Саша появился на свет за год до начала Великой Войны, и огромных потрясений, но родной город, его родная ''Одесса-мама'', всегда был своеобразным маленьким миром. А самое главное, что этот ''мир'' был у моря.
И он с самого детства любил и знал море, каждое утро вместе с друзьями они уходили к берегу и проводили там время в купании и ловле бычков, скумбрии, и камбалы, а в наследство от отца ему достался буйный нрав и желание всё высказывать в лицо, что не редко приводило его к дракам.
И он с самого детства любил и знал море, каждое утро вместе с друзьями они уходили к берегу и проводили там время в купании и ловле бычков, скумбрии, и камбалы, а в наследство от отца ему достался буйный нрав и желание всё высказывать в лицо, что не редко приводило его к дракам.
Время шло. Окончив школу юнг и Одесский морской техникум, Александр не долго походил помощником на гражданских судах, но был довольно быстро направлен на курсы командирского состава Красного флота.
По его, и его современников воспоминанием, он никогда не жаждал связать свою жизнь именно с военным а не гражданским флотом, но судьба распорядилась иначе. Растущей стране не хватало кадров. Военных кадров. Особенно в конце 30-х годов.
Чистки в армии тех лет не обошли стороной и его. Имея пролетарскую биографию, он всё же утаил от приёмной комиссии что его отец являлся гражданином другого государства.
В те лихие годы можно было встрять и за меньшее, и летом 38-го его отчислили из ''учебки'', но уже менее чем через месяц вновь восстановили.
Перипетии истории вновь от нас утаивают, кто за него вступился, и почему ему так повезло, но факт остаётся фактом – Маринеско оканчивает учёбу и становится сначала помощником капитана, а через пол года командиром, на тот момент ещё строящейся подводной лодки М-96, серию которых на флоте ласково прозвали ''Малютка''.
По его, и его современников воспоминанием, он никогда не жаждал связать свою жизнь именно с военным а не гражданским флотом, но судьба распорядилась иначе. Растущей стране не хватало кадров. Военных кадров. Особенно в конце 30-х годов.
Чистки в армии тех лет не обошли стороной и его. Имея пролетарскую биографию, он всё же утаил от приёмной комиссии что его отец являлся гражданином другого государства.
В те лихие годы можно было встрять и за меньшее, и летом 38-го его отчислили из ''учебки'', но уже менее чем через месяц вновь восстановили.
Перипетии истории вновь от нас утаивают, кто за него вступился, и почему ему так повезло, но факт остаётся фактом – Маринеско оканчивает учёбу и становится сначала помощником капитана, а через пол года командиром, на тот момент ещё строящейся подводной лодки М-96, серию которых на флоте ласково прозвали ''Малютка''.
Весь следующий год новая лодка, новый экипаж и с новым капитаном во главе проходили боевую подготовку. Помимо отличной стрельбы, Маринеско добился феноменально быстрого погружения 19,5 секунды при нормативе в 35, ходя в надводном положении с открытым люком носовой системы.
Правда с таким подходом они имели все шансы отплыть в Вальгаллу неконтролируемо утонуть, но трюк удался, а его ''Малютка'' была признана лучшей лодкой на Балтике по плавательной и огневой подготовке.
Правда не обходилось и без ''инцидентов '' - но такие мелочи как пожар в каюте подводной лодки из за непогашенного окурка, или небольшое столкновение с отечественным катером из за пьяной лени отворачивать не сильно достойны воспоминания, но когда весной 1941 года, их ''Малютка'' базировалась в Таллине, Маринеско вместе со своим старпомом выпивали в ресторане и устроили драку с ''горячими эстонскими парнями'' а опосля вернулись на лодку вгашенными слегка хмельными , с опозданием в несколько часов, можно было снова залететь.
Но удача вновь улыбнулась нашему герою, и он отделался лишь выговорами.
А тем временем приближалась война.
Самая страшная война в истории человечества...
Правда с таким подходом они имели все шансы отплыть в Вальгаллу неконтролируемо утонуть, но трюк удался, а его ''Малютка'' была признана лучшей лодкой на Балтике по плавательной и огневой подготовке.
Правда не обходилось и без ''инцидентов '' - но такие мелочи как пожар в каюте подводной лодки из за непогашенного окурка, или небольшое столкновение с отечественным катером из за пьяной лени отворачивать не сильно достойны воспоминания, но когда весной 1941 года, их ''Малютка'' базировалась в Таллине, Маринеско вместе со своим старпомом выпивали в ресторане и устроили драку с ''горячими эстонскими парнями'' а опосля вернулись на лодку вгашенными слегка хмельными , с опозданием в несколько часов, можно было снова залететь.
Но удача вновь улыбнулась нашему герою, и он отделался лишь выговорами.
А тем временем приближалась война.
Самая страшная война в истории человечества...
Начало войны М-96 встретила ни шатко ни валко. После нескольких перебазирований, так и не понюхав пороху, лодка была повреждена при артобстреле и поставлена на ремонт.
Флот был оттеснен в Финский залив, вся Балтика была в руках немцев, а сам фронт неумолимо катился на восток.
На подфлоте царили упаднические настроения, падала и дисциплина. От безделья подводники пустились во все тяжкие. Процветало пьянство, а сам наш герой организовал среди офицеров подлодок карточные игры на деньги.
Когда всё это вскрылось был сильный ''разбор полётов''.
Несколько командиров и политработников были преданный суду, четверых из них расстреляли, комиссара дивизиона разжаловали и сослали на фронт, а сам Маринеско был исключён из кандидатов в Партию.
