Он не здешний, видно, что монголы,
брали под ярмо его народ -
каждый день приходит после школы,
чтобы напитать мой жадный рот.
брали под ярмо его народ -
каждый день приходит после школы,
чтобы напитать мой жадный рот.
Я за ним подглядываю в щелку,
он в лицо не видывал меня -
только губы, только эспаньолку
и язык, их лижущий, маня.
он в лицо не видывал меня -
только губы, только эспаньолку
и язык, их лижущий, маня.
>>монголы
Низкорослый, худенький, прыщавый -
уж таков, какой он есть, мой бог, -
был бы он красивый и слащавый,
стать его рабом бы я не смог.
уж таков, какой он есть, мой бог, -
был бы он красивый и слащавый,
стать его рабом бы я не смог.
>маня
ПАДИ ПАДМОЙСЯ
Он бы русских баловал девчонок,
а не шел в публичный туалет,
чтобы до предела возбуждённо
к дырке здесь прижаться на просвет.
а не шел в публичный туалет,
чтобы до предела возбуждённо
к дырке здесь прижаться на просвет.
Вот он! Вот он! Жесткий, словно «НАТЕ!»
(как еще не стертый мной до дыр?)
в кучерявом смоляном охвате
маленький, но жилистый батыр.
(как еще не стертый мной до дыр?)
в кучерявом смоляном охвате
маленький, но жилистый батыр.
Я дурею, я в гипнозе, в трансе,
всё-всё-всё я сделаю ему -
он опять со мною на сеансе,
я опять в свой рот его возьму!
всё-всё-всё я сделаю ему -
он опять со мною на сеансе,
я опять в свой рот его возьму!
Это счастье, это вдохновенье
это лучше всякой наркоты -
бесконечно каждое мгновенье,
будто бы уже в Эдеме ты.
это лучше всякой наркоты -
бесконечно каждое мгновенье,
будто бы уже в Эдеме ты.
Дышит, дышит часто там за стенкой -
боже, почему ты скорострел?
Полон рот! И протекает пенкой
по бородке... Взял и улетел.
Конец
боже, почему ты скорострел?
Полон рот! И протекает пенкой
по бородке... Взял и улетел.
Конец
А вы тоже когда в туалете тц такое видите, ищете капельки кончи, чтобы слизать?
Чел, это гениально! Жду книгу
Стихи какие то пидорские
Зато какие красивые!
Вот этот у него вполне натуральский:
НУАР
Смешна поюзанная шлюха!
Того ли я себе хотел,
взбираясь на вершины духа,
ища прекрасному предел?
О том ли с томиком Бодлера
я грезил, покурив гашиш,
когда, раскрывшись, ноосфера
рождала новый мой фетиш?
О нет, ужасная кокотка
в подтеках туши на щеках,
твоя вульгарная походка
мне не шепнет о мотыльках!
Изыди, я от кринжа рдею
и надоедливой осой
жужжи на ухо Асмодею,
старуха с длинною косой!
А я, в дыму верша заклятья,
одну из девственниц сейчас
из рая извлеку в объятья,
чтоб пригубить всего лишь раз.
У меня уже одна книга написана и пишется даже целый роман: https://allpoetry.com/Yuriy_Shilov Но всё это издать нет вообще вариантов ни здесь, ни там, ибо там все тоже отслеживается, а я здесь. Ладно, я шиз, инвалид, вообще не публичный человек, дальше магазина не хожу, сижу по кд на дваче, но и в интернетах все постоянно трется, куда смогут дотянутся. Я постоянно переезжаю. Только где-то народ ко мне привыкнет, начнет ходить читать новенькое - бан! Я начал вспоминать, а когда в Россиюшке было иначе. Припомнился Горби. Нет, и при нем говнецом по низам фонило:
СУХОЙ ЗАКОН
Старик не плакал в жизни никогда.
Не плакал он, когда еще подлетком
стучал киркой по накипи из льда,
чтоб умершую мать отправить к предкам,
не плакал он, когда в прифронтовом
сарае лазарета, в дыме едком
светильника из гильзы, под огнем,
ему пилили ногу: «Чай не цаца!»
а нынче он, почетный агроном,
расплакался, не в силах удержаться.
Он знал рассадой эти деревца -
была весна, дышало все началом,
и сам он - месяц в звании отца,
и хоть калека, смотрит генералом
на воинство своих грядущих дней -
с азартом, с предвкушением, с запалом!
И каждый эшелон их всё ясней
ему его доказывал призванье,
и глубже уходила сеть корней,
и было крон чудеснее сиянье.
