Ни для кого не секрет, что ватники всегда отличались некоторыми качествами, которые сейчас в очередной раз шокировали весь мир. Склонность к мародерству, убийствам, изнасилованиям описана в советской литературе. Причем, эти книги никто не запрещал. Они не воспринимались, как искажение правды или попытка очернить образ советского человека.
Война все спишет. Воспоминания офицера-связиста 31 армии. 1941-1945
Рабичев Леонид Николаевич
Назад в Восточную Пруссию, февраль 1945 года
Да, это было пять месяцев назад, когда войска наши в Восточной Пруссии настигли эвакуирующееся из Гольдапа, Инстербурга и других оставляемых немецкой армией городов гражданское население. На повозках и машинах, пешком – старики, женщины, дети, большие патриархальные семьи медленно, по всем дорогам и магистралям страны уходили на запад.
Наши танкисты, пехотинцы, артиллеристы, связисты нагнали их, чтобы освободить путь, посбрасывали в кюветы на обочинах шоссе их повозки с мебелью, саквояжами, чемоданами, лошадьми, оттеснили в сторону стариков и детей и, позабыв о долге и чести и об отступающих без боя немецких подразделениях, тысячами набросились на женщин и девочек.
Женщины, матери и их дочери, лежат справа и слева вдоль шоссе, и перед каждой стоит гогочущая армада мужиков со спущенными штанами.
Обливающихся кровью и теряющих сознание оттаскивают в сторону, бросающихся на помощь им детей расстреливают. Гогот, рычание, смех, крики и стоны. А их командиры, их майоры и полковники стоят на шоссе, кто посмеивается, а кто и дирижирует, нет, скорее регулирует. Это чтобы все их солдаты без исключения поучаствовали.
Нет, не круговая порука и вовсе не месть проклятым оккупантам этот адский смертельный групповой секс.
Вседозволенность, безнаказанность, обезличенность и жестокая логика обезумевшей толпы.
Потрясенный, я сидел в кабине полуторки, шофер мой Демидов стоял в очереди, а мне мерещился Карфаген Флобера, и я понимал, что война далеко не все спишет. Полковник, тот, что только что дирижировал, не выдерживает и сам занимает очередь, а майор отстреливает свидетелей, бьющихся в истерике детей и стариков.
– Кончай! По машинам!
А сзади уже следующее подразделение.
И опять остановка, и я не могу удержать своих связистов, которые тоже уже становятся в новые очереди. У меня тошнота подступает к горлу.
До горизонта между гор тряпья, перевернутых повозок трупы женщин, стариков, детей. Шоссе освобождается для движения. Темнеет.
Слева и справа немецкие фольварки. Получаем команду расположиться на ночлег.
Это часть штаба нашей армии: командующий артиллерией, ПВО, политотдел.
Мне и моему взводу управления достается фольварк в двух километрах от шоссе.
Во всех комнатах трупы детей, стариков, изнасилованных и застреленных женщин.
Мы так устали, что, не обращая на них внимания, ложимся на пол между ними и засыпаем.
Утром разворачиваем рацию, по РСБ связываемся с фронтом. Получаем указание наводить линии связи. Передовые части столкнулись, наконец, с занявшими оборону немецкими корпусами и дивизиями.
Немцы больше не отступают, умирают, но не сдаются. Появляется в воздухе их авиация. Боюсь ошибиться, мне кажется, что по жестокости, бескомпромиссности и количеству потерь с обеих сторон бои эти можно сравнить с боями под Сталинградом. Это вокруг и впереди.
Я не отхожу от телефонов. Получаю приказания, отдаю приказания. Только днем возникает время, чтобы вынести на двор трупы.
Не помню, куда мы их выносили.
На двор?
В служебные пристройки? Не могу вспомнить куда, знаю, что ни разу мы их не хоронили.
Похоронные команды, кажется, были, но это далеко в тылу.
Итак, я помогаю выносить трупы. Замираю у стены дома.
Весна, на земле первая зеленая трава, яркое горячее солнце. Дом наш островерхий, с флюгерами, в готическом стиле, крытый красной черепицей, вероятно, ему лет двести, двор, мощенный каменными плитами, которым лет пятьсот.