И вновь наш герой легко отделался.
Флот был оттеснен в Финский залив, вся Балтика была в руках немцев, а сам фронт неумолимо катился на восток.
На подфлоте царили упаднические настроения, падала и дисциплина. От безделья подводники пустились во все тяжкие. Процветало пьянство, а сам наш герой организовал среди офицеров подлодок карточные игры на деньги.
Когда всё это вскрылось был сильный ''разбор полётов''.
Несколько командиров и политработников были преданный суду, четверых из них расстреляли, комиссара дивизиона разжаловали и сослали на фронт, а сам Маринеско был исключён из кандидатов в Партию.
И вновь наш герой легко отделался.
Лишь жарким летом 42-го ''Малютка'' под командованием Маринеско вышла в боевой поход, отплыв от родного Финского залива, взяв курс на неспокойную штормовую Балтику.
После нескольких недель поисков, в перископе, на самом краю горизонта замаячил враг…
Немецкий конвой из нескольких судов шёл на восток.
Выйдя на атакующий курс, М-96 выпустила торпеду, через минуту услышали взрыв.
В ответ полетели артиллерийские снаряды, а противолодочные корабли врага сбросили на них дюжину глубинных бомб, отчаянно пытаясь уничтожить, но подлодка ушла без повреждений.
Топливо подходило к концу и Маринеско принял решение возвращаться.
Но не обошлось и без казусов. Отмечая первый успешный боевой поход, забыли дать радиограмму командованию о возвращении, и подходя к берегу были обстреляны двумя советскими сторожевыми катерами.
Сориентировались быстро - мгновенно нырнули и вынырнули промеж катеров, а по характерным оборотам великого и могучего, выкрикнутым по связи командиром, экипажи катеров поняли, что свои.
Во время похода М-96 форсировала минные заграждения 39 раз, разок даже коснулась минрепа, но Госпожа Удача была на стороне Маринеско.
Однотипные подводные лодки М-95 и М-97, ходившие по тому же маршруту до и после М-96, погибли, подорвавшись на минах…
''Малютка'' прибыла в Кронштадт, а на груди капитана засверкал орден Ленина.
После нескольких недель поисков, в перископе, на самом краю горизонта замаячил враг…
Немецкий конвой из нескольких судов шёл на восток.
Выйдя на атакующий курс, М-96 выпустила торпеду, через минуту услышали взрыв.
В ответ полетели артиллерийские снаряды, а противолодочные корабли врага сбросили на них дюжину глубинных бомб, отчаянно пытаясь уничтожить, но подлодка ушла без повреждений.
Топливо подходило к концу и Маринеско принял решение возвращаться.
Но не обошлось и без казусов. Отмечая первый успешный боевой поход, забыли дать радиограмму командованию о возвращении, и подходя к берегу были обстреляны двумя советскими сторожевыми катерами.
Сориентировались быстро - мгновенно нырнули и вынырнули промеж катеров, а по характерным оборотам великого и могучего, выкрикнутым по связи командиром, экипажи катеров поняли, что свои.
Во время похода М-96 форсировала минные заграждения 39 раз, разок даже коснулась минрепа, но Госпожа Удача была на стороне Маринеско.
Однотипные подводные лодки М-95 и М-97, ходившие по тому же маршруту до и после М-96, погибли, подорвавшись на минах…
''Малютка'' прибыла в Кронштадт, а на груди капитана засверкал орден Ленина.
'' Храбр, боевую задачу знает хорошо, но не в боевой обстановке склонен к частым выпивкам. Рекомендую назначить командиром более крупной подводной лодки. ''
Командир дивизии подводных лодок П. А. Сидоренко
Весной следующего года Маринеско был назначен капитаном новой подводной лодки, последней в серии С С-средняя, С-13.
И осенью С-13 под командованием Александра вышла из Кронштадта в новый боевой поход.
Спустя восемь дней, а точнее ночей, в полночной Балтике был обнаружен враг.
Ляг на боевой курс и сблизившись с целью, С-13 выпустила три торпеды. Секунды ожидания переходили в минуты. Попадания нет…
Сильнее развернув лодку, Маринеско выпустил по транспорту последнюю остававшуюся в носовых отсеках торпеду.
И вновь мимо…
Вопрос что делать дальше у Капитана с отчаянным экипажем не стоял.
-Команда всплыть!
-Открыть огонь по цели из пушек!
Которых на подлодке было аж целых две - 100 миллиметрового калибра и "сорокопятка".
Разорвав корпусом воды неспокойной Балтики лодка устремилась вверх.
После попаданий артснарядов корабль, по наблюдениям Маринеско, загорелся и начал тонуть, после чего командир подлодки посчитал задачу выполненной и покинул место боя.
Это был транспорт ''Зигфрид". Если читать немецкие архивы, то той ночью он был сильно повреждён, но не затонул, а был отбуксирован к земле.
Кому верить – решайте сами, но С-13 и сам Маринеско вновь вернулись с похода ''на коне''.
Начальство хоть и пожурило за то, что все 4 торпеды промчались мимо цели, но отметило храбрость решения открыть огонь из пушек, и наградило Александра Орденом Красного Знамени в придачу.
Командир дивизии подводных лодок П. А. Сидоренко
Весной следующего года Маринеско был назначен капитаном новой подводной лодки, последней в серии С С-средняя, С-13.
И осенью С-13 под командованием Александра вышла из Кронштадта в новый боевой поход.
Спустя восемь дней, а точнее ночей, в полночной Балтике был обнаружен враг.