А к сентябрям так полон вертоград
был праздником и всякое крепленье
так прогибал тяжелый виноград
и так разлито сладкое томленье
по лозам было в сонмище зеркал
и кровь из грозди, сжатой в цепкой жмене,
обрушивалась с пеною в бокал
в ликующем дионисийском буйстве,
что даже Фебов сам рукоплескал,
забыв о нормах и о чистоплюйстве.
И вот слышны там лязги топоров -
дошли, видать, уже до «Саперави»,
потом «Пино Нуар» и будь здоров...
Давай, старик, еще глотни, ты вправе!
Давай, старик, давай, хлещи с горла
из тех даров, что сохранил в оправе
бутылочного темного стекла -
таких ты не видал еще поминок!
Давай, чтоб по щеке слеза текла
и падала в истоптанный суглинок.
стих из моей новой книги https://proza.ru/2025/11/22/1213
А скачать где-то можно файлами, чтоб не потерять?
Стихи действительно крутые, очень давно ничего подобного не слышал.
Вообще, наверное, на каком-нибудь бусти или патреоне можешь выкладывать, или в ТГ канальчик завести. Там за такое вряд ли тебя забанят. За одно на публикацию денег подкопишь.
Да. Всегда.
Спасибо, солнц. Есть исследования. Чисто статистические. Они заблокированы переблокированы все на Западе и у нас. Но тогда цвёл и пах фрейдизм и такая статистика была собрана в США. Это где-то начало 1910-х годов. Выяснилось, что 90% мужчин бисексуальны. 5% чисто гомосексуальны. И 5% чисто гетеросексуальны. Далее, эти 90% мужчин не равнозначно тяготеют к обоим полам. Они более-менее равномерно размазаны по своим предпочтениям между крайностями с всплеском в середине. Ну как любое статистическое распределение. То есть, оказавшись в определенных условиях, обстоятельствах, состояниях 90% мужчин займутся сексом с другим мужчиной. Тюрьмы, армия и монастыри тому подтверждение - гомосексуализм там процветает. Кстати, женщины практически все геторосексуальны. Лесбиянками является менее 3% женщин и практически все они с психиатрическими диагнозами. Я честный автор. Я не лгу и не продаюсь. Если я вижу ништяк, то я и говорю "ништяк". Мне нахуй не нужны ни слава, ни деньги. Как только пропадают упоминания в интернетах, мигом исчезает вся популярность. Я вижу это постоянно. Сегодня на этот стих пришли сотни - завтра придут десятки, послезавтра единицы, через неделю никого. Всё тлен. Я написал этот стих для собственного удовольствия. Я выпил пива для собственного удовольствия. Я общаюсь с читателями для собственного удовольствия. Заебись? Да охуенно! А завтра могила и один большой NIHIL.
У меня нет проблем с деньгами тащемто. Я не богат. Ну уж была бы чисто политическая возможность книжку издал бы. Ты ведь слышал, кто Князь Мира сего? Ну вот. А я в его объятья не стремлюсь, пусть он и стремится в мои.
Лучи добра и уважение тебе, брат.
>Я написал этот стих для собственного удовольствия. Я выпил пива для собственного удовольствия. Я общаюсь с читателями для собственного удовольствия. Заебись? Да охуенно!
Вот, кстати, база. Тоже относительно недавно понял, что творец может быть счастливым и гармоничным только в том случае, если творит для себя. Как только ты пытаешься угодить кому-то - это конец. Ты становишься зависимым от сиюминутных веяний в толпе и творчество умирает.
Ля, тут до мурашек концовка
ШНУРОК
Событие для репортажа -
ошеломляющая кража:
исчез надысь под вечерок
с сортирного бачка шнурок,
все отделенье взбудоража.
Глаза у зава, будто сверла:
«Какая мразь веревку сперла?» -
как бомбы, падают слова.
Хоть был шнурок и с метр едва,
но чтоб повеситься – по горло.
Испуганы, понуры, тихи
смекают в коридоре психи
что завом был уже решен
вопрос про генеральный шмон -
он видит умысел и в чихе.
А я скрываю под матрасом
листки со стихотворным мясом,
психоделический дневник, -
сейчас утрачу я за миг,
что год возил туда Пегасом.
«По стенке быстро встали, суки!
Начнем!» – потер злорадно руки,
и через несколько часов
медсестры из палат без слов
выносят с конфискатом вьюки.
«Всё на пол!» – кофе, реквизиты
контор каких-то, для элиты
кулечки с белым порошком,
таблетки, «ню» огромный ком
и даже дряхлый том «Лолиты».