В Европе мы, в Европе!
Размечтался, и вдруг в распахнутые ворота входят две шестнадцатилетние девочки-немки. В глазах никакого страха, но жуткое беспокойство.
Увидели меня, подбежали и, перебивая друг друга, на немецком языке пытаются мне объяснить что-то. Хотя языка я не знаю, но слышу слова «мутер», «фатер», «брудер».
Мне становится понятно, что в обстановке панического бегства они где-то потеряли свою семью.
Мне ужасно жалко их, я понимаю, что им надо из нашего штабного двора бежать куда глаза глядят и быстрее, и я говорю им:
– Муттер, фатер, брудер – нихт! – и показываю пальцем на вторые дальние ворота – туда, мол. И подталкиваю их.
Тут они понимают меня, стремительно уходят, исчезают из поля зрения, и я с облегчением вздыхаю – хоть двух девочек спас, и направляюсь на второй этаж к своим телефонам, внимательно слежу за передвижением частей, но не проходит и двадцати минут, как до меня со двора доносятся какие-то крики, вопли, смех, мат.
Бросаюсь к окну.
На ступеньках дома стоит майор А., а два сержанта вывернули руки, согнули в три погибели тех самых двух девочек, а напротив – вся штабармейская обслуга – шофера, ординарцы, писари, посыльные.
– Николаев, Сидоров, Харитонов, Пименов… – командует майор А. – Взять девочек за руки и ноги, юбки и блузки долой! В две шеренги становись! Ремни расстегнуть, штаны и кальсоны спустить! Справа и слева, по одному, начинай!
А. командует, а по лестнице из дома бегут и подстраиваются в шеренги мои связисты, мой взвод. А две «спасенные» мной девочки лежат на древних каменных плитах, руки в тисках, рты забиты косынками, ноги раздвинуты – они уже не пытаются вырываться из рук четырех сержантов, а пятый срывает и рвет на части их блузочки, лифчики, юбки, штанишки.
Выбежали из дома мои телефонистки – смех и мат.
А шеренги не уменьшаются, поднимаются одни, спускаются другие, а вокруг мучениц уже лужи крови, а шеренгам, гоготу и мату нет конца.
Девчонки уже без сознания, а оргия продолжается.
Гордо подбоченясь, командует майор А. Но вот поднимается последний, и на два полутрупа набрасываются палачи-сержанты.
Майор А. вытаскивает из кобуры наган и стреляет в окровавленные рты мучениц, и сержанты тащат их изуродованные тела в свинарник, и голодные няши начинают отрывать у них уши, носы, груди, и через несколько минут от них остаются только два черепа, кости, позвонки.
Мне страшно, отвратительно.
Внезапно к горлу подкатывает тошнота, и меня выворачивает наизнанку.
Майор А. – боже, какой подлец!
Я не могу работать, выбегаю из дома, не разбирая дороги, иду куда-то, возвращаюсь, я не могу, я должен заглянуть в свинарник.
Передо мной налитые кровью свиные глаза, а среди соломы, свиного помета два черепа, челюсть, несколько позвонков и костей и два золотых крестика – две «спасенные» мной девочки.
Смех сержанта, старшины портрет? / Гильза, карта, пачка сигарет? / В яме у кирпичного сарая / девочка четырнадцати лет? / Это форма разрушает цвет, / и скорбит победа, умирая.
>>47842073 (OP) Влажные фантазии. То есть, я не отрицаю вероятных преступлений, но описано чересчур художественно, особенно проиграл с разорвавших двух девушек за несколько минут няш. Чисто литературка.
>>47842073 (OP) Деревня, хули. Ну, как папуасы же тоже всех насиловали во время своих войнушек. Сомневаюсь, что какой-нибудь тилигент тоже там со спущенными штанами стоял, они наоборот в ахуе были. Ну а сейчас то же самое - в контракт идет хуй знает кто, но эти хоть мародерствуют, а не насилуют, АУЕ же.