Ляг на боевой курс и сблизившись с целью, С-13 выпустила три торпеды. Секунды ожидания переходили в минуты. Попадания нет…
Сильнее развернув лодку, Маринеско выпустил по транспорту последнюю остававшуюся в носовых отсеках торпеду.
И вновь мимо…
Вопрос что делать дальше у Капитана с отчаянным экипажем не стоял.
-Команда всплыть!
-Открыть огонь по цели из пушек!
Которых на подлодке было аж целых две - 100 миллиметрового калибра и "сорокопятка".
Разорвав корпусом воды неспокойной Балтики лодка устремилась вверх.
После попаданий артснарядов корабль, по наблюдениям Маринеско, загорелся и начал тонуть, после чего командир подлодки посчитал задачу выполненной и покинул место боя.
Это был транспорт ''Зигфрид". Если читать немецкие архивы, то той ночью он был сильно повреждён, но не затонул, а был отбуксирован к земле.
Кому верить – решайте сами, но С-13 и сам Маринеско вновь вернулись с похода ''на коне''.
Начальство хоть и пожурило за то, что все 4 торпеды промчались мимо цели, но отметило храбрость решения открыть огонь из пушек, и наградило Александра Орденом Красного Знамени в придачу.
Время шло, шла и война. Союзница Гитлера – ''Суоми'' была выбита из войны, а Красный флот
получил глоток свежего воздуха и новые базы в ещё недавно бывшей врагом Финляндии туда же перебазировали и подлодку Маринеско.
Но Балтика всё так же таила в себе опасности.
Осенью 44-го в районе Нарвского залива погибла его ''Малютка'' со всем новый экипажем и капитаном, которой до марта 43-го года командовал сам Маринеско, до того, как получил назначение на ''Эску''. А к концу 44-го погибли или пропали без вести все первые 12 подлодок серии С, оставалась лишь последняя, его Тринадцатая С.
получил глоток свежего воздуха и новые базы в ещё недавно бывшей врагом Финляндии туда же перебазировали и подлодку Маринеско.
Но Балтика всё так же таила в себе опасности.
Осенью 44-го в районе Нарвского залива погибла его ''Малютка'' со всем новый экипажем и капитаном, которой до марта 43-го года командовал сам Маринеско, до того, как получил назначение на ''Эску''. А к концу 44-го погибли или пропали без вести все первые 12 подлодок серии С, оставалась лишь последняя, его Тринадцатая С.
Тем не менее в отличии от моря, на суше Маринеско с его характером не переставал попадать в неприятности.
То будучи пьяным в стельку слегка навеселе, привёл в свою каюту финскую женщину с которой провёл ночь занимая её культурными рассказами о море очевидно. То на следующий день, также будучи пьяным чуть хмельным, когда смеркалось, зашёл в каюту женщины-врача на плавбазе, после чего от всей морской души ударил начальника санитарной службы и по совместительству её гражданского мужа, имевшего наглость ''попросить его удалиться''.
Послушав очередные взыскания начальства, Александр да как и само начальство снова махнул рукой.
А тем временем наступал новый 1945 год.
В новогоднюю ночь, Маринеско с капитаном той же плавбазы сошли на берег и бродя по финскому городу заглянули в ресторан.
Атмосфера была праздничная, столики накрыты, но то ли местный оркестр отказался сыграть Интернационал гимн Советского Союза Шаланды полные кефали, то ли нашему герою не понравились рожы ''горячих финских парней'' еще недавних официальных союзников Германии, но как бы там не было, началась потасовка.
Однако, обстановку внезапно разрядила хозяйка ресторана, очаровательная шведка, которая увела советских офицеров к себе наверх.
Конфликт решили полюбовно, да до такой степени, что Маринеско остался с хозяйкой ночевать.
Правда на утро было не много неловко – припёрся муж хозяйки заведения. Но увидев её в объятьях Александра, фин, в своей благородной ярости тут же… побежал жаловаться оккупантской администрации на Маринеско.
В штабе все разумеется переполошились и послали за Маринеско посыльного.
Но красавица шведка уже будучи успешно торпедированной не захотела его отпускать :''Эй русский офицер, я ради тебя мужа прогнала а ты уйти хочешь?'' - сыграв на его самолюбии сказала она.
И рявкнув посыльному: ''Ты меня не видел'', Александр остался у неё и на вторые сутки...
То будучи пьяным в стельку слегка навеселе, привёл в свою каюту финскую женщину с которой провёл ночь занимая её культурными рассказами о море очевидно. То на следующий день, также будучи пьяным чуть хмельным, когда смеркалось, зашёл в каюту женщины-врача на плавбазе, после чего от всей морской души ударил начальника санитарной службы и по совместительству её гражданского мужа, имевшего наглость ''попросить его удалиться''.
Послушав очередные взыскания начальства, Александр да как и само начальство снова махнул рукой.
А тем временем наступал новый 1945 год.
В новогоднюю ночь, Маринеско с капитаном той же плавбазы сошли на берег и бродя по финскому городу заглянули в ресторан.
Атмосфера была праздничная, столики накрыты, но то ли местный оркестр отказался сыграть Интернационал гимн Советского Союза Шаланды полные кефали, то ли нашему герою не понравились рожы ''горячих финских парней'' еще недавних официальных союзников Германии, но как бы там не было, началась потасовка.
Однако, обстановку внезапно разрядила хозяйка ресторана, очаровательная шведка, которая увела советских офицеров к себе наверх.
Конфликт решили полюбовно, да до такой степени, что Маринеско остался с хозяйкой ночевать.