Консольки, чай и к батарейкам
деньжата чуть не по копейкам,
и сигаретные бычки,
и россыпью мои листки,
испачканные в чем-то клейком.
А нет шнурка! «Продолжим, гады...»
Итак, вторая часть триады -
всем оголиться до срамот,
чтоб персонал обшарил шмот.
«Что ковыряетесь? Не рады?»
И с тел пижамы с труселями
к ногам сползают лишаями,
а за спиной у зава в ряд
три ординаторши стоят,
хихикая с сальцой над нами.
Медсестры принялись за дело.
И здесь опять меня задело -
огрызочек карандаша,
который нежно, не спеша
об пол точил я для задела...
Его я, не предвидя драмы,
хранил в карманчике пижамы -
и в прочем хламе он пропал.
А нет шнурка! Каков накал!
И ждет нас третья часть программы.
«Мордасы в стену! Встали раком!
Разжали булки! – Нам со смаком
рокочет зав, сгибаясь сам, -
сейчас проверим ваш Сезам!»
И приступает к раскорякам.
Снабдившись фонарем и щупом,
он шарит два часа по дупам,
как будто в каждой ищет дно.
А нет шнурка! И ночь в окно
течет по тополиным купам.
Отбой спустя две-три минутки.
«Всё это были прибаутки! -
Бубнит, как видимо, устав,
себе под нос в расстройстве зав. -
Отложим до утра, ублюдки!»
А утро стало эпилогом -
шнурок в сортире над порогом
привязан был одним концом,
а на другом, в косяк лицом, -
пацан, себя считавший Богом.
ШНУРОК
Событие для репортажа -
ошеломляющая кража:
исчез надысь под вечерок
с сортирного бачка шнурок,
все отделенье взбудоража.
Глаза у зава, будто сверла:
«Какая мразь веревку сперла?» -
как бомбы, падают слова.
Хоть был шнурок и с метр едва,
но чтоб повеситься – по горло.
Испуганы, понуры, тихи
смекают в коридоре психи
что завом был уже решен
вопрос про генеральный шмон -
он видит умысел и в чихе.
А я скрываю под матрасом
листки со стихотворным мясом,
психоделический дневник, -
сейчас утрачу я за миг,
что год возил туда Пегасом.
«По стенке быстро встали, суки!
Начнем!» – потер злорадно руки,
и через несколько часов
медсестры из палат без слов
выносят с конфискатом вьюки.
«Всё на пол!» – кофе, реквизиты
контор каких-то, для элиты
кулечки с белым порошком,
таблетки, «ню» огромный ком
и даже дряхлый том «Лолиты».
Консольки, чай и к батарейкам
деньжата чуть не по копейкам,
и сигаретные бычки,
и россыпью мои листки,
испачканные в чем-то клейком.
А нет шнурка! «Продолжим, гады...»
Итак, вторая часть триады -
всем оголиться до срамот,
чтоб персонал обшарил шмот.
«Что ковыряетесь? Не рады?»
И с тел пижамы с труселями
к ногам сползают лишаями,
а за спиной у зава в ряд
три ординаторши стоят,
хихикая с сальцой над нами.
Медсестры принялись за дело.
И здесь опять меня задело -
огрызочек карандаша,
который нежно, не спеша
об пол точил я для задела...
Его я, не предвидя драмы,
хранил в карманчике пижамы -
и в прочем хламе он пропал.
А нет шнурка! Каков накал!
И ждет нас третья часть программы.
«Мордасы в стену! Встали раком!
Разжали булки! – Нам со смаком
рокочет зав, сгибаясь сам, -
сейчас проверим ваш Сезам!»
И приступает к раскорякам.
Снабдившись фонарем и щупом,
он шарит два часа по дупам,
как будто в каждой ищет дно.
А нет шнурка! И ночь в окно
течет по тополиным купам.
Отбой спустя две-три минутки.
«Всё это были прибаутки! -
Бубнит, как видимо, устав,
себе под нос в расстройстве зав. -
Отложим до утра, ублюдки!»
А утро стало эпилогом -
шнурок в сортире над порогом
привязан был одним концом,
а на другом, в косяк лицом, -
пацан, себя считавший Богом.
Браво, Юрий, как всегда - волшебно!
>Выяснилось, что 90% мужчин бисексуальны.
>Кстати, женщины практически все геторосексуальны.