>>47842073 (OP) >Ни для кого не секрет, что ватники всегда отличались некоторыми качествами, которые сейчас в очередной раз шокировали весь мир. А кто там тридцатилетнюю войну устроил то?
>>47842073 (OP) Жукова и прочих Сталин за то, что кучу ценностей из Германии увезли за жопу взял. Сейчас ничего не будет, хотя это пиздец армию разлагает. Ты или с нацистами воюй, или вот это всё, вот это всё после войны вполне нормально, ну часы там с трупа снять, а во время - у тебя мозги барахлом заняты. Да и враг зацепится.
>>47842073 (OP) мемуары Рабичева нередко использовали в своих работах авторы современного либерального толка и околонаучной псевдоисторической публицистики, однако при проверке боевого пути Л. Рабичева по документам ЦАМО выяснилось, что многое из его мемуаров не соответствует действительности
>>47842073 (OP) > ватники всегда отличались некоторыми качествами, которые сейчас в очередной раз шокировали весь мир. Склонность к мародерству Это значит ты не ватник, не быдло, не орк?
>>47842621 Лахтопидорашка, ты понимаешь, что пытаешься сейчас сравнить безобидное общественное порицание мародеровпротив преступлений ВС РФ вБуче с расстрелами и изнасилованиями?
>>47842121 Тело весом в 200 фунтов няши сожрут примерно минут за восемь. Это значит, что одна няша сжирает 2 фунта сырого мяса в минуту. монолог Кирпича
Щас эти днищевые хохлятские ватники с АУЕ понятиями заполонят Европу и мы с глубоким удовлетворением станем наблюдать, как Европа ебет сама себе в жопу.
ХА ХА, АЛЛА-АКБАРЫ ПРОСТО ЦВЕТЫ ЖИЗНИ ПО СРАВНЕНИЮ С ЭТИМ САЛЬНЫМ ОТРОДЬЕМ ОРКОВ УКРАИНСКОГО МОРДОРА
>>47842881 Там самоочевидная литература и по форме и по смыслу, но хохлятским оркам и такое говно заходит, поскольку критерий истины у этих животных простой как кнут: морально все, что очерняет русских!
>>47842978 Не забыл. Положила ведь за то, что моя страна напала на Украину, как последние спидоранские орки, воруя стиральные машины и убивая мирных жителей.
>>47842073 (OP) Много лет назад видел на ютабе видео ДИДА с названием - "мы насиловали и убивали немок". Там все слово в слово повторялось, видимо это и был тот самый ветеран - автор книги. Вата визжала, рвалась и верещала - "ВРЕТИ!", Срален расстреливал за такое, наши бойцы самые гуманные и мирные, а если и изнасиловали, значит было за что.
>>47842073 (OP) На войне все солдаты становятся народом-гноем. Сейчас мы можем это наблюдать на Украине по обе стороны. Фишка в том что россияне рассказывабт о своих зверствах в 40-е а хитрые немцы и муриканцы это вымарывают из истории и получается сто только освободители зверствовали.
>>47843021 > хрюк ничесна >>47843048 > вы все врети Сладкая боль лахтосвиньи, уууухх. Не переживай, скоро война закончится, и тогда мы придём к тебе. Спросим за твою русофобию, за пропаганду фашизма, за то, что поддерживал нового Гитлера. За все спросим.
>>47843216 >Настолько же, насколько масштабна порка голых жоп? Порка тысячи голых жоп в тысячу раз гуманнее, чем износ и убийство даже десяти баб и лолей. А уж про то, что расстреливали на месте тех кто попытался износу помешать - родственников, сыновей и братьев, даже говорить не стоит.
>>47843280 >А уж про то, что немцы расстреливали на месте тех кто попытался износу помешать - родственников, сыновей и братьев, даже говорить не стоит.
>>47843284 Не гори, няша. Лучше готовь нормальные оправдания перед отрядом комиссаров. Судить то вас будут в экстренном порядке, поэтому невнятные визги, как сейчас итт, тебе не помогут.
>>47842222 Я критикую текст, а не события. Информации о событиях у меня нет, а текст очень художественный, поэтому я его и воспринимаю как художественный.