Правда на утро было не много неловко – припёрся муж хозяйки заведения. Но увидев её в объятьях Александра, фин, в своей благородной ярости тут же… побежал жаловаться оккупантской администрации на Маринеско.
В штабе все разумеется переполошились и послали за Маринеско посыльного.
Но красавица шведка уже будучи успешно торпедированной не захотела его отпускать :''Эй русский офицер, я ради тебя мужа прогнала а ты уйти хочешь?'' - сыграв на его самолюбии сказала она.
И рявкнув посыльному: ''Ты меня не видел'', Александр остался у неё и на вторые сутки...
Маринеско грозил трибунал...
Самовольная отлучка с места службы в военное время приравнивалась к побегу и предусматривала наказание вплоть до ''вышки'' расстрел.
Даже были разговоры о замене капитана подлодки, но идти в море с другим капитаном экипаж отказался на отрез что, при большом желании, можно было расценить и как бунт!
Разбор полётов был назначен на 5 января. Маринеско дал слово искупить вину в бою и приняв во внимание жесточайший кадровый голод, рассмотрение перенесли на момент после возвращения С-13 из боевого похода, отправив всех ''искупать кровью'' грехи свои и своего командира авось утонут.
Так что свой самый знаменитый поход С-13 отправилась по сути в статусе ''штрафной'' - единственной за всю историю ВМФ СССР. И Маринеско шёл за подвигом…
Самовольная отлучка с места службы в военное время приравнивалась к побегу и предусматривала наказание вплоть до ''вышки'' расстрел.
Даже были разговоры о замене капитана подлодки, но идти в море с другим капитаном экипаж отказался на отрез что, при большом желании, можно было расценить и как бунт!
Разбор полётов был назначен на 5 января. Маринеско дал слово искупить вину в бою и приняв во внимание жесточайший кадровый голод, рассмотрение перенесли на момент после возвращения С-13 из боевого похода, отправив всех ''искупать кровью'' грехи свои и своего командира авось утонут.
Так что свой самый знаменитый поход С-13 отправилась по сути в статусе ''штрафной'' - единственной за всю историю ВМФ СССР. И Маринеско шёл за подвигом…
Часы сменялись днями, а дни неделями. Порядком подзадолбавшись смотреть на пустой горизонт, Маринеско плюёт на зону отведённую ему начальством для патрулирования, и как вольный хищник берёт курс на Данциг…
Война к тому времени подходила к концу и гитлеровцев гнали из Восточной Пруссии. В самом разгаре была операция ''Ганибал'' по вывозу приспешников и населения в глубь Рейха.
Фюрер решил в кратчайший сроки собрать в Данциге максимальное количество судов, погрузить на них наиболее ценные кадры и в охранении боевых кораблей вывести в западные порты Германии.
Там же ждал погрузки и огромный лайнер Вильгельм Густлофф.
Загрузившись людьми до отвала, и имевшим на борту аж четыре капитана, Густлофф, морозным зимнем вечером, на конец отшвартовался от порта Данцига.
Но с самого начала начались проблемы - один из двух кораблей охранения тут же налетел на отмель, и вернулся в порт. Оставшись под прикрытием лишь одного миноносца, на капитанском мостике тут же разгорелся диспут, а как, собственно идти?
Один капитан настаивал на противолодочном ''зигзаге'', другой парировал, что перегруженный лайнер сложно поворачивать, а проход в минном поле для такой ''махины'' не такой уж и широкий, мол на свои же мины налетим.
Отсутствие единоначалия сказалось, и после склок и споров решили идти на авось – без противолодочного манёвра, положивший на узловую скорость и близость берега.
Вскоре пришла радиограмма что в их сторону движется группа немецких минных тральщиков, и чтобы не столкнуться в темноте, на Густлоффе зажглись навигационные огни…
Когда экипаж ''Эски'', измученный многонедельными безрезультатными поисками врага, увидел огроменный, ярко освещённый в темноте, идущий прямым курсом океанский лайнер, они не поверили своим глазам.
Однако всё было не так уж и просто.
''Вильгельм Густлофф'' хоть и был не самым быстроходным лайнером того времени, все равно обставлял по максимальной скорости ''Эску''. Но у Маринеско был шанс его догнать. Выжав всё из двигателей и только в надводном положении.
Лайнер шёл вдоль береговой линии, со стороны моря его прикрывал оставшийся миноносец и Маринеско принял решение догонять, а потом и атаковать его со стороны берега, где их меньше всего ожидали.
Больше двух часов длилась погоня, мотористы выжимали из дизелей всё, и втихаря молились чтобы они не заклинили, и наконец поровнявшись с Густлоффом, подлодка легла на боевой курс и прицелившись выпустила три торпеды.
Сердца всей команды бились как один механизм, отстукивая секунды в напряжённо-томительной тишине ожидания. И тут - взрыв! Через 5 cекунд ещё один! И третий! Все три торпеды попали в цель!
Лайнер накренился и стал тонуть, а единственный миноносец, шедший в сопровождении занялся спасательными работами, но тут со стороны моря к терпящему бедствие лайнеру подошли ещё два немецких корабля.
И тут же начали обстрел. Глубинные бомбы стали ложиться совсем рядом.
Маринеско принял решение уходить в сторону моря. Вражеские корабли гонялись за лодкой, то теряя, то обнаруживая её вновь, пытаясь уничтожить, но каждый раз ''Тринадцатой'', как заговорённой удавалось уйти.