Все наоборот с точностью
Я ведь филолог по образованию, променявший филологию на поэзию. И я понял одну вещь. Грубо говоря, язык во всем своем многообразии, для тебя инструмент, как балалайка для музыканта, только у балалайки три струны, а у языка миллионы. Ты плывешь по его течению, по его внутренним смыслам по руслу раздольной широкой реки, для тебя язык открыт весь как он есть. А если ты чуть продался, то тебя сбило с русла, прибило в какую-то заводь, в бочажок - и пиздец! Ты сам себя лишил раздолья самоцензурой. Конечно и внешняя цензура тот еще пиздец. Писателю без читателя пиздецки плохо - у честного писателя, который не идет на самоцензуру ни за что на свете, даже лишаясь всего, даже свободы и жизни, всё равно в изоляции начинаются дичайшие проблемы. Лютая шиза. Для кого? Чего? И пошло - пишу для потомков, для будущего, будто кто-то будет когда-то копаться в его рукописях, когда он сдохнет от инсульта с очередного перепою. Будто не вынесут всё нахуй на помойку вместе с его проперженной мебелью. Дальше хуже! Для незримых сил! Для домовых, приведений, ангелов, демонов, да что уж там, для Дьявола и Бога! Вот уж они сохранят в своих архивах, вот уж они покарают обидчиков. И кердык. Автор умер. У меня есть стихи такого разлива, я уже туда начал дрейфовать и обнаруживаю это за собой с ужасом:
ПОДСОЛНУХИ
Мне вспомнились подсолнухи Гогена,
нет, не Гогена – Гойи... Что за бред?
Готч? Гадди? Гротгер? Гилберт? Неизменно
я находил неправильный ответ.
Полночи я крутился на постели,
а снегопад кружился за окном,
и мучился: «Ну как на самом деле?..»
Пока под утро не забылся сном.
И снилось мне, что пронеслись столетья
и вот когда былого шелест стих,
припомнил бог «Подсолнухов» соцветья,
а с ними этот немудреный стих.
Померкли облака на небосводе:
«Ну как его бишь там? Ну что за вздор?
Фамилия на «Ш» была же вроде -
Шенье, Шиаду, Шелли, Шенкендорф?»
Но и тремя кинжалами трезубца
не сможет ил расчистить к аду «Ш»
и истерзают человеколюбца
"Подсолнухи" и девочка-душа.
Спасибо!
Просто посмотри на этого мальчика, солнц. Просто посмотри. У тебя такого никогда не будет!
НОЧНАЯ ТРЕВОГА
То встанет сердце, то замельтешится
и тиканье часов спаялось в гул,
и улица шумит, как психбольница,
и новый взрыв жилой массив тряхнул,
и громыхает где-то за домами,
и нефтебаза за рекой горит,
и город будто ждет свое цунами,
и море будто ждет метеорит,
и полыхает ночь по всей равнине,
и тьма освобождает соль земли,
и воцарятся сумерки отныне,
и время разобьется о нули,
и Млечный Путь затянет черным смогом,
и скроется последняя звезда,
и кажется, что мир был создан богом,
чтоб я в нем умер. Умер навсегда.
Прямо в душу сразу запало стихотворение
То встанет сердце, то замельтешится
и тиканье часов спаялось в гул,
и улица шумит, как психбольница,
и новый взрыв жилой массив тряхнул,
и громыхает где-то за домами,
и нефтебаза за рекой горит,
и город будто ждет свое цунами,
и море будто ждет метеорит,
и полыхает ночь по всей равнине,
и тьма освобождает соль земли,
и воцарятся сумерки отныне,
и время разобьется о нули,
и Млечный Путь затянет черным смогом,
и скроется последняя звезда,
и кажется, что мир был создан богом,
чтоб я в нем умер. Умер навсегда.
Прямо в душу сразу запало стихотворение
Спасибо! Тут есть фокус. Он придуман Лермонтовым.
Из Гете
Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы…
Подожди немного,
Отдохнешь и ты.
То есть эта эбола, как бы спускается с горных вершин, скользит по долинам, выходит на дорогу, касается листов и ёкает тебя. Алсо у Гете этот стих не читал, немецким не владею, а переводам не доверяю - в основном всякая шушера переводит, которая сама не могёт.
Я взял этот же приём и развернул его в обратную сторону, от сердца через планету к богу. Новые времена, новые обстоятельства, масштабы другие. Но как закончил! За богом следую Я, Смерть и Никогда. Поэтому и берет за душу. Мастера знают свой инструментарий и свой материал.
Я спать, мира вам и добра от узбекской шаманши! Тони тредик!
Сексуальный запах туалета,
ласковый, дрочильный, неземной,
будто небом создан для минета,
чтоб мальчишка насладился мной.
https://proza.ru/2025/11/22/1213
Ваш Юрец Ш.