>>47843399 За мародерство положена тюрьма, верно? Спроси мародеров, чему они больше рады, получить полноценный срок или порку по жопе. Сам бы что выбрал?
>>47843458 А законы уже толком не работают, в стране пиздец и порка это самое гуманное наказание для мародерствующих.
Ты живешь в мирном городе, на тебя не сыпятся бомбы и ты смеешь рассуждать об исправно работающих институтах власти? Сравнивать свою жизнь, с теми кто живет в подвалах спасаясь от обстрелов?
>>47842073 (OP) Вот правда загадочная русская душа. То советские люди это забитые чмошники, панически боявшиеся слово сказать и лучше на пулеметы с палкой бросятся чем ослушаются НКВДшника, то им вот просто абсолютно всем насрать на то что в армии приказ расстреливать мародеров, приказ исполняется и НКВДшники никуда не делись и следят
>>47842073 (OP) Немного из истории Рабичева. >По данным доктора исторических наук, профессора Елены Сенявской, мемуары Рабичева нередко использовали в своих работах авторы современного либерального толка и околонаучной псевдоисторической публицистики, однако при проверке боевого пути Л. Рабичева по документам ЦАМО выяснилось, что многое из его мемуаров не соответствует действительности[12].
>>47843735 >Там вообще-то целый букет, лет на 10 можно спокойно натянуть. Не переживай, натянут. Тебя в том числе.
>Ты же хуже бабахов с шариатов, ало. Ты оправдываешь износ и убийство мирняка, сравниваешь эти преступления с поркой по жопе, а хуже бабаха оказываюсь я. Пиздец вас там долбят.
>>47843770 >Это самоочевидно, или что, наказание исполняется по решению суда после следствия? Уясни уже тупая мразота, в городе пиздец, обстрелы и десанты. Полиция работает наполовину если вообще не разбежалась в полном составе. Кто будет судить попавшегося мародера? Предлагаешь отпустить преступников с миром, а то ведь судов нет, судить некому, значит априори невиновен. Так ты считаешь?
В общем доказывать тебе что-то, гиблое дело. Либо ты конченный идиот, либо на зарплате от лахты. В любом случае, как только ты начал равнять изнасилование и убийства мирняка (тоже кстати без суда и следствия) с простой поркой, с тобой все стало ясно.
Аноним ID: Безумный Доктор Джекил08/04/22 Птн 11:50:49#75№47843995
>>47842073 (OP) Как-то очень жирновато-художественно описано. Окровавленные кости и среди них золотые крестики, прям символизм.не то чтобы я считал, что войска ссср не творили насилия на захваченных территориях, но повторюсь-очень уж жирно это тут выписано
>>47842073 (OP) когда вы такой хуйней перемогаете, не за бывайте в ркка было дохуя украинцев. я бы не стал трясти прошлым. важно что пидорашки в настоящем себя показали.
>>47842073 (OP) В октябре 1944 года советские солдаты в Сербии изнасиловали 121 женщину и 111 из них убили, а также совершили 1204 грабежа. В связи с этим в Москву от Тито отправилась делегация, в составе которой был и будущий известный диссидент, а тогда партизанский генерал Милован Джилас. По его воспоминаниям, утверждения членов делегации о том, что Красная Армия грабит, убивает и насилует, тогда как британские военнослужащие, представители буржуазной армии, находящиеся на территории Югославии, ничего подобного не делают, не нашли понимания у Сталина. Он обвинил Джиласа и его товарищей в оскорблении Красной Армии и снисходительно заметил, что солдаты, прошедшие с боями от Сталинграда до Балкан, должны иметь возможность расслабиться, а Красная Армия очень хорошо бьет немцев.