Наконец, спустя часы смертельной погони, немецкие акустики окончательно потеряли лодку и ''Эска'' ускользнула в открытое море!
Война к тому времени подходила к концу и гитлеровцев гнали из Восточной Пруссии. В самом разгаре была операция ''Ганибал'' по вывозу приспешников и населения в глубь Рейха.
Фюрер решил в кратчайший сроки собрать в Данциге максимальное количество судов, погрузить на них наиболее ценные кадры и в охранении боевых кораблей вывести в западные порты Германии.
Там же ждал погрузки и огромный лайнер Вильгельм Густлофф.
Загрузившись людьми до отвала, и имевшим на борту аж четыре капитана, Густлофф, морозным зимнем вечером, на конец отшвартовался от порта Данцига.
Но с самого начала начались проблемы - один из двух кораблей охранения тут же налетел на отмель, и вернулся в порт. Оставшись под прикрытием лишь одного миноносца, на капитанском мостике тут же разгорелся диспут, а как, собственно идти?
Один капитан настаивал на противолодочном ''зигзаге'', другой парировал, что перегруженный лайнер сложно поворачивать, а проход в минном поле для такой ''махины'' не такой уж и широкий, мол на свои же мины налетим.
Отсутствие единоначалия сказалось, и после склок и споров решили идти на авось – без противолодочного манёвра, положивший на узловую скорость и близость берега.
Вскоре пришла радиограмма что в их сторону движется группа немецких минных тральщиков, и чтобы не столкнуться в темноте, на Густлоффе зажглись навигационные огни…
Когда экипаж ''Эски'', измученный многонедельными безрезультатными поисками врага, увидел огроменный, ярко освещённый в темноте, идущий прямым курсом океанский лайнер, они не поверили своим глазам.
Однако всё было не так уж и просто.
''Вильгельм Густлофф'' хоть и был не самым быстроходным лайнером того времени, все равно обставлял по максимальной скорости ''Эску''. Но у Маринеско был шанс его догнать. Выжав всё из двигателей и только в надводном положении.
Лайнер шёл вдоль береговой линии, со стороны моря его прикрывал оставшийся миноносец и Маринеско принял решение догонять, а потом и атаковать его со стороны берега, где их меньше всего ожидали.
Больше двух часов длилась погоня, мотористы выжимали из дизелей всё, и втихаря молились чтобы они не заклинили, и наконец поровнявшись с Густлоффом, подлодка легла на боевой курс и прицелившись выпустила три торпеды.
Сердца всей команды бились как один механизм, отстукивая секунды в напряжённо-томительной тишине ожидания. И тут - взрыв! Через 5 cекунд ещё один! И третий! Все три торпеды попали в цель!
Лайнер накренился и стал тонуть, а единственный миноносец, шедший в сопровождении занялся спасательными работами, но тут со стороны моря к терпящему бедствие лайнеру подошли ещё два немецких корабля.
И тут же начали обстрел. Глубинные бомбы стали ложиться совсем рядом.
Маринеско принял решение уходить в сторону моря. Вражеские корабли гонялись за лодкой, то теряя, то обнаруживая её вновь, пытаясь уничтожить, но каждый раз ''Тринадцатой'', как заговорённой удавалось уйти.
Наконец, спустя часы смертельной погони, немецкие акустики окончательно потеряли лодку и ''Эска'' ускользнула в открытое море!
После такого успеха Александр да и вся команда шли с высоко поднятыми шлюзами головами, но у'' Эски'' ещё оставалось горючее, а главное, что были ещё и торпеды…
И в сумрачной Балтике был запеленгован, а потом и обнаружен ещё одни вражеский конвой и С-13 и начала сближение для атаки.
По сравнению с ''Вильгельмом Густлоффов'', условия для атаки были гораздо сложнее — ''Штойбен'' шёл в охранении боевых кораблей, с погашенными огнями, с огромной скоростью в 16 узловых и переменными курсами, не забивая на противолодочные ''зигзаги''.
На протяжении четырёх с половиной часов советская подлодка преследовала ''Штойбен'', большую часть времени даже не видя её, а ориентируюсь по пеленгатору, и наконец ночью 10 февраля, выйдя на рубеж атаки торпедировала лайнер двумя торпедами. Из них попала в цель лишь одна, но и этого оказалось достаточно с лихвой.
''Штойбен'' треща переломился пополам и исчез в пучине морских вод…
И вот так одним походом Маринеско стал рекордсменом по потопленному тоннажу среди всего подфлота ВМФ СССР!
И в сумрачной Балтике был запеленгован, а потом и обнаружен ещё одни вражеский конвой и С-13 и начала сближение для атаки.
По сравнению с ''Вильгельмом Густлоффов'', условия для атаки были гораздо сложнее — ''Штойбен'' шёл в охранении боевых кораблей, с погашенными огнями, с огромной скоростью в 16 узловых и переменными курсами, не забивая на противолодочные ''зигзаги''.
На протяжении четырёх с половиной часов советская подлодка преследовала ''Штойбен'', большую часть времени даже не видя её, а ориентируюсь по пеленгатору, и наконец ночью 10 февраля, выйдя на рубеж атаки торпедировала лайнер двумя торпедами. Из них попала в цель лишь одна, но и этого оказалось достаточно с лихвой.
''Штойбен'' треща переломился пополам и исчез в пучине морских вод…
И вот так одним походом Маринеско стал рекордсменом по потопленному тоннажу среди всего подфлота ВМФ СССР!
Возвращение С-13 на базу было триумфальным. Маринеско простили все грехи и даже представили к званию Героя Советского Союза.
