом прямо в дверь поскреблись. Прошептал и сидит, смотрит на меня, бледный, испуганный. Приложил я палец к губам, фонарь крепче сжал, да кивнул Андрею, мол, отойди. Как только он отлип от двери, я как следует по двери ногой трахнул. Был бы моложе, слетела бы с петель, а так лишь распахнулась, как пальто на ветру.
Никого в комнате не было. Стояли инструменты, шкаф с кабель-каналами, да пыль в воздухе висела. Я зашел внутрь, включил свет. Никого. Успел я подумать, что нет тут никакого приемника, как предполагал Андрей, как дверь взяла и захлопнулась. Тут я первым делом подпрыгнул к ручке и стал дергать ее на себя. Бестолку, словно защелкнулась. Стал я тогда замок на ней смотреть, пальцами коврять, да слушать, что там происходит. Услышал я тогда и пение, и как Андрей стучит и впустить его просит. Страшно мне стало, очень уж громко распевался загадочный солист, там, за дверью, где находился Андрюшка. А потом все стихло. И голос пропал и смельчак наш скрестись перестал. Дверь поддалась и как я ее открыл, так прислонившийся Андрей свалился ко мне прямо в руки. Чувств лишился.
Я его внутрь затащил и в той комнате мы рассвет и встретили.
Алексей Алексеевич замолчал. Андрей сидел за столиком и курил. Паша разливал.
-Что ты там увидел, Андрей? - спросил я.
-Я не разглядывал. - сказал он. - Страшно было. Меня словно сквола ужасом. Знал, что если высунусь посмотреть с помостика на сцену, то настанет мне крышка, вот и не смотрел.
Некоторое время все сидели молча. Я не поверил в эту историю. Лишь потом, когда я проработал в Культурном Доме столько, сколько нужно, что бы тебе стали доверять самостоятельную работу мне выпал шанс убедиться в правдоподобности рассказа моих товарищей.
Но это было уже позже. А тогда, темной и пьяной ночью, мои три товарищи объяснили мне первое из нескольких несложных правил ночной театральной смены.
Если кто-то вдруг ночью стал репетировать и ты не можешь найти его взглядом, пощупать за воротник и выгнать прочь со сцены - не мешай ему.
Гаго, ты, что ль?
Нет. Кто такой Гаго?
Персонаж один, травил на местном форуме байки (не крипота, из жизни алкашей) про то, как в юности работал в городском театре каким-то подсобным рабочим. А мухосранск наш полностью попадает под твоё описание локации. Ну, я и подумал...
В общем, забей и продолжай.
Спасибо анон, в театральную крипоту вполне верится. Рассказывай, может кто еще подтянется.
Годно/10
ОП, а не выложишь ли еще фоток дома культуры?
>Димка
Все с тобой понятно.
Это будет проблематично, но попробую. Завтра постараюсь выложить продолжение. Да и этот текст надо бы отредактировать.
Лучше чем Митяй.
ОП-пик напоминает дом культуры в Хабаровске на 5-ой площадке.
Напоминает каждый второй дом культуры, в каждом совковом городе.
Возможно, но тут дело именно в местности и облупившейся краске на стенах, которые практически идентичным с Хабаровским ДК.
> тред о Культурном Доме
А он тихий?
Все дк по мне отдают чем-то крипотным. Может потому что теперь они никому не нужны и засраны, может потому, что когда-то люди там в работу вкладывались так, что что-то должно было остаться.
Орел что ли?
Проиграл
Ну и пусть это будет паст тред, хуле.