>>47842073 (OP) Документ, касающийся поведения Красной Армии в Венгрии и исходящий от венгерских коммунистов. Его опубликовал венгерский историк Кристиан Унгвари в своей книге "Битва за Будапешт. 100 дней Второй мировой войны". В феврале 1945 года коммунисты местечка Кобанья (сейчас это район Будапешта) приняли обращение к советскому командованию: В течение десятилетий трудящиеся всего мира смотрели на Москву так же, как неграмотные трудящиеся смотрели на Христа. Именно оттуда они ожидали освобождения от фашистского варварства. После долгих и мучительных гонений пришла славная и долгожданная Красная Армия, но какой же она оказалась! Кобанью Красная Армия освободила 2 января, после упорной борьбы за каждый дом, и оставила после себя разруху и опустошение. И это не потому, что среди обломков мебели в домах людей, которые десятилетиями были рабами, можно было найти фашистов. Среди трудящихся в Кобанье очень мало тех, кто симпатизирует немцам, а большинство ненавидит нацистов. Но вдруг – взрыв сумасшедшей, неистовой ненависти. Пьяные солдаты насиловали матерей на глазах их детей и мужей. Девочек в возрасте 12 лет отбирали у их отцов и матерей и насиловали группы по 10-15 солдат, среди которых было немало больных венерическими болезнями. После первой группы приходили другие, которые следовали примеру предшественников. Несколько наших товарищей были убиты, когда пытались защитить своих жен и дочерей... Ситуация на фабриках ужасная... К бывшим фашистским управляющим относятся с гораздо большим уважением, чем к рабочим комитетам, поскольку управляющие поставляют русским офицерам женщин... Мародерство русских солдат продолжается до сих пор... Мы знаем, что самые разумные представители армии – это коммунисты, но когда мы обращаемся к ним за помощью, они приходят в раж и грозятся застрелить нас, заявляя: "А что вы делали в Советском Союзе? Вы разве что не насиловали наших жен на наших глазах, но зато вы убивали их вместе с детьми, сжигали наши деревни и разрушали до основания наши города". Мы знаем, что венгерский капитализм совершил свои собственные садистские жестокости... Но мы не понимаем, почему солдат из Сибири говорит нечто подобное... в то время когда фашистские атаки никогда не достигали даже Урала, мечты германских фашистов, а уж тем более Сибири... Нехорошо превозносить Красную Армию на плакатах, в партии, на фабриках и где-либо еще, в то время как людей, переживших тиранию Салаши, теперь гонят по дорогам как скот русские солдаты, оставляя позади ...
>>47842073 (OP) Сам он естественно единственный добрый и честный человек на всю армию орков, никогда хуй не вставал, в очереди вместе со всеми не стоял.
>>47842245 Пидоран, я могу тебе точно так же парировать тезисом про "пирожные и сладости, которые жрало партийное руководство в блокадном Ленинграде". И мне совершенно похуй, правда это или нет дед прошёл всю войну, и дрался в тех местах в свое время, его историям я доверяю больше нежели нынешним пидорашьим, ведь нахуй мне доказывать свою позицию, если оппонент ведет себя точно так же?
Немцев это не оправдывает, но задай себе вопрос, чому великий и могучий ссср, который только и делал что выебывался перед войной, получил пизды в первые дни и потом ещё на 5 лет застрял в мясорубке и тотальных разрушениях. Проебывая толпы людей и эшелоны техники в ебанутых зерг-рашах, под тем же Питером в том числе. Чтобы под дату взять какое-то село, ведь война войной а дроч на всякую хуйню - этосвятое. Были и хорошие операции и битвы, но это стало достижимым благодаря именно такому "истощению". Так что, это была битва двух говнорежимов, которые по-своему каждый оскотинивал людей и толкал мир к войне. Так что лучше помалкивайте.
>>47842794 >ВЕСЬ МИР УВИДЕЛ ЭТО УКРАИНСКОЕ ОРОЧЬЕ Пидораны не могут в перефорс, лол. Их же не линчевали, как на швитом в свое время, а, пидорыч? Да и то, воровать у других людей средства к выживанию во время войны - такая себе затея, ты автоматически расписываешься что тебе на них и последствия срать, так что быть привязанным к столбу в ожидании ментов - не так уж и плохо.
>>47842073 (OP) Не только ватники, все представители хомосапиенс. Учи психологию, этологию, читай Бандуру и эксперименты над заключенными. Вьетнам, Афган, Вмв, Чечня, Панама, Лаос итп. Как только снимается запрет на убийство убиваю и насилуют все - и украинцы и русские и американцы и немцы. На войне нет святых. Поэтому на этой войне скорее всего все одинаково с обеих сторон.