Правда, столь высокой награды ''штрафнику'' не дали, ограничившись орденом Красного Знамени. Лодка не стала, как было принято при подобном успехе, Гвардейской, а только Краснознаменной. Темпераментный капитан обиделся: ведь при награждении Золотой Звездой командира подлодки награждали орденами и весь экипаж, а тут получалось, что его подчиненных, его верных боевых товарищей, лишили заслуженных наград.
Но тем не менее это был триумф!
Правда, столь высокой награды ''штрафнику'' не дали, ограничившись орденом Красного Знамени. Лодка не стала, как было принято при подобном успехе, Гвардейской, а только Краснознаменной. Темпераментный капитан обиделся: ведь при награждении Золотой Звездой командира подлодки награждали орденами и весь экипаж, а тут получалось, что его подчиненных, его верных боевых товарищей, лишили заслуженных наград.
Но тем не менее это был триумф!
А на горизонте уже маячила победа.
В ходе Великой Отечественной войны подводные лодки М-96 и С-13 под командованием Маринеско выполнили шесть боевых походов, покрыв себя неувядаемой славой.
Но это был на море…
А на суше, Маринеско продолжал пить, водить к себе финок, продолжал самоволки и драки. После очередной из драк Капитан Краснознамённой лодки получил 4 сутки гауптвахты.
А через неделю на фоне всего этого треша, у Маринеско случился первый эпилептический припадок...
Что тут уж сказать – характер человека не меняется. Особенно такого как Александр…
В конце лета 1945-го, он был отстранён от командования С-13. Был понижен в звании на две ступени и в конечном итоге ушел навсегда из военного флота ''по собственному желанию''.
На ''гражданке'' немного походив помощником капитана на пароходах и торговых судах, был переведён в резерв с соответствующим понижением зарплаты что практиковалось при нарушениях дисциплины в те года, а после ''по состоянию здоровья'' покинул уже и гражданский флот…
В ходе Великой Отечественной войны подводные лодки М-96 и С-13 под командованием Маринеско выполнили шесть боевых походов, покрыв себя неувядаемой славой.
Но это был на море…
А на суше, Маринеско продолжал пить, водить к себе финок, продолжал самоволки и драки. После очередной из драк Капитан Краснознамённой лодки получил 4 сутки гауптвахты.
А через неделю на фоне всего этого треша, у Маринеско случился первый эпилептический припадок...
Что тут уж сказать – характер человека не меняется. Особенно такого как Александр…
В конце лета 1945-го, он был отстранён от командования С-13. Был понижен в звании на две ступени и в конечном итоге ушел навсегда из военного флота ''по собственному желанию''.
На ''гражданке'' немного походив помощником капитана на пароходах и торговых судах, был переведён в резерв с соответствующим понижением зарплаты что практиковалось при нарушениях дисциплины в те года, а после ''по состоянию здоровья'' покинул уже и гражданский флот…
Устроившись зам. директора НИИ Переливания крови Ленинграде, самому директору, он с его прямым характером сразу не понравился.
Одним зимним вечером Александр уличил своего начальника в хищениях, однако директор, куда более ловкий в крючкотворстве, нежели прямолинейный Маринеско, первый состряпал на него донос повернув дело так что самим подсудимым стал не он, а Маринеско...
Дело в том, что во дворе НИИ лежало несколько неучтённых брикетов торфа, и Маринеско, получив лишь устное согласие директора, раздал их сотрудникам института, что бы им было легче топить дома зимой, за что и поплатился. А также старая то ли списанная, то ли не совсем институтская железная кровать что Александр взял себе.
В те года, пониженных в званиях, уволенных с флота, да ещё и со срезанной зарплатой Маринеско жил довольно бедно, и перебравшись в Ленинград, просто на первых парах не имел дома даже кровати.
Над ним начался суд…
Для понимания картины необходимо сказать пару слов о принципе советского суда в те годы.
Суд состоял из самого судьи - председателя, прокурора – главной стороны обвинения, и двух т.н. ''народных заседателей'' представителей ''простого народа'' в суде.
В судебном разбирательстве прокурор, сам бывший фронтовик, видя, что живущему в стеснении герою-подводнику вменяют кражу старой кровати, отказался от обвинения, а оба народных заседателя написали ''особое мнение'', фактически поддержав Маринеско в суде.
Дело разваливалось на глазах.
Это было ну если не единственным, то абсолютно уникальнейшим случаем в истории советского судопроизводства.
Но в покое его так просто не оставили…
Непреклонной осталось лишь судья.
Был составлен второй состав суда с той же бабой-судьёй, с новым прокурорам и подобранными заново заседателями.
Маринеско приговорили к 3 годам лишения свободы. Не много за такую статью в такие года, но тем не менее он стал осуждённым…
Одним зимним вечером Александр уличил своего начальника в хищениях, однако директор, куда более ловкий в крючкотворстве, нежели прямолинейный Маринеско, первый состряпал на него донос повернув дело так что самим подсудимым стал не он, а Маринеско...
Дело в том, что во дворе НИИ лежало несколько неучтённых брикетов торфа, и Маринеско, получив лишь устное согласие директора, раздал их сотрудникам института, что бы им было легче топить дома зимой, за что и поплатился. А также старая то ли списанная, то ли не совсем институтская железная кровать что Александр взял себе.
В те года, пониженных в званиях, уволенных с флота, да ещё и со срезанной зарплатой Маринеско жил довольно бедно, и перебравшись в Ленинград, просто на первых парах не имел дома даже кровати.
Над ним начался суд…
Для понимания картины необходимо сказать пару слов о принципе советского суда в те годы.
Суд состоял из самого судьи - председателя, прокурора – главной стороны обвинения, и двух т.н. ''народных заседателей'' представителей ''простого народа'' в суде.
В судебном разбирательстве прокурор, сам бывший фронтовик, видя, что живущему в стеснении герою-подводнику вменяют кражу старой кровати, отказался от обвинения, а оба народных заседателя написали ''особое мнение'', фактически поддержав Маринеско в суде.
Дело разваливалось на глазах.
Это было ну если не единственным, то абсолютно уникальнейшим случаем в истории советского судопроизводства.
Но в покое его так просто не оставили…
Непреклонной осталось лишь судья.
Был составлен второй состав суда с той же бабой-судьёй, с новым прокурорам и подобранными заново заседателями.
Маринеско приговорили к 3 годам лишения свободы. Не много за такую статью в такие года, но тем не менее он стал осуждённым…
"… я бил ногами по рёбрам и был счастлив"
А.Маринеско
Огромный состав забитый заключёнными тронулся на Восток. Маринеско запихнули в один вагон с уголовниками и недавними полицаями.
''Повезли нас на Дальний Восток в большом вагоне. Ехали долго. Староста вагона – здоровый мужик, бывший полицай, похвалявшийся своими ''подвигами''. Вокруг него собрались матерые бандюги.
Кормили один раз в день. Чую - не доедем. Раздача пищи в их руках. Им две миски погуще, остальным полмиски пожиже…
Стал присматриваться к людям - не все же гады. Вижу: в основном болото, оно всегда на стороне сильного! Но на счастье оказалось рядом несколько моряков. Сговорились... При очередной раздаче пищи началась драка. Сознаюсь вам: я бил ногами по ребрам и был счастлив" - вот так в последствии описывал всё произошедшее сам Александр.
Прибежала охрана. Явился сам начальник состава, но смекнув, что бунт подняли не против охраны рассудил толково - назначил старостой одного из моряков, и ситуация поменялась, еду начали раздавать поровну всем!
В порту Ванино уголовных с большими сроками стали грузить на Колыму, но группу ''отличившихся'' моряков оставили в Хабаровске, трудится и отбывать наказание в порту.
А.Маринеско
Огромный состав забитый заключёнными тронулся на Восток. Маринеско запихнули в один вагон с уголовниками и недавними полицаями.
''Повезли нас на Дальний Восток в большом вагоне. Ехали долго. Староста вагона – здоровый мужик, бывший полицай, похвалявшийся своими ''подвигами''. Вокруг него собрались матерые бандюги.
Кормили один раз в день. Чую - не доедем. Раздача пищи в их руках. Им две миски погуще, остальным полмиски пожиже…
Стал присматриваться к людям - не все же гады. Вижу: в основном болото, оно всегда на стороне сильного! Но на счастье оказалось рядом несколько моряков. Сговорились... При очередной раздаче пищи началась драка. Сознаюсь вам: я бил ногами по ребрам и был счастлив" - вот так в последствии описывал всё произошедшее сам Александр.
Прибежала охрана. Явился сам начальник состава, но смекнув, что бунт подняли не против охраны рассудил толково - назначил старостой одного из моряков, и ситуация поменялась, еду начали раздавать поровну всем!
В порту Ванино уголовных с большими сроками стали грузить на Колыму, но группу ''отличившихся'' моряков оставили в Хабаровске, трудится и отбывать наказание в порту.
10 октября 1951 года он был освобожден досрочно. Просидел почти два года. К этому времени уже посадили за хищения ушлого директора НИИ…
Выйдя на свободу, работал грузчиком, топографом, а потом пришел на завод радиодеталей, где заслужил немало благодарностей, его портрет висел на Доске почета. Но со дна бутылки он так и не выбрался…
Дважды пониженным в должности, пенсию он получал небольшую, поэтому заработок был ограничен. Да еще алименты первой жене и помощь старенькой матери сильно стесняли его средства.
Заводские руководители пошли Маринеско навстречу, разрешили зарабатывать сверх потолка. Но нагрянула ревизия, и по суду опять суд!Маринеско стал возвращать излишки. Когда заболел и не смог работать, излишки стали вычитать из пенсии.
Около двухсот офицеров, среди них - 20 адмиралов и генералов, 6 Героев Советского Союза, 45 командиров и комиссаров подводных лодок обратились в ЦК КПСС:
"Учитывая исключительные заслуги А.И. Маринеско перед нашей Родиной, убедительно просим о назначении ему персональной пенсии. Нельзя признать справедливым, что столь заслуженный командир-подводник оказался в пенсионном обеспечении неизмеримо худшем, чем офицеры, не участвовавшие в войне".
В просьбе отказали…
А сам Александр к тому времени уже был смертельно болен…
Выйдя на свободу, работал грузчиком, топографом, а потом пришел на завод радиодеталей, где заслужил немало благодарностей, его портрет висел на Доске почета. Но со дна бутылки он так и не выбрался…
Дважды пониженным в должности, пенсию он получал небольшую, поэтому заработок был ограничен. Да еще алименты первой жене и помощь старенькой матери сильно стесняли его средства.
Заводские руководители пошли Маринеско навстречу, разрешили зарабатывать сверх потолка. Но нагрянула ревизия, и по суду опять суд!Маринеско стал возвращать излишки. Когда заболел и не смог работать, излишки стали вычитать из пенсии.