>>47844912 >все одинаково Странно, но репортажи про десятки изнасилованных русских женщин, убитых русских детей и стариков до сих пор не высрали даже руснявые пропагандоны. Видмо, не всё так одинаково. Да и вроде срусня на нас напала, а не мы на неё, откуда русским мирным жителям взяться в той же Буче? Видимо их нет, потому приходится кукарекать про восемь лет, и записывать убитых украинцев в этническую русню. Они то уже за пиздежь не спросят.
Хотя, возможно ты имел ввиду что насилуют пленных гомосолдат, но на такое говно хуй встанет только уж у совсем отчаянного или ценителя.
>>47842073 (OP) Господи, спасибо, что мои прадеды попали в плен в 41, где с ними отлично обращались, и из которого их "освободили" в 45. Может быть потому и вырос я нормальным и культурным человеком, а не потомственным людоедом-насильником.
Война все спишет. Воспоминания офицера-связиста 31 армии. 1941-1945
Рабичев Леонид Николаевич
Назад в Восточную Пруссию, февраль 1945 года
Да, это было пять месяцев назад, когда войска наши в Восточной Пруссии настигли эвакуирующееся из Гольдапа, Инстербурга и других оставляемых немецкой армией городов гражданское население. На повозках и машинах, пешком – старики, женщины, дети, большие патриархальные семьи медленно, по всем дорогам и магистралям страны уходили на запад.
Наши танкисты, пехотинцы, артиллеристы, связисты нагнали их, чтобы освободить путь, посбрасывали в кюветы на обочинах шоссе их повозки с мебелью, саквояжами, чемоданами, лошадьми, оттеснили в сторону стариков и детей и, позабыв о долге и чести и об отступающих без боя немецких подразделениях, тысячами набросились на женщин и девочек.
Женщины, матери и их дочери, лежат справа и слева вдоль шоссе, и перед каждой стоит гогочущая армада мужиков со спущенными штанами.
Обливающихся кровью и теряющих сознание оттаскивают в сторону, бросающихся на помощь им детей расстреливают. Гогот, рычание, смех, крики и стоны. А их командиры, их майоры и полковники стоят на шоссе, кто посмеивается, а кто и дирижирует, нет, скорее регулирует. Это чтобы все их солдаты без исключения поучаствовали.
Нет, не круговая порука и вовсе не месть проклятым оккупантам этот адский смертельный групповой секс.
Вседозволенность, безнаказанность, обезличенность и жестокая логика обезумевшей толпы.
Потрясенный, я сидел в кабине полуторки, шофер мой Демидов стоял в очереди, а мне мерещился Карфаген Флобера, и я понимал, что война далеко не все спишет. Полковник, тот, что только что дирижировал, не выдерживает и сам занимает очередь, а майор отстреливает свидетелей, бьющихся в истерике детей и стариков.
– Кончай! По машинам!
А сзади уже следующее подразделение.
И опять остановка, и я не могу удержать своих связистов, которые тоже уже становятся в новые очереди. У меня тошнота подступает к горлу.
До горизонта между гор тряпья, перевернутых повозок трупы женщин, стариков, детей. Шоссе освобождается для движения. Темнеет.
Слева и справа немецкие фольварки. Получаем команду расположиться на ночлег.
Это часть штаба нашей армии: командующий артиллерией, ПВО, политотдел.
Мне и моему взводу управления достается фольварк в двух километрах от шоссе.
Во всех комнатах трупы детей, стариков, изнасилованных и застреленных женщин.
Мы так устали, что, не обращая на них внимания, ложимся на пол между ними и засыпаем.
Утром разворачиваем рацию, по РСБ связываемся с фронтом. Получаем указание наводить линии связи. Передовые части столкнулись, наконец, с занявшими оборону немецкими корпусами и дивизиями.
Немцы больше не отступают, умирают, но не сдаются. Появляется в воздухе их авиация. Боюсь ошибиться, мне кажется, что по жестокости, бескомпромиссности и количеству потерь с обеих сторон бои эти можно сравнить с боями под Сталинградом. Это вокруг и впереди.