Около двухсот офицеров, среди них - 20 адмиралов и генералов, 6 Героев Советского Союза, 45 командиров и комиссаров подводных лодок обратились в ЦК КПСС:
"Учитывая исключительные заслуги А.И. Маринеско перед нашей Родиной, убедительно просим о назначении ему персональной пенсии. Нельзя признать справедливым, что столь заслуженный командир-подводник оказался в пенсионном обеспечении неизмеримо худшем, чем офицеры, не участвовавшие в войне".
В просьбе отказали…
А сам Александр к тому времени уже был смертельно болен…
"Только чокаться не будем"
В 1962-ом году, как два хлёстких выстрела прозвучало два диагноза. Обе онкологии. Рак гортани и рак желудка. Похоже, что вечные выпивки дали о себе знать и прожгли его организм изнутри.
Маринеско вначале лежал в очень плохой больнице. Для госпиталя у него не хватало стажа.
Но ветераны-подводники, пошли к командующему Ленинградской военно-морской базой Байкову. Адмирал ''тёртый калач'', и сам участник войны был взбешен: "В нашем госпитале чёрт знает кто лечится, а для Маринеско места нет!?". Тут же распорядился, и дал свою машину.
Именно тогда по дороге из больницы в госпиталь он увидел стоящие в Кронштадте на рейде корабли и в первые в жизни заплакал. Он знал, что кораблей он уже больше не увидит. Никогда…
Последним его видел боевой товарищ навещавший Маринеско в госпитале. За разговорами о былом время летит быстрее, и внезапно настал обед. А зашедшая медсестра вдруг начала неуклюже мнаться.
"Ничего, пусть смотрит, ему можно" - cказал Маринеско разбинтовывая живот, и обнажил трубку, которая шла у него из желудка.
Старые товарищи "выпили" по рюмке коньяка, было уже все равно - врачи разрешили.
Маринеско сказал: "Только чокаться не будем" - и вылил коньяк в воронку. Горло было черное, видимо, облучали. А через день, уже и в горле была трубка.
25 ноября 1963 года Александра Маринеско не стало. Ему было 50 лет…
В 1962-ом году, как два хлёстких выстрела прозвучало два диагноза. Обе онкологии. Рак гортани и рак желудка. Похоже, что вечные выпивки дали о себе знать и прожгли его организм изнутри.
Маринеско вначале лежал в очень плохой больнице. Для госпиталя у него не хватало стажа.
Но ветераны-подводники, пошли к командующему Ленинградской военно-морской базой Байкову. Адмирал ''тёртый калач'', и сам участник войны был взбешен: "В нашем госпитале чёрт знает кто лечится, а для Маринеско места нет!?". Тут же распорядился, и дал свою машину.
Именно тогда по дороге из больницы в госпиталь он увидел стоящие в Кронштадте на рейде корабли и в первые в жизни заплакал. Он знал, что кораблей он уже больше не увидит. Никогда…
Последним его видел боевой товарищ навещавший Маринеско в госпитале. За разговорами о былом время летит быстрее, и внезапно настал обед. А зашедшая медсестра вдруг начала неуклюже мнаться.
"Ничего, пусть смотрит, ему можно" - cказал Маринеско разбинтовывая живот, и обнажил трубку, которая шла у него из желудка.
Старые товарищи "выпили" по рюмке коньяка, было уже все равно - врачи разрешили.
Маринеско сказал: "Только чокаться не будем" - и вылил коньяк в воронку. Горло было черное, видимо, облучали. А через день, уже и в горле была трубка.
25 ноября 1963 года Александра Маринеско не стало. Ему было 50 лет…
В 1990 году, за год до исчезновения Державы за которую он бился, и через двадцать семь лет после его смерти, Александру Ивановичу присвоили звание Героя Советского Союза.
Посмертно…
Посмертно…
Маринеско это однозначный герой совка!
>cовка
И только?
бред можно не читать, Польша выдуманная страна
А ВОТ ВАРШАВСКАЯ НАРОДНАЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕСПУБЛИКА
А ВОТ ВАРШАВСКАЯ НАРОДНАЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕСПУБЛИКА
Дурак)
Да-да, охуенно, подводный совок. А кто на оппике? Турок какой-то что-ли?
>А кто на оппике?
Отец Маринеско. Можно было додуматься, про него же первый обзац
Рано осиротев, ещё ребенком, он перебивался разной работой, пока не устроился на Королевский морской флот кочегаром. Но имея прямолинейный характер он не раз получал взыскания от высокомерных офицеров, чаще всего будучи ни в чём не виноват, но бывшим простым кочегаром, он просто стиснув зубы молчал. Молчал до этого летнего вечера.
Не стерпев очередного оскорбления от унтер офицера, он мозолистой рукой, сжимавшей кочергу, сбил наглеца одним ударом. Вторым ударом он его чуть не убил…
Попавший под арест и по возвращении на берег заключённый в карцер, он ждал если не виселицы, то пожизненной каторги в местах не столь отдалённых, насколько отдаленными они могут быть в этом Королевстве…
Увы, но перипетии истории молчат о том, как ему удалось бежать. Или ему помогли, или вмешался его величество случай, но оказавшись на свободе, он перебравшись через пограничную реку, что до сих пор носит имя Прут, оказался в стране, по которой не так уж и не скоро прокатится волна побоев и убийств офицеров.
Но это уже совсем другая история, а пока наш герой, будучи, по сути чужаком, женится на местной девушке, и меняет окончание своей фамилии, что бы хоть ею больше походить на людей в его новой Родине.
И его имя становится Маринеско…