Я не отхожу от телефонов. Получаю приказания, отдаю приказания. Только днем возникает время, чтобы вынести на двор трупы.
Не помню, куда мы их выносили.
На двор?
В служебные пристройки? Не могу вспомнить куда, знаю, что ни разу мы их не хоронили.
Похоронные команды, кажется, были, но это далеко в тылу.
Итак, я помогаю выносить трупы. Замираю у стены дома.
Весна, на земле первая зеленая трава, яркое горячее солнце. Дом наш островерхий, с флюгерами, в готическом стиле, крытый красной черепицей, вероятно, ему лет двести, двор, мощенный каменными плитами, которым лет пятьсот.
В Европе мы, в Европе!
Размечтался, и вдруг в распахнутые ворота входят две шестнадцатилетние девочки-немки. В глазах никакого страха, но жуткое беспокойство.
Увидели меня, подбежали и, перебивая друг друга, на немецком языке пытаются мне объяснить что-то. Хотя языка я не знаю, но слышу слова «мутер», «фатер», «брудер».
Мне становится понятно, что в обстановке панического бегства они где-то потеряли свою семью.
Мне ужасно жалко их, я понимаю, что им надо из нашего штабного двора бежать куда глаза глядят и быстрее, и я говорю им:
– Муттер, фатер, брудер – нихт! – и показываю пальцем на вторые дальние ворота – туда, мол. И подталкиваю их.
Тут они понимают меня, стремительно уходят, исчезают из поля зрения, и я с облегчением вздыхаю – хоть двух девочек спас, и направляюсь на второй этаж к своим телефонам, внимательно слежу за передвижением частей, но не проходит и двадцати минут, как до меня со двора доносятся какие-то крики, вопли, смех, мат.
Бросаюсь к окну.
На ступеньках дома стоит майор А., а два сержанта вывернули руки, согнули в три погибели тех самых двух девочек, а напротив – вся штабармейская обслуга – шофера, ординарцы, писари, посыльные.
– Николаев, Сидоров, Харитонов, Пименов… – командует майор А. – Взять девочек за руки и ноги, юбки и блузки долой! В две шеренги становись! Ремни расстегнуть, штаны и кальсоны спустить! Справа и слева, по одному, начинай!
А. командует, а по лестнице из дома бегут и подстраиваются в шеренги мои связисты, мой взвод. А две «спасенные» мной девочки лежат на древних каменных плитах, руки в тисках, рты забиты косынками, ноги раздвинуты – они уже не пытаются вырываться из рук четырех сержантов, а пятый срывает и рвет на части их блузочки, лифчики, юбки, штанишки.
Выбежали из дома мои телефонистки – смех и мат.
А шеренги не уменьшаются, поднимаются одни, спускаются другие, а вокруг мучениц уже лужи крови, а шеренгам, гоготу и мату нет конца.
Девчонки уже без сознания, а оргия продолжается.
Гордо подбоченясь, командует майор А. Но вот поднимается последний, и на два полутрупа набрасываются палачи-сержанты.
Майор А. вытаскивает из кобуры наган и стреляет в окровавленные рты мучениц, и сержанты тащат их изуродованные тела в свинарник, и голодные няши начинают отрывать у них уши, носы, груди, и через несколько минут от них остаются только два черепа, кости, позвонки.
Мне страшно, отвратительно.
Внезапно к горлу подкатывает тошнота, и меня выворачивает наизнанку.
Майор А. – боже, какой подлец!
Я не могу работать, выбегаю из дома, не разбирая дороги, иду куда-то, возвращаюсь, я не могу, я должен заглянуть в свинарник.
Передо мной налитые кровью свиные глаза, а среди соломы, свиного помета два черепа, челюсть, несколько позвонков и костей и два золотых крестика – две «спасенные» мной девочки.
Смех сержанта, старшины портрет? / Гильза, карта, пачка сигарет? / В яме у кирпичного сарая / девочка четырнадцати лет? / Это форма разрушает цвет, / и скорбит победа, умирая.
https://biography.wikireading.ru